Песнь Белого Тигра

— Ах ты ж, мелкая кровососущая дрянь! Крепкий удар ногой в живот выплёскивает изо рта кровь, но не собственную, а выпитую только что. Король не смотрит, куда бьёт, опьянённый яростью и ненавистью, но на бледной, как лунный свет, коже ребёнка, красные следы от ударов мгновенно светлеют и исчезают. Сияющие светлые волосы, так редко встречающиеся даже среди людей из северной Европы, испачканные в крови и грязи, рассыпались по полу, безжалостно истаптываемые правителем, красный шёлковый ханбок пришёл в негодность, как и белая кофта. Ребёнок терпел побои без слёз, и нельзя сказать чтобы стойко — на чужой гнев он, казалось, не обращал внимания, привыкший к жестокости по отношению к себе. Боли маленький вампир почти не чувствовал, гордости у нищей сироты никогда и не было, потому реакцией на насилие оставалось ещё больше выводящее короля из себя равнодушие. — Какого дьявола ты притащила во дворец этого паршивого демона?! — рявкнул мужчина на плачущую жену, королеву, пристыженно стоящую за спиной супруга и с болью в глазах наблюдающую за избиением несчастного создания. — Он… не демон… — всхлипнула она и попыталась подойти ближе, однако была остановлена рукой короля.  — Не смей. Не в моём присутствии. Правитель раздражённо выдохнул и с презрением взглянул на лежащего на полу ребёнка, маленького кровопийцу, из жалости приведённого супругой во дворец. Не имеющая собственных детей королева таскалась с юным чудовищем, как с собственным дитя, привязалась к нему, не понимая, чем это обернётся. Глупая женщина давала кров чудовищу, которое однажды забудет всё, что было для него сделано и без жалости перегрызёт кормилице глотку. — Я лучше позволю королевству остаться без правителя, чем передам престол этому, — с пренебрежением бросил король и покинул покои, выделенные малолетнему монстру. Труп убитой служанки с разорванным горлом вынесли из комнаты, укрыв белой тканью. Вампир сел на полу, опустив голову. С его лица, скрытого волосами, отросшими ниже груди, капала тёмно-бордовая, почти чёрная кровь. Королева торопливо подошла к ребёнку, села рядом и нежно провела по гладким, шелковистым волосам. Её сердце готово было разорваться от жалости и любви к несчастному маленькому чудовищу. — Подними на меня глазки, Юнги. Вампир поднял взгляд на королеву. На левой стороне его лица, от брови, через глаз и по щеке вниз, кровоточила нанесённая кинжалом рана. Будь она нанесена обыкновенным оружием, через несколько секунд не осталось бы и следа, но эта рана не заживала. Тёмная кровь стекала вниз до подбородка и капала на ханбок, впитываясь в алую ткань. Женщина прижала к себе дитя и поцеловала в макушку, вновь чувствуя, как глаза щиплет от подступающих слёз. Мальчишка немного расслабился и королева уложила его головой на свои колени, мягко растягивая в улыбке красные губы. Большие глаза с багровым отблеском, необыкновенно красивые, глядели с каплей непонимания, не привыкшие к проявлению снисходительности и добра. Королева поцеловала маленького вампира в лоб, где остались следы ягодной помады для губ. Ребёнок прикрыл глаза и улёгся на бок. Из уст названной матери ласковыми лепестками роз полетели слова колыбельной: 우리아기 착한아기 소록소록 잠들라 (Моё дитя, милое дитя, спи) 하늘나라 아기별도 엄마품에 잠든다 (Ангелочек спит у мамы на руках) 둥둥 아기 잠자거라 예쁜 아기 자장 (Спи, малыш, спи, милый) 우리 아기 금동 아기 고요 고요 잠잔다 (Наш золотой малыш) 바둑이도 짖지 마라 곱실 아기 잠깰라 (Не плачь, милый малыш) 오색 꿈을 담뿍 안고 아침까지 자장 (Сладко спи до утра.*) Маленький вампир с засохшей кровью на алых губах дремал, очаровательно приоткрыв рот. Маленькие острые клыки можно было увидеть, если приглядеться, и от того, чтобы прикоснуться к ним, женщину держал только страх разбудить чутко спящее дитя. Она нежно прикоснулась заботливой материнской рукой к бледной фарфоровой щеке и едва слышно прошептала: — Спи, моё милое маленькое чудовище.

🌑

Через три года, когда по людским меркам Юнги исполнилось десять лет, во дворце громким младенческим плачем огласилась радостная новость — у короля с королевой родился кровный наследник. Юнги стоял у двери и слушал счастливое щебетание матери, возню слуг, гордый голос короля, полный любви к новорождённому сыну. Приёмному королевскому воспитаннику же не разрешилось присутствовать при первых минутах жизни нового будущего короля и некровного младшего брата. Лишь когда изнурённую мать покинул супруг, оставили в покое все копошащиеся слуги, королева пригласила Юнги, чтобы впервые показать ему малыша. Она смотрела на него с непередаваемой нежностью, в глазах застыли хрустальные слёзы радости. Маленький наследник в дорогих пелёнках, украшенных торжественной драконьей символикой, смотрел на мать с интересом и удивлением в больших, как бескрайнее звёздное небо, чёрных жемчужинках-глазах. Королева улыбнулась и слегка нагнулась, чтобы показать маленькому вампиру сына. Младенец перевёл на брата взгляд, удивительно осознанный и яркий, впечатлённый, но Юнги не был переполнен радостью или умилением. Он смотрел на малыша с привычной тяжестью, холодом, будто за недолгие года своей жизни пережил больше, чем некоторые уважаемые старейшины.  Кровопийца перевёл твёрдый взгляд на мать, по-прежнему улыбающуюся маленькому беззащитному комочку жизни и счастья в своих руках, и безропотно спросил: — Теперь ты избавишься от меня? Удивлённая женщина тут же распахнула глаза, подняла брови и посмотрела на старшего сына. Тот был совершенно серьёзен и, кажется, если бы мать ответила положительно, без капли сожаления бы собрал немногочисленные вещи и отправился искать пристанище вдали от дворца и прошлой жизни. Королева уложила малыша на кровать рядом и притянула к себе юного вампира, крепко и по-матерински тепло обняв. — Юнги, милый, о чём ты говоришь? Я очень тебя люблю и никогда не поступлю с тобой так. Мне не важно, как относится к тебе Хисон и слуги, пока они не переступают границ. Ты моё сокровище, Юнги, я буду любить тебя всегда, так же сильно, как и твоего нового братика, иногда даже сильнее. Она отпустила старшего и вновь взяла в руки подвижный свёрток, уже начавший кряхтеть и вот-вот готовый заплакать. Малыш снова посмотрел на старшего брата и, на секунду широко раскрыв глаза, как мама, звонко засмеялся впервые в своей жизни. Юнги чуть отпрянул назад, даже немного испуганный, но придя в себя, не сдержал на лице каменной маски и улыбнулся. Королева подумала, что улыбка Юнги дороже всего золота мира, но она не могла представить, что и для юного вампира эта улыбка была первой в жизни. Изящными тонкими пальцами женщина коснулась мягких тёмных волос младшего сына и поцеловала его в лоб, положив свёрток на край кровати перед старшим. — Это Тэхён. Люби его, пожалуйста, заботься о нём и защищай. Он тоже любит тебя. Что-то странное, незнакомое, щекотливое и тёплое трепетало в груди мальчишки. Может быть, это люди и зовут счастьем?

🌒

— Хён? Юнги отвлёкся от книги и взглянул на младшего брата. Тэхён неуверенно выглядывал из-за двери с печальным выражением на красивом лице. С каждым разом уверять юного принца в том, что всё хорошо, становилось труднее. Сердце наивного доброго ребёнка всё чувствовало, и сам восьмилетний Тэхён понимал, что каждый раз, когда хён прячется в библиотеке с книгой в руках, он прячется не столько от солнца или строго отца, сколько от слабеющей матери. — Как себя чувствует мама? — спросил ребёнок, подойдя к столу и положив на него ладошки, а на них голову. Юнги вздохнул, закрыл книгу, распустил собственные волосы, позволив им стекать вниз с плеч, и погладил по голове младшего брата, ластящегося к руке, как котёнок. Королева была больна и сыновей к ней не пускали, особенно младшего, чей молодой организм ещё не стал достаточно устойчив к различным хворям. Юнги же не нарушал этот запрет исключительно из уважения к любимой женщине, потому что сам не был подвержен никаким заболеваниям. — С мамой всё будет хорошо, Тэ, — вампир и сам пытался поверить в сказанное, однако реалистическое мышление было сильнее. Настолько запущенное заболевание не проходило по мановению руки и даже по приказу короля. Смерти не важны социальные статусы, деньги и связи. Она сама выбирает того, за кем придёт в следующий раз. Из-за двери показался один из стражников, охраняющих вход в покои матери. — Молодой господин Юнги, Её Величество желает вас видеть. Вампир кивнул и, не глядя на брата, провожающего его печальным беспокойным взглядом, вышел из комнаты. В чёрном ханбоке, расшитым золотом по широким рукавам, по плечам и спине, с непривычно для королевских особ распущенными волосами, он вошёл в мрачные покои королевы, куда уже несколько дней не впускали солнечный свет. Хоть Юнги и видел во тьме прекрасно от природы, свеча рядом с постелью женщины была зажжена, чтобы и мать смогла увидеть своего сына. Правительница тяжело приоткрыла глаза, тёмные, как водная гладь в ночи, и через силу улыбнулась. Болезнь выпила все её силы и истощила, так что лицо королевы, по-прежнему восхитительно красивое, совсем девичье, очень похудело и побледнело. Юнги ощущал мерзкое дыхание смерти совсем рядом, ненавидел несправедливость бытия всем сердцем, но всё равно с трудом улыбался, чтобы не расстроить самого дорогого человека в последние минуты его жизни. Королева вызволила из-под одеяла тонкую трясующуюся руку и провела ею по щеке любимого сына. Вампир не позволил убрать её, прижав к своей чуть прохладной коже. — Матушка, как вы? Женщина тяжело вздохнула и с теплотой взглянула на воспитанника. — Ты и сам чувствуешь, мой малыш. Я не думала, что моя жизнь, полная счастья и любви, будет так коротка. — Не говорите так, — произнёс Юнги серьёзно. — Не хороните себя раньше времени. Чуть хрипловатый тихий смех вырвался из бледных уст матери. — Я тоже всё чувствую, Юнги. Знаешь, более прекрасной жизни я и представить не могла. Ты и Тэхён-и — моё самое главное сокровище, белые голубки счастья в моих небесах. Женщина со светлой грустью улыбнулась, а на её кровать упала капля тёмно-багровой крови. Юнги плакал всего несколько раз в жизни и всегда из его глаз сочилась только чистая кровь. Это пугало всех, даже Тэхёна, единожды заставшего брата в слезах, но мать никогда не чувствовала страха, когда её ребёнок не мог сдержать чувств. Юнги прижал бледную руку к своим губам и поцеловал, не желая отпускать. Его щёки окрасились ровными красными полосами на белом полотне. — Спасибо вам за всё, матушка. Вы прожили самую лучшую жизнь. Вы спасли меня, дали то, о чём я и мечтать не смел… Вы подарили жизнь Тэхёну и… и… Больше он не мог говорить и лишь прятал окровавленное лицо за материнской рукой. Женщина безмятежно улыбалась. — И я люблю тебя, моё славное маленькое чудовище. Позаботься о Тэхён-и, пожалуйста. Он чудесный малыш, но очень наивный, совершенно не готовый к испытаниям жизни. Ты, моё дитя, невероятно силён и мудр, твоя сила — дар. Так используй же его и неси свет на земли Чосона, но… в первую очередь… защити… Тэ… Глаза Её Величества закрылись, голова бессильно наклонилась на бок. Юнги осторожно уложил руку матери на её живот и оставил последний поцелуй на холодном лбу. — Я люблю вас, матушка. Спасибо за всё.

🌓

После смерти королевы и скорых масштабных похорон был объявлен месяц траура. С торговых лавок сняли все яркие вывески, с жилых домов убрали всю торжественную символику, все жители, кто мог себе это позволить, носили траурную одежду, но даже те, кто был беден настолько, что не мог себе этого позволить, беспросветно горевали. Молчал дворец, молчали улицы городов, молчали жители. Одна-единственная мысль не давала Юнги покоя. Поселилась, как паразит в голове, поначалу казалась безумной, отвратительной, но в каждым днём обретала всё более чёткие очертания и всё менее чёткие границы. Каждая фраза проигрывалась в мыслях тысячу раз, пока не выучивалась наизусть, каждый взгляд отпечатывался в памяти на подкорке, как бессмертная фотография. Юнги просыпался среди ночи и вскакивал на постели, в течение часа после этого глядя в ночную мглу и разбираясь в природе своего желания, открывая ему всё бо́льшие просторы своего скорбящего сердца. Смерть матери, единственного человека, по-настоящему дорогого для вампира, развязала руки, разбила замок от цепей, разрушила хрупкую плотину. Наконец, Юнги решился. Самый важный день не выделился ничем примечательным, но самая важная ночь была сладкой, трепетной и долгожданной. Вампир облачился в белые траурные одежды, завязал золотой цепью часть волос на голове в хвост и надел мангон. В таком виде он и пришёл к покоям отца поздним вечером. Он улыбнулся и приник к тонкой стене. — Отец, пожалуйста, впустите меня. Мужчина, как зверь предчувствуя что-то неладное, не торопился открывать. Он ответил грубо, но в грозном голосе Юнги с удовольствием улавливал нотки страха: — Уходи прочь! Ты никогда не называл меня отцом! Я не понимаю, что ты задумал, но проваливай отсюда! Вампир хрипло рассмеялся, и от этого смеха короля пробрала дрожь. — Откройте, отец, обещаю, я сделаю только лучше. Мужчина покраснел от возмущения. — К-как ты смеешь смеяться во время траура по ушедшей королеве, поганец?! Голос старшего сына звучал необыкновенно сладко и в то же время пугающе. Кровопийца получал явное удовольствие от игр с жертвой. — Я уверен, матушке на небесах вы нужнее, чем в нашем мире смертных. Она не была бы против ещё одного месяца всеобщего молчания. — Ах ты!.. Юнги аккуратно приоткрыл дверь и без труда вошёл в королевские покои. Мужчина в белом спальном ханбоке прижался к стене, дрожа. — Ты не посмеешь... Я позову стражу... — Стража уже празднует приход нового короля.  В долю секунды вампир оказался над королём на его постели, стальной хваткой сомкнув руки на чужой шее. На устах застала острая белая, почти безумная улыбка, полная садистского удовольствия от созерцания королевского гнева и беспомощности, втаптывания чести ненавистного мужчины в грязь. Красное лицо правителя с выражением гнева постепенно посинело, глаза закатились и наполнились кровью. Наконец, грудь перестала вздыматься и замерло сердце. Юнги покинул покои короля, ни на мгновение не сожалея о содеянном. Руки, испачканные в крови однажды, отмыть не получится никогда. Истинная причина смерти короля, известная всем и в то же время никому, так и осталась никогда не озвученной. Похороны короля, ещё более величественные и масштабные, прошли через несколько дней после обнаружения мёртвого тела правителя. Юнги пожелал вступить на престол сразу же после похорон, и как только он сел на трон, приказал не проводить даже недельного траура по ушедшему королю. Так свою страницу истории начал новый король Чосона — Мин Юнги.