Замерзший свет Большой Медведицы

      Отец Нин Гуан был влиятельным членом группировки Цисин, что уже давало девочке повод для гордости. Ее саму называли юной госпожой, в доме был штат прислуги, и все относились и к ней, и к отцу с почтением и уважением. Разумеется, сама Нин Гуан была, по сравнению с другими детьми, весьма балованным ребенком. Хотя она и не делала различий между богатыми и бедными, эту разницу она все-таки ощущала.       Особенно остро она начала ощущать ее, когда про ее корабль и капитана начали узнавать не только ее друзья, но и взрослые. А дети, как известно, часто подражают взрослым и несут в массы то, что говорят старшие.       - Сумасшедшая! - крикнул ей вслед кто-то из ребятишек на улице, когда Нин Гуан отчего-то повздорила с другими в какой-то детской игре. - Веришь в какой-то корабль!       Очень скоро маленькая ссора переросла в серьезное противостояние. Все чаще девочка слышала в свой адрес это обидное прозвище. Все чаще над ней смеялись, глядя, как она вздрагивает и смотрит на океан, когда кто-то упоминает корабль и красные паруса.       Но вскоре это все стало мелочью...       В тот день отец был сам не свой. Он вложил почти все их состояние в груз одного из кораблей, который должен был вернуться в гавань еще неделю назад. Но корабль пропал бесследно вместе со всем экипажем и грузом. Все чаще в городе поговаривали, что "Разящий" был разграблен и потоплен известным пиратским кораблем "Анкором". Поначалу отец не хотел в это верить, но время шло, а "Разящий" не возвращался.       Нин Гуан с удивлением наблюдала за тем, как прислуга пакует вещи, а отец судорожно собирает свои бумаги. Казалось, ему вовсе не было дела до дочери, но, когда девочка собралась было выйти погулять от всей этой суеты, он взял ее за плечо и взглянул серьезно, как никогда.       - Мы уезжаем, дочь моя. Возьми все, что тебе нужно, и через полчаса я жду тебя здесь.       Они покидали город почти в спешке. Девочка все время спрашивала, куда они идут, почему они не берут с собой слуг, но отец сказал, что объяснит все позже. Они шли в сопровождении двух миллелитов. Прежде не выходившая из города, Нин Гуан с удивлением смотрела на огромные скалы, на разрушенные храмы.       Дорога заняла у них несколько дней. Порой им приходилось останавливаться под открытым небом. Один раз на них пытались напасть похитители сокровищ, но миллелиты успешно отбили эту атаку. Девочке становилось уже страшно, когда они все же пришли в маленькую деревеньку на окраине Ли Юэ. Деревня Цинцэ казалась вымирающей, почти заброшенной.       - Теперь это наш новый дом, - с тяжелым вздохом проговорил отец, открывая дверь одного из старых скромных домиков. - Спасибо за последнюю службу, - кивнул он миллелитам, и те, отдав честь, развернулись, направляясь в обратный путь.       По сравнению с их старым домом, здесь все было очень просто и скромно. Даже слишком просто и скромно. Скромные бамбуковые кровати и тонкий матрас, колючее одеяло, старенькая подушка. Скромная посуда. Еда тоже стала очень скромной. А отец все еще ничего не объяснял.       Через несколько дней он вызвал Нин Гуан на серьезный разговор.       - Я потерял все, дочь моя. Надеюсь, когда-нибудь ты меня поймешь и простишь. Я потерял деньги, статус, все наше состояние. Теперь мы будем жить здесь. Вернее, выживать. У нас больше не будет слуг, мы все должны будем делать сами.       Начались совсем безрадостные дни. Не привыкшая к работе Нин Гуан с трудом справлялась с работой по дому. Руки ее очень скоро огрубели от мытья полов и посуды, от стирки и уборки. Светлая кожа загорела на ярком солнце. И без того светлые волосы стали выгоревшими и почти белыми. Спина и ноги постоянно болели. Не было больше времени на игры, да и играть в деревеньке было особо не с кем - на всю деревеньку, помимо нее, было всего-навсегда шестеро ребятишек.       Особо Нин Гуан подружилась с одной девочкой. И так сдружилась, что однажды рассказала ей о том, что поведал ей тот самый ученый из Сумеру. Подружка обещала беречь эту тайну, но уже через несколько дней все ребятишки дали Нин Гуан прозвище "Корабельная". Стоило ей выйти на улицу, как она почти сразу слышала:       - Эй, Корабельная! Где же твои паруса? Ой, смотри, смотри, по ручью плывут! Ха-ха-ха!       Взрослые относились к ней с толикой жалости, кто-то - с презрением, как и к ее отцу. Все считали его богатым зазнайкой, которого сорвало с небес. И хотя ни он, ни сама Нин Гуан не выказывали к людям ни малейшего пренебрежения или чего-то еще, в деревне их совсем не любили...