Шрамы

      Темно.       Вязко.       Смоль. Чёрная она проникала сквозь белые-белые пальцы, пачкала их и утягивала на шашечный пол, залитый как смолью, так и кровью. Чужая, своя — общая. За клеткой не существовало более «своего». Всех пускали на убой, как подготовленных зверей, вернее… Шахматных фигур, где счёт шёл на жизни.       Марго догадалась об этом плане.       Марго знала о нём.       Марго пыталась обезопасить тогда тех, кто был дорог ей и кого она могла спасти. Плевать на себя, плевать на безопасность, спасти хоть кого-то. Тогда в заточении она и поверила во все россказни СМИ — о том, что сама стала причиной безумия мужа, довела его до преступлений. И прочее-прочее-прочее.       А верить не нужно было.       И нужно было спасать себя.       Марго пыталась и оказалась здесь, как и другие — в клетке, где всё поглотил омерзительный запах крови и палёной человеческой плоти. Вязкая кровь хлюпала под ногами от пущенных на убой пешек, где каждая в чёрной партии символизировала одного из наёмников. Пол сливался со стенами, потерял очертания, и только внизу явственно проступало ядовито-голубое пятно — по крашенному цвету волос одного из убитых пособников.       Воздух стоял разряженный.       Где-то плакали.       Где-то говорили.       Где-то кричали и по-животному выли.       Марго скользкими от чужой крови и пота руками пыталась отодрать ошейник, тот «скалил зубы» током и не давался, контролировался с другого пункта. Марго старалась не смотреть на хаос внизу, но не получалось — прямо напротив была другая клетка, где повторялся аналогичный хаос в этой.       А кровь и смоль явственнее проступали на белом-белом. Дрянь впиталась в руки, в волосы, в тело, будто появилась во рту вместе с тошнотой, скрутившей желудок. Марго не сдавалась, продолжала пытаться отодрать ошейник, забившись в угол и не замечая, как всё больше наносила ранений собственной особо-чувствительной коже.       Паника душила. Сковывала спазмом. Поднималась выше.       Долбила-долбила-долбила.       Как начала царапать свою кожу Марго белыми обломанными ногтями, когда тупой ошейник в очередной раз не дался к открытию. Всё больше бордовых полос появлялось на коже. А затем руки перехватил Олег и заставил прекратить.       Марго посмотрела на него, увидела схожую, но скрытую панику и подалась вперёд. Руки смяли кожанку настолько сильно, что кожа под пальцами заскрипела. Подобно как на воде, только здесь в море крови Марго ухватилась за него как за спасательный круг и задрожала сильней, когда в другой клетке кому-то вновь разорвало глотку.       Глухой стук тела о плитку, чей-то особо громкий крик и почти тихое «прости» от Мастера Игры белой партии, на что Мастер Игры чёрных заливался тихим утробным ядовитым смехом. Тот распространялся по пространству и доносился эхом.       Руки смяли ворот кожанки сильней.       Оба офицера опустились на пол, и Марго дрогнула, когда одежда испачкалась ещё больше. Олег не уходил, прижал к себе, затем накрыл её голову руками, особенно уши. Это не помогало. Звуки продолжали доноситься, а когда Волков отодрал её от себя и заставил смотреть на себя, взгляд Разумовской продолжал блуждать бешено по пространству и из-за паники не концентрировался на фигуре напротив.       Марго хотелось домой, спрятаться, очнуться от кошмара, но он продолжался, тянулся и где-то с почти каждым ходом — то в одной, то в другой клетке — кто-то умирал.       Олег зафиксировал её лицо и всё же заставил сфокусироваться. Он что-то говорил. Марго хотелось поверить, но не получалось. На панику тело среагировало новым приступом и слезами, а когда чей-то ошейник вспыхнул в лагере чёрных, Разумовская начала тихо шептать:       — Я хочу домой, Олег. — Тихое, оно раздавалось эхом. — Я хочу домой… Пожалуйста… Я хочу…       — Тихо-тихо-тихо, — пробормотал Волков в ответ. — Мы выберемся. Слышишь?       Марго-то слышала, а вот её взгляд упал на бело-чёрную иллюстрацию его офицера на шее. Собственные, полные чужой и собственной крови пальцы коснулись ошейника, где горел схожий знак офицера, после Марго зажмурилась и выдохнула:       — Убей меня. — Взгляд побито ткнулся в Волкова, который мог это сделать — всего лишь исполнить просьбу, и мучениям придёт конец. — Пожалуйста, убей.       Задушить, сломать и всё — кошмар, виденный наяву, запахи, смерти, звуки всё закончится. Плевать на дом, плевать на себя, плевать на будущее — его не было, существовало лишь настоящее. Здесь и сейчас, обратившееся массовым постепенным убийством. Нужно было всего лишь прикончить. А Олег медлил.       В янтарных глазах напротив всё померкло. Удавка паники стиснула льдом грудь и горло. И Марго начала задыхаться — воздуха не хватало, а тот, что оседал в помещении, будто обжигал лёгкие. Она подумала, что наступил её черёд.       Но нет. Олег провёл по её лицу руками, подтолкнул к себе, где Марго затихла, повторяя последнюю просьбу. А сам момент наступил позже, когда под присутствием Волкова паника у Разумовской начала спадать.       Мастер белых забрал чёрного офицера, ходящего по белым клеткам. Ощутив, как горло стиснула удавка, Марго увидела переливы алых бликов в янтарных глазах напротив и посмотрела в сторону — там её встретили ядовито-жёлтые глаза и чужой оскал. Существо, расширившееся нестабильной Тьмой, обернулось, чтобы запечатлеть в памяти акт очередного убийства.       Друга.       Вместе.       Когда-то жены.       «А какая разница?» — Марго сглотнула, отвечая самостоятельно — никакой.       Тварь за решёткой упивалась. Оно желало видеть смерти. Оно хотело продлить этот момент. Оно захватило и заполнило собой всё пространство. Марго прикрыла глаза тогда, когда чёрной тенью Олег метнулся к решётке. Она нервно улыбнулась, издала хриплый смех и, обхватив живот влажными руками, закрыла глаза.       «Не поможет»       «Ничего не поможет»       «Никто не выйдет»       «Никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто»       Стучало эхом в сознании, отдавалось вскоре ехидным и мерзким голосом Мастера чёрных, и смог перебить его только скрежет ошейника. Удавка на горле с фигурой второго офицера издала треск громче. Тело пронзила боль, ушедшая больше на спину, и очередная фигура упала в чёрно-алую кровяную смоль.       Марго ещё дышала, постепенно затихая и скуля. Конечности долбило от заряда, дыхания не хватало. Она пыталась сделать вдох больше, но в нос забилась кровь, она же ощутилась во рту. Белые пальцы сжались в кулаки.       Накрыла агония: трясло, болело, ныло — словно резало медленно по живому, следом моментально прижигали. И повторяли несколько раз. Слишком больно — да так, что в голове наступал шум, глаза постепенно закрывались и хотелось спать. И не важно, как сон будет достигнут. Во сне все забудется, включая боль.       Кто-то поднял вскоре, но внутри у Марго всё замерло в ожидании Смерти, а глаза её цеплялись за перекошенное болью и ужасом уже бледное лицо смуглого наёмника напротив. На синем смоль, кровь и смрад виднелись ярче.       Но не так, как на чистом-чистом белом.       …       Марго очнулась. Уставший перепуганный взгляд наткнулся на знакомый потолок кабинета в Башне «Вместе», подсвеченный остаточными фонарями города из-за не закрытого панорамного окна. Тяжело дыша, Марго обнаружила себя лежащей на спине: голова сильно закинута назад, лоб, спина влажная, старые шрамы, почти скрытые пластикой, заныли… Рот приоткрыт. Разумовская тут же захлопнула его, провела языком по губам и прикрыла занывшие глаза.       Всё в порядке. Она находилась в своём кабинете, как обычно, на работе.       Внезапно начало закладывать уши, будто рядом нарастал пчелиный рой. Марго открыла глаза, прислушиваясь — ярче заболели старые шрамы, тело начало трястись, и более она не смогла закрыть глаза. Тогда Разумовская попыталась опустить голову — не вышло. Пошевелить руками, ногами, пальцами — хоть чем-то — неудача. Конечности не слушались, словно отказали одномоментно.       Страх, испытанный во сне, липкими руками сдавил грудь, а особенно горло. Внизу живота похолодело, внутренности опустились, губы затряслись. Марго приметила краем глаза, как от стеклянного обычно закрытого входа отделилась тень. Она юркнула к дивану, забралась на него и липкими чёрными лапами обхватила лодыжки.       Ток импульсом будто вырванным из видения прошёлся повторно, на этот раз от ног и особенно повторил схему поражения на спине. Марго всё ещё не могла двинуться, только наблюдала — как неоформленная тень забиралась по ней дальше, пока не уместилась на груди.       Дышать стало моментально труднее.       Липкие полные вязкой смоли руки обхватили лицо. Марго вновь попыталась зажмуриться — не получилось. Тело не слушалось. А вот сверху явились два янтарных хрусталика, как и начала оформляться птичья морда…       Когти надавили на рот, заставляя его открыть повторно, затем спустились на горло и начали душить. Кровь дала в голову. Марго начала задыхаться, ощущая, как прошлое накатило с новой силой. В знакомом помещении кабинета будто воочию стал слышен запах из дворца: кровь, мясо, электричество.       Существо-тень застрекотало, подобно ошейнику, следом Марго вдруг выдала:       — Убивай…       Руки не ослабли. Пот стекал по щекам. Глаза напротив сузились и с коротким «не время» всё исчезло.       Комната перестала шептаться, как и уходил гул в ушах. Марго перевернулась на бок и, ткнувшись влажным от пота и слёз носом в спинку, попыталась уснуть. Ненадолго. Повторно её разбудила звонкая трель мобильника, и больно настойчивая просьба виртуального активного консультанта взять трубку.       Разумовская взяла.       Правда для начала слишком крутанулась во сне, испытывая страх, да упала с дивана на пол. Уже с него она потянулась на стол, который чудом не схватила лбом, и зашипела, когда экран ослепил её. В конце концов, заветная кнопка ответа была вдавлена, как и мутным взглядом увиден, КТО именно беспокоил сон.       — Артемис, твою ж… — Марго выдохнула, облизнула пересохшие от беспокойного сна губы и закончила фразу иначе:       — Какого чёрта ты творишь?       Опустив локоть на стол, Марго устроилась на полу удобнее и потёрла пальцами потный влажный лоб, да тут же удивлённо уставилась на пальцы, на которых блестели солёные капли.       — У нас проблемы, — ожидаемо донеслось на том стороне связи.       — Проблемы? — Марго ещё соображала мутно. Для неё никаких проблем в два ночи не существовало, кроме той, что называлась кошмарами и «сонным параличом» с душащими бабайками. Да и как-то она вообще не сообразила, что если в это время звонил шеф службы безопасности, то не просто осведомиться о состоянии.       Хотя.       Его звонок определённо выдернул из куда более худшего, а потому стоило всё же проявить манеры и поблагодарить.       На той трубке безопасник выдохнул, и раздались шумы улицы вместе с треском, похожим на поворотник. Слегка пришедшая в себя Марго догадалась, что Артемис говорил с ней будучи в машине.       — Теракт у «Золото востока», — глухо раздалось в трубке.       Марго дрогнула и затихла. Взгляд потерянно ткнулся в нижний край огромного экрана, сейчас потухшего. Телефон чуть не выскользнул из вспотевшей руки, отчего Марго вцепилась в него крепче. Другая на столе сжалась в кулак.       Под воздействием кошмаров, паралича или информации — плевать, откровенно — Разумовскую накрыла тряска, когда как сознание, моментально избавившись от сонных отголосков, уже искало информацию на словосочетание «Золото востока».       — То, куда мы не пошли? — тихо выдохнула Марго, припомнив «золотистое» — во всех смыслах — именное приглашение, которое она несколько часов назад закинула в дальний ящик к таким же, выбрав сон, а не развлечение под софитами. Сон важнее.       На той стороне помедлили. Разумовская уловила чуть громче шум авто, очевидно Аретмис отвлёкся на дорогу, после он продолжил:       — Оно самое с планируемым подпольным казино и… — Вздох и затихли.       — Не томи, — Марго ощетинилась.       — Ответственен за теракт Чумной Доктор.       Моментально поплохело. Из лёгких выбило весь воздух. Горло стянуло — ни то спазмом, ни то фантомной памятью об ошейнике, ни то будто вернулась воочию бабайка с жёлтыми ядовитыми глазами. Разумовская осознала, что молчание затягивалось, когда на той стороне донёсся отдаляющийся шум мигалок. От его воя она очнулась и выдохнула.       — Нужно поднять людей и… — Язык заплетался. Марго, переставая стучать по столу пальцами, провела ими по влажному лицу, следом, глубоко вздохнув, приказала себе собраться. Паника в этот момент была недопустимой.       — Яковлеву поднял, мои люди скоро приедут, ещё тех-директора…       — Нет, не нужно, — оборвала его Разумовская. — Пригони к нам ледоруба.       — Её? — удивился Артемис.       — Мне нужно точно знать, есть ли совпадения с другими отклонениями. И если что она подчистить сможет. Не дай Боги, это сделал кто-то из наших, — выдохнула Марго, когда как в сознании уже транслировались не только заголовки СМИ на следующий день, особенно жёлтой прессы со слухами, но и воочию представились сотрудники безопасности, чьё прибытие в Башню — вопрос времени.       Будто угадывая мысли начальницы Артемис как раз упомянул безопасников:       — Хорошо, я подниму её. Безопасники будут к шести или к восьми.       Марго сверилась со временем на экране — немного, но уже что-то.       — Скорее изымут технику, — пробормотала она. — Мне нужна ледовая здесь. Срочно.       — Не переживайте, скоро будем. И, Маргарита Васильевна…       — Я не собираюсь давать комментариев, Артемис, — пробормотала Марго и, наконец, поднялась с пола, да тут же отругала себя — слишком переоценила свои силы после сна, оттого присела на диван. — Но ситуацию реальную я обязана знать.       — Вас понял. Как приеду, подумаем, что будем говорить СМИ.       — На вас уже выходили? — поинтересовалась Разумовская.       — Пока нет. Но уверен, вскоре пришлют инструкции.       — Хорошо… — Марго выдохнула, прикрывая глаза, затем вспомнила веснушчатое лицо сына. И на это всё внутри отозвалось холодом страха. Сглотнув застывший в горле комок, Разумовская, тщетно пытаясь совладать с дрожью, попросила:       — Кирилл. Завтра в школу не пойдёт и думаю…       — Пока оставим дома. Переведём на домашнее временно, — твёрдо отвечал Артемис. — Только прошение нужно.       — Я напишу хоть десять. Пришлю сейчас.       — Маргарита Васильевна, — безопасник вроде усмехнулся, — там не подписать электронной подписью.       Марго выдохнула и, отняв трубку от уха, постучала ею по лбу. С повсеместными новшествами и электронными дневниками пора бы уже и госшколам переходить на полный электронный документооборот, но нет. Такой «мифический зверь» только-только со скрипом в бизнесе приживался, куда уж до муниципального сектора образовательных учреждений.       Для Разумовской он был более удобен, чем написание бумажек с живой подписью, какие ещё потеряются, расплавятся, размокнут и другое…       — Хорошо, я подготовлю, — она прижала телефон другой рукой к уху, — и я не знаю… Стоит ли увозить?       — В Сибирь?       — Да, — Марго оттянула уголок губ. — Я беспокоюсь о его безопасности.       — Пока уверен нет повода, но если что приоритет на билеты у нас сохранён. Не волнуйтесь, мы проследим за его безопасностью.       — Я больше переживаю, как на нём это отразится, — поделилась беспокойством Марго, прикрывая глаза — столько лет подходить со знанием дела к материнству, и тут всё начинало лететь в тартарары.       А из тартарары поднималась тревога иного толка — если ребёнка найдут, если о нём узнают, если-если-если… Слишком много появлялось «если» с информацией о теракте, совершённом Чумным Доктором.       — Кирилл умный ребёнок, — начал Артемис.       — Но всё же ребёнок, — настояла Марго.       — Мы сделаем всё возможное ради его и вашей безопасности, Маргарита Васильевна, — со знакомой сталью заверил безопасник, и у владелицы от голоса чуть отлегло на сердце.       Марго вернула себя обратно в реальность — ничего пока в тартарары не улетело. Пользовательские изменения в Сети ледоруб начала фиксировать уже как несколько месяцев, пыталась отследить, но следы надёжно скрывались. Всё это время Артемис усиливал защиту как компании, так и личностной сферы её владелицы, и даже сама Разумовская понимала — с возвращением в город другого Разумовского вопрос катаклизма оставался вопросом времени.       И вот, пожалуйста, произошло.       — И Маргарита Васильевна, — донеслось спустя пару секунд.       — М?       — Пока еду и собираемся можете отдохнуть. Час времени. Звучите устало.       Марго хмыкнула, покосилась на отброшенное покрывало и мятую ночную — вполне оправдано.       — Кошмары, — пробормотала она.       — Понимаю, — донеслось усталое в тон. — В моём кабинете найдёте настойку, мне всегда помогала собраться, Маргарита Васильевна, потому уверен и вам подойдёт.       Марго улыбнулась теплее, ощущая, как от подобного почти уставного-заботливого предложения в груди отступал холод. Припомнив тронутое морщинами лицо шефа Службы Безопасности «Вместе», Разумовская покивала, затем опомнилась и пробормотала:       — Благодарю. До встречи, Артемис.       Связь щёлкнула, подтверждая окончание вызова. Марго кинула телефон на стол и надолго уставилась на цифры времени на огромном экране впереди, затем она, следуя за страхом, обвела взглядом кабинет, особенно поглядела на двери.       Закрыты, как и в помещении никого. Только отбрасывала тени мебель, и те не шевелились, не пытались подобраться и душить. Стало вроде спокойно, а вроде податливое сознание напомнило за другие кошмары, случившиеся уже на Востоке России. «Хватит», — Марго провела дрожащими руками по лицу и скривилась, когда всё-таки натяжением отзывались шрамы на спине. Тот, что на шее сзади, врачам удалось подлатать, а специалистам по пластике почти скрыть, но вот другие зудели и горели, будто нанесённые недавно.       — Ладно. — Марго вдохнула, стараясь не думать о прошлом. В голове же продолжала стучать фраза Артемиса.       «Ответственен за теракт Чумной Доктор»       В попытке избавиться от неё Разумовская поспешила собраться на насущном и припомнила рекомендацию Артемиса — а почему бы, собственно, и нет.       — Вак, — тихо позвала Марго. Услышав уставной сигнал приёма сообщения виртуальным помощником, она продолжила:       — Включи освещение на двадцать процентов.       — Будет сделано, — отозвался неживой голос.       — Хотя нет, — Марго покосилась на панорамное окно, замечая, как в кабинете становилось светлее. — Вак, отменить команду.       Значения мигом вернулись на прежнее. Меньше всего стоило сейчас подавать визуальных признаков, что в Башне кто-то был наверху. Так, на всякий. Позже только лучше бы панорамку закрыть. Но не сейчас.       Марго поднялась, подхватила со стола ключи, включая электронные карты доступа и, запахнув сильнее халат, направилась прочь из кабинета. Шлёпая босыми ногами по холодному полу, она спустилась на этаж ниже, следом прошла через весь офис до помещения Артемиса. Марго ловила себя на иронии — было что-то в этом, когда она могла спокойно в тихом ночном офисе ходить в ночной сорочке, халате, босая по этажам.       Плохо, конечно, если оставленные на постах сотрудники додумаются глянуть на экраны тех камер, что стояли на последних этажах, однако что-то подсказывало Марго, что безопасники уже привыкли: видеть её растрёпанной, босой, да и иногда с термосом, где налит был чай с алкоголем. Правда сегодня из кабинета Артемиса она шла до своего с бутылкой настойки шефа, а следом за ней тянулись тени. Детское податливое воображение всё ещё пыталось усмотреть в них, как и услышать в офисе отголоски видимой бабайки, когда как рацио припомнило легенды славян.       Бабайка или лучше — кикимора — вестница сонного паралича — всегда приходила и, садясь на грудь, пыталась предупредить о хорошем или плохом. Что ж… Вот и предупредила, как говорится.       Несколько позже, когда Марго совсем проснулась благодаря принятому душу, ВАК, согласно командам, захлопнул панорамное окно и подобрал записи о теракте, которые транслировались им на экран. Стоя в халате, Разумовская ощущала, как по телу ещё стекали холодные капли и как разгорячённое от гнева и злости лицо холодили мокрые волосы — обтереться после душа она не потрудилась, решила, что сама обсохнет.       Гнев и злость закипали постепенно, задавливали внутренний страх, какой остался спазмом внизу живота. На очередном выпуске с кадрами Марго сжала крепче стакан — в нём плескалась янтарная жидкость успокаивающей настойки. Если короче: Артемис намешал травяной дряни с коньяком, но пробудило так, что теперь Марго дала себе зарок спросить рецепта.       А пока прозрачное стекло коснулось бледных губ. Разумовская не отпила, только постучала несколько раз. Взгляд, пожирая, скользил по новому костюму, как слух цеплялся за праведные слова о справедливости, о чуме, пожирающей город, и прочей ереси, годящейся для художественных рассказов или речей неумелых пропагандистов-радикалов.       — Больше пяти лет прошло, а ты не меняешься, Серый, — выдохнула Марго и отпрянула от стола, после сделала щедрый глоток настойки безопасника. Сморщилась — хорошо согревала. Дождавшись, пока запись начнёт повторение и остановится на крупном плане, Разумовская скомандовала:       — Вак, останови.       Виртуальный помощник послушно исполнил просьбу. Марго подошла ближе. С огромного экрана теперь на бледную свидетельницу ещё первого появления Чумного Доктора смотрел новый «герой», совершивший теракт. Костюм пестрел белым, синим, чёрным — почти спокойными цветами. А линзы в глазах горели янтарным — подобно глазам твари из кошмаров и воспоминаний.       Руки дрогнули, и следующий глоток Разумовская сделала, поднеся стакан к губам трясущимися пальцами. Шрамы на спине заныли с новой силой, в голове эхом отдался собственный голос, умоляющий о смерти, следом — чужой истерический смех. Запах алкоголя выветрился, вернулся смрад крови.       Марго прикрыла слезящиеся глаза, делая тяжёлый выдох. Руки стиснули стакан, не донесли его до губ. Разумовская хотела поддаться сиюминутному порыву гнева и кинуть его куда в стену — чтобы выплеснуть, чтобы было не так больно, а лучше, конечно, если бы этот стакан прилетел прямо в голову Сергею или если бы Игорь тогда его прикончил. Тяжело дыша, Разумовская опустила стакан на раскрытую другую руку и пробормотала с усмешкой: «Я не миллионер».       А потому вредить имуществу — нечего. Его же потом ещё и восстанавливать придётся.       Подняв влажный взгляд на изображение Чумного Доктора, Марго злобно и загнанно осмотрела новую фигуру и видела на месте её другую — ещё раннюю версию с рыжими волосами и абсолютным безумием. Тяжело надрывно дыша, она поджала трясущиеся сухие губы, припомнила кошмар и мельком вспомнила собственную жизнь последние несколько лет.       Нейтралитет.       «Вместе» под жёстким контролем Государства держало его долго, как и Марго. Теперь уже как два года Разумовская постепенно ослабляла контроль, стремясь вернуть отданные акции обратно в «голову», чтобы сбавить его и стать добровольно-лояльной к существующей власти, но относительно-свободной в принятии решений. За этим стояла ограниченная свобода как её, так и тех, кто работал на компанию, и всё-таки — свобода, какую можно было использовать на благо тех же людей.       Без жертв.       Без насилия.       Без убийств.       Принимая особенности и правила игры, заданные Властью, но стремясь найти баланс безопасности для себя, своих интересов и, собственно, менее властных людей, заинтересованных в будущем.       А радикалов итак достаточно…       — Я думала, вы повзрослели, — выдохнула Марго, задавливая воспоминания о Востоке. Пальцы поднесли стакан к губам, и, отворачиваясь, Разумовская залпом осушила его, следом поморщилась, прижав к носу палец, пропахший дешёвым гелем для душа, почти хозяйственным мылом.       «Но видно некоторые не учатся на ошибках», — дополнила она в мыслях, приказала Ваку отключить записи и скользнула взглядом по закрытому панорамному окну. Вид города, раскрывающегося с Башни, моментально возник в сознании — больно часто Марго после работы или после кошмаров любила сидеть напротив и наблюдать, что помнила почти достоверно всё, что открывалось с этого этажа: улицы, огни, достопримечательности и иное… Это успокаивало, но не когда взгляд падал на шпиль площади Восстания и Дворцовую.       Повторения четырнадцатого и ранних годов Марго не допустит. Она не позволит закрыть компанию, обвалить сеть, лишить людей работы, она не позволит нанести вред и её семье, и лично ей самой. Пускай «Вместе» и она как владелица продолжали блюсти нейтралитет в «теневой игре», это не означало, что не будут закрыты пробоины слабости из безопасности.       Марго вдохнула, отворачивая голову на рабочий стол. Экран связи с Безопасниками был чист, потому, отставив стакан, она направилась в «жилые помещения». Спустя ещё полчаса, когда Разумовская заменила халат на относительно официальные вещи и просушила волосы, пришло уведомление от КПП о пересечении его Артемиса с «плюс один».