Walk That Mile

Чикаго, Иллинойс Луи просыпается поздно в тот день, когда должна начаться поездка. У него лёгкое похмелье и липкая кожа, когда он скатывается с дивана Найла на пол. Они усердно «старались» прошлой ночью, может быть, немного слишком усердно, готовясь к девяти месяцам друг без друга. Технически, они оба будут дома на праздники и День рождения Луи в декабре, но шоты пошли легче, когда вместо этого они сказали «девять месяцев». Его голова раскалывается, когда он отрывается от пола, чтобы встать, спотыкаясь о собственные ботинки по пути в туалет. Он проверил телефон, как только вымыл руки, и теперь тупо смотрит на время. Найл сказал, что Гарри заедет за ним около девяти; учитывая, что до данного момента осталось две минуты, Луи думает, что он может оказаться в затруднительном положении. Он отказывается от душа, чтобы собрать свои вещи и сложить зарядное устройство для телефона в сумку, в то время как слышит, как ровно в девять к жилому комплексу подъезжает машина, но он игнорирует её, предпочитая запихивать обувь в сумку. Гарри ни за что не появится здесь вовремя. Раздающийся одновременно с этим звонок в дверь доказывает, что он ошибается, и это заставляет его стонать. — Это, наверное, Гарри, — произносит Найл откуда-то из коридора, его голос становится громче, когда он входит в гостиную. — Он серьёзно относится к графику. — Ты мог бы сказать мне это, — пыхтит Луи, застёгивая молнию на сумке, немного задыхаясь от напряжения. — Я бы, по крайней мере, попытался произвести хорошее впечатление. Найл бросает на него взгляд через плечо, когда идёт к входной двери. — Извини, — соглашается он нерешительно. Луи проверяет своё отражение на экране телевизора, когда Найл открывает дверь, его голос слишком громкий для этого часа. Голос, который отвечает, низкий и методичный, как запись аудиокниги. Луи проводит руками по волосам, нюхает рубашку и идёт навстречу Гарри. — Вот он, — объявляет Найл, когда Луи подходит к нему сзади. Найл отходит в сторону, пропуская Гарри в дверной проём. Гарри выше, чем ожидал Луи, у него широкие плечи и тонкая талия, а волосы определённо короче, чем на фотографии. Луи думал, что забыл о ней, но, очевидно, подсознание просто ждало подходящего момента, чтобы вспомнить. — Луи Томлинсон, — произносит он в своём лучшем воплощении действующего взрослого. Он протягивает Гарри руку и определённо не смотрит слишком долго, когда тот берёт его руку в свою, мышцы на предплечье напрягаются. — Гарри, — представляется он. — Приятно познакомиться. — Мне тоже, — отвечает Луи на автомате. Он разглядывает кеды Гарри и обтягивающие чёрные джинсы, белую футболку, волосы, убранные с лица, нелепую линию подбородка. Глаза Луи снова опускаются на футболку, и он читает: «женщины умнее». Он улыбается. — Классная футболка. Глаза Гарри опускаются, а затем он почти краснеет. — Спасибо. — Я почти готов, — заверяет Луи, отводя глаза от щёк Гарри. — Дай мне взять последние несколько вещей. Гарри напряжённо кивает, и Луи думает, что он, возможно, сдерживается, чтобы не посмотреть на часы на своём запястье. — Сейчас вернусь, — обещает он, быстро поворачиваясь и направляясь обратно тем же путём, которым пришёл, оставляя Найла болтать с Гарри. Гарри не кажется таким уж ужасным, основываясь на первом впечатлении, думает Луи. Он натягивает новую пару брюк и бросает остальные в сумку. И надеется, что в течение следующих двух недель, они будут останавливаться в мотелях со стиральной машиной. В противном случае их не будут стирать, пока он не вернётся в кампус, а это может быть не очень приятным зрелищем. Луи чистит зубы пальцем и зубной пастой Найла, а затем надевает по одной сумке на каждое плечо, возвращаясь к входной двери. — Теперь готов, — говорит он, когда Найл и Гарри оба смотрят на него. — Твои носки разных цветов, — отмечает Найл, бросая взгляд на ноги Луи. — Мне так нравится, — заявляет Луи с улыбкой, бросая свои сумки на пол. Гарри устало смотрит на их размеры, а затем бормочет что-то о том, чтобы освободить место на заднем сиденье машины, прежде чем покинуть квартиру. — Пожелай мне удачи, — тихо шепчет Луи, уходя. — И молись, чтобы я не был похоронен в пустыне Техаса. Найл смеётся так сильно, что отфыркивается, качая головой. — Я думаю, ты поймёшь, что у вас с Гарри больше общего, чем думаешь сейчас. — Да, может быть. — Его голос звучит так, как когда его сёстры обычно спрашивали маму, разрешит ли она им съесть мороженое после ужина. Найл, должно быть, тоже это слышит, потому что щёлкает Луи по уху. — Ты будешь скучать по мне, — обещает Найл приторно и без раскаяния. Луи морщит нос. — Сомнительный вариант, — возражает он, притягивая Найла к себе для объятий. Он засовывает ноги в кроссовки «Аdidas» у входной двери и похлопывает себя по карманам в поисках телефона и бумажника, прежде чем снова схватить сумки. Гарри, стоя там же, отступает, чтобы Луи мог пройти. — Тебе нужна помощь? — спрашивает он, когда Луи направляется к джипу, припаркованному на обочине. — Не нужна, — бросает Луи через плечо. Он уже может сказать наверняка, что одним своим появлением вытащил Гарри из зоны комфорта; он, конечно, не заставит его загружать свои вещи. Задняя часть джипа забита сумками, и там едва хватает места для ещё двух, хотя в конце концов ему удаётся запихнуть внутрь свои. Требуется немного больше энергии, чем он ожидает, чтобы закрыть задний люк, но, наконец, он защёлкивается, и Луи переводит дыхание. Последние десять минут не сделали ничего позитивного с его похмельем, и он уже чувствует лёгкую тошноту. Это не лучший способ начать длительную поездку. Он натягивает улыбку, когда Найл провожает Гарри до машины — Гарри опускает глаза, а Найл напряжённо улыбается. Если они в конечном итоге возненавидят друг друга, это будет вина Найла, решает Луи. — Готов? — адресует Луи свой вопрос Гарри. — Конечно, — Он достаёт из кармана ключи и направляется к водительскому месту. — Пока, Найл, — прощается он, как раз перед тем как сесть, стук закрывающейся дверцы машины эхом разносится по улице. — Немногословный человек, — бормочет Луи, снова обнимая Найла. — Дай ему шанс, — уверяет Найл с лёгкой улыбкой на губах, когда Луи отстраняется. — Теперь слишком поздно отступать, — жизнерадостно заявляет Луи, прежде чем открыть пассажирскую дверцу и скользнуть внутрь. Только тогда понимает, что окно опущено, и Гарри определённо слышал его быстрый обмен репликами с Найлом. Ему не нужно видеть своё отражение, чтобы знать, что его лицо краснеет. — Не забудь пристегнуться, — это то единственное, что Гарри решает сказать, заводя машину и переключая привод. Две тысячи миль ещё никогда не казались таким большим расстоянием. * Тишина просачивается в машину, когда они едут по узким боковым дорогам Чикаго, машины теснятся по обе стороны от них. Люди в деловых костюмах и повседневной одежде высыпают на улицу, чтобы перебежать дорогу. Луи подпрыгивает каждый раз, когда они это делают, но Гарри, кажется, не беспокоится, его руки крепко сжимают руль. Радио не включено, и Гарри молчит — Луи так же не хочет начинать разговор первым. Это не значит, что они что-то знают друг о друге или не заинтересованы в том, чтобы узнать больше. Луи постукивает пальцами по бёдрам и устраивается поудобнее в кресле, дёргая ремень безопасности, чтобы чем-то заняться. Тишина действительно даёт ему некоторую передышку от похмелья. Его голова всё ещё болит от яркого утреннего света, но когда он закрывает глаза для минимального облегчения, Гарри жмёт по тормозам. Глаза Луи распахиваются, руки ударяются о панель перед ним, а алкоголь внезапно угрожает вырваться наружу при резком движении. — Я ненавижу ездить по городу, — признаётся Гарри, как бы извиняясь, когда отпускает педаль газа, и машина продолжает движение вперёд. — Должен ли я беспокоиться о том, как далеко находится Лос-Анджелес? — тело Луи восстаёт против него, и он опасается слишком широко открывать рот, когда говорит. Гарри ёрзает на сиденье и пожимает плечами, но не отвечает. — Но ведь мы направляемся в основном на открытую местность, верно? — уточняет Луи. Он уже ненавидит тишину, а они вместе только лишь десять минут. — Да. В основном, — соглашается Гарри, глядя на дорогу. Луи выпучивает глаза от его краткого ответа, но на этот раз помалкивает. Если Гарри не захочет разговаривать с ним в течение следующих двух тысяч миль, это его дело. Луи может начать разговаривать сам с собой. Он откидывается на спинку кресла и возвращается к постукиванию пальцами по бёдрам, воспроизводя ритм песни, которую слышал вчера вечером в баре, хотя и не может вспомнить название. Бар вызывает прилив воспоминаний о фотографии, и Луи действительно немного давится. Он поворачивает голову к окну, чтобы скрыть это. Ему нужно, чтобы в желудке было что-то, кроме кружащихся остатков алкоголя. Более умный человек позавтракал бы, прежде чем сесть в машину. — Ты не будешь возражать, если мы, э-э, перекусим? — Луи обдумывает эти слова почти две минуты, прежде чем произнести их вслух. Он не уверен чего ожидать от Гарри, в ответ на его просьбу — может быть, он съедет на обочину и скажет Луи, чтобы тот выметался из машины, например. — Конечно, — вместо этого говорит Гарри. Они проезжают две заправочные станции и продуктовый магазин, прежде чем Гарри, наконец, останавливается у мини-маркета. — Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает Луи, отстёгивая ремень безопасности, но Гарри уже опережает его — открывает дверцу машины и выходит, не говоря ни слова. Луи почти уверен, что очень скоро он даже перестанет прилагать усилия, чтобы казаться дружелюбным и общительным. В магазине он покупает несколько пакетов чипсов и конфеты, четыре бутылки воды, содовую и сэндвич. Его руки полны, когда он бросает всё на прилавок, застенчивая улыбка соответствует равнодушному взгляду кассира. — Поездка, — оправдывает он себя, похоже, ей на самом деле всё равно. Гарри рассматривает прилавок с закусками, когда Луи заканчивает с покупками, поэтому он оставляет его, возвращается к машине и снова занимает своё место на пассажирском сиденье. Он задаётся вопросом, позволит ли ему Гарри при случае поуправлять джипом или вместо этого его навечно отправят на роль штурмана. Возможно, его просто будут игнорировать как досадную помеху в течение двух недель подряд, а затем он будет подвергать сомнению всё своё существование к тому времени, как вернётся в кампус. Он закатывает глаза и разворачивает свой сэндвич. Жир пропитывает обёртку из пергаментной бумаги, и Луи не может вспомнить, когда в последний раз он был так счастлив из-за такой простой вещи. Он откусывает слишком большой кусок и жуёт, как сильно недокормленный слон, наблюдая за Гарри, который пересекает парковку. Гарри симпатичный — Луи уже догадывается, что это общепринятое мнение, а не только его собственное, — но он немного неуклюж, его пальцы на ногах заострены, а плечи склонны горбиться. В этот момент «виляет» чья-то машина, чтобы не врезаться в Гарри, и Луи действительно немного давится, наблюдая, как это происходит. Ему не нужно, чтобы его водитель был убит на дороге, пока они всё ещё находятся в черте города. Гарри не упоминает об этом, но бросает Луи пачку салфеток, когда садится в машину, как будто предвидит, что Луи они понадобятся. — Спасибо, что остановился, — благодарит Луи, когда Гарри заводит машину. — Нет проблем, — произносит Гарри, не глядя, вытягивая шею, когда выезжает со стоянки и направляется обратно к дороге. Единственная спасительная благодать — Гарри нажимает пальцем на кнопку включения радио, прежде чем они отъезжают, и машина наполняется той самой песней, которую Луи пытался вспомнить всего десять минут назад. Он не знает, хороший это знак или предзнаменование. * Тишина между ними начинает становиться удушающей, когда они сворачивают на шоссе, ведущее на юг. Луи покончил со своим сэндвичем и бутылкой воды, в то время как Гарри перекусывает какими-то зелёными чипсами из пакета, лежащего на его коленях. Луи избегал попыток выяснить, какого они вкуса, на случай, если Гарри подумает, что он пялится на его член. Не то чтобы он был выше такого поступка, но, возможно, не с кем-то, кого едва знает. — Итак, — начинает Луи после ещё одного тихого момента, когда по радио идёт реклама. — Куда мы направляемся? Взгляд, которым Гарри одаривает его, может легко пробиться сквозь твёрдую поверхность, и надменное «Лос-Анджелес» никак не помогает Луи составить о нём первоначальное впечатление. — Верно, — признаёт Луи. Он делает глубокий вдох и тихо выдыхает, хотя ему кажется, что Гарри слышит это по тому, как он агрессивно стискивает зубы при следующем съеденном чипсе. — Я имел в виду, например, у тебя есть маршрут? Или мы просто раскручиваем наш путь через всю страну. — Раскручиваем? — губы Гарри дёргаются, когда он смотрит на Луи, и тут он понимает, что ни разу не видел, чтобы Гарри улыбался с тех пор, как они встретились. Хотя он почти получает один за бесплатный мяч, так что он, должно быть, совершенствуется. — Проезжаем, — предлагает Луи, — Объезжаем. Неважно. Гарри оглядывается на дорогу, улыбка уже почти исчезла. — Я составил список мест, куда хочу заехать, — произносит он, когда Луи начинает убеждаться, что тот не ответит. — Я планировал эту поездку всё лето, так что у меня есть маршрут. — Да? — Луи улыбается, оглядываясь. — Тогда где же он? Могу ли я просмотреть и оставить отзыв? — Он шутит, но руки Гарри напряжены на руле, и Луи не уверен, что он в курсе что это шутка. — В бардачке, — говорит Гарри, указывая головой на место перед Луи. Луи открывает бардачок с жутким чувством, что поездка значит для Гарри больше, чем для него, когда достаёт потрёпанный чёрный блокнот и снова закрывает отделение с глухим щелчком. — Отмеченная страница, — предупреждает Гарри, прежде чем Луи успевает открыть книгу на случайной странице. Как будто он мог бы — у него есть сёстры, он знает, что копаться в чужом дневнике крайне не одобряется. Луи действительно учился на горьком опыте, но это уже другая история. Луи не уверен, чего он ожидает, когда открывает дневник на странице, отмеченной фиолетовой пометкой, но это, конечно, не настоящий маршрут. Каждый день подписан с указанием мест для посещения и количества миль между каждой остановкой. Новые штаты отмечены красными стрелками, а правое поле — приблизительный бюджет на день. Рядом с каждым есть несколько часов, и Луи понимает, что это временные оценки того, как долго Гарри планирует оставаться в каждом месте. Как человек, который ненавидит планировщиков, попусту забывает даты и живёт так, как он хочет, — столь подробный маршрут почти заставляет его забиться в панике. — Похоже, ты всё спланировал, — говорит Луи, взглядом пробегая первую страницу написанного от руки маршрута Гарри, а затем переходит к следующей. Иллинойс, Миссури, Оклахома, Техас, Нью-Мексико, Аризона, Калифорния. Фанкс-Гроув, мост через Цепь Скал, Пещеры Мерамека, Ранчо Кадиллака. — Очень продумано. Гарри сжимает ладони на руле и потирает губы, прежде чем ответить. — Я не хотел терять время. Глаза Луи снова скользят по списку, и он захлопывает дневник. — Тогда спасибо, что взял меня с собой. Я знаю, что это не входило в план. — Всё в порядке, — сообщает Гарри, что далеко не так приятно, как «рад, что ты здесь», но не так агрессивно, как «вылезай из моей машины», поэтому Луи принимает это так как есть. — Итак, куда мы отправимся в первую очередь? — Луи знает, как понять намёк, когда кто-то не хочет с ним разговаривать, но он не уверен, что делать с намёком потом. — Серьёзно? — Да, серьёзно, — говорит Луи. — Ты только что просмотрел маршрут, — напоминает Гарри, оглядываясь, и слегка разгоняет машину. — Я проверяю тебя, — ляпает Луи. — Чтобы убедиться, что ты знаешь. Гарри молча смотрит на него слишком долго, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Мидвинская Высокогорная прерия, — говорит он наконец. — Прерия, — выдаёт Луи с оттенком благоговения в голосе. — Волнующе. Гарри снова бросает на него один из своих страшных взглядов. — Я хотел немного прогуляться пешком, — рассказывает он. — Размять ноги. — Гарри бросает быстрый взгляд на Луи. — Ты можешь подождать в машине, если хочешь. — Луи не может быть уверен, шутит он или нет, но его губы почти подёргиваются, когда он снова смотрит на дорогу. — Ты не можешь просто оставить меня в машине, — заявляет Луи, — я умру от жары. Или я так проголодаюсь, что буду вынужден съесть твои зелёные чипсы. Гарри замолкает с одной из зелёных штуковин на полпути ко рту. — Какие зелёные чипсы? — Вот эти, — указывает Луи, когда оно исчезает во рту Гарри. Он показывает на его колени. — Что это вообще такое? Гарри облизывает губы, а затем достает ещё одну. — Гороховые чипсы. — Гороховые чипсы? — в голосе Луи слышится недоверие. — Ты не можешь есть нормальные чипсы, как весь остальной мир? Сделанные из картофеля? Гарри на самом деле улыбается, и у него на щеке появляется ямочка, которую Луи сразу замечает. — Мне нравятся эти, — настаивает Гарри, задумчиво жуя. — У них интересный вкус, правда немного солёные, но они полезнее. Луи расплывается в улыбке. — Ты не можешь сказать, что у них интересный вкус, а потом не дать мне попробовать. Гарри смотрит на него краем глаза, а затем поднимает пачку, не оборачиваясь. — Тебе не понравится. — Не говори так, как будто ты уже знаешь, — объявляет Луи, залезая в упаковку. Он берёт хрустящую корочку двумя пальцами и осматривает. Судя по тому, что он может сказать, это похоже на горох, но он определённо был обжарен до неузнаваемости. — У меня может быть очень разнообразный вкус. Гарри на самом деле фыркает, забирая пакет обратно и кладя его себе на колени. Луи качает головой, глядя на него, но всё равно кладёт хрустящее нечто в рот. Он жуёт и наклоняет голову вперёд и назад, пытаясь определить вкус. — На вкус как травка, — говорит он, жуя быстрее. — Это похоже на то, если бы ты вынул траву прямо из пакета и пожевал её. Гарри на самом деле раззевает рот, когда смотрит в этот раз, и Луи начинает беспокоиться об их безопасности, прежде чем водитель снова смотрит вперёд. — Я не могу сказать, что когда-либо делал это. — Я тоже, — быстро уточняет Луи. — Я предпочитаю вдыхать, а не жевать, ты знаешь, что я имею в виду. Луи получает за это смешок от Гарри. — Я могу заверить тебя, что не знаю. Луи закатывает глаза. — Тебе когда-нибудь раньше казалось, что что-то на вкус похоже на траву? Гарри поджимает губы и пожимает плечами. — Капуста. При слишком большом количестве это похоже на мокрую траву. Луи слегка давится. — Я поверю тебе на слово в этом вопросе. Ты ведь никогда не ел сырую траву, верно? Но ты думаешь, что капуста такая же на вкус. Гарри смотрит на него и делает глубокий вдох, как будто собирается в чём-то признаться. — Ты хочешь сказать, что ел сырую траву? — поражается Луи. Гарри действительно смеётся, и Луи немного застигнут врасплох — ямочками на его щеках, двумя большими передними зубами и красивыми губами. — Я шучу, — сознаётся он. — Я не ел сырую траву. Луи тупо кивает, а затем вспоминает тему их разговора. — Точно, точно. Это похоже на мокрую траву. Гарри достаёт из пакета ещё один чипс и откусывает его, медленно пережевывая. Луи наблюдает за его профилем, за тем, как поднимаются его брови и подёргивается нос. — Да, да, — соглашается Луи, указывая. — Теперь ты понимаешь, о чём я говорю. — Думаю, что да, — говорит Гарри, кладя чипсы в рот. — Хотя, это странный способ думать так о закуске. Луи вздыхает и ёрзает на сиденье. — Я же предупреждал тебя, что у меня разнообразный вкус. Гарри ухмыляется, и Луи обещает себе, что не будет следить за тем, сколько уже улыбок он получил от него. — Это означает, что мне не нужно делиться, верно? Тебе ведь не нравится мой горох? На этот раз смеётся Луи. — Я ничего не говорил о том, что они мне не нравятся, — отмечает он и протягивает к Гарри руку. — Горошек, пожалуйста, — Гарри едва заметно усмехается, протягивая Луи ещё четыре чипса и отправляя другие себе в рот. * Оказывается, что после Чикаго Иллинойс — это просто открытые равнины кукурузы. Семья Луи обычно проводила большую часть своих отпусков недалеко от берега озера Мичиган или путешествовала над Иллинойсом на самолёте, направлявшемся к океану. Ему ещё предстоит проехать по нему и посмотреть на безбрежные кукурузные поля, на абсолютное ничто, окружающее шоссе. Он уже близок к тому, чтобы спросить Гарри, не заблудились ли они в бесконечном кукурузном лабиринте, но тут появляется знак выхода, объявляющий «Midewin National Tallgrass Prairie» в трёх милях, и он держит рот на замке. Вероятно, будет лучше, если Гарри не возненавидит его до того, как они пересекут границу штата. — Я думаю, это оно, — объявляет Гарри, когда они въезжают на стоянку. Он выключает радио, как это делает мама Луи, когда куда-нибудь приезжает. Как будто это действительно имеет значение. — Как ты понял? — озорничает Луи, указывая на вывеску перед ними, улыбаясь. Гарри не отвечает, и Луи довольно быстро проглатывает собственную улыбку. Он смотрит на свои спортивные штаны и хмурится. — У тебя есть подходящая походная одежда? Я определённо не взял с собой ничего, что подходило бы для пеших прогулок. Гарри качает головой и поправляет солнечные очки на переносице. — На самом деле я не хочу идти пешком, Луи. Я просто подумал, что это был бы хороший способ размять ноги, так как поездка довольно длинная. Луи чувствует себя просто прекрасно сидя часами подряд — даже комфортно. — Наверное, хорошая идея, — говорит он вслух. Гарри выходит из машины, чтобы свериться с картой на первом же перекрёстке, в то время как Луи выпивает ещё одну бутылку воды. Он хватает с пола машины ещё одну и, наконец, следует за Гарри. На самом деле приятно встать после двух часов, проведённых в машине, но он не планирует говорить это вслух. — Нашёл дорогу? — спрашивает он Гарри, подходя сзади. — Мы просто пройдём полмили, а затем вернёмся сюда, — сообщает Гарри, водя пальцем по выделенной части карты. — По-моему, выглядит неплохо, — одобряет Луи, потому что было совершенно ясно, что он даже не имеет права голоса в этой поездке. — Я возьму камеру из машины, — говорит Гарри, трусцой направляясь к джипу. Луи оглядывает парковку — семьи, выходящие из своих машин на пикники, и профессиональные туристы с противомоскитными сетками. Гарри вернулся меньше чем через минуту с камерой, прикреплённой к розовому ремешку на шее. — Готов, — объявляет Гарри, когда подходит к Луи, хотя он и не задерживается надолго, уже направляясь к началу тропы. Луи сжимает бутылку с водой в ладони, а затем следует за ним с лёгким надменным вздохом. * Поход — конечно, это всего лишь чуть больше мили туда и обратно. Виды прекрасные — трава, а не кукуруза с полевыми цветами, которые появляются время от времени, но во всех остальных отношениях это совершенно скучно. Гарри не разговаривает с Луи и всё время остаётся на три шага впереди, за исключением тех случаев, когда он останавливается, чтобы сделать фотографию, что является поразительно обычным явлением. Луи рискнёт предположить, что он фотографирует по меньшей мере двадцать различных видов полевых цветов и, вероятно, тридцать широкоформатных снимков открытой прерии. Сначала Луи замедляется, когда Гарри фотографирует, но затем снова начинает идти, не говоря ни слова, оставляя Луи позади. Луи требуется всего час, чтобы начать задаваться вопросом, не свернули ли они не на ту дорогу, когда видит парковку и вздыхает с облегчением. Он не уверен, что Гарри прекратил бы, если бы они случайно свернули на неправильный путь — он именно тот человек, которому понравится случайный девятимильный поход. Гарри не отстаёт от Луи, до того момента пока тот не появляется на стоянке, и он смутно задаётся вопросом, стоит ли ему беспокоиться. Он шёл не так быстро, но Гарри склонен двигаться как ленивец, когда находит, что сфотографировать. Ключи от машины также находятся у него, поэтому Луи находит ближайшую скамейку и садится ждать, допивая бутылку воды, которую он нёс, а затем ныряет в туалет для смотрителей парка. Он выходит в то же время, когда Гарри появляется в конце тропы, оглядываясь по сторонам, как будто думает, что Луи бросил его. Когда взгляд Гарри останавливается на Луи, он не уверен, облегчение это или: «о, ты всё ещё жив?». — Всё нормально? — спрашивает Луи, когда он приближается достаточно близко, потирая руки, чтобы избавиться от дезинфицирующего средства для рук из диспенсера. Гарри кивает, почёсывая шею. — Да, у меня есть несколько хороших фотографий. — Круто, — одобряет Луи, учитывая, что он абсолютно не интересуется фотографией. — Ты ведёшь блог или что-то в этом роде? Гарри пожимает плечом, всё ещё почёсывая ту же сторону шеи. — У меня есть аккаунт на Tumblr, на который я их все разместил. Но не думаю, что кто-то смотрит на это. Луи не может понять, то ли Гарри недооценивает себя, то ли он на самом деле ведёт блог, до которого никому нет дела. — Потрясающе, — он собирается предложить им вернуться в машину, когда Гарри убирает руку со своей шеи. — Что случилось? — тревожится он, широко раскрыв глаза. Гарри смущённо кладёт руку себе на шею. — У меня чесалось, наверное, просто покраснело. — Э-э, — Луи переводит взгляд с шеи Гарри на его лицо, а затем обратно. — Не думаю. — Что? — Гарри в испуге хлопает по шее, и Луи подходит ещё ближе. В середине есть красное пятно, а вокруг него — небольшие выпуклости — нахождение в окружении шести маленьких братьев и сестёр большую часть своей жизни делает Луи искусным распознавателем укусов пчёл. — Я думаю, тебя ужалили, — говорит он. Гарри снова пытается почесать шею, но Луи хватает его за запястье, чтобы остановить. Осознав, что сделал, он ослабляет хватку. Гарри тут же опускает руку. — И, похоже, у тебя появилась пара крапивниц. У тебя аллергия на пчёл? Гарри смотрит на него широко раскрытыми глазами, и Луи до этого никогда не понимал насколько они зелёные — на самом деле он не был так близко к нему с тех пор, как они встретились. Между ними недостаточно пространства для двух почти незнакомых людей. — Меня никогда не жалили пчёлы, — вспоминает он. — Хотя моя мама всегда беспокоилась об этом. Луи морщит нос. — Я думаю, мы сейчас это выясним. Ты взял с собой аптечку первой помощи? — Где-то на заднем сиденье машины, — бормочет Гарри, его рука возвращается к шее. — Перестань трогать шею, — велит ему Луи. — И дай мне ключи от машины. Он оставляет Гарри на обочине рядом с джипом, ещё раз предупредив, чтобы тот не прикасался к шее, когда открывает задний люк машины и их сумки вываливаются на асфальтовую парковку. — Чёрт, — сердится Луи, начиная шарить в поисках аптечки. — Как жарко, — шепчет Гарри рядом, и Луи закатывает глаза, не отрывая взгляда от своих поисков. — Я уже раз восемь просил тебя не прикасаться к шее, — отчитывает он. — Очевидно, ты не слушаешь. — Он не оглядывается, но может поклясться, что чувствует, как Гарри смотрит на него. Аптечка оказывается зажатой между двумя сумками в дальнем углу багажника и на самом деле представляет собой пластиковый пакет, набитый пластырями, бутылочками с таблетками и марлей. — Нашёл, — гордо говорит Луи, поворачиваясь назад. Гарри выглядит ужасно — с камерой, всё ещё висящей на груди, его волосы зачёсаны назад и уложены в трёх разных направлениях, на шее медленно проявляются ещё две крапивницы. — Думаю, там есть «Бенадрил», — напряжённо произносит Гарри, его пальцы подёргиваются, как будто он пытается не прикасаться. Луи бросает пакет на обочину и просматривает содержимое в поисках нужных таблеток. Он наклоняет голову Гарри в сторону, чтобы посмотреть, есть ли жало, и хотя он не врач, он не думает, что это так. — Давай я принесу тебе немного воды, — бросается он, вставая и хватая последнюю бутылку с пола машины. Он отсчитывает две таблетки и кладёт их в руку Гарри, а затем разворачивает одну из салфеток с дезинфицирующим средством и проводит ею по коже Гарри. — Холодно. — Не будь ребёнком, — напоминает Луи, мягче прижимая салфетки, потому что он не ужасный человек. — «Бенадрил» сделает меня сонным, — говорит Гарри, смотря на две таблетки. — Я не смогу вести машину. — К счастью, у меня есть водительские права, — упоминает Луи. — Мы не будем сидеть на стоянке в этой степи, пока ты не почувствуешь себя хорошо. И я не собираюсь слушать, как ты задыхаешься до смерти, потому что твоя шея не перестанет опухать. Гарри вроде как сердито смотрит, но потом всё равно принимает таблетки. — Следующее место, куда мы направляемся, всего в паре миль вверх по дороге, — сообщает Гарри. — Я просто буду бодрствовать, пока мы не доберёмся туда, а потом посплю до следующей остановки. Луи не скажет Гарри, что «Бенадрил» вырубит его, как только он коснётся пассажирского сиденья. — Конечно, да. Гарри садится в машину и оставляет Луи собирать вещи в багажник, потому что, конечно, он это делает. Луи почти вспотел к тому времени, когда снова закрывает заднюю дверь и занимает водительское сиденье. Гарри уже едва шевелится на пассажирском, его глаза быстро моргают. — Куда едем? — уточняет Луи, заводя машину. Он знает, что мог бы снова вытащить карту из бардачка, но у него такое чувство, что Гарри запомнил дорогу. — «Polk-A-Dot Drive In», — говорит Гарри хриплым ото сна голосом. — Поезжай на север по 53-й, примерно десять миль. Луи собирался ввести название, каким бы глупым оно ни было, в приложение «карты» для построения маршрута, но, похоже, Гарри тоже это предусмотрел. — Хорошо, — не спорит он, кладя свой телефон в подстаканник. — Следующая остановка — Дотти. — «Polk-A-Dot Drive In», — поправляет Гарри, но совсем нерешительно. Луи ещё не дошел до края парковки, как Гарри уже окончательно уснул — глаза закрыты, дыхание ровное, камера по-прежнему находится на груди. * Гарри правильно рассчитал направление, и они добираются до места менее чем через двадцать минут. Луи въезжает на почти пустую парковку и ставит машину на стоянку, но не выключает зажигание. «Polk-A-Dot Drive In» похожа на любую другую заправку, которую он видел в своей жизни, за исключением знака Route 66, висящего на рекламном щите перед входом, и статуй Бетти Буп и Элвиса в натуральную величину, стоящих у двери. Даже со стоянки Луи может сказать, что краска на фигурах облупилась. — Гарри, — замечает Луи, — я не думаю, что нам стоит идти сюда. Гарри даже не шмыгает носом во сне, когда Луи достаёт карту из бардачка, открывая нужную страницу. Он вводит следующий пункт назначения — «International Walldog Museum» — в приложение навигатора и автоматический голос говорит ему вернуться на автостраду. — Гарри, — снова пытается Луи, — у тебя есть три секунды, чтобы проснуться и сказать мне, что ты всегда хотел пообедать здесь, или мы уезжаем. В машине по-прежнему тихо, если не считать Дуа Липы по радио. Луи кивает и заводит машину. — Ты прав, — одобряет он. — Давай пропустим это. * Гарри всё ещё спит, когда Луи останавливается перед музеем в нескольких городах от Понтиака — кирпичное здание на причудливой полосе других небольших зданий. Спереди помещена фреска с изображением шоссе 66 через Иллинойс, которая, хотя и выцвела, на самом деле выглядит довольно круто. — Вот мы и приехали, — объявляет Луи. — Самый скучный музей в мире. Он не хотел, чтобы Гарри это услышал, но, конечно, именно в этот момент он решает проснуться: недовольный, пристально смотрящий на Луи и приходящий в сознание. Луи глушит машину и достаёт ключ. — Добро пожаловать обратно в Страну живых. Гарри моргает и смотрит в переднее окно, а затем в сторону. — Я думал, мы собирались в закусочную. Луи делает глубокий вдох и быстро произносит на выдохе: — Мы так и сделали, но ты спал, поэтому я продолжил вести машину. Гарри тупо смотрит на него. — Ты продолжил вести машину? — Конечно, я спросил тебя, не хочешь ли ты зайти внутрь на обед, и ты не ответил. — Потому что я был накачан лекарствами и спал, — упрекает Гарри, явно не веря своим ушам. — Ты не мог подождать двадцать минут, пока это пройдёт? — Не хотелось бы тебя огорчать, но мы ехали полтора часа после, и это первый раз, когда ты хотя бы пошевелился. — Да, но ты не можешь просто решать, что мы будем делать, а что нет, — злится Гарри. Он отстёгивает ремень безопасности и с громким металлическим стуком швыряет его в дверцу машины. — Это моя поездка, и ты не можешь просто взять её на себя, потому что тебе не нравятся мои идеи. — Ты хотел, чтобы я затащил твое бесчувственное тело в закусочную только для того, чтобы ты мог сказать потом, что был там? — отвечает Луи, повышая голос. — У тебя такая подробная грёбаная хронология того, где мы должны быть, что я предполагаю, что ты бы также запросто накричал на меня, если бы я позволил тебе проспать в закусочной, а не поехал в музей вместо этого. Твоя дотошность невыносима, Гарри. Гарри пристально смотрит на него, линия его челюсти пугающе выпячивается. — Я хотел получить максимальную отдачу от этой поездки, поэтому тщательно спланировал её. — Его голос осторожен и твёрд, и почему-то это хуже, чем когда он кричал. — До сих пор ты совал свои липкие пальцы во всё, что я пытался сделать. — Липкие пальцы? — обиженно повторяет Луи. — Ты хочешь сказать, что это моя вина, что тебя ужалила пчела? Если бы ты был один, ты бы проехал половину пути до закусочной «Дотти» и съехал с дороги из-за аллергической реакции, так что не вини меня. — «Polk-A-Dot Drive In», — выплёвывает Гарри, прежде чем выскочить из машины. Он захлопывает дверь с оглушительным грохотом, и Луи закатывает глаза. Луи наблюдает, как Гарри входит в парадную дверь музея и исчезает, разочарование скручивается у него в животе. Он подумывает о том, чтобы завести машину и уехать, уже представляя себе потенциальную реакцию Гарри. Он со вздохом останавливает эти мысли, откидывая голову на спинку сиденья. Что касается начала, то у них с Гарри не было ничего хорошего. Технически, нет никакого правила, которое бы гласило, что Луи на самом деле должен посещать те же самые чертовски скучные музеи, которые выбирает Гарри. Он осматривается, чтобы найти другое место, где можно провести время, и замечает закусочную через дорогу. Идеально. Он вылезает из машины и направляется прямо к закусочной Пэта. Он уверен, что Гарри будет в ярости, когда выйдет и обнаружит, что Луи ушёл, а ключи пропали, но, возможно, он хочет приложить все старания и посмотреть, что нужно, чтобы Гарри действительно взорвался. Закусочная Пэта проста и выглядит так же, как и все остальные закусочные, мимо которых они до сих пор проезжали, за исключением, конечно, любимой закусочной Гарри «Dot Diner». Диванчики покрыты блестящим красным винилом, а столы чистые, за исключением остатков кофейных колец прошлых дней. Официантка предлагает Луи сесть где угодно, когда он входит, поэтому он выбирает столик у окна. Он заказывает гамбургер и жареную картошку из липкого меню, а затем отправляет сообщение в групповой чат со своими сёстрами, о том, что он до сих пор жив, прежде чем заняться тем, чтобы смотреть в окно. Люди, приходящие и уходящие из Музея вывесок, выглядят как ровесники его бабушки и дедушки или молодые семьи, отправляющиеся в образовательную поездку с кричащими детьми. Луи им не завидует, хотя он действительно знает двадцати-однолетнего парня, который в настоящее время находится в музее. Гарри выходит после того, как Луи подали его поздний обед, половина картошки уже съедена. Похоже, его не беспокоит отсутствие Луи, когда он приступает к фотографированию фрески перед музеем, а затем подходит ближе, чтобы осмотреть её. Луи закатывает глаза, просто наблюдая, как он проводит рукой по стене, как будто он какой-то эксперт. Оглядываясь назад, Луи думает, что был довольно-таки прав, когда делал свои слепые предположения о Гарри — он кажется таким же претенциозным и дерзким, как он и предполагал. Луи агрессивно откусывает гамбургер, вспоминая Гарри, почти обвиняя его в том, что его ужалила пчела. Он жуёт так сильно, что у него начинает болеть челюсть, прежде чем он осознаёт, что делает. Луи снова выглядывает в окно и видит, как Гарри ходит вокруг машины, заглядывая в окна, как будто Луи может прятаться на заднем сиденье. Он и не подозревает, что Луи смотрит на него, как на мерзавца, с расстояния в тридцать футов. Гарри, похоже, не очень расстроен этим, когда обнаруживает, что машина пуста; он просто садится на обочину у заднего колеса и просматривает фотографии на своей камере. Луи продолжает смотреть на макушку Гарри, гадая, сколько времени пройдёт, прежде чем он действительно разозлится, что Луи пропал. Ответ, похоже, длиннее, чем Луи считал возможным. Он заканчивает есть, а Гарри всё ещё сидит на обочине, откинув голову назад, подставляя её лучам солнца. Сейчас только ранний вечер, но солнце начинает смещаться в небе. Луи знает, что не может вечно отсиживаться в закусочной, поэтому в конце концов оплачивает свой счёт и возвращается к машине, посасывая одну из бесплатных мятных конфет с прилавка хозяйки. Гарри, должно быть, услышал, как он приближается, потому что выпрямился, глядя прямо на Луи. — Мне было бы интересно узнать, куда ты подевался. Луи пожимает плечами, что, по сути, не является ответом. — Как музей? — На самом деле круто, — рассказывает Гарри с неподдельным энтузиазмом в голосе. — Многие знаки отображаются с оригинальным эскизом художника и другими прогрессиями того, где находится готовый продукт. Луи ухмыляется ему сверху вниз. — Значит, ты фанатик искусства? Гарри пожимает плечами и облизывает нижнюю губу. — Мне нравится процесс, стоящий за этим, история. Готовый продукт всегда классный, но как он получил вдохновение и откуда взялось влияние — это то, чем я увлекаюсь. — Он может быть дерзким претенциозным любителем искусства, но, похоже, знает своё дело. — Я просто зашёл в закусочную, чтобы перекусить, — всё-таки отвечает Луи. — Тебе что-нибудь нужно? Гарри качает головой. — Я всё ещё борюсь с последствиями «Бенадрила». Такое чувство, будто я во сне. Луи хочет спросить, помнит ли он, как они кричали друг на друга в машине час назад, но решает повременить. — На самом деле я ожидал, что ты про что-нибудь спросишь, — говорит Гарри. Луи вздёргивает подбородок, задаваясь вопросом, не именно ли сейчас Гарри намекает ему, чтобы он сам нашёл дорогу обратно в кампус. — Да? — По всему городу есть синие следы, которые ведут к различным фрескам, написанным художниками в честь музея, — продолжает Гарри. — Я подумал, что было бы забавно прогуляться по ним до захода солнца. Луи бросает взгляд на небо. Оно ещё не начало розоветь, так что у них ещё может быть немного времени. Он не позволяет развиться чувству вины за то время, которое он потратил впустую, медля в закусочной Пэта. — Ты бы хотел пойти со мной? — спрашивает Гарри, когда наступает тишина. Луи удаётся вырваться из своих мыслей кивком. — Да, конечно. Нам нужно побывать сегодня вечером где-нибудь ещё? Гарри отрицательно качает головой. — Я планировал снять отель здесь, в Понтиаке, на ночь. Луи кивает, не зная, что ещё он может добавить. Если Гарри хочет притвориться, что обмена колкостями в машине ранее не было, то Луи тоже может поддержать это. Он не поклонник фресок, но он будет притворяться в интересах мирного вечера. Ему бы очень не хотелось, чтобы ещё одна дверь захлопнулась у него перед носом. * Прогулка по Понтиаку гораздо приятнее, чем Луи ожидает, ранний вечерний бриз сохраняет прохладу, когда они идут по голубым следам по городу. Город небольшой, но они проходят мимо множества ресторанов и сувенирных магазинов с разбросанными повсюду бутик-отелями. Гарри держит камеру приложенной к своему лицу всё время, пока они идут, указывая на сложности в росписи по мере их продвижения — всё это очень соответствует образу художественного сноба у Луи, который он создал для него. Безусловно, самая крутая фреска — это ретро-фонтан с содовой, который был сделан так, чтобы выглядеть реальным на фоне кирпичной стены. Луи почти испытывает искушение протянуть руку, чтобы попытаться открыть входную дверь. — Ты видел в Нью-Йорке стрит-арт, который выглядит как дыры в тротуаре? — спрашивает Гарри, когда они любуются картиной. — Нет. — Луи не может сказать, что он когда-либо уделял столько внимания искусству. — А ты? — В живую нет, — мгновенно отвечает Гарри. — Но я всегда этого хотел. Есть одна, которая выглядит кратером, из которого выползают инопланетяне. Где-то есть видео, на котором люди действительно обходят край, потому что думают, что это реально. Луи смеётся, представляя себе эту сцену — это звучит как продуманный розыгрыш. — Не могу поверить, что ты не был в Нью-Йорке, — удивляется он. — Это похоже на мечту помешанного на искусстве. — К тому времени, когда он осознаёт, что сказал, уже слишком поздно. Удивительно, но Гарри почти смеётся. — Помешанного на искусстве? Он делает шаг назад от стены, чтобы оказаться лицом к лицу с Гарри. — Найл сказал мне, что ты специализируешься на истории искусств и, похоже, тебе это нравится. — Ботаник искусства, — повторяет Гарри, слегка смеясь. — Не могу сказать, что меня называли так раньше. Хотя, думаю, это вполне уместно. — Я не хотел тебя оскорбить, — признаётся Луи, когда они возвращаются к синим следам, ведущим к следующей фреске. — Это просто то, как ты называешь меня в своей голове, и оно вырвалось? Луи рад, что Гарри не умеет читать мысли. — Что-то в этом роде, — тихо подтверждает он. — Что ты изучаешь? — задаёт вопрос Гарри, бросая взгляд в сторону Луи и ухмыляясь. — Каким именем я могу тайно называть тебя в своей голове? Луи, честно говоря, был бы в недоумении, если бы у Гарри уже не было тайного грубого определения для него. — Я на первом курсе юридической школы, — делится Луи. — Раньше изучал политологию в университете Калифорнии. — Так вот почему ты такой властный, — размышляет Гарри с лёгкой усмешкой на губах. — Может быть, — говорит Луи, его губы слегка подёргиваются. — Или это из-за стада маленьких братьев и сестёр, с которыми я вырос. Кто-то должен был контролировать ситуацию. Они останавливаются у следующей фрески — ретро-рекламы цирка П.Т.Барнума. Гарри поднимает камеру, делая снимки, каким-то образом по-прежнему умудряясь разговаривать с Луи. — Закон впечатляет, — рассуждает Гарри. — Раньше я думал, что буду адвокатом, пока не открыл для себя искусство, и уже не мог остановиться. Закон был бы более реалистичным в экономике, или, по крайней мере, так сказал бы мой отец. — Разве он не поддерживает тебя? — спрашивает Луи, не собираясь совать нос в чужие дела. Ему повезло в том, как выпали карты, когда дело касается его семьи. За исключением его биологического отца, который свалил ещё до того, как он появился из утробы. Даже если бы он сказал, что собирается изучать единорогов, мама одарила бы его одобрительной улыбкой, а затем купила книгу о них, чтобы он начал обучение. — Мой отец? — Гарри убирает камеру от лица. — Находясь между ним и моим отчимом, я, вероятно, получаю слишком большую поддержку. А потом просто добавь мою маму и мою сестру, и будет просто везением, что моё эго до сих пор не сбежало само по себе. Луи приподнимает брови, глядя на него, но это едва скрывает улыбку. — Хотя мой папа юрист, — продолжает Гарри. — Он был бы рад, если бы я пошёл по его стопам. — Он пожимает плечами и выключает камеру. — Не мог бы ты подождать, пока я возьму сэндвич? И, может быть, поискать отель, где можно остановиться на ночь? Луи приходит в шок. — Ты имеешь в виду, что у тебя ещё нет заранее забронированного отеля и расстеленной там красной ковровой дорожки для твоего неминуемого прибытия? Гарри даже не волнуется из-за этого комментария. — Ты действительно хочешь снова поссориться? — Разве это не было тем, что случилось раньше? Мне показалось, что ты захлопнул дверь у меня перед носом после того, как обвинил в укусе пчелы. На этот раз Гарри реагирует заметнее — его щёки приобретают лёгкий оттенок розового. — Это был не самый лучезарный момент для меня, — произносит он. — Я могу это признать. Луи молча смотрит на него, задаваясь вопросом, сможет ли он заставить его сказать больше. — Честно говоря, я тоже, — также говорит Луи. Если Гарри не собирается извиняться, он определённо не будет первым, кто это сделает. — Однако, возвращаясь к твоему вопросу, я не возражаю, если мы остановимся, чтобы съесть сэндвич. — Он жестом указывает между ними. — Показывай дорогу. Каким-то образом они возвращаются в закусочную Пэта с быстрыми извинениями Гарри за то, что Луи уже поел там. — Поверь мне, всё в порядке, — успокаивает Луи, когда они входят внутрь. Он чувствует себя немного виноватым за то, что оставил Гарри сидеть на тротуаре в течение часа, пока ел гамбургер. Хозяйка не узнаёт Луи, а если и узнала официантка, то не подает виду, когда приносит два стакана воды со льдом. Луи не уверен, следует ли ему обижаться, что у него такое забывчивое лицо, хотя он воображает, что в туристическом городе все несколько забывчивы. — Как твоя шея? — спрашивает Луи, пока Гарри просматривает меню. Она всё ещё выглядит красной, но место укуса значительно уменьшилось. — Лучше, — говорит Гарри, импульсивно потирая рукой это место. — К счастью, моё горло не распухло. Луи не может сдержать смеха, который срывается с его губ. — Да, к счастью. — Он переворачивает меню, чтобы посмотреть на выбор напитков. Чувствует, что ему, возможно, понадобится молочный коктейль, и он размышляет, волнует ли его, если Гарри осудит за это. — У тебя есть аллергия, которая вызывает опухание горла? — через мгновение задаёт вопрос Луи. — Это может быть важно для меня, так как мы застряли друг с другом на ближайшие несколько недель. Гарри качает головой, не отрываясь от меню. Он прикусил нижнюю губу, пока читал, и Луи изо всех сил старается не замечать этого. — У меня есть ингалятор, — говорит он, поднимая глаза. — Но я не пользовался им уже много лет. Моя мама была бы в ярости, если бы я не носил его с собой. Луи кивает. — Вполне обоснованно. Где ты его хранишь? — Он поднимает стакан с водой и делает глоток. — Ну, знаешь, на всякий случай. Гарри почёсывает подбородок и закрывает меню, очевидно, решив, что хочет заказать. — Боковой карман моей спортивной сумки, когда я путешествую, — объясняет он. Ящик для носков, когда я в кампусе. — Ящик для носков? — Луи поднимает брови. — То есть не где-нибудь в нормальном месте, например в аптечке? Луи кажется, что Гарри краснеет, но он закатывает глаза и хорошо это скрывает. — Когда я был младше, моя мама всегда держала важные вещи в своём ящике для носков. Например, молочные зубы сестры и мои, ключи от нашего сейфа, солдатские жетоны её отца. Это просто привычка, я думаю. — Гарри, — серьёзно говорит Луи, — Ты понимаешь, что только что дал мне, почти незнакомому человеку, точное местоположение ключей от сейфа твоей семьи? Гарри улыбается. — Забавно, что ты думаешь, будто найдёшь что-то ценное там. То, что он заперт, ещё не значит, что он ценен. — Тогда зачем его запирать? — недоумевает Луи, склонив голову набок. Гарри пожимает плечами. — Важность не всегда пересекается с ценностью. — Что за фальшивые глубокие слова ты произносишь, — говорит Луи вслух, прежде чем успевает остановиться. Гарри, однако, смеётся, так что ему не нужно продолжать добавлять в список то, что должно заставить его чувствовать себя виноватым. Гарри делает глоток воды и проводит пальцами по конденсату на стенке. Луи опускает взгляд на стол. — А как насчёт тебя? — продолжает Гарри, призрак улыбки всё ещё танцует на его губах. — У тебя есть какая-нибудь аллергия, о которой мне следует знать? Луи качает головой. — Нет, со мной всё просто. Я не буду тем, кто создаёт проблемы по пути в Лос-Анджелес. Гарри прищуривается, улыбка полностью исчезает, но прежде чем он успевает что-то ответить, официантка оказывается у края их столика с блокнотом и выражением лица, которое читается так, как будто она не очень рада быть там. Гарри заказывает чизбургер с картошкой фри, а Луи молочный коктейль с печеньем Орео. Гарри даже глазом не моргнул. — Почему я никогда не видел тебя в кампусе? — не может понять Луи. Официантка забирает их меню и медленно, ледяным шагом, наконец-то, отходит от стола. Они провели два года, кружа друг вокруг друга, но никогда не пересекаясь. — Большой университет, — указывает Гарри, пожимая одним плечом. — Разные специальности. — Он постукивает пальцами по стакану и почти улыбается. — Честно говоря, у нас было совместное занятие по биологии, когда я учился на первом курсе. Луи быстро моргает и вертит головой. — Что? Гарри продолжает постукивать пальцами по своему стакану. — Да, это было занятие морской биологии по общим требованиям, и ты был на нём. Его вёл профессор Томпсон. Луи морщит нос. — Мило, что ты думаешь, будто я запомнил имя профессора. Хотя я помню это занятие. Огромная лекция, да? Много разговоров о китовой сперме? — Да. Так что технически мы видели друг друга в кампусе. Все лекции проходят как в тумане, даже когда Луи просто пытается думать об этом — большая часть студентов размыта из-за приходящих терминов. Трудно запомнить каждую незначительную деталь. — Я думаю., — вспоминает Луи. — Нет, я тебя никогда не видел. — Тебя было трудно не заметить, — замечает Гарри. — Всегда разговариваешь в конце занятия или опаздываешь. Луи прищуривается, глядя на Гарри. — Ты кое-что заметил во мне, не так ли? Губы Гарри дёргаются, как будто собирается улыбнуться, но он этого не делает. — Я был первокурсником и думал, что ты горячая штучка. — Он наклоняет голову набок. — А потом я понял, что ты меня раздражаешь. Луи разинул рот. — Быть горячим и быть раздражающим не являются взаимоисключающими, Гарри, — разъясняет Луи. — Красота двойственности человека именно в этом. — Ясно, — произносит Гарри, махнув рукой в сторону Луи. Луи медленно улыбается. — Это твой способ сказать, что ты всё ещё думаешь, что я горячий? Гарри снова закатывает глаза и отводит взгляд, хотя Луи почти уверен, что это потому, что его застукали. С эстетической точки зрения, Гарри в некотором роде симпатичный, и хотя Луи не хочет говорить об этом вслух, это не значит, что эта мысль не мелькала у него в голове с тех пор, как он впервые увидел его. Претенциозный, дерзкий и симпатичный тоже не являются взаимоисключающими терминами. — И раздражающий, — добавляет Гарри, снова привлекая внимание Луи. — Не забывай про это. Луи даже не может ответить, прежде чем их еду ставят на стол, молочный коктейль Луи стекает по краям стакана. Вероятно, так будет лучше всего — он не уверен, что у него достаточно однозначный ответ, но самодовольная улыбка Гарри — это то, чего Луи никогда не видел. * Отель «Quality Inn» в Понтиаке может похвастаться тем, что является бюджетным отелем — они выбирают его в поиске местоположения в Google после ужина. Цены дешёвые, поэтому ни один из них не против, когда Гарри паркуется у главного входа, а Луи заходит внутрь, чтобы забронировать номер. Ещё не совсем поздно, когда каждый из них берёт по одной сумке с заднего сиденья джипа на второй этаж отеля, но Луи чувствует себя измотанным. Похмелье давно прошло, но мысль о кровати и телевизоре заставляет его ещё сильнее вздрагивать, когда они идут по коридорам. Комната проста — прямолинейна, как и предлагалось — две кровати на расстоянии около трех футов друг от друга с горчично-жёлтым постельным бельем, двумя лампами и зелёными стенами. Это безвкусно, но получается чуть меньше тридцати долларов за каждого из них, так что Луи не жалуется. — Я иду в душ, — объявляет Гарри ещё до того, как они ставят свои сумки. — Давай, — разрешает Луи, хотя Гарри определённо не спрашивал разрешения. Он занимает кровать, ближайшую к окну, и снимает кроссовки, роясь в сумке в поисках зарядного устройства для телефона. Подключает и смахивает шнур обратно за тумбочку, ожидая, пока загорится экран, прежде чем оставить его рядом с лампой. Луи ложится на кровать, скрестив лодыжки, и изучает телевизионные каналы, слушая убаюкивающий звук воды из душа. Он не уверен, что это странно — делить комнату с кем-то, кого он только что встретил, но думает, что это хороший знак, что он не нервничает по этому поводу — как будто Гарри может убить его, пока он спит, или что-то в этом роде. Он как раз остановился на эпизоде Антикварного роуд-шоу, которого прежде не видел, когда в двери ванной щёлкнул замок и в комнату вышел Гарри. У него только белое полотенце вокруг талии, и Луи прекрасно понимает, что смотрит на мгновение слишком долго, прежде чем снова перевести взгляд на телевизор. Просто чёрно-белая фотография Гарри в Instagram на самом деле не отдавала должного его телу в реальной жизни. Наиболее примечательно, что бабочка на его животе и лавровые листья, украшающие его бёдра, на самом деле являются великолепными татуировками. Луи смотрит на капли воды, стекающие по медовой коже, как в одном из тех рекламных роликов геля для тела. Если Гарри и замечает пристальный взгляд Луи, он не подаёт виду, когда проходит туда, где оставил свою сумку на столе в углу комнаты. Он медленно расстёгивает её и начинает просматривать содержимое, в то время как Луи продолжает замечать, как его полотенце сползает всё ниже на бёдра, а мышцы широкой спины скользят друг по другу всякий раз, когда он двигается. — Я тоже, пожалуй, приму душ, — удаётся выговорить Луи, когда он осознаёт, что с каждым разом отводит взгляд всё медленнее и медленнее, и во рту у него слегка пересыхает. Гарри не реагирует на заявление, и Луи на самом деле не ждёт, пока он это сделает, просто срывает свою сумку с кровати и быстро идёт в ванную, его сердцебиение становится слишком быстрым для платонического соглашения о разделе номера между двумя незнакомцами. Вода на время отвлекает его от мыслей о Гарри и его теле, тепло проникает в кости и заставляет его закрыть глаза, когда мышцы расслабляются. Он замечает, что выданный отелем гель для душа не открыт, а у Гарри в углу душа стоит маленькая бутылочка скраба для тела с ванильным сахаром. Конечно. Луи выбирает гостиничный гель, хотя он пахнет больше вечнозеленым деревом, чем он ожидал, и ему приходится использовать половину бутылки, чтобы почувствовать, что он действительно покрывает его кожу. В ванной комнате холодно, когда он выходит из душа, и он пытается быстро вытереться полотенцем, прыгая с ноги на ногу, пока ищет пару спортивных брюк в своей сумке и что-нибудь теплее футболки. Полотенце не особенно хорошо впитывает влагу, высушивая тело, и его одежда прилипает к нему, когда он влезает в неё. Он чистит зубы, надевая пару носков, более чем готовый нырнуть с головой в свою кровать, учитывая, что кондиционер, должно быть, работал на пределе в их дешёвых апартаментах на вечер. Ещё хуже становится, когда он распахивает дверь ванной — на него обрушивается порыв арктического воздуха и низкий гул кондиционера в окне. — Господи, — говорит он, выключая свет в ванной. — Мы скажем портье про то, что здесь ощущается, как в Антарктиде? Гарри сидит на кровати, скрестив ноги, в чёрном трико и серой толстовке с капюшоном, натянутым на голову. — Я не возражаю, — произносит он. — Я обычно сплю в тепле. Луи останавливается на полушаге. — Подожди, ты включил кондиционер или он включился сам по себе? — Я включил его, — не отрицает Гарри. Он поднимает подбородок, как будто Луи собирается бросить ему вызов по поводу грёбаного кондиционера. На самом деле нет — хотя эта мысль приходит ему в голову, когда он закатывает глаза и заканчивает свой путь к кровати. — Это проблема? — спрашивает Гарри. — Не проблема, — говорит Луи. Он ставит свою сумку на комод рядом с кроватью и чуть не спотыкается, когда забирается под одеяло, быстро натягивая его до плеч. — Это твоя поездка и всё такое. — Он не отрывает взгляда от телевизора, но клянётся, что чувствует, как Гарри смотрит на него. — Я переключил канал, — упоминает Гарри после паузы. — Я уже видел тот эпизод. — На что переключил? — шевелится Луи, поправляя ноги под простыней. — Планета животных, — легко даёт ответ Гарри. — Марафон на Планета Земля. Луи складывает две подушки за спиной и смеётся. — Отлично, это меня сразу усыпит. — На этот раз он замечает, как уже Гарри закатывает глаза. Он ничего не говорит, когда его взгляд падает на ноутбук рядом с Гарри на кровати и тонкий чёрный шнур, соединяющий его с камерой. — Над чем ты работаешь? — Он спрашивает, потому что никогда не утверждал, что не любопытен. Гарри не поднимает глаз, когда отвечает. — Редактирую сегодняшние фотографии. — Мы должны были сделать одну фотографию твоей шеи — это было бы хорошим подарком на память. Гарри фыркает. — Документирование было последним, о чём я думал, честно говоря. — Я тоже, — подтверждает Луи. — Я больше беспокоился о том, что ты умрёшь, и тогда мне придётся прятать твоё тело на обочине шоссе. На этот раз Гарри оглядывается, на его лице пустое выражение, прежде чем он возвращается к своему ноутбуку. — Ты такой заботливый, — иронизирует он. — Что ты делаешь с фотографиями? — не унимается Луи. — Скучные люди в социальных сетях? — Вау, комплименты просто слетают с твоего языка, не так ли? — Гарри качает головой, глядя на экран. Луи ухмыляется. — Я шучу. Я уже видел твой Instagram, знаю, что есть эстетика, за которой нужно следить. Тридцать фотографий из дорожной поездки подряд, вероятно, не будут уместными. — Как ты нашёл мой Instagram? — останавливается Гарри, его рука отрывается от редактирования, когда он оглядывается. — Найл, — говорит Луи. — Когда он пытался убедить меня отправиться с тобой в это путешествие. — Он показал мне твой Instagram в качестве компенсации, — делится Гарри. — Это могло быть причиной неудачи. — Забудь, — распоряжается Луи, — Определённо забудь. Мой Instagram далеко не так красив, как твой. — Он удерживается от того, чтобы сказать претенциозно, но едва ли. — Хорошо, что я этого не видел, — заявляет Гарри. Теперь, когда он возвращается к ноутбуку, он улыбается. — Серьёзно, что ты с ними делаешь? — настаивает Луи. Гарри оборачивается, а затем поворачивает экран к кровати Луи. — Блог о путешествиях, о котором я тебе рассказывал, — говорит он. — Никто на самом деле не следит за этим. — Гарри немного прокручивает ленту, и Луи видит фотографии фресок с этого вечера и прерии с начала дня. Луи снова смотрит в телевизор. После этого они оба некоторое время молчат, и Луи медленно ощущает, как его глаза тяжелеют. Планета Земля показывает миграцию слонов, и он особенно очарован детёнышами, купающимися в одном из озёр. Его сердце вот-вот выскочит из груди, когда стая львов чуть не хватает одного, и ему остаётся только чудом спастись. — Чёрт возьми, это было напряжённо, — тихо говорит Гарри со своего места на кровати. Луи слегка подпрыгивает, отвлекая своё внимание от телевизора. Он даже забыл, что Гарри был рядом с ним. — Знаю, — соглашается он, когда шоу переходит к рекламе. Он зевает в ладонь и поворачивается на бок, принимая лежачее положение. В комнате вокруг него по-прежнему ледяной холод, но это даже немного освежает, когда он зарывается в одеяла. Луи забирает назад свой комментарий, когда ему приходится вытянуть руку из-под одеяла, чтобы выключить боковую лампу, и дрожит. Гарри определённо немного сумасшедший. — Мне нужно поставить будильник? — узнаёт Луи. Он смотрит тяжёлыми глазами, как Гарри закрывает ноутбук и кладёт на стол сумку. — Я поставлю, — говорит он. Луи внутренне стонет и говорит: — Хорошо, — он спрашивал с некоторой надеждой, что Гарри скажет, что они не будут торопиться утром. Гарри шаркает вокруг своей кровати, откидывая толстое одеяло, пока оно не оказывается на полу, прежде чем забраться под простыни. Он бросает все подушки на пол, кроме одной, которую тщательно осматривает при свете лампы с обеих сторон, прежде чем взбить её и положить под голову. Он натягивает простыню до плеч, но оставляет одеяло сложенным так, чтобы оно закрывало его тело, но не касалось шеи или рук. — Что ты там делаешь? — пытается понять Луи, когда Гарри тянется, чтобы выключить свет. Он заметно вздрагивает, как будто не ожидал, что Луи будет следить за каждым его движением. Это справедливо, хотя Луи на самом деле играет нечестно. — Мне не нравится прикасаться к гостиничным постельным принадлежностям. Луи моргает, глядя на него. — Ты буквально в постели. — Они стирают простыни, но не всегда стирают, например, одеяла. — Гарри пожимает плечами. — Кто знает, чем занимаются люди в гостиничных номерах. Луи морщит нос и ещё немного высовывает голову из своего кокона. — На самом деле я об этом как-то не задумывался. Гарри медленно улыбается. — Не за что. Луи сбрасывает с себя верхнее одеяло, его кожа подозрительно зудит. — Я не могу поверить, что ты пытаешься заморозить меня в комнате, а затем заставить отказаться от всех одеял. Смех Гарри похож на фырканье, и Луи закатывает глаза. — Ты можешь выключить кондиционер, если хочешь. Теперь я чувствую себя довольно комфортно. — Конечно, именно я должен быть тем, кто встанет с кровати и выключит его. Конечно. — И что это должно означать? — не может понять Гарри, в его голосе сквозит неподдельное любопытство. — Ничего, — бормочет Луи, выскальзывая из кровати, направляясь к кондиционеру. Он улыбается, когда техника наконец-то замолкает и возвращается в постель, копируя метод Гарри, чтобы убедиться, что простыня — единственное, что касается его обнажённой кожи. Он и не подозревал, что в двадцать три года стал страдать микробной фобией. Эта поездка уже меняет его жизнь. — Теперь комната соответствует твоим стандартам, принцесса? — подтрунивает Луи, устраиваясь поудобнее под одеялом и взбивая подушки под головой. Он не получает ответа, а когда поднимает голову, чтобы получше рассмотреть, то обнаруживает, что лицо Гарри расслаблено, а глаза закрыты; он уже спит. Луи закатывает глаза, а затем вновь встаёт с кровати, чтобы выключить лампу Гарри, погружая комнату в темноту. * Кто-то задыхается. Луи слышит его, и паника пронзает грудь, прерывистые вздохи, когда он пытается отдышаться, пытается понять, кто жертва. Сердце колотится, лёгкие сжимаются в конвульсиях, а затем он смотрит в потолок гостиницы, плотно завернувшись в простыни, и его сон быстро угасает. Он сглатывает и моргает веками, дезориентированный в тёмной комнате, пока снова не слышит сдавленный звук, на этот раз с кровати рядом с ним. Он быстро садится; паника появляется, когда он слышит это снова. — Гарри, — сипит он хриплым ото сна голосом. — Гарри, эй. — Единственным ответом является ещё одно громкое сопение, и Луи щурится в темноте, пытаясь разглядеть получше. Шторы плотно задёрнуты, лунный свет не освещает его обзор. — Ты в порядке? — продолжает он, высовываясь из своей кровати, чтобы подойти поближе к Гарри. И снова ответа нет. — Ты что, храпишь? — громко спрашивает Луи, когда звук раздаётся снова, более узнаваемый теперь, когда его сердце не колотится. — Конечно, — говорит он, побеждённый, и снова плюхается на подушку. Гарри издаёт ещё один сдавленный вздох, на мгновение становится тихо, затем раздаётся более мягкий звук, когда он чмокает губами во сне. Это, вероятно, было бы мило, если бы тихий гнев не кипел в сонном сознании Луи. Ему требуется несколько минут, чтобы снова попытаться заснуть, прежде чем он понимает, что это бессмысленно. Теперь, когда Луи услышал храп Гарри, он не может игнорировать его. Он кладёт подушку себе на голову, чтобы не слышать этого, но начинает нервничать, у него развивается чёртова клаустрофобия, не говоря уже о том, что он всё ещё, блять, слышит Гарри. — Блять, блять, блять, — шепчет он, кладя подушку на место и ложась. Он крепко зажмуривает глаза и пытается сосредоточиться на паузах между каждым храпом, на успокаивающей тишине. Это определённо не работает. Луи садится и делает первое, что приходит ему в голову, — он бросает подушку со своей кровати в сторону Гарри. Его цель не сбита — он попадает в противоположную стену. Он снова выругался себе под нос. Благодарный за гостиничные кровати со слишком большим количеством подушек, он хватает вторую и швыряет её в сторону Гарри. На этот раз она попадает, когда захлёбывающийся храп Гарри прерывается визгом. Луи лежит на кровати, как будто это игра, и наблюдает, как Гарри садится и оглядывает комнату. — Луи? — спрашивает он в темноту, но Луи молчит, сосредоточившись на своём дыхании, оставаясь неподвижным. Гарри довольно легко сдаётся, встаёт с кровати и идёт в ванную, в то время как Луи остается неподвижным. Как только он слышит, как закрывается дверь, он переворачивается на живот и натягивает простыню на голову. Он крепко зажмуривает глаза и заставляет себя быстро заснуть, прежде чем Гарри вернётся в постель. Сейчас тихо, но Луи знает, что храп не излечивается от драк подушками, и ему придётся воспользоваться кратковременной передышкой, прежде чем Гарри снова начнёт сопеть.