Walk That Mile

Каньон Фогель, Колорадо Луи естественным образом просыпается около восьми и молится, чтобы он не привык к распорядку дня Гарри. Он принимает душ и небрежно одевается в шорты и футболку, прекрасно понимая, что сегодня им предстоит многое продумать. Дверь Гарри закрыта, когда Луи выходит в коридор. Он решает дать ему поспать, забредая на кухню, чтобы съесть что-нибудь, пока ждёт, когда Гарри встанет. Он немного жалеет себя за то, что на самом деле не занимался сексом на «Переулке Влюблённых» и теперь ест секс-закуски в одиночестве. Восемь часов утра медленно превращается в девять, и Луи начинает немного нервничать. Он включает утренние новости и почти сразу же выключает, когда чувствует лёгкую волну беспокойства. Он ищет лучший маршрут до Санта-Розы, а затем просматривает некоторые туристические места. Гарри по-прежнему нигде не видно. Луи идёт по коридору, чтобы посмотреть, спит ли Гарри или, может быть, принимает душ. Он стоит совершенно неподвижно за дверью, прислушиваясь к каждому движению, и именно тогда слышит единственный звук, который меняет всю его последующую жизнь. Стон. Это сдавленный задыхающийся звук, но Луи сразу же узнаёт его. Гарри определённо проснулся и вот-вот кончит. Луи снова слышит тот же звук и бросается назад, влетает в свою комнату и хлопает дверью, сердце бешено колотится. Он задерживает дыхание, слышит, как открывается дверь Гарри, а затем громко ахает, когда дверь снова закрывается. Он, вероятно, услышал его. Воображение Луи — это мчащийся поезд, и он видит Гарри, кусающего губу, Гарри, выкручивающего руку, Гарри, кусающего его за предплечье, когда он кончает. — Прекрати, — многозначительно говорит Луи своему члену. — Прекрати это. Кровь Луи не обращает на него внимания и спешит к промежности, оставляя его со стояком только лишь от одного воображения — к сожалению, не в первый раз за последние двадцать четыре часа. Должно быть, именно поэтому бог до сих пор не разрешал им иметь отдельные комнаты во время поездки — они не способны уважать частную жизнь. Луи обхватывает себя ладонями, просто чтобы снять напряжение. Он не уверен, что это принесёт пользу, когда ему действительно придётся увидеть Гарри в ближайшие несколько минут. Посмотреть, как он выглядит после оргазма — искусанные ли у него губы или раскрасневшиеся щёки. Чёрт возьми. Луи в спешке снимает одежду и идёт в душ, пока ещё холодно, одна рука уже на члене. Может быть, они никогда не должны были целоваться, никогда не должны были быть больше, чем почти друзьями, но кто-то определённо забыл напомнить это своему сексуальному влечению. * Луи заканчивает тем, что опаздывает после своего второго оргазма за утро, хотя пытается быстро одеться, когда слышит, как Гарри ходит по коридору. — Проснулся наконец? — спрашивает он Гарри, когда заходит на кухню. Гарри сидит в укромном уголке с тарелкой нарезанных яблок и сыра, радостно жуя. Он одет в ярко-розовую толстовку и выцветшие синие джинсы, носки покрыты крошечными радугами. — Захотелось подольше поспать, да. Извини. Лжец. Луи улыбается, сжав губы. — Не беспокойся, мне тоже нужно было выспаться, — врёт Луи ему в ответ. Он достаёт бутылку с водой из холодильника и думает о том, что кожа Гарри светится. Возьми себя в руки, Томлинсон. Он выпивает почти всю бутылку воды на одном дыхании, прежде чем его воображение снова может по-настоящему разыграться. — Давай будем собираться. Нам нужно наверстать упущенное. По лицу Гарри пробегают нотки шока от требования Луи, но они исчезают в улыбке. — Боже мой, мы поменялись ролями, — ворчит он, отправляя в рот последний кусочек яблока. — И это у меня шило в заднице. — Я никогда этого не говорил. — Да, но ты думал об этом, — подмигивает Гарри и комкает бумажное полотенце, которое использовал в качестве тарелки. Луи закатывает глаза, но хорошее настроение Гарри может быть заразительным, он всё равно улыбается. * — Впереди четыре часа езды, — объявляет Луи, когда они складывают свои сумки в машину. — И ты должен сесть за руль, — говорит Гарри, закрывая заднюю дверцу. — С тех пор, как ты втянул нас в эту историю. Луи прищуривается; он, конечно, не назвал бы их день в Колорадо «историей», хотя в нём были аспекты, которые были запоминающимися — грёбаный поцелуй, например. — Справедливо. Если они снова начнут задирать друг друга, он с этим справится. Это лучше, чем тишина, лучше, чем напряжение. Лучше, чем то, как Луи провёл половину вчерашнего дня, чередуя оргазм с видениями о Гарри и задаваясь вопросом, каково было бы снова поцеловать его глупые губы. Гарри замолкает, уголки его губ приподнимаются. — Я шучу, — произносит он. — Ты вёл машину прошлой ночью. Луи проводит пальцем по краю ключа. — Ты уверен? Я действительно могу быть за рулём. — Самопожертвование — такая прекрасная черта, — признаёт Гарри, широко улыбаясь. — Но мне нравится делиться. — Он забирает ключи у Луи, не говоря больше ни слова, и садится на водительское сиденье. Луи не уверен, к чему Гарри клонил своими последними словами — он просто вообразил там сексуальный подтекст. — Возможно, — отвечает он себе вслух, подходя к другой стороне джипа. — Что? Луи поднимает глаза и видит, что Гарри опустил оба окна. Он с трудом подавляет закатывание глаз. — Ничего, — говорит он, — Просто разговариваю сам с собой. — По крайней мере, на этот раз это не ложь. * Юго-Восточный Колорадо плоский и сухой, но после всё более зелёный и холмистый, пока они едут до Нью-Мексико. — Здесь так зелено, — комментирует Гарри, когда они следуют по изогнутой части дороги. — Ну вот, теперь ты, блять, сглазил, — говорит Луи как раз в тот момент, когда пейзаж снова превращается в засушливые земли и кустарники. Гарри смеётся так, словно не может в это поверить. — Упс. Так продолжается и в Нью-Мексико. Они лениво пытаются поиграть в игру с номерными знаками, а затем начинают с двадцати одного вопроса, что сложнее, чем они предполагают, когда Гарри не может ответить на вопрос, а Луи сбился со счёта. — Есть игра, в которую мы с сестрой играли, когда ездили в поездки к нашим бабушке и дедушке, — говорит Гарри. — Что за игра? — спрашивает Луи, дуя на чёрный кофе, который они купили на заправке. Гарри ставит свой кофе в подстаканник и пожимает плечами. — Не думаю, что у неё было название. Но каждый должен был выбрать слова из разных знаков по порядку. Луи оглядывается. — В каком порядке? — В алфавитном, — говорит Гарри, как будто это очевидно. — Таким образом, ты выбираешь «Available», чтобы получить очко, а затем я говорю «Black», чтобы получить очко. И так весь алфавит. Луи смотрит в окно и видит «Walmart», а потом — сплошную пустоту. Он оглядывается на Гарри. — Или нет, — говорит Гарри, закатывая глаза. — Кстати, ты выглядишь так, будто я только что велел тебе отрезать ухо. Луи улыбается и проводит пальцами по губам. — Может быть, это моё обычное выражение лица. — Это не так, — говорит Гарри слишком быстро, чтобы не заподозрить неладное. Луи поднимает брови, и Гарри краснеет. — У тебя хорошее лицо, — говорит он, не позволяя своим словам выдать румянец на его щеках. — Это всё, что я хочу сказать. Луи улыбается в окно, не зная, что он на самом деле должен сказать. — У тебя тоже хорошее лицо, — удаётся ему ответить с запозданием в целые две минуты. Иногда Гарри заставляет его чувствовать, что он снова переживает свою первую влюблённость. Луи прочищает горло и делает музыку громче. — Может быть, на сегодня хватит игр, — говорит он. — Если ты боишься небольшой конкуренции, — пренебрежительно говорит Гарри. Луи просто вздыхает и кладёт ноги на панель. Гарри даже не пытается его остановить. * Почти через пять часов после того, как они покинут каньон Фогель, сделав остановку только для кофе и последующей санитарной остановки, небольшая пустыня сменяется оазисом и бесконечной голубой водой в Санта-Розе, штат Нью-Мексико. Чистое небо над головой делает воду более голубой, едва колышущейся от неподвижного ветра. — Великолепно, — шепчет Луи, на самом деле не задумываясь об этом, тщательно пытаясь понять всё сразу. Он смотрит на Гарри, видит самодовольную улыбку и смеётся. — Почему ты смеёшься? — Это первое место, которое я выбрал, чтобы произвести на тебя положительное впечатление, — говорит Гарри, притормаживая джип на стоянке в нише смотровой площадки. — Ты врёшь, — быстро говорит Луи, хотя это вполне может быть правдой. Он не очень хорошо скрывал своё отвращение к большинству мест, в которых они останавливались по пути. — Не волнуйся, я знаю, что в конце концов ты привыкнешь ко всему этому. — Он улыбается и вытаскивает ключ из замка зажигания. Смотровая площадка — хорошее место, чтобы осмотреть всё озеро, несколько заброшенных причалов и толпу туристов на дальнем краю. Небо голубое во всех направлениях, а холмистые поля вокруг озера, кажется, непрерывно тянутся на многие мили. Даже когда поблизости туристы, Луи чувствует, что они совершенно одни на краю земли. — Каков план? — узнаёт Луи, более чем уверенный, что у Гарри он есть. — Это всё на сегодня, — тихо отвечает Гарри, как будто для того, чтобы сохранить тишину вокруг них. — А вечером поедем в Санта-Фе, — добавляет он. — Мы просто будем гулять у озера? Гарри улыбается. — Да. Я предлагаю пообедать и отправиться туда. — Он указывает на один из заброшенных причалов на другой стороне. — Представь, что всё озеро наше. В кои-то веки Луи не может придумать, чтобы он предпочёл сделать. * Они покупают сэндвичи и чипсы в небольшом круглосуточном магазинчике рядом с причалом, на который указал Гарри, а затем подъезжают на джипе как можно ниже к озеру. В багажнике Гарри есть пляжные полотенца, которые они расстилают на причале, а затем по очереди используют заднее сиденье в качестве раздевалки, чтобы переодеться в плавки. Луи аплодирует, когда Гарри вылезает из машины, что вызывает у него прищуренный взгляд. — Что? — произносит Луи, пытаясь скрыть улыбку. — Я не могу представить, как ты управлялся со своими ногами жирафа в таком ограниченном пространстве. Его взгляд падает на короткие ярко-синие плавки Гарри. Татуировку посередине бедра Луи видит впервые. Гарри ухмыляется, когда тот восстанавливает самообладание, и без лишних слов направляется в их почти раздевалку. Они обедают на причале, а затем Гарри ныряет в воду, в то время как Луи потягивается, чтобы вздремнуть. Он уверен, что к тому времени, как проснётся, загорит на солнце, но тепло слишком соблазнительно, чтобы бодрствовать. Гарри дважды брызгает на него водой; его смех отдаётся эхом каждый раз, когда Луи вздрагивает. В конце концов, Гарри вытаскивает своё тело на причал и спокойно ложится на пляжное полотенце. — Вот, должно быть, каково иметь детей, — говорит Луи, не открывая глаз. — Невероятно раздражает, пока они не успокоятся. — Ты только что назвал меня своим ребёнком? — недоверчиво переспрашивает Гарри. Луи не нужно оборачиваться, чтобы увидеть выражение лица, которое он, должно быть, делает. Луи кладёт руки на рёбра и начинает засыпать в тишине собственного дыхания. Он не уверен, как долго спал — если ему вообще удалось заснуть. Гарри заставляет его принять полу-сидячее положение. — Что? — спрашивает он, хотя Гарри слишком торопится, чтобы обратить на это внимание, вскакивает на ноги и бежит к джипу. Луи оглядывается в поисках неминуемой опасности, а затем вытягивает руки вверх, чтобы размять спину. Прежде чем он успевает решить, продолжить ли ему спать или последовать за Гарри, он видит, как тот выходит из машины, держа в руке что-то прозрачное. — Я забыл об этом, — сообщает он, дико ухмыляясь так, что Луи тоже улыбается. Он беспомощен перед этой улыбкой. — В чём дело? — Ты кладёшь свой телефон в чехол, а потом можешь фотографировать под водой. Улыбка Луи слегка сползает. — Эйч, похоже, что ты утопишь свой телефон. Гарри качает головой, откидываясь на полотенце. — Это не так. Гарри говорит так уверенно о своём изобретении, в то время как Луи почти уверен, что им придётся купить пакет риса, чтобы высушить телефон Гарри по дороге в Санта-Фе. Пока Гарри кладёт свой телефон в пластиковый чехол, Луи ловит себя на том, что смотрит на его лодыжки. Он медленно поднимает глаза к бедру, чтобы снова изучить татуировку тигра, его губы сжимаются, когда он смотрит на тонкие линии и тени. Луи хочет знать, что означает каждая татуировка, есть ли в них смысл или нет. Он хочет знать, что заставило Гарри их сделать и какая его любимая. — Готово. Луи отрывается от своих своенравных мыслей физическим толчком, снова сосредоточившись на руках Гарри. Его телефон надёжно спрятан в пластиковом контейнере, а изнутри к руке Гарри тянется покрытый пластиком шнур с кнопкой. — Ты уверен? — уточняет он, когда Гарри подходит к краю причала. — Да, — говорит Гарри как раз перед тем, как нырнуть с края с телефоном в руке. Луи щиплет себя за переносицу — быть настолько влюблённым в Гарри не может быть полезным для его здоровья. Гарри с ухмылкой появляется в нескольких футах от причала, мокрые волосы липнут ему на лицо. — Это работает. — Ты вообще что-то видишь? — Луи смотрит в воду. — Иди сюда, я тебе покажу. Луи вздыхает. — Я наслаждаюсь солнцем отсюда. Улыбка Гарри тускнеет. — И ты говоришь, что я скучный… — Я никогда этого не говорил, — громко произносит Луи. — Ты подразумевал это, — говорит Гарри, наклонив голову. — И я стараюсь не быть скучным. Я пытаюсь. В том, как он это говорит, есть что-то настолько серьёзное, что Луи хочется сброситься с причала. — Тебе не нужно пытаться кем-то быть, — говорит Луи, потому что он пожалеет, если не сделает этого. — В том, какой ты есть, нет ничего плохого. Гарри кивает. — Я думаю, что есть некоторые вещи, о которых я забыл, но которые мне раньше нравились — я забыл их в процессе попыток контролировать всё. — Он говорит так, как будто думал об этом дольше, чем один день, и это кажется важным для их нынешнего положения. — Фотографировать под водой? — говорит Луи с ухмылкой. Гарри мягко улыбается. — Именно. — Он брызгает водой в сторону Луи. Так что, пожалуйста, подойди ко мне. Пожалуйста. Луи теряется ещё до того, как кладёт свои солнцезащитные очки на причал. Как будто он мог сказать «нет» такой улыбке. * Луи понятия не имеет, работает ли камера. Они не узнают, пока не выйдут. Вода такая прозрачная, что он может видеть Гарри, когда он плывёт сверху. В конце концов Гарри забирает телефон обратно и начинает фотографировать сам, ныряя на дно озера, а затем выныривая, хватая ртом воздух. Они плавают на спине, когда устают, и говорят о вещах, которые не имеют значения, например, лучше ли арахисовое масло, чем желе, и кто был их первой влюблённостью. Всё это глупо — и обычно Луи был бы первым, кто указал бы на это. Каким-то образом, плавая в безлюдном озере с Гарри, всё это кажется слишком важным, чтобы возражать. Весь день — это смесь одного и того же: перекусов, сна, фотографирования и плавания. Во всём этом есть определённая сила, как будто он сидит под волной и ждёт, когда вода обрушится на него. Должно быть, грядёт катастрофа. Они не могут просто вести себя так, как будто между ними ничего не произошло. — О чём ты думаешь? — спрашивает Гарри, вылезая из воды. — Что? — Луи поднимает голову от линий, которые он рисовал пальцем на пляжном полотенце. — У тебя такое лицо, — говорит Гарри, пододвигаясь к Луи. — У меня было много времени, чтобы изучить разные выражения твоего лица. — Он плюхается обратно на полотенце. — О, неужели? — ёрничает Луи, ухмыляясь. — Ты думаешь, что знаешь меня? — Нет, — легко отвечает Гарри. — Но хотел бы. Луи подтягивает колени, глядя на озеро, и чувствует, что Гарри смотрит на него. Луи медленно выдыхает. — Что бы ты хотел узнать? — в наступившей тишине он поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри. Гарри отражает его, подтянув колени к подбородку, его глаза устремлены на воду. — Что? Луи улыбается. — Я задал тебе вопрос. — Я думаю, — говорит Гарри, медленно моргая. — Дай мне секунду. Губы Луи подёргиваются, и он снова смотрит на воду, ожидая. — Парень, который разбил тебе сердце, — медленно произносит Гарри, — Что он сделал? Луи оглядывается так быстро, что у него чуть не ломается шея. — Я думал, ты захочешь узнать о моих самых больших страхах или что-то в этом роде. Гарри улыбается и кладёт голову на колени. — Может быть, позже. Луи закатывает глаза и делает глубокий вдох. — В конце концов всё было как-то хреново. Его родители не хотели, чтобы у него был парень, и он пошёл им навстречу. В процессе этого я как бы превратился в пыль. — Потому что ты парень или в принципе отношения? Луи оглядывается; Гарри более проницателен, чем показывает. — Потому что у меня есть член. — Понятно, — говорит Гарри, постукивая пальцами. — И с тех пор ты больше ни с кем не встречался? Луи так смущён тем, к чему ведёт этот допрос. — Нет. На самом деле я больше не хочу встречаться. Думаю, что оставаться незамужним проще, честно говоря. — Что для этого нужно? — тихо спрашивает Гарри. — Что тебе нужно, чтобы снова начать встречаться с кем-то всерьёз? Луи больше не может смотреть Гарри в глаза. — Нужен кто-то, кто будет всегда рядом, — говорит он. — Ты бы сказал ему? Сказал бы, если бы считал, что он достаточно важен для тебя? Гарри облизывает губы. — Когда ты найдёшь кого-то, к кому захочешь относиться серьёзно, — говорит он, — ты скажешь ему, верно? Ты бы сказал, что никто другой не заставлял тебя чувствовать себя так, и он настолько важен, что ты всё изменишь? Луи кивает головой; он никогда об этом не думал. — Да, — наконец соглашается он. — Я думаю, что сказал бы. Гарри на мгновение замолкает. — Я думал, что Мэтт — это весь мой мир, но я никогда не был миром для него. Он не хотел ничего серьёзного. И я не хочу, чтобы ты был чьим-то Мэттом. Луи чувствует вспышку гнева, но Гарри качает головой. — Не то чтобы ты когда-нибудь был таким, — быстро поправляет он. — Я этого не говорю. Ты бы знал, каково это быть на другой стороне. Быть чьим-то Гарри. Луи снова не знает, что сказать. Лицо Гарри опустилось, но не похоже, чтобы он готовился к сочувствию. Он только выглядит так, будто хочет, чтобы Луи его выслушал. Это совсем как в ту ночь в баре, Гарри медленно впускает его внутрь. Это не значит, что сердце Луи не скручивается, как потрёпанная книга, для человека, стоящего перед ним; мальчика, который так влюбился, что заблудился, и никто не пытался его найти. — Я ценю предупреждение, но я не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться, — наконец говорит Луи. — Я не планирую влюбляться в ближайшее время. — Ему кажется, что он представляет себе мерцание в глазах Гарри. — Ты сказал Мэтту? — спрашивает Луи. — Когда понял, что любишь его? Гарри улыбается. — Нет. — Он морщит нос, а затем выпрямляет его, как, только что проснувшийся, кролик. — Я не очень хорошо разбираюсь в чувствах. Иногда я думаю, что если покажу людям, что чувствую, они поймут. Луи ухмыляется. — У тебя до сих пор не кончились слова. Ты продолжаешь говорить мне, что ты застенчивый и тихий, когда я вижу только разговорчивого Гарри. Ты мне врёшь? На этот раз глаза Гарри сверкают, когда он смеётся. — Нет, — говорит он. — Я не люблю разговаривать с людьми, если они делают это только из вежливости. Луи думает, что это нечто большее — Гарри боится подпускать слишком близко людей, которые оказываются придурками. Он уже подпустил к себе кого-то, кто причинил ему боль, Луи может сказать, что он не совершит одну и ту же ошибку дважды. Он не собирается быть чьим-то Гарри. — Я понимаю, — говорит Луи. — Я, эм, рад, что ты чувствуешь себя комфортно со мной. Гарри улыбается, и это немного. — Я думал, ты посмеёшься над этим. Луи облизывает нижнюю губу и дважды моргает. — Может быть, позже, — говорит он, медленно улыбаясь. — Посмотрим. * Они садятся в машину, когда солнце начинает садиться, Луи чувствует приятную боль от загара, смешанную с не очень приятным ощущением песка на ногах и между пальцами. Он натягивает спортивные штаны и толстовку, прежде чем забраться на водительское сиденье, в то время как Гарри делает то же самое и садится на пассажирское. Гарри, зевая, вбивает Санта-Фе в навигатор, а Луи снова включает Сэма Смита. Если бы Луи пришлось это описать, он бы не смог. Это чувство, перекатывающееся у него в животе из-за Гарри. «За последний день произошла какая-то перемена», — думает он. Что-то сделало их мягче по отношению друг к другу. Луи не знает, как это объяснить, даже самому себе. Они всё ещё подшучивают, препираются, но они также изучают слабые места друг друга. Запоминают способы, которыми они никогда не захотят навредить друг другу. Они останавливаются на ужин в заведении недалеко от шоссе и едят за столом для пикника, с красными от солнца носами и бушующим аппетитом. Луи утверждает, что он впервые ест что-то органическое, и Гарри закатывает глаза. — Я не против органических продуктов, — говорит Гарри. — Просто это дорого, ты же знаешь. — На вкус такой же, как и всё остальное, честно говоря, — говорит Луи, слизывая горчицу с пальца. — Я не понимаю, в чём тут дело. Если ты не выращиваешь еду сам, то невозможно определить, была ли она облита химикатами или чем-то ещё. Гарри жуёт с улыбкой на губах. — Я арендовал садовый участок, — говорит он ни с того ни с сего. Луи поднимает брови. — Где? — В школе. — Гарри сглатывает и вытирает руки салфеткой. — Я увидел, что в студенческом центре есть место для аренды участков, поэтому я зарегистрировался. Там был целый список ожидания, но я попал в него в конце учебного года. Луи пытается представить себе это — Гарри в садовой шляпе от солнца и цветочных перчатках, ухаживающий за розовым кустом. — Что ты собираешься выращивать? — В основном овощи, — говорит Гарри. — Помидоры и огурцы. И я хочу вырастить тыквы к осени. Луи смеётся и качает головой. — Ты можешь как-нибудь посмотреть на мой сад. Это первый раз, когда кто-то из них упомянул о том, что они увидятся, как только приедут в Лос-Анджелес. Луи едва смирился с тем фактом, что он хотел бы, чтобы это произошло. — Конечно, — говорит он. — Таким образом, я смогу посмеяться над тобой лично, а не только в своей голове. — О, Луи, — говорит Гарри, качая головой, — ты всегда такой очаровательный? — Только для тебя, — сладко отвечает тот, смеясь. * Нью-Мексико отлично подходит для ночной езды. Широкие открытые дороги, вдалеке виднеются горы. — Это одна из самых красивых поездок, — комментирует Луи, вытягивая шею, чтобы увидеть полное небо из машины. — Я бы хотел посмотреть на звёзды сегодня ночью, — говорит Гарри. — Обычно такие вещи меня усыпляют. — Ты хочешь остановиться? — спрашивает Луи, предвосхищая ответ. — Да, — серьёзно говорит Гарри. Удивление Луи нарисовано на его лице, и Гарри улыбается. — Мы не можем, но я бы хотел. — Почему мы не можем? — спрашивает Луи, не сбавляя скорости. — Нам нужно добраться до Санта-Фе, и я беспокоюсь, что если мы опоздаем, свободных номеров не останется. — В каком отеле ты хочешь остановиться? Гарри пожимает плечами. — Я не знаю. Что-нибудь дешёвое. Луи один раз поднимает брови, а затем берёт телефон Гарри из его руки. Он отрывает взгляд от дороги, чтобы нажать на значок отеля, а затем «Позвонить». — Что ты делаешь? — кричит Гарри шёпотом, протягивая руку к телефону. — Здравствуйте, — он свирепо смотрит на Гарри, чтобы тот перестал пытаться выхватить телефон. — Я хотел бы забронировать номер на ночь. Две кровати, пожалуйста. Гарри с любопытством смотрит, пока губы Луи растягиваются в улыбке, когда он бросает невероятно самодовольный взгляд. Он вешает трубку, а Гарри кривит губы в попытке скрыть улыбку. — Я даже не подумал об этом, — говорит Гарри. — Типа, мне это ни разу не приходило в голову. Луи пожимает плечами. — А я тебе для чего? Луи съезжает с шоссе на гравийную обочину. — А теперь что ты делаешь? — Останавливаюсь, чтобы полюбоваться звёздами, — говорит Луи, закатывая глаза. — Очевидно. Он оставляет Гарри сидеть в машине в оцепенении, когда выходит. Открывает задний люк и вытаскивает одно из шерстяных одеял. Гарри подпрыгивает, когда Луи снова открывает дверцу со стороны водителя. — Насколько сильно ты разозлишься, если я залезу на капот машины? — Не сильно, — медленно произносит Гарри. Луи показывает ему большой палец, а затем закрывает дверцу, направляясь к передней части машины. Он осторожно расстилает одеяло до нижней части стекла, а затем разглаживает на капоте. Гарри всё ещё наблюдает за ним, не двигаясь, поэтому Луи стучит в окно, чтобы заставить его двигаться. Забраться на капот не так просто, как представлял себе Луи. Джип относительно широкий и плоский, так что у него есть место, чтобы вытянуть ноги с запасом, что означает, что длинный Гарри тоже может поместиться. — Поднимайся, — говорит он, похлопывая по месту рядом с собой. Наблюдать за тем, как Гарри пытается забраться на крышу, — это комедийный акт, когда он несколько раз соскальзывает, прежде чем с громким звуком приземлиться рядом. — Если на капоте будут вмятины, это явно твоя вина, — говорит Луи с невозмутимым видом. Гарри толкает его. Дует лёгкий ветерок, но ночь не слишком холодная, достаточно удобная для длинных брюк и толстовок. — Ты часто это делаешь? — спрашивает Гарри, засунув руки в рукава своей серой толстовки. — Смотрю на звёзды? — Останавливаешься на обочине дороги и залезаешь на машину. Луи слегка смеётся. — Нет, это впервые. — Для меня тоже, — говорит Гарри, улыбаясь. — Мне это нравится. — На самом деле это очень мило. Ты хочешь взять свою камеру? — Нет. — Он сглатывает, внешняя сторона его бедра касается Луи. — Здесь слишком темно. Я буду похож на тех надоедливых людей, которые фотографируют фейерверки, когда на самом деле ничего не видно. — Ненавижу этих людей, — легко соглашается Луи. — «Инстаграм» просто невыносим 4 июля. — Он оглядывается и видит, что Гарри улыбается. — Иногда мне не хочется фотографировать, понимаешь? Я просто хочу сохранить этот момент в памяти. Луи молчит, прокручивая в голове заявление Гарри. — Это воспоминание, которое ты хочешь сохранить? — Да, — тихо говорит Гарри, как будто это признание. Почему? Луи прикусывает кончик языка, но не спрашивает. Он просто позволяет тишине снова растечься вокруг них. Если Гарри захочет сказать, он скажет. — Как ты думаешь, там есть животные? — спрашивает Луи, склонив голову набок, чтобы посмотреть на горизонт. Гарри пожимает плечами. — Я надеюсь, что нет. У меня от этого мурашки пойдут по коже. Они наблюдают за нами. — Я думаю, это довольно скучно, — размышляет Луи. Где-то далеко завывает койот, и они оба подпрыгивают, ударяясь при этом плечами и лодыжками, когда начинают смеяться. Снова воцаряется тишина, и Луи ещё больше расслабляется, прислонившись к машине. Никто не проезжал мимо с тех пор, как они припарковались, что может быть идеальным местом для сюжета фильма ужасов или просто забавным способом судьбы дать им немного времени. — Луи. — Голос Гарри разрывает тишину, и Луи открывает глаза. — В чём дело? — тихо спрашивает Луи. — Ничего, — говорит Гарри. Луи бросает взгляд краем глаза, но Гарри по-прежнему смотрит в небо. — Хорошо, — говорит он, снова закрывая глаза. — Почему ты поцеловал меня? Луи перестает дышать, он клянётся, что его сердце останавливается, и он держит глаза закрытыми. Во рту пересыхает. Есть список оправданий, которые он мог бы привести, целый ряд причин, которые может использовать, чтобы ответить на этот вопрос. Сарказм не кажется ответом в данный момент. — Я хотел. В наступившей тишине он задаётся вопросом, должен ли извиниться за это. Он знает, что Гарри поцеловал его в ответ, никогда по-настоящему не забудет, как он вздохнул, но это не значит, что это был жест из лучших побуждений. — Я тоже этого хотел. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Гарри, и обнаруживает, что тот уже смотрит на него, прижав ухо к стеклу и не сводя глаз. — Да? — Луи сглатывает и чувствует, как его сердце колотится о рёбра. Гарри медленно кивает. Следующий момент происходит неторопливо, глаза Гарри скользят по лицу Луи, а затем возвращаются, чтобы встретиться взглядом. Разум Луи — это поезд, сходящий с рельсов, и он не совсем знает, как его остановить. Есть так много разных способов, которыми это может обернуться — простые, такие как спрыгнуть с капота и симулировать травму, более сложные, такие как действительно спросить «почему?». — А если бы я снова поцеловал тебя? Он слышит тихий вздох Гарри и видит мягкое трепетание его ресниц. — А мне бы это понравилось? Луи кивает, его щёки уже порозовели. Гарри сглатывает и поднимает подбородок. — Да. Луи чувствует, как его лёгкие наполняются воздухом, и когда выдыхает, он улыбается. — Это хорошо. Гарри медленно облизывает губы. — Луи? — Хм? — Это было обещание или гипотетический вопрос? Луи на самом деле смеётся, едва сдерживаясь, чтобы не брызнуть слюной на Гарри. Его смех превращается в тихую улыбку. Гарри остаётся неподвижным, брови напряжены, пока он ждёт. Луи не хочет, чтобы он больше ждал. Он двигается медленно, поднимая руку к его лицу. Проводит кончиками пальцев по скуле, затем по подбородку, чтобы немного приподнять лицо. Гарри дышит ровно под пристальным взглядом, его кожа мягкая и гладкая, хотя Луи чувствует шрам на том месте, где лежат кончики его пальцев. — Обещание, — тихо бормочет он перед тем, как поцеловать Гарри, слова, словно призрак, застревают между их губами. Поцелуй нежный и медленный, нерешительный под бесконечным небом. Затем Гарри делает то же самое — вздох, который повторял день назад, и Луи чувствует его как фейерверк под своими лёгкими. Он приоткрывает рот Гарри и прижимает язык ближе, впервые пробуя на вкус, он похож на апельсиновую содовую, которую пил за ужином, и что-то настолько отчётливо опьяняющее, что Луи кажется, сходит с ума. Его рука скользит к шее Гарри, нащупывая пульс, а затем притягивает его ближе, теряясь в жаре между их ртами. Гарри двигается первым, прижимаясь всем телом ближе. Луи достаточно хорошо понимает намёк, когда перекатывается на спину и подталкивает Гарри за собой, чтобы тот устроился у него между ног. Руки Гарри упираются в лобовое стекло по обе стороны от головы Луи, и от этого становится теплее, жар их поцелуев улавливается между ними. Луи целует Гарри в челюсть и шею, мгновенно запоминая звуки, которые он издаёт. Они снова на открытом месте, на обочине случайной дороги, но Луи не может остановиться. Он кусает мышцу шеи Гарри, просто чтобы услышать его прерывистое дыхание. Проводит руками по широкой спине и засовывает руку под толстовку, чтобы почувствовать мягкое тепло его поясницы, когда их губы снова встречаются. — О боже, — говорит Гарри, лишь слегка отстраняясь. Их лица так близко, что он кажется размытым пятном, пока не отодвигается немного дальше и не становится в фокусе. Щёки покраснели, а волосы в полном беспорядке, но Луи не может перестать пялиться, его руки блуждают под толстовкой Гарри. — Да? — спрашивает Луи, улыбаясь, а затем смеясь, когда Гарри прикусил нижнюю губу, а затем поцеловал его в щёку, как будто вспомнил, где они находятся. Луи ничего не может с собой поделать, когда приподнимает бёдра, чтобы снова прижаться к Гарри. Он знает, что они в публичном месте, он не может остановить волнение, которое получает от этого. Не помогает и то, что на нём лежит Гарри Стайлс, растрёпанный, раскрасневшийся и желающий, чтобы его целовали. Гарри углубляет поцелуй, и Луи открывает рот, позволяя взять себя в руки. Как только он это сделает, всё пойдёт наперекосяк — мимо них пронесётся полуприцеп с яркими огнями и двумя трейлерами, грохочущими по пустой дороге. Они оба отскакивают друг от друга, как подростки, пойманные родителями, и Луи соскальзывает с края джипа от инерции, в то время как Гарри соскальзывает спереди, прихватив с собой одеяло. После того, как грузовик проезжает, наступает призрачная тишина, ничего, кроме стоп-сигналов, задерживающихся в темноте. Жара исчезла, сменившись холодным ветром, когда они оба снова пытаются сориентироваться. — Нам, наверное, стоит ехать, — говорит Гарри, сворачивая одеяло в руках. Он не избегает взгляда Луи. — Возможно, — говорит Луи. Он облизывает губы, желая что-то сказать о том, что только что произошло, боясь оставить это в невысказанном молчании, как в прошлый раз. — Мне бы не хотелось, чтобы нас обвинили в публичном непристойном поведении. — Это не совсем то, что он хотел сказать. Реакция Гарри мгновенна, булькающий смех, который звучит как хихиканье, хотя всего через мгновение он прикрывает рот рукой. Луи довольно улыбается. — Давай, милый, — говорит он легко, как ни в чём не бывало, возвращаясь в машину. Луи понятия не имеет, что только что произошло или что это должно означать. Поездка до Санта-Фе и забронированного отеля занимает всего двадцать минут. Луи продолжает прерывисто улыбаться, хотя пару раз пытается прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы остановиться. Не раз он краем глаза замечал, как Гарри проводит пальцами по губам. Луи держит руки на руле, но это чувство более чем взаимно.