Walk That Mile

Санта-Фе, Нью-Мексико Возможно, впервые Луи просыпается первым и без будильника. Он заворачивается в одеяло, в углу тихо гудит кондиционер. Прошлой ночью они тихо вошли в номер, приняли душ и переоделись перед сном, прежде чем залезть в свои кровати и посмотреть повтор «друзей» по телевизору. Официально это первый раз, когда Луи целовался с кем-то на крыше машины, а затем спал в пяти футах от него, не прикасаясь. Он хотел спросить Гарри, делал ли он когда-нибудь также, но не хотел признаваться в этом вслух. Всё, что между ними, кажется хрупким и неопределённым; Луи не хочет быть тем, кто сломает это или проведёт черту слишком рано. Гарри всё ещё крепко спит на кровати спиной к Луи. Тот наблюдает, как его рёбра поднимаются и опускаются в такт дыханию, как слегка напрягается спина, когда он двигается во сне. В конце концов, становится жутко, и Луи встаёт с кровати, чтобы почистить зубы и сходить в туалет. Гарри просыпается, приоткрывая один глаз и наблюдая за Луи через всю комнату. — Доброе утро, — тихо говорит Луи. — Доброе утро. — Гарри прочищает горло. Луи чувствует на себе пристальный взгляд, когда выключает кондиционер, а затем возвращается в постель, натягивая одеяло до плеч. Гарри перекатывается на бок и спокойно смотрит на него, медленно моргая. — Перестань быть жутким, — Гарри ухмыляется и перекатывается на спину, вместо этого уставившись в потолок. — Что мы сегодня делаем? Гарри поворачивает голову на подушке и смотрит на Луи. — Я не планировал останавливаться в Санта-Фе, — говорит он. — Прошлой ночью я должен был быть в Пай-Тауне. — Город пирогов, — повторяет Луи в ответ. — Пожалуйста, скажи мне, что это настоящее место. Гарри улыбается. — Так и есть. Это примерно в четырёх часах езды к востоку отсюда. Луи кивает. — Значит, нам нужно съездить туда сегодня? Гарри выпячивает губы, а затем снова смотрит в потолок. — Нет. Причина, по которой я планировал поехать, заключалась в том, чтобы остаться в «Lightning Field». Ты заселяешься в домик и наблюдаешь молнию вблизи. Луи драматически округляет глаза. — Это звучит действительно круто. Гарри смотрит на него с ухмылкой. — Я знаю. — Так давай сделаем это сегодня вечером, — говорит Луи. — Мы поедем туда. — Да? Луи смеётся. — Эйч, мы не можем просто отменить всю поездку, потому что кто-то всё испортил. — Он кашляет и демонстративно отводит взгляд, когда Гарри поднимает брови. — В конце концов, нам действительно нужно добраться до Лос-Анджелеса. Гарри кивает, проводя языком по нижней губе. — У меня нет плана. — Плана? — Для Санта-Фе, — уточняет Гарри. — В маршруте ничего нет. — Гарри, — серьёзно говорит Луи, — Разве я не показал тебе, что самые лучшие планы — это те, которых вообще не существует? Гарри смеётся так сильно, что фыркает, а Луи свирепо смотрит на него. — Извини, — говорит он, шмыгая носом. — Знаешь, ты смешной. — Я в курсе, — ровным голосом говорит Луи. — Тогда я могу выбрать, чем мы будем заниматься в Санта-Фе? Если в списке больше ничего нет? Гарри проводит зубами по губе и пожимает плечами. — Да. Когда Гарри садится, одеяла обволакивают его талию, и Луи чувствует, что он примерно в десяти секундах от того, чтобы запрыгнуть на кровать и поцеловать изгиб его живота. Судьба вмешивается раньше, чем он успевает, и Гарри встаёт, томно потягиваясь. — Никаких пивных орехов. Это моё единственное правило. Луи стонет и натягивает одеяло на лицо. Он никогда не смирится с этими орехами. * Как только они оба одеты и фотоаппарат висит у Гарри на шее, Луи ведёт их в кафе «Pasqual» всего в нескольких кварталах от отеля. — У них лучшая кесадилья в Америке, — уверенно говорит Луи, придерживая дверь открытой, чтобы Гарри вошёл первым. — Откуда ты это знаешь? Луи усмехается. — Я посмотрел, пока ты был в душе. — Гарри выглядит наполовину удивлённым, наполовину впечатлённым, когда Луи просит столик на двоих. Кесадилья восхитительна — полезнее, чем обычно выбирает Луи, — и выглядит так хорошо, что Гарри достаёт камеру из рюкзака для пары снимков. Они смеются, пинаются под столом и пробуют еду друг друга. Это похоже на свидание, думает Луи, пока оплачивает счёт. Такое чувство, что он хочет взять Гарри за руку и поцеловать его под солнцем Санта-Фе, и… ну, он действительно не уверен, что он должен чувствовать. Не тогда, когда они поцеловались всего пару раз без предисловий или объяснений. Конечно, это не должно заставлять его желудок скручиваться в такие узлы. — Куда мы направляемся дальше? — спрашивает Гарри, когда они выходят на улицу после завтрака. Луи улыбается и засовывает руки в карманы джинсов. — Разве это имеет значение? Гарри смотрит на него. — Нет, мне просто любопытно, есть ли у тебя план. — Это сюрприз. — Эта часть тоже действительно похожа на свидание, мягкие улыбки и застенчивые слова, как будто они пытаются произвести впечатление друг на друга. — Сюрприз? — Да, — кивает Луи, проверяя уличные знаки, чтобы убедиться, что они идут в правильном направлении. — Я чувствую, что должен заставить тебя закрыть глаза или что-то в этом роде. — Странно, — говорит Гарри, поднимая брови и смеясь. Луи закатывает глаза, но чувствует, как дразнящая боль пронзает его позвоночник. Улицы широкие, а здания цвета терракоты, юго-западный колорит добрался даже до архитектуры. Сейчас тепло, но не слишком жарко, хороший день для прогулок, даже если до места назначения осталось всего десять минут. — Ты шутишь, — говорит Гарри, резко останавливаясь. Луи проследил за взглядом Гарри на вывеску «музей Джорджии О’Кифф», и ухмыльнулся. — Мы не идём сюда, Эйч. Гарри прочищает горло и кивает. — Извини. Первоначально это было в моём списке для Санта-Фе, но потом я подумал, что не остановлюсь здесь. — Он робко улыбается, и то, что это делает с Луи, не должно быть законным. — Гарри, я издеваюсь над тобой, — говорит он, не дожидаясь продолжения своей шутки. Не тогда, когда Гарри на самом деле выглядит смущённым своим собственным энтузиазмом. — Именно туда мы и идём. Замешательство исчезает с лица Гарри, и он слегка смеётся, качая головой. Он облизывает нижнюю губу, снова смеясь. — Почему ты выбрал этот музей? Ты не любишь искусство. — Может быть, я передумал, — говорит Луи, пожимая плечами. — Подумал, что тебе это понравится. Это ещё мягко сказано, но он не знает, сможет ли Гарри это понять. Он прочёл цитаты Джорджии О’Кифф и историю жизни — обнаружив, что восхищается тем, как она пишет о силе в том, чтобы быть женщиной, быть уязвимой и создавать искусство. Он не мог сказать наверняка, но она казалась именно тем художником, который может заинтересовать Гарри. Губы Гарри приоткрываются в лёгком благоговении, когда они поднимаются по извилистой дорожке к фасаду здания. Луи так сильно хочет поцеловать его, что чувствует это как удар под дых. Он скручивает пыльцы, пытаясь подавить это. * Они входят и выходят из комнат, и Гарри время от времени делает случайные замечания. Луи не может понять причину, стоящую за картинами, которые Гарри рассматривает, и теми, на которые он просто смотрит. Луи думает, что его любимая часть — наблюдать, как Гарри читает описания рядом с картинами, а затем, прищурившись, разглядывает, прежде чем улыбнуться и упомянуть что-то, что он нашёл стоящим. Луи не любит искусство, не так, как Гарри, но думает, что мог бы часами наблюдать за ним и не уставать от этого. Он задаётся вопросом, должна ли подобная мысль пугать его. — Она была такой бесстрашной, — говорит Гарри, когда они проходят через комнату, посвящённую детству художницы. — Она не знала, что делает, но всё равно просто делала. Вложила в это своё сердце и надеялась, что его не растопчут. — Что за образ жизни, — говорит Луи, когда они останавливаются у другой картины — на этот раз богатой синими и пурпурными цветами. Гарри поднимает камеру, чтобы сделать снимок. — Я думаю, что хотел бы так жить, — говорит он, — хотя на самом деле не знаю, как. Луи начинает двигаться дальше, но Гарри остаётся около картины. — Я думаю, что как только ты обжигаешься в первый раз, трудно быть открытым. Как будто ты просто ждёшь, чтобы тебя снова обожгли. Луи снова кивает и переходит к следующей картине, не желая говорить слишком много. Трудно снова доверять, пока не поймёшь, что оно того стоит, думает он, — но как, чёрт возьми, ты вообще можешь знать, что или кого считают достойным. В центре музея есть кафе с патио с видом на холмистые равнины Нью-Мексико, и, хотя Гарри колеблется, Луи говорит ему, что у них есть время остановиться, чтобы перекусить. Он подталкивает Гарри сесть, а затем заказывает им две чашки чая, которые осторожно выносит на улицу. Он мгновение пристально смотрит на Гарри, его камера и телефон лежат на столике во внутреннем дворике, ноги вытянуты, глаза устремлены куда-то за горизонт. Он выглядит расслабленным в своих выцветших синих джинсах и конверсах, как будто ему больше нигде не хотелось бы быть. — Это такой хороший сюрприз, — говорит Гарри, когда слышит, что Луи подходит, и оглядывается. — Чай? — Луи протягивает ему стакан, приподняв бровь, и садится на стул рядом с Гарри. — Нет, — говорит Гарри. Он снимает крышку со стакана, чтобы выпустить пар. Луи делает то же самое. — Этот день. Губы Луи подёргиваются, он пытается не улыбнуться. — Ты сомневался в моих навыках планирования? — Вовсе нет. Я просто не был уверен, что мы будем делать. Мне не нравится, когда я ничего не знаю. — Значит, ты не любишь вечеринки-сюрпризы? Гарри тихонько дует на свой чай и поднимает глаза. — Ненавижу вечеринки-сюрпризы. Ненавижу. — Принято к сведению, — говорит Луи, стараясь снова не улыбнуться. — Я вообще не очень люблю сюрпризы, — говорит Гарри. — Мне нравится планировать их для других. — Но тебе нравится сегодняшний день? Гарри кивает. — Мне нравится сегодняшний день. Луи улыбается и делает первый глоток чая. — Хорошо. * Посещение музея занимает ещё пару часов. Пока они идут, Луи может думать только о том, как сильно он не хочет, чтобы предыдущая ночь была единственной такой ночью. Он хочет снова ощутить вкус губ Гарри, почувствовать его дыхание. Возможно, у него развивается зависимость, — его глаза постоянно следят за губами Гарри, когда тот говорит, улыбается или кусает губы, изучая определённые картины. Луи пытается остановиться, но у него это не очень хорошо получается. Они оказываются в музейном магазине, где Гарри немного сходит с ума, покупая открытки и кружку с одной из цитат художника. Ему не стыдно, когда он идёт расплачиваться, одаривая Луи улыбкой и неся все свои товары к кассе. Луи смотрит, как добраться до их следующего пункта назначения по дороге обратно в отель. Он бы с удовольствием повёл Гарри по всем галереям, мимо которых они проезжают, петляя по улицам, но знает, что им нужно отправляться в путь — кроме того, музей О’Кифф был его козырем в тот день, он не уверен, что сможет дважды попасть в яблочко при планировании их маршрута. Гарри болтает об искусстве, теоретизируя о разных значениях цвета и мазков кисти. Луи одержим мягким желанием, пронизывающим его грудную клетку, продолжать заставлять Гарри подпрыгивать при ходьбе, потому что он так взволнован. — Это просто потрясающе, — говорит Гарри, слегка запыхавшись, когда они идут к джипу. — Я увидел всё это своими глазами, понимаешь? Их сумки уже упакованы, солнце блестит на капоте. Луи смотрит и интуитивно чувствует реакцию на воспоминание — он поцеловал Гарри на этом капоте, почувствовал тело справа от себя на этом лобовом стекле. У него пересыхает во рту. — Луи. Луи быстро моргает, понимая, что они оба остановились у капота машины. Гарри, вероятно, тоже поймал на себе пристальный взгляд — так много для того, чтобы скрыть свою одержимость. Луи прочищает горло и поворачивается лицом к Гарри. Они ближе, чем он думал, носки ботинок легко задевают Гарри. — Хм? — Он изучает улыбку Гарри. — Я просто хотел поблагодарить тебя, — говорит Гарри. — За то, что отвёз меня в музей. — Он облизывает нижнюю губу, и Луи это замечает. — Я знаю, что ты не любишь музеи, но это действительно многое значит для меня. Луи молча кивает, сглатывая. — Хорошо, — говорит он. — Я хотел сделать тебя счастливым. — Это не совсем то, что он хотел сказать, но это уже вываливается наружу, прежде чем он успевает остановиться. Он действительно хотел сделать Гарри счастливым. Гарри улыбается. — Что ж, спасибо, — Луи определённо не готов к тому, как реагирует его тело. Рука скользит по боку Гарри, когда он притягивает его ниже для поцелуя. Гарри легко прижимается, руки опускаются на бёдра Луи и удерживаются, когда его рот открывается. Луи отстраняется первым — прекрасно понимая, где они находятся, — и улыбается. — Не за что, — шепчет он. Взгляд Гарри скользит по его лицу, а затем он снова целует Луи — нежно и быстро, мимолетно, как взмах крыла бабочки. Гарри идёт к машине, на его губах появляется лёгкая улыбка. Луи даёт себе минуту, чтобы восстановить дыхание, а затем направляется к дверце со стороны пассажира. Он всегда был любителем приключений, но этот поворот событий он точно не предвидел. * — Ты же на самом деле не собираешься съесть пирог с чили, не так ли? — На вывеске написано, что они известны своими пирогами с чили, я почти уверен, что это хороший знак. Луи закатывает глаза. — Тебя вырвет. Гарри скрещивает руки на груди. — Ты этого не знаешь наверняка. Луи не отвечает. Они оба раздражены после поездки по западной части Нью-Мексико, и с самого завтрака ничего не ели, кроме чашки чая. Луи хотел бы притвориться, что их поцелуя было достаточно, чтобы спасти их от ссор, но на самом деле этого не происходит. Пай-Таун, штат Нью-Мексико, невелик по сравнению с Санта-Фе и немного разочаровывает. Луи, возможно, втайне надеялся, что они увидят какой-нибудь гигантский пирог, а не Гарри, указывающего на кафе «Pie-O-Neer», специализирующемся на пирогах с чили. — Яблоко, зелёный чили и кедровые орехи, — Луи читает ингредиенты вслух. — Это на самом деле звучит как рвота. — Я хочу попробовать. — Что, если мы закажем по два куска, — говорит Луи, — А потом просто поделимся между собой. Губы Гарри дёргаются, и он прищуривается. — Это твой способ сказать, что ты хочешь попробовать пирог с чили? — Нет, — быстро говорит Луи. — Может быть, — добавляет он. * В итоге они получают пять кусков пирога в коробке на вынос: яблоко и клюква, черника, шоколад, шоколад с арахисовой пастой, персик и зелёный чили. Гарри попытался в последнюю минуту съесть два ломтика с чили, но Луи запретил, сославшись на то, что им ехать ещё час до полей и он не хочет, чтобы тот блевал из окна. Гарри со вздохом согласился. Когда они выходят из-за стойки, сесть негде, белая коробка зажата между руками Гарри, когда они осматривают кафе. — Через дорогу есть поле. — Луи поворачивается к женщине за прилавком, которая, должно быть, наблюдает за ними. — Многие люди предпочитают есть там, — говорит она. Луи смотрит на Гарри и пожимает плечами. — У нас же есть одеяла в твоей машине, да? Гарри кивает и улыбается женщине. — Спасибо. Они направляются к дверям, прежде чем Луи возвращается к стойке. — У вас есть какие-нибудь вилки и салфетки, которые мы могли бы взять? Она с улыбкой протягивает две вилки и пачку салфеток через стойку. — Если он тебе действительно нравится, лучше пойти в левую сторону, — заговорщически советует она. Луи смотрит на неё, и она подмигивает, прежде чем повернуться к следующему клиенту. — Что она сказала? — спрашивает Гарри у двери, его солнцезащитные очки сдвинуты на затылок, а волосы торчат по бокам. — Пожелала повеселиться, — говорит Луи, не встречаясь с ним глазами, проскальзывает под его руку и выходит вперёд. Они берут одеяло с заднего сиденья машины и направляются к полю, которое им рекомендовали, Гарри по-прежнему держит пироги. Луи не думает, что последует совету леди, пока на самом деле этого не делает, и мягко направляет Гарри к левой половине поля. Вид более чем того стоит, высокая трава вокруг них и утёс, уходящий на открытую равнину с чистой голубой рекой. Небо только начинает заволакиваться тонкими облаками. Гарри соглашается с красотой, когда оставляет Луи расстилать одеяло и начинает фотографировать с обрыва. — Будь осторожен, — говорит ему Луи. Гарри оглядывается через плечо и улыбается, прежде чем сделать пару шагов назад. Они сидят друг напротив друга, пробуя каждый кусок и пытаясь дать описание вкуса, как будто они на кулинарном шоу. — Тебе нравится выпечка? — спрашивает Луи, когда они доедают пирог с черникой. От этого губы Гарри посинели, а язык стал фиолетовым. Гарри кивает, проглатывая кусок. — В детстве я хотел владеть пекарней и книжным магазином. — Это было до или после астронавта? — После, — говорит Гарри, медленно улыбаясь. — Но искусство перед. — Ты мог бы сделать всё вместе, — говорит Луи. — Пекарня, книжный магазин и галерея. — Может быть, когда-нибудь. — Когда ты станешь достаточно богат, чтобы владеть собственной галереей? Гарри улыбается. — Да. — Каков наш отзыв о чернике? — спрашивает Луи, разделяя последний кусочек пополам, и каждый берёт по половине. — Мне нравится название, — говорит Гарри. — «Звёздная черника» вызывает у меня желание смотреть на звёзды. — Я согласен. На вкус как летние вечера. Гарри улыбается. — Вот именно. Бегать с босыми ногами по траве. — Ноги, правда? Гарри закатывает глаза. — Это чувство. — Чили, вероятно, будет на вкус как ноги. — Мы можем перестать говорить о ногах? Луи смеётся. — Хорошо, но сначала ты должен попробовать чили. — Конечно. — Гарри уверенно отрезает кусочек краем вилки. Луи морщит нос, когда Гарри откусывает кусочек. Он наблюдает, как тот медленно жуёт, а затем быстро наклоняется в сторону и выплёвывает. — Нет? — интересуется Луи, от смеха у него перехватывает дыхание. Гарри вытирает слюни со рта тыльной стороной ладони и сразу же возвращается к их недоеденному куску с клюквой. — На вкус как ноги, — говорит он. — Точь-в-точь как ноги. Луи смеётся, а затем наклоняет голову. — Похоже, ты много знаешь о том, какие ноги на вкус. — Гарри жуёт с мёртвым взглядом. Это снова заставляет Луи смеяться. После этого они приступают к шоколадному, сражаясь друг с другом вилками, как мечами, за сладкие куски. — Почему ты хочешь быть адвокатом? — спрашивает Гарри с шоколадом на губе. Он слизывает его, прежде чем Луи успевает упомянуть. — Мы всегда говорим обо мне, но я не знаю, почему ты поступаешь в юридическую школу. — Первая причина — действительно глупая, — говорит Луи. — А вторая, гораздо лучше. Гарри кивает. — Хорошо, продолжай. — Раньше я не был примерным учеником, — говорит Луи, наклоняя голову вперёд и назад. — Я был умён и обладал потенциалом, но мне нравилось веселиться. Рассказывал анекдоты и всё такое. — Был рассеянным. Луи улыбается. — Да, мистер Стайлс. Я был рассеянным. Гарри отвечает ему улыбкой. — Продолжай. — Я отвлекал внимание, и мои оценки начали как-то снижаться, кататься на скейтборде было веселее, чем делать домашнее задание, ты же знаешь, как это бывает. — На самом деле, не знаю. Видишь ли, я думал, что стану астронавтом, — чопорно говорит Гарри. — У меня были амбиции с самого раннего возраста. Луи закатывает глаза. — В старшей школе мой учитель сказал мне, что я проведу всю свою жизнь, горбясь на низкооплачиваемой работе. — Это грубо, — быстро говорит Гарри, сдвинув брови. — Моя мама разозлилась, когда я рассказал ей об этом и побежала прямо в школу. — Луи улыбается при воспоминании о своей маме — всегда первой защищающей его и его сестёр, бросающейся напролом и не задавая вопросов. Он машет рукой, дело не в этом. — В любом случае, я закончил школу со средними оценками и решил, что просто буду учиться и стану самым стоящим человеком. — Адвокатом. — Я решил изучать политологию, чтобы стать юристом. А потом мне это начало нравиться. Я проходил стажировку в юридических конторах и впитывал стратегии и решения, принимаемые вокруг меня. Я был одержим этим, и нет ничего лучше, чем быть одержимым тем, что ты изучаешь. Я начал хорошо успевать на занятиях и брал больше часов стажировки. Всё встало на свои места только потому, что я доказывал, что кто-то ошибался. Гарри улыбается, когда Луи заканчивает, безусловно, он самый внимательный слушатель, которого Луи когда-либо встречал. — Какой сферой хочешь заниматься? — Семья, — быстро и легко говорит Луи. — Моего биологического отца больше нет в моей жизни, но когда я рос, была битва за опеку. Я хочу иметь возможность помогать таким детям, как я, и таким родителям, как моя мама. Гарри аккуратно отрезает кусочек пирога и кладёт его на язык. — Ты очень благороден. — Не совсем, — говорит Луи. Он качает головой. — Я просто пытаюсь найти цель в жизни. Гарри сглатывает, и его глаза встречаются с глазами Луи. — Я надеюсь, ты знаешь, что учитель ошибался на твой счёт. Ты будешь потрясающим, что бы это ни было. Луи усмехается. — О, я знаю. Ты ещё не понял этого? Большую часть времени моя уверенность в себе на довольно высоком уровне. Гарри смеётся. — Хорошо, хорошо, если тебе когда-нибудь понадобится кто-нибудь, чтобы повысить её, я здесь. Гарри прочищает горло. — Я предлагаю тебе попробовать пирог с чили. Луи моргает. — Я не помню, чтобы соглашался играть с тобой в «правду или действие», Эйч. Гарри улыбается и медленно моргает. — Пожалуйста? Попробуй это. Как будто Луи мог сказать Гарри «нет». Он пытается отказаться ещё три раза, но Гарри не соглашается, уже используя вилку, чтобы отрезать ещё один кусочек пирога с чили. — Ты не можешь просто засунуть это мне в рот, — говорит Луи, когда понимает, что Гарри игнорирует его протесты. Гарри смеётся и использует свой палец, чтобы удержать пирог на вилке. — Знаю. — Что я получу, если попробую? — Луи устало смотрит на пирог, в животе у него почти булькает. Чили не кажется привлекательным, когда у них ещё осталось четыре совершенно замечательных куска пирога. Гарри двигает головой взад-вперёд. — Я поведу. — Но сейчас и так твоя очередь. — Ты можешь выключить кондиционер в следующем отеле, — предлагает Гарри. — Я уже привык к холоду, — говорит Луи. — Это освежает. — На самом деле он не собирался говорить об этом Гарри, но теперь уже слишком поздно. Тишина затягивается, а затем Гарри потирает губы. — Ты можешь поцеловать меня. Луи проводит языком по зубам. — Это должно быть заманчиво? Гарри ахает и смеётся, но Луи видит, как розовеют его щёки. — Хорошо, хорошо, я придумаю что-нибудь ещё. — Нет, — говорит Луи. — Я выбираю третий вариант. Гарри улыбается и сглатывает, протягивая вилку. Луи наклоняется вперёд, их глаза встречаются, когда он открывает рот, и Гарри засовывает вилку внутрь. Это тяжёлый, пьянящий момент, когда Луи смыкает губы и откидывается назад. Момент прерывается, как разбитое стекло. Чили невыносим, груша недостаточно сладкая, консистенция липкая, и внезапно он чувствует, что не может нормально дышать. Он встаёт на четвереньки и выплёвывает кусок пирога через край одеяла, вытирая рот, Гарри громко хихикает. К тому времени, когда Луи смотрит на него, он замолкает от смеха, обхватив голову руками. Луи должен ненавидеть его; должен убежать и сесть в машину. Всё, чего он действительно хочет, — это затащить Гарри в высокую траву и посмотреть, похож ли он на вкус черники. Смех срывается с губ Гарри спорадическими вспышками в течение следующих нескольких мгновений. — Это не так смешно, — говорит он, когда улыбка Гарри становится шире, как будто он снова собирается начать хихикать. — Смешно, — говорит Гарри. — Твоё лицо было потрясающим. — Это также лицо, которое я делаю перед тем, как меня стошнит, так что это довольно интимный взгляд на мою жизнь, Гарри. Гарри сглатывает. — Хорошо. Я же сказал тебе, что хочу узнать тебя получше. Луи не может игнорировать тихую вспышку в животе. — Кстати, я тоже хочу узнать тебя получше. — Да? — Гарри поднимает глаза от того места, где он рисовал узоры на одеяле. — Думаешь, оно того стоит? — Да, — твёрдо говорит Луи. Это всё, что он может сделать, чтобы не кричать громче и убедиться, что Гарри его слышит. Конечно, его стоит узнать получше, конечно, стоит. — Есть что-нибудь конкретное, что ты хотел бы узнать? — спрашивает Гарри, хлопая ресницами и глупо улыбаясь. Луи поджимает губы. — Какой твой любимый вкус мороженого? — Это твой вопрос? — Я начинаю с малого. — Ты будешь кричать, когда я тебе скажу. — Ванильное, не так ли? Это единственный аромат, который заставил бы меня кричать. Гарри усмехается. — А если я скажу тебе, что у меня есть веская причина? Луи вздыхает и откидывается на локти. — Я позволю тебе объяснить. — Иногда ты заставляешь меня чувствовать себя так, словно я нахожусь в суде, — говорит Гарри. — Я сражаюсь, чтобы защитить своё мнение. — Так и есть, — говорит Луи, — а я подкупной судья, так что не трать моё время. Гарри смеётся. — Ванильное — моё любимое, потому что это идеальная основа. Ты можешь приготовить любое мороженое, если начнёшь с ванили, и ты контролируешь весь аромат в зависимости от того, какой выбор делаешь. Луи кивает и старается не ухмыляться. — Хорошо аргументировано. Гарри кивает головой. — Спасибо. — Я не согласен, но могу смириться с твоим мнением. Гарри прищуривается и бросает вилку обратно в коробку с пирогом. — Я ценю твоё решение. Они оба начинают смеяться одновременно, едва удерживая зрительный контакт. Гарри излучает определённый свет, и Луи хочет уловить всё, что только может. Он не осознавал этого, когда они встретились, или в первые несколько дней поездки, но в Гарри есть что-то электрическое, заразительное. Они не доедают пирог и задерживаются ещё немного, прежде чем вернуться к машине, чтобы отправиться на север. Луи так и не получил свой поцелуй за выполнение задания. * — Вы появились без предварительного заказа. — Мэйбл, как написано на её бейдже, смотрит на них обоих из-за стойки регистрации в холле гостиницы «Lightning Fields». Гарри нервно ёрзает, закидывая сумку повыше на плечо. — У нас было бронирование, — он запинается на своих словах, — Но мне пришлось его отменить. Мы ехали дольше, чем я ожидал. Она не выказывает никакого сочувствия. — Вы понимаете, что наш список ожидания составляет два месяца? Гарри кивает. — Да, знаю. Я зарегистрировался в июне и, очевидно, не думал, что пропущу бронирование. Впервые Луи действительно чувствует себя виноватым за то, что нарушил маршрут. Он думал, что Гарри контролировал себя с помощью плана, но он не подумал, что будут последствия в виде пропущенного бронирования. — Были ли какие-либо отмены бронирования сегодня? — Луи делает шаг вперёд. Гарри выглядит так, словно ему нехорошо, руки сцеплены перед собой. Мэйбл пристально смотрит на него. — Возможно. Луи поправляет лямки на своём рюкзаке и решительно делает ещё шаг вперёд. — Вы можете проверить, пожалуйста? Она, похоже, не намерена двигать мышью, её скучающее выражение лица перемещается на компьютер. — Ничего не вижу, — произносит она едва ли через две секунды, неубедительно пожимая плечами. — Всё в порядке, — говорит Гарри, явно чувствуя себя неловко. — Спасибо, что проверили. Луи не собирается так легко сдаваться. — Вы уверены? — Он облизывает губы, а затем ложь льётся из него, как дождь с небес после долгой засухи. — Видите ли, нам действительно важно остаться здесь на ночь. Он планировал это на нашу годовщину, — Луи указывает большим пальцем через плечо на Гарри, — и ему удалось хранить это в секрете в течение двух месяцев, что не очень то легко с его большим ртом. Гарри застыл и выглядит поражённым, а Мэйбл с любопытством смотрит на Луи. — Он спланировал для нас целую поездку, и это так романтично, — лжёт Луи с улыбкой. — Я, конечно, задержал нас, чтобы мы могли покататься верхом. — Он ухмыляется. — Я люблю лошадей, — добавляет он для пущей убедительности. Гарри откашливается у него за спиной. — Это наша пятая годовщина, и если мы не сможем увидеть молнии, это разобьёт ему сердце. — Он понижает голос. — Пожалуйста, не заставляйте меня отвечать за это. На мгновение он задерживает дыхание, а затем Мэйбл нарушает тишину, скользя руками по клавишам клавиатуры. — У нас отмена в третьем доме, — сообщает она, не отрывая глаз от экрана. — Берём, — быстро говорит Луи, огонь вспыхивает в его рёбрах возбуждёнными вспышками. Мэйбл смотрит на них снизу вверх. — Это общий дом, — предупреждает она. — В других комнатах будут жильцы. — Всё в порядке, — говорит Луи, кивая. — Спасибо. — Спасибо, — эхом отзывается Гарри. Луи тянется к его руке и крепко сжимает. Он думает, что это убедительный поступок для Мэйбл, но ему также нравится это по его собственным эгоистичным причинам, кольца Гарри холодят ему кожу. Мэйбл выдаёт им папку с инструкциями и ключ от третьего дома. — Там есть продуктовый магазин. Возьмите что-нибудь на ужин. Большинство людей едят в своих комнатах и наблюдают за происходящим из окон. Вероятность того, что сегодня ночью прогремит гром, составляет восемьдесят процентов, так что вам очень повезло попасть сюда. В этот момент Луи понимает, что он понятия не имеет, что такое «Lightning Fields», и если Мэйбл только что пошутила о сексе, связанном с раскатами грома, он не думает, что это идеальный момент для объяснений. — Фантастика, — говорит он вместо этого. — Спасибо. — Он снова сжимает руку Гарри и улыбается, когда Гарри сжимает его в ответ. — Не за что, — произносит Мэйбл, впервые улыбнувшись. Это даже не улыбка, почти гримаса. — Кстати, поздравляю. — С чем? — спрашивает Луи, всё ещё пытаясь сдержать улыбку. — С годовщиной, — медленно произносит она. — Наша годовщина, — громко вмешивается Гарри, прежде чем Луи успевает раскрыть их прикрытие. — Верно, — кивает Луи. Он делает шаг к двери, таща Гарри за собой. — Спасибо за добрые пожелания, — говорит он, а затем Гарри берёт инициативу на себя, выталкивая его за дверь. — Гарри, — говорит Луи, когда думает, что они достаточно далеко от Мэйбл. — Да? — Гарри всё ещё держит его за руку и, похоже, не собирается отпускать. — Что, чёрт возьми, такое «Lightning Fields»? Смех Гарри рикошетом отражается от окружающих домиков, и Луи, наконец-то, опускает руку, чтобы просто толкнуть его в плечо. * «Lightning Fields» в Пай-Тауне, штат Нью-Мексико, оказывается, довольно нелепым. Один парень соорудил кучу металлических подставок, которые несут электрический заряд и вытягивают молнию. То, как Гарри объясняет это, улыбаясь своим словам и явно испытывая головокружение от ожидаемой перспективы, заставляет Луи чувствовать, что именно так и должно быть. В центре домиков есть продуктовый магазин, довольно хорошо укомплектованный всевозможными консервированными продуктами. Впервые они даже не обсуждают, что хотят съесть, когда оба направляются к витрине с макаронами и сыром, обмениваясь улыбкой. Также Гарри кладёт бутылки с водой и пару бананов в корзину. — Сколько коробок ты берёшь? — спрашивает Гарри, когда Луи возвращается с молоком и маслом, которое потребуется для макарон. — Три. — Легко отвечает Луи. — Что? — Он смеётся над поднятыми бровями Гарри. — По твоим словам, мы должны бодрствовать полночи в ожидании бури, которая может и не наступить. Я хочу быть готовым. Гарри задумчиво наклоняет голову, а затем с ухмылкой закатывает глаза. — Да, хорошо. К тому времени, как они направляются к третьему дому, небо уже темнеет, и их охватывает жуткое чувство. Облака медленно накатывают, пушистые и тёмные отбрасывая тенистый свет, когда наступает прохлада. В домах горит свет, но, похоже, что на улице никого нет. — Как будто Вселенная знает, что все ждут бури, — говорит Луи. — Немного жутковато. — Или они построили это место там, где всегда бывают грозы. Губы Луи подёргиваются, но он не улыбается. — Да, может быть. Третий дом выделяется среди остальных: ржаво-красный, с чёрной крышей и почти без окон спереди. Это похоже на тюрьму, но Луи не хочет быть тем, кто скажет это. — Я надеюсь, ты можешь быстро бегать, — замечает Гарри, когда они идут по гравийной дорожке к входной двери. — Зачем это? — На случай, если мы окажемся реальным сюжетом фильма ужасов. — Оптимистично, — улыбается Луи. — Ты не можешь не сказать, что это похоже на декорации криминального романа. Луи окидывает дом оценивающим взглядом. — Честно говоря, напоминает мне дом моего детства. — Гарри ловит его блеф, закатывая глаза, чтобы скрыть улыбку. Луи держит пакеты с продуктами, в то время как Гарри отпирает дверь — они оба затаили дыхание, пытаясь определить, что может находиться за ней. Это не то, чего они ожидают. Вид открывается на общую зону с мягкими диванами и камином. В углу есть кухня и три закрытые двери вдоль дальней стены. — Странная планировка, — тихо произносит Гарри, закрывая за ними дверь. Пахнет так, как будто кто-то готовил, но везде тихо, горит лампа и двери плотно закрыты. — В какой комнате мы? — спрашивает Луи. — Мэйбл упустила эту деталь. Глаза Гарри расширяются, когда он оглядывается. — Нам придётся проверить каждую, чтобы найти пустую комнату? — Нет, — говорит Луи. — Я просто вернусь и спрошу, какая комната наша. — И оставишь меня здесь? — Гарри буквально кричит шёпотом, и Луи не может удержаться от смеха. — Ты можешь пойти со мной. — Луи делает шаг к двери, но Гарри пронзает его взглядом. — Меня убьёт током, если я окажусь вне дома, когда начнётся шторм. Разве ты не читал правила техники безопасности? — Очевидно, ты читал, — говорит Луи, поправляя их покупки на бедре. — Кстати, когда у меня было время прочитать правила безопасности, учитывая, что я только сейчас узнал, что такое вообще «Lightning Fields»? Гарри закатывает глаза. — Всё равно. Мы никуда не пойдём. Луи закатывает глаза, готовый оставить Гарри раздражённо стоять посреди комнаты, когда в одной из комнат раздаётся глухой стук, и они оба подпрыгивают, прижимаясь друг к другу. — Чёрт, — шепчет Гарри, прижимая руку к сердцу. Луи делает глубокий вдох; его собственное сердце колотится. — Что ты делаешь? — шипит Гарри, когда Луи идёт в первую комнату. — Нахожу нашу комнату, — шепчет он через плечо. Он снова задерживает дыхание, поворачивая ручку первой двери. — Она заперта, — сообщает он, облегчение скручивается в его лёгких. Он проверяет следующую дверь и обнаруживает, что она также заперта, в то время как третья открывается в пустую комнату. Луи едва делает шаг внутрь, как Гарри прижимается и проскальзывает туда вместе с ним. Взгляд Луи сразу же приковывается к дальней стене, которая полностью сделана из стекла и выходит на поле. — Чёрт, — шепчет он, направляясь прямо к окну, всё ещё держа в руках пакеты с продуктами. Это больше, чем он представлял себе поле с металлическими приспособлениями, и дымка заката, покрытая серыми облаками, делает его ещё более красивым. С левой стороны стены есть раздвижная дверь и небольшая веранда, которая прикрыта нависающей крышей. Стороны веранды соединяются с крышей с обеих сторон, и Луи думает, что это, возможно, самая крутая вещь, которую он когда-либо видел. Он поворачивается к Гарри, чтобы посмотреть, так ли он заинтригован, но тот до сих пор стоит в дверях, уставившись на кровать в центре комнаты. Луи тоже смотрит, но не видит ничего плохого. Здесь тонна подушек, а белое пуховое одеяло невероятно пушистое; это просто кровать. Он переводит взгляд на Гарри, осознавая, что именно происходит. В их общей комнате только одна кровать. — Было бы странно позвонить Мэйбл и сказать, что мы хотели бы отпраздновать нашу пятилетнюю годовщину в разных постелях? — серьёзно спрашивает Луи. Это снимает напряжение с лица Гарри, когда он начинает медленно улыбаться, а затем действительно смеётся, ямочка появляется на его щеке. — Она, вероятно, сказала бы нам спать в поле, если бы мы это сделали, — говорит Гарри. Снова становится тихо, и Луи облизывает губы. — Я не против. Или мы можем, знаешь, придумать что-нибудь. Я могу поспать на диване. Гарри смотрит на кровать и снова на Луи, на его лице нет никакого замешательства. — Я тоже не против. Луи закрывает глаза и кивает, притворяясь, что его желудок не делает сальто назад. — Круто. — Он сглатывает. — Может, нам пойти приготовить ужин до того, как начнётся буря? Гарри бросает сумку на кровать и кивает. Он забирает у Луи пакеты с продуктами и поворачивается на пятках к двери. — Встретимся там? Не заставляй меня готовить ужин с кучей незнакомых людей. Блять. Луи уже забыл, что они в чужом доме. Он кладёт свою сумку на кровать и проводит рукой по волосам. Он трижды поцеловал Гарри, дрочил при мысли о нём больше раз, чем ему хотелось бы помнить, и теперь он собирается разделить с ним кровать. — Удачи, — шепчет Луи самому себе, направляясь на кухню. Он не уверен, как переживёт эту ночь в целости и сохранности. * Кухня крошечная, но они, похоже, единственные, кто намерен её использовать, так как в остальной части дома тихо. Там определённо нет места для них обоих, хотя они и пытаются; бёдра и плечи ударяются каждый раз при перемещении. Луи отмеряет достаточно молока и масла для двух порций, а затем кладёт остальное в холодильник, пока Гарри размешивает смесь в кастрюле. — Завтра придётся есть макароны на завтрак. — Мило, — говорит Луи, — я люблю есть остатки на завтрак. — Макароны на завтрак? — Гарри высовывает язык и крепко зажмуривается. — Ты купил вина? — спрашивает Луи, его взгляд падает на бутылку, стоящую на столе. — Нет, — говорит Гарри. — Я даже не думал об этом. Луи обходит край стола и хватает «Пино Нуар», проверяя карточку, прикреплённую к горлышку. — Комплимент, — бормочет он, выпуская карточку из рук. Гарри тихо присвистывает. — Шикарное местечко, а? Луи смеётся, когда начинает искать бокалы для вина в шкафах. Он достаёт две глубокие тарелки, когда Гарри спрашивает о них, и, наконец-то, находит несколько бокалов для вина без ножек. В ящике стола есть штопор для вина. Гарри делит макароны поровну, а затем моет кастрюлю в раковине, потому что он хороший мальчик. Или лучший мальчик, чем Луи, если бы он оказался в такой же ситуации. — Это довольно романтично, — произносит Луи. Он осторожно наливает в их бокалы вино. — Вино и ужин во время шторма. Гарри издаёт смешок. Он берёт две вилки и обе тарелки, выключая вытяжку над плитой. — Достаточно. — Как думаешь, здесь зачали много детей? — спрашивает Луи, когда они идут обратно по коридору. — Я бы хотел быть ребёнком-молнией. — Я не знаю, — задумчиво отвечает Гарри. — Ты должен понимать, что создаёшь ребёнка с двумя другими парами в том же доме. Луи смеётся и поворачивается, возвращаясь в их комнату. — Некоторым людям это нравится. Гарри поднимает брови и пинком закрывает за ними дверь. — В самом деле? Луи закатывает глаза. — Что мы будет делать? — спрашивает Луи, как только они устраиваются перед окном, с тарелкой макарон на коленях и бокалом вина. — Просто ждать? — Гарри пожимает плечами. — Я не совсем уверен в алгоритме действий. За окном моросит дождь. Луи думает, что хороший знак грядущих событий — раскатистый гром, о котором упоминала Мэйбл ранее. Они едят и смотрят, как меняются облака, поле становится тёмным и зловещим. Это похоже на вступление к шоу. Луи пробирает озноб от фиолетовой дымки, и он встряхивает плечами, чтобы привести себя в порядок. — Я переоденусь, — говорит Луи, вставая. Он берёт тарелку Гарри и свою, чтобы поставить на комод. — Я хочу, чтобы было теплее, если мы всё-таки выйдем на улицу. — Хорошая идея, — одобряет Гарри, прежде чем подняться с пола с громким стоном. Луи не хочет переодеваться в ванной, и Гарри тоже не должен, так что они оба стоят по разные стороны кровати, надевая спортивные штаны и толстовки, садятся на кровать, чтобы надеть носки — Луи просто белые, в то время как Гарри выбирает розовые с зелёными динозаврами. Первый раскат грома застаёт их обоих врасплох, они встают с кровати и смотрят друг на друга. — Это было страшнее, чем я ожидал, — говорит Гарри, улыбаясь. — Ты можешь держать меня за руку, — говорит Луи, хотя он проходит мимо Гарри и направляется к окнам. — Пошли, — произносит он через плечо. — Не испорти нашу пятилетнюю годовщину, сидя внутри комнаты всю ночь. Смех Гарри громкий, и соседи наверняка его слышат, но Луи на самом деле всё равно. Он снова наполняет их бокалы вином и ногой открывает дверь веранды, выскальзывая наружу. Гарри выходит за ним, закрывая дверь. — Без камеры? Гарри качает головой. — Мне нужны воспоминания, а не картинка. — Как хочешь, — говорит Луи, садясь на один конец деревянной скамьи, поставленной на веранде для удобства. Гарри сидит всего в нескольких дюймах от Луи, их бёдра прижаты друг к другу. Снова гремит гром, а затем раздаётся первый удар и соединяется с одним из металлических стержней. У Луи открывается рот, и у Гарри тоже, как раз в тот момент, когда снова наступает темнота и вспышка гаснет. — Это было чертовски потрясающе, — говорит Гарри. Он поворачивается к Луи с широко раскрытыми глазами и улыбкой. — Да, — произносит он. — Совсем не то, чего я ожидал. После этого быстро следуют три удара подряд, каждый из которых вызывает вздох у Луи с эхом от вздоха Гарри, гром и дождь усиливаются по мере продолжения непогоды. — Это кажется ненастоящим, — тихо произносит Гарри в очередной момент затишья между основными действиями. — Как будто мы смотрим представление на сцене, — соглашается Луи. Молния похожа на танцоров, особенно тогда, когда изгибается и растягивается, соединяясь с металлическими столбами. Дождь капает на веранду; прохлада просачивается вместе с частью естественного тепла. Не похоже, чтобы рядом был кто-то ещё. Он не может избавиться от естественного комфорта, который ощущает рядом с Гарри. Луи никогда бы не назвал себя застенчивым, но он знает своё место — когда нужно быть громким, а когда следует вести себя тихо, когда дразнить, а когда быть как можно более откровенным. Гарри должен был заставить его застесняться. Гарри во всей своей спокойной силе должен был заставить Луи быть тихим и сдержанным хоть раз в жизни. Вместо этого произошло прямо противоположное. Луи с самого первого дня дразнил, кричал и препирался без удержу, пока Гарри не ответил ему с половиной дерзости и немного большим остроумием. Луи предполагал, что они раздражают друг друга, но сейчас, сидя здесь, он думает о том, что Гарри сказал на озере. Вот в чём дело. Вот что заставляет его чувствовать, что они находятся в пузыре. Нет необходимости искать других людей за пределами пузыря, не тогда, когда они есть друг у друга. — Я потрясён, — говорит Гарри с благоговением в голосе, его глаза прикованы к полю перед ними. Луи смотрит на его челюсть, прежде чем вспоминает, что тоже нужно смотреть вперёд. — Потрясающе, — тихо произносит он, допивая вино большим глотком. — Как ты думаешь, как долго это продлится? — В некоторых отзывах на сайте говорится, что может длиться всю ночь, — рассказывает Гарри. После этого они погружаются в тишину, наблюдая за тем, как двигается молния и освещает дождь, слушая раскаты грома, возвещающие о каждом ударе. Это одна из самых прекрасных ночей в жизни Луи, и он притворяется перед самим собой, что не включает Гарри в эту оценку. Он на самом деле не думает об этом, когда кладёт голову на плечо Гарри, движение такое же естественное, как если бы он продолжал сидеть. Гарри не вздрагивает, просто пьёт из своего бокала, мир вокруг них снова освещается. В мерцании света Луи наблюдает, как Гарри протягивает руку к его колену, а затем резко отстраняется. — Ты можешь прикоснуться ко мне, — тихо говорит он. Рука Гарри оказывается у него на колене, она посылает столько же электричества, сколько получают громоотводы всю ночь. Луи подавляет дрожь, когда Гарри двигает рукой, нежными движениями вверх и вниз. Это похоже на непреднамеренное поддразнивание. Он не осознаёт, что делает, когда поднимает голову и нежно целует Гарри в шею сбоку, прежде чем падает обратно на плечо, а рука Гарри сжимается на его колене. Луи держит свой бокал с вином в одной руке, а другую кладя Гарри на бедро. Он не представляет, как у него перехватило дыхание или как рука Гарри внезапно замерла на его колене. Луи медленно проводит рукой по внутренней стороне ноги, а затем отстраняется. Это глупо. Они похожи на пятнадцатилетних детей, когда Луи проводит большим пальцем по мягкому материалу брюк и наклоняется ближе. Рука Гарри вообще не двигается. Луи проводит рукой выше по ноге Гарри, над татуировкой, которую он видел у озера, а затем опускается к внутренней стороне его колена, прежде чем снова пройти по тому же пути. Он чувствует, как мышцы Гарри напрягаются под его пальцами, отрывистое дыхание, которое он издаёт, за которым следует неглубокий вдох. — Луи, — говорит Гарри, прерываясь первым. Луи сглатывает и замирает, внезапно испугавшись, что Гарри скажет ему остановиться, скажет, что произошла ошибка. Луи держит руку неподвижно и поднимает голову, ища глазами Гарри в дымке очередного удара молнии. — В чём дело? — его голос звучит резче, чем он намеревается, слишком грубо после нежных ласк с милым мальчиком. — Можно я тебя поцелую? Слова остаются в тишине, и Луи наблюдает, как они оживают, загораются неоновым светом, а затем мигают пастельными красками, когда Гарри облизывает губы и не отрывает взгляда, момент висит на волоске. Луи медленно улыбается, ответ вертится у него на языке. — Ты должен перестать спрашивать меня и просто начать это делать. Гарри воспринимает ответ совершенно серьёзно, целуя Луи на следующем вдохе, его губы на вкус как вино. Луи улыбается в поцелуй, его пальцы вцепляются в мешковатую ткань. Гарри раздвигает губы Луи языком, а затем прижимается ближе, его свободная рука изгибается вдоль шеи. Луи чувствует себя беспомощным, когда вдыхает в рот Гарри, пытаясь прижаться ближе. Их бокалы с вином звенят между ними от этого движения, и они оба смеются, глядя вниз. — Упс, — произносит Гарри, и Луи прерывает его ещё одним поцелуем. Он позволяет своей руке добираться до шеи Гарри, проводя большим пальцем по линии подбородка, когда настойчиво целует его. Гарри двигается так, словно просит об этом, шея вытягивается в сторону, когда Луи целует его невероятно острую кость. Гарри издаёт прерывистые звуки, пальцы вцепляются в волосы Луи, всё его тело, кажется, вибрирует под руками. — Луи, — выдыхает он, когда зубы Луи впиваются ему в ключицу, толстовка натягивается на шее. — Гарри, — шепчет Луи прямо ему в кожу. Это только заставляет Гарри дрожать под его губами. — Я думаю… — начинает Гарри, но заканчивает стоном, когда Луи снова проводит рукой по груди и животу, останавливаясь на бедре и сжимая его. — Что, милый? — спрашивает Луи, целуя Гарри в шею, ласкательное имя поддаётся так же легко, как и поцелуи. Гарри снова пытается что-то сказать, но прерывает себя, целуя Луи. Это тяжелее, чем в любой другой раз, когда они целовались, и от этого у Луи внутри всё расплавляется, голова легко откидывается назад, пока он не вспоминает, что Гарри пытался что-то сказать. — Что ты собирался сказать? — на дальнем краю поля сверкает молния, которая посылает лишь слабый отблеск света туда, где они сидят. Этого достаточно, чтобы увидеть розовые губы Гарри и тёмные глаза, когда он пытается отдышаться. Сглатывает, а затем улыбается, и это опустошает. — Я думаю, нам следует зайти внутрь, — говорит он, пряча улыбку в более серьёзную ухмылку, и Луи ничего не делает, только кивает. Их пустые бокалы для вина остались в перевернутом виде на комоде, когда они пытаются достать руками всё, что только могут. Луи засовывает руки под толстовку Гарри и проводит ладонями по его коже, высоко на плечах, а затем мягко проводит ногтями вниз, чтобы тот задохнулся. Он проводит руками по бокам Гарри и по бёдрам, целуя его до тех пор, пока не может сделать ничего более стоящего. Гарри всегда готов к любым переменам, его шея наклоняется, когда Луи облизывает её, и руки держат бёдра Луи, когда он целует его в ответ, опускаясь ниже. Снаружи может наступить конец света, и Луи не будет знать, не тогда, когда Гарри медленно снимает с него толстовку, в его глазах вопрос, на который Луи отвечает улыбкой. Луи берёт свою толстовку из пальцев Гарри и тянет до конца, прежде чем позволить ей упасть на пол вместе с футболкой, притягивая Гарри ближе и поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его ещё крепче. Руки Гарри блуждают без ограничений, в то время как губы следуют своим собственным путём, целуя татуировки на ключицах Луи и покусывая мышцу на его плече, что заставляет того вцепиться в бёдра Гарри. Он отстраняется и улыбается, и Луи не может толком описать, что это с ним делает, а затем они падают на пухлое белое одеяло, теряясь в его облаке. Затем Луи избавляется от толстовки Гарри, целует его грудь и облизывает линии бабочки на животе. Он проводит руками по волосам Луи, но, кажется, доволен тем, что его изучают, когда он извивается на кровати. Кожа сладкая, и всё, что волнует Луи, — это звуки, которые Гарри продолжает издавать, и то, как он кусает свою руку, когда Луи целует татуировки на бёдрах, пока он снова не сможет посмотреть ему в лицо, лёгкие сотрясаются от нехватки воздуха. Руки Гарри лежат на изгибе талии Луи, на его губах играет улыбка. — Как быстро всё разворачивается, — говорит он. Луи улыбается и кивает, его разум замыкается на любых возможных словах. Гарри такой симпатичный, полуобнажённый под ним, грудь и щёки раскраснелись. Луи наклоняется, чтобы поцеловать его снова, потому что может, потому что прямо сейчас это разрешено. Спина Гарри выгибается, когда он отстраняется, беззастенчиво преследуя поцелуй. — Что я могу сделать? — уточняет Луи. Его губы скользят вдоль челюсти, а затем он останавливается, убирая волосы Гарри со лба. Гарри проводит двумя пальцами по скуле Луи, его брови слегка сдвигаются. — Сделать когда? — Сейчас, — говорит Луи, начиная ещё одну дорожку поцелуев на шее Гарри. — Сделать с тобой. — Слова действуют как огонь, когда Гарри снова изгибается, бёдра приподнимаются с кровати. Луи улыбается, уткнувшись носом в шею. — Что ты хочешь сделать? — спрашивает Гарри, немного задыхаясь, когда Луи снова начинает спускаться. Луи мурлычет, прижимаясь к животу Гарри, он снова улыбается и поднимает глаза. — Можно я отсосу у тебя? — Он проводит рукой по выпуклости Гарри, когда спрашивает. — Конечно. Луи засовывает пальцы в спортивные штаны Гарри и оттягивает их, целуя пояс боксеров. Гарри двигает ногами, чтобы снять штаны, и при этом ударяя пяткой по лбу Луи. — Если ты убьёшь меня, то тебе придётся сосать свой собственный член, — предупреждает Луи. Улыбка Гарри становится шире, и Луи закатывает глаза. — Знаешь, я уже пробовал это раньше, — говорит он непринуждённо. — Заткнись, — Луи смеётся над его словами, но на самом деле он не хочет слышать о выходках Гарри. Гарри довольно умело замолкает, когда Луи снимает боксеры и бросает их через всю комнату. Он понятия не имеет, где они приземляются, его взгляд остановился на Гарри. Луи не стесняется сказать, что видел много членов в своей жизни, но Гарри мог бы взять символический приз. Он большой — намного больше, чем ожидал Луи. Когда он действительно берёт его в руку, тепло и жар пульсируют в ладони. Гарри стонет, в то же время капля стекает с кончика, и Луи думает, что он может скосить глаза от чрезмерного возбуждения, приводящего в чувство. Луи проводит рукой вверх и вниз по всей длине Гарри, сжимая у основания и проводя большим пальцем по головке. Обычно он подавленный и грязный парень, быстро переходящий к делу, но Гарри настолько чувствителен и отзывчив на его хватку, что не может себе представить, чтобы что-то двигалось быстрее. Гарри реагирует всем телом на прикосновение Луи, его бёдра приподнимаются, пресс сжимается, пальцы танцуют на его собственной груди, а затем сжимают простыни под ним, его подбородок вздёргивается, а глаза закатываются. Если бы Луи был фотографом, это то, что он хотел бы сфотографировать. — Ты собираешься что-то делать? — Гарри, наконец-то, стискивает зубы, так как он должен понимать, что Луи полностью доволен тем, что делает. — Я думал, это было то, чего я хотел? — Луи ухмыляется над предыдущей попыткой Гарри договориться до того, как Луи положил руки на его член. Гарри разочарованно вздыхает, но Луи не заставляет ждать, наклоняясь, чтобы взять член Гарри в рот. Он обводит языком кончик, солоновато-сладкий с привкусом чего-то горького, прежде чем медленно опускается, принимая столько, сколько может. Гарри вздыхает, как будто это лучшее, что когда-либо случалось, и Луи думает, что он может убить его, прежде чем кто-либо из них кончит. Луи улучает момент, чтобы поймать ритм ртом и рукой, гораздо более привычный, он немного пьян и немного торопится, когда делает это. Как только он отказался от отношений, близость пошла своим чередом, и он провёл много ночей на коленях в туалете бара, а потом кончал, уставившись в облупившийся потолок. Не сейчас. Теперь он уложил Гарри на спину, на кровать, пока снаружи бушевала гроза. Он собирается не торопиться, чёрт возьми. Гарри не совсем терпелив, его бёдра приподнимаются и заставляют Луи давиться, но он знает, как исправить ситуацию. Луи прижимает его бёдра к кровати и работает одним ртом, поток слов, срывающихся с губ Гарри, более чем того стоит. Луи сжимает губы и впивается ногтями в мягкость бёдер, удивляясь тому, как он сразу становится податливым, стон становится ниже и протяжнее. Луи дышит через нос, когда работает, скручивая язык так, как это вызывало восторженные отзывы, а затем сосёт у самого основания члена, Гарри кричит, как будто в соседней комнате пожар. Это заставляет Луи быстро остановиться. — Малыш, — говорит он, не задумываясь, — помни, мы делим этот дом с двумя другими комнатами, в которых находятся люди? Ты действительно хочешь, чтобы они тебя услышали? Гарри впивается взглядом в Луи. — Если бы ты прекратил делать всё это своим языком, мне не пришлось бы так громко стонать. Луи смеётся, его рука замедляется на члене Гарри. — Это была просьба остановиться? Если ты хочешь иметь дело со своей рукой, то пожалуйста. Гарри качает головой. — Нет, я не это имел в виду. Луи наклоняет голову, сжимая основание члена Гарри и вдавливая кончики пальцев в отметину, которую он же оставил. — И что же ты имел в виду? Гарри качает головой, проводя руками по лицу. — Ты самый большой дразнила во всём Нью-Мексико. — Они оба смеются, а затем Луи поворачивается, чтобы снова прижаться ртом к Гарри. — Молчи, Эйч, — говорит он как раз перед тем, как взять его между губ. Гарри действительно не слушает. Его тихие вздохи превращаются в гортанные стоны, и это заставляет Луи чувствовать себя чемпионом мирового класса по минету, но Гарри ничего не делает для сохранения их деятельности в секрете. — Ты громкий, — размышляет он, целуя его в живот и держа твёрдую руку на члене. Каждый звук, который издаёт Гарри, каким-то образом делает его член твёрже. — Ты действительно хорош в этом, — Гарри говорит наполовину задыхаясь; Луи смеётся чуть выше ключицы. Он делает крюк, чтобы укусить Гарри за сосок, и получает удовлетворённый стон. — Как мы собираемся заставить тебя молчать? — тихо спрашивает Луи, прижимаясь к шее Гарри, рот скользит по его челюсти. Гарри не отвечает, когда их языки переплетаются, и рот открывается навстречу губам Луи. Он притягивает Гарри своей рукой, крепко сжимая, когда глубоко целует, все стоны и мягкие звуки теряются прямо во рту. Кажется, это помогает заставить его замолчать, пока Луи не отстраняется. — Ты кончишь для меня? — а затем Гарри теряет самообладание, задыхаясь в более громком стоне, его член дёргается, и тёплая влага скользит по руке Луи и его собственному животу. — Думаю, это да, — бормочет Луи, нежно целуя его, а затем посасывая край его челюсти, когда замедляет движение руки. Луи отпускает Гарри, когда тот чувствительно шипит и тянет свою руку между ними. Он улыбается, вытирая её о грудь Гарри, и тот пытается отдышаться. Он сглатывает, когда Луи засасывает указательный палец в рот и облизывает его дочиста. Луи улыбается. — Спасибо, — говорит Гарри мгновение спустя, как только тянется в поцелуе, пробуя свою же сперму на языке Луи. — За минет? — Луи приподнимает бровь. — Ты действительно меня благодаришь? Гарри улыбается. — Или я могу вместо этого отплатить тебе тем же? Луи не очень нравится мысль о том, что минет — это одолжение, но когда дело доходит до Гарри, он не слишком разборчив. — Конечно, — говорит он, повторяя слова Гарри. — Как ты хочешь меня? Руки Гарри скользят по бёдрам Луи, по выпуклости спереди его брюк, а затем он ухмыляется. Как будто Луи мог отсосать у него и при этом не возбудиться. — Вот так, — говорит Гарри, его улыбка всё ещё застыла. — Как? — спрашивает Луи, сбитый с толку. Гарри кладёт руки Луи под бёдра и сжимает, когда подтягивает его к груди, так что Луи сидит у него на рёбрах. — Вот так, — снова говорит Гарри. — Трахни меня в рот. Луи может побледнеть от этих слов или, может, из-за грязной улыбки Гарри, которая сопровождает это. Что-то в этом заставляет его тело напрягаться, и пот покалывает позвоночник. — Да, хорошо, — говорит он, пожимая плечами, как будто это не лучшее предложение, которое он получил за всю свою жизнь, когда делал минет. Он стягивает боксеры с бёдер и направляет свой член между мягкими, искусанными красными губами Гарри, и всё остальное, кажется, не имеет значения. Рот Гарри тёплый и напряжённый, его язык исследует всю длину Луи, как будто он пытается запомнить это. Он обхватывает руками бёдра Луи, направляя, сначала медленно, а затем немного быстрее, как только находит ритм, который ему нравится. Луи прикусывает дальними зубами щёку, чтобы не кончить сразу — просто растрёпанные волосы Гарри и раскрасневшееся лицо, зелёные глаза и идеальная структура костей — слишком много, чтобы справиться со всем сразу. Не говоря уже о его рте, греховном во всех возможных смыслах, и его нечестивом языке. — Это заставляет тебя молчать, да? — тихо спрашивает Луи. Он понятия не имеет, почему его рот сегодня так много раскрывается; Гарри должно быть виноват в этом. — Член во рту? — Гарри стонет вокруг него, и вибрации заставляют Луи задыхаться, так же громко в тихой комнате, как и все те разы, когда он отчитывал Гарри. Если Луи думал, что он ходит по тонкому краю, то всё становится немного хуже, когда Гарри отпускает бёдра и вытягивает руки над головой, обхватив пальцами опорные балки изголовья кровати. Луи думает, что знает, о чём тот просит, но отрывается от рта Гарри, чтобы подтвердить. — Ты хочешь, чтобы я сделал это сейчас? — Он проводит пальцами по волосам Гарри, когда тот кивает. — Скажешь мне, если это слишком, да? Ущипни меня. Гарри — маленькое дерьмо, потому что он протягивает руку и сильно щипает Луи за сосок. Это заставляет Луи пискнуть очень недостойным образом. — Для чего это было? — Проверка системы сигнализации, — говорит Гарри, смех перекрывает его слова. Луи смеётся и в растерянности качает головой. Гарри слишком сексуален, как бы он ни был красив, забавен, как бы он ни раздражал, чертовски смешон, каким бы он ни был грёбаным проказником. — Верни свою руку туда, — говорит он с небольшим жаром в своих словах. Он указывает на изголовье, и Гарри поднимает руку, снова обхватывая пальцами перекладину. — Хороший мальчик, — говорит Луи, приподнимая брови, и Гарри закатывает глаза. С этого момента Луи больше не может найти в себе сил шутить, его бёдра двигаются вперёд, в рот Гарри, тепло горла встречает каждый толчок. Луи кладёт руки на бицепсы Гарри и ругается, покачивая бёдрами, стараясь не поддаться рвотному рефлексу Гарри. Край оргазма скручивается внизу живота, и он пытается удержаться, прежде чем жар оближёт его рёбра, и ему приходится отступить, член выскальзывает изо рта Гарри с сладким хлопком. — Кончай мне на лицо, — просит Гарри, прежде чем Луи успевает предложить это, потому что, честно говоря, кончить на лицо Гарри должно быть кульминацией всех его влажных мечтаний. Становится только лучше, когда Гарри открывает рот и показывает язык, его глаза закрываются. Луи приходится двинуть рукой всего несколько раз, прежде чем он растекается по лицу Гарри, брызгая на язык и ресницы, покрывая его щёку и челюсть. — О, чёрт возьми, — выдыхает Луи, опускаясь, его член пульсирует в руке, а сердце ищет выход через грудь. Он скользит вниз по торсу Гарри, чтобы сесть на его бёдра, а не грудь. — Да? — спрашивает Гарри с хитрой улыбкой, проводя языком по губам, чтобы попробовать на вкус Луи. — Стой, — говорит он, замечая, что глаза Гарри всё ещё закрыты. Он проводит большими пальцами по ресницам, и успокаивает Гарри, когда тот ёрзает от этого движения. — Вот так, — тихо говорит он, потирая большими пальцами плечи Гарри. Гарри хмурится, но его глаза сияют, когда он открывает их — красивые и темно-зелёные в свете лампы на столе. Луи ничего не может с собой поделать, когда наклоняется вперёд, чтобы снова поцеловать его. Гарри целует в ответ так же искренне, руки соскальзывают с изголовья кровати, чтобы найти бёдра Луи. Это кажется слишком интимным, теперь, когда они оба обнажены, целуются при свете лампы. Луи отстраняется первым. — Мы должны были сделать это с самого начала, — говорит он, вытирая рот тыльной стороной ладони. Он знает, что упустил момент, но Гарри смеётся вместе с ним. — Шторм закончился, — говорит Гарри, поворачивая голову к стеклянным дверям. — Думаю, да. — Луи следит за его взглядом в тёмное поле. — Ты хочешь принять душ? — спрашивает Луи, слезая с Гарри, снова становясь на твёрдую землю. — Учитывая, что я покрыт нашей спермой? Да, — говорит он, садясь. — Кстати, спасибо за это. Луи натягивает свои сброшенные спортивные штаны, пока Гарри принимает душ. Уже далеко за полночь, и в доме тихо, когда он относит их тарелки и пустые бокалы из-под вина на кухню. Кожа по-прежнему приятно гудит от того, как изменилась ночь, и он ловит себя на том, что улыбается как дурак, когда ставит их посуду в посудомоечную машину. Там уже стоит несколько тарелок и кружек, которые Луи использует как подтверждение того, что они были не одни сегодня вечером. Хотя он предупреждал Гарри, как только мог его одурманенный сексом мозг. Живот Луи слегка урчит, когда он чешет его, вытягивая шею. Бананы Гарри лежат на столе, но они не кажутся привлекательными. По крайней мере, для него. Его взгляд падает на последнюю коробку макарон, и он улыбается. Гарри находит его на кухне, когда тот вываливает пакет макарон в кипящую воду, помешивая их деревянной ложкой. Сначала он не слышит Гарри, пока руки не обхватывают его голые бёдра и не ложатся на живот. Луи едва заметно вздрагивает, когда наклоняется к нему, позволяя Гарри дважды поцеловать его в шею, а затем нежно прикусить за ухо. Он не должен потакать своим желаниям. Он знает, что не должен этого делать. Не тогда, когда они не говорят о таких вещах, не тогда, когда они просто разделили взаимные оргазмы без основных правил, не тогда, когда он чувствует себя так комфортно в объятиях Гарри, что не хочет отпускать. Он всё равно делает это и наклоняет голову, чтобы поцеловать его через плечо, вдыхая опьяняющий запах клубники от шампуня. — Готовлю макароны. — Я вижу, — говорит Гарри. Луи вырывается из его объятий с ещё одним целомудренным поцелуем, чтобы добавить молоко и масло, пока Гарри сидит на стойке. На нём только пара боксеров и он выглядит совершенно счастливым, на лице мягкая улыбка, волосы слегка мокрые. — Я закончу, — говорит он, как только Луи отмеряет нужное количество и ставит упаковку рядом. — Ты идёшь в душ? — Да? — Луи наклоняет голову. — Ты думаешь, что справишься с макаронами? Гарри закатывает глаза и пытается вытолкнуть Луи с кухни. * Душ расслабляет мышцы почти до забытья, тёплая вода действует так же эффективно, как наркотик, если он остаётся под ней слишком долго. Он старается не переоценивать то, что произошло с Гарри. Правда в том, что это, вероятно, ничего не значит, и вопрос в том, нравится ли ему эта правда, — другая задача для другого времени. Гарри лежит в кровати, когда Луи выходит, дополнительные подушки брошены на пол и по две с каждой стороны придвинуты к изголовью кровати. Луи натягивает свежую пару боксеров и выключает свет в ванной, прежде чем лечь на пустую сторону кровати. — Конечно, ты занял сторону, ближайшую к окну, — бормочет он, поправляя простыни, а Гарри ставит тарелки с макаронами между ними. — Извини, — говорит Гарри. Он протягивает Луи макароны с почти милой улыбкой. Луи прощает его. — Скажи мне, что я гений, раз купил три коробки, — говорит Луи с набитым ртом. Гарри смеётся. — Я думал о закусках в «Переулке Влюблённых», когда был в душе, — говорит Гарри. — Тогда рад, что смог быть полезен, — отвечает Луи. Он отсалютовал Гарри вилкой и подмигнул. Тишина тает вокруг них, вилки скребут по дну тарелок, когда они заканчивают есть. Луи чувствует тяжесть прошедшего дня в своих костях, глаза едва держатся открытыми. Он ставит тарелку Гарри рядом со своей на тумбочку и выключает свет, когда они оба забираются под одеяло, их бёдра соприкасаются. Луи смутно задаётся вопросом, не следует ли ему построить барьер из подушек, который он построил в ту ночь, когда они спали в джипе, но потом думает о том, что знает, каков на вкус Гарри, и забывает это. Луи едва устраивается на подушке, когда Гарри прочищает горло. — Луи? — Да, Гарри, — мурлыкает он, медленно закрывая глаза. — Тебе нравится обниматься? Луи смеётся. — А что? — Просто интересно, — Луи приоткрывает один глаз и видит, как Гарри перекатывается на бок, спиной к Луи в лунном свете. — Гарри, — зовёт Луи, открывая оба глаза. — Да? Луи делает глубокий вдох и спрашивает на выдохе: — Тебе нравится обниматься? — Да, — отвечает Гарри без всякой застенчивости в голосе. — Интересно, — произносит Луи, не двигаясь с места. Он наблюдает за напряжённой линией плеч Гарри в тусклом свете и не может удержаться, когда бросаётся вперёд, чтобы прижаться к его спине. Это того стоит; Гарри тает прямо в нём, дыхание со свистом вырывается, когда Луи кладёт руку на бедро и ладонь на живот. — Вот так? — тихо спрашивает он, невольно касаясь губами плеча Гарри сзади. — Да, — выдыхает Гарри. Луи притягивает его немного крепче и говорит себе, что делает это для Гарри. Он просто делает это, чтобы завершить их ночь нарушения правил и быть слишком близкими, вот и всё. Утром всё будет по-другому. Утром он больше не захочет целовать, прикасаться или обнимать Гарри. Это одноразовая вещь. Он засыпает, прижавшись лицом к затылку Гарри, и ему кажется, что даже тогда он знает, что лжёт.