Walk That Mile

Холбрук, Аризона Луи медленно просыпается в гостиничном номере, который не сразу узнаёт. Это всё равно что быть рок-звездой на гастролях, за исключением того, что все гостиничные номера и мешанина городов на самом деле наносят серьёзный ущерб его банковскому счёту. Не то чтобы он действительно проверял. Он просто знает. Он вытягивает пальцы ног, чтобы размять икры, и перекатывается на бок, обнаружив, что Гарри уже смотрит на него, мутные зелёные глаза медленно моргают. Одеяло натянуто до ушей, и это делает его больше похожим на ангела в облаке, чем на парня с похмелья. Луи действительно благодарен, что его мысли не транслируются вслух. — Доброе утро, — произносит Гарри, как всегда медленно и размеренно. — Доброе утро, Эйч. — Голос Луи хриплый ото сна, он трёт усталые глаза. — Вчера вечером мы выпили много текилы. Луи опускает руки и смеётся, глубже закутываясь в своё одеяло. — Много текилы. Много тако. — Много гуакамоле, — добавляет Гарри с улыбкой. — Спокойной ночи, — говорит Луи. — Мы остановились в отеле в форме вигвама или я это выдумал? Луи снова смеётся, его глаза закрываются. — Нет, это правда. — Он облизывает губы и задаётся вопросом, помнит ли Гарри остаток их ночи, детали, которые Луи не может перестать воспроизводить. То, как Гарри сказал, что ему нравится, когда Луи называет его малышом, то, как Гарри обнимал его, как грёбаная коала, когда они уходили из ресторана, взгляд, которым обменялись, когда он попросил две кровати. — Слава богу, — говорит Гарри. — Мне нужно сделать фото, прежде чем мы уйдём. — Он кривит губы. — Я потерял свою камеру? Глаза Луи расширяются. Он определённо не помнит, когда в последний раз видел камеру Гарри — не после динозавров в натуральную величину. — Должно быть, мы оставили её в ресторане. Зайдём туда сегодня утром. Гарри кивает. — Я никогда раньше её не терял. Луи сглатывает. — Да, ну, мы были довольно пьяны. — У меня нет похмелья, — говорит Гарри после паузы. — Почему у меня нет похмелья? У Луи слегка болит голова, но ничего серьёзного, хотя во рту слегка пересохло. — Должно быть, это была волшебная текила. Гарри ухмыляется, а затем быстро садится. Его обнажённая кожа всегда является желанным зрелищем для Луи, даже когда Гарри закрывает лицо и стонет. — Голова болит, — бормочет он. Когда он вытягивает руки над головой, Луи открыто смотрит на изгиб его спины и на то, как раздувается живот, когда он зевает. Он отводит взгляд, прежде чем Гарри успевает его поймать. — Мне нужно принять душ, — объявляет Гарри, сбрасывая покрывало с кровати. — Я чувствую себя отвратительно. Луи смотрит, как он стоит, как вытягиваются ноги и бледная кожа бёдер, когда он поправляет свои боксеры, которые, должно быть, задрались за ночь. На этот раз Гарри ловит его пристальный взгляд. Луи прочищает горло и отводит глаза. — Отвратительно, да. Гарри на мгновение странно смотрит на него, как будто задумывается, прежде чем направиться в ванную. — Не стесняйся присоединиться ко мне, — бросает он через плечо, как будто это не должно выбить самообладание из Луи. Это определённо так. Он открывает, а затем закрывает рот, момент для того, чтобы что-то сказать, уже прошёл, когда Гарри закрывает дверь ванной, а затем включает душ. Луи перекатывается на спину и смотрит на высокий потолок, на всё потраченное впустую пространство только для того, чтобы здание могло иметь форму вигвама. Как будто архитектура могла отвлечь его прямо сейчас. Он закатывает глаза. Гарри голый рядом с ним. Не совсем рядом, но, вероятно, в восьми футах от него и сквозь тонкую, как бумага, стену. Скоро голый Гарри будет мокрым и в душе, в то время как Луи будет лежать в грязи с озера и думать о том же самом Гарри. «Не стесняйся присоединиться ко мне». Голос эхом отдаётся в его голове, когда он лежит там, сгибая ноги, как будто способен отклонить просьбу Гарри. Он сглатывает и снова поправляет одеяло, которое внезапно царапает его кожу. Гарри сказал, что им не нужно говорить о том, что они делают. Он ещё мгновение водит большими пальцами вместе, говоря себе, что готов подождать, чтобы принять душ самостоятельно, готов отказаться от утреннего поцелуя с Гарри. Луи встаёт с кровати и быстро обходит кровать Гарри, прежде чем распахнуть дверь ванной без предисловий. В ванной комнате сладко пахнет ванильным гелем для тела. Гарри открывает кремово-белую занавеску и высовывает голову, волосы всё ещё сухие. На мгновение он выглядит смущённым, пока Луи не зацепляет большими пальцами свои боксеры, а затем Гарри улыбается и раздвигает занавеску. Их тела прижимаются друг к другу в душе, влажная кожа скользит, когда тёплая вода каскадом обрушивается на них. Губы Гарри мягко прижимаются ко рту Луи. Они не разговаривают, когда задыхаются, впиваясь ногтями, кровь хлещет на поверхность. Гарри громко кричит, и Луи это нравится, прерывистые и более низкие стоны, когда Луи кладёт руку на его член, крепко сжимая. Гарри задыхается у рта Луи, когда тот большим пальцем касается головки, а затем сжимает руку, и, похоже, это именно то, что нужно Гарри. — О боже мой, — повторяет он, шея обнажена, а голова запрокинута назад. Луи кусает бледную кожу, потому что он может, а затем сосет край, пока доводит Гарри до оргазма. Он не может видеть, как кончает Гарри, вода и близость затуманивают его зрение, но он чувствует, как напрягаются мышцы тела, прерывается дыхание и подёргивается член, когда тёплая влага брызгает на живот Луи. Гарри находит его рот, чтобы снова поцеловать, используя бедро, создавая трение о промежность Луи. Он крепко сжимает член Луи и кусает за мочку уха. — Кончи для меня, Лу, — тот теряется в беззвучном вздохе и дрожит всем телом. Он клянётся, что у него звенит в ушах, рот в синяках от поцелуев, живот горит от оргазма. Они обмениваются ленивыми поцелуями, когда моют волосы, небрежно обсуждая, не переоценивают ли ванильный гель для душа. Луи мог бы привыкнуть просыпаться вот так. Как только приходит эта мысль, он выбрасывает её из головы, целуя Гарри немного крепче. * — Влюблённые вернулись. Луи и Гарри одновременно оглядываются, входя в «Romo’s». Их официант со вчерашнего вечера, кажется, в более счастливом настроении. — Мы вернулись, — говорит Луи, не потрудившись поправить его. У Гарри засос на челюсти от Луи, так что на данный момент, возможно, официант не ошибается. Луи остаётся у двери, пока Гарри идёт спрашивать о камере. Он возвращается, держа её как трофей, целует сбоку и обещает никогда больше не терять; Луи закатывает глаза. Они заезжают в пекарню, где Луи высмеивает неспособность Гарри выбрать булочку, поскольку девушка за прилавком предлагает одну бесплатно. Улыбка Гарри застыла в неверии, когда Луи расплачивается за их выпечку и кофе и выталкивает Гарри обратно за дверь. Он по-прежнему не может понять, почему Гарри не знает, насколько он очарователен. Они оба быстро переодеваются снаружи джипа, прежде чем настраивают навигатор на следующий пункт назначения. Гарри ведёт машину по главной дороге Холбрука, выезжая из города, с тёплым кофе и булочками. Это ещё один город, который Луи, вероятно, больше не посетит. * — Это ненастоящая прогулка? — Луи повторяет слова Гарри через девяносто минут после того, как они въезжают в штат Аризона, когда Гарри сворачивает с шоссе. — Да, — говорит Гарри. — Объясни, пожалуйста. — Вместо того, чтобы идти пешком, ты ведёшь машину. Тридцать миль через всё это. Луи вздыхает. — Малыш, мы просто как обычно будем смотреть на пейзаж. Малыш. Луи говорит это не нарочно, даже не думает об этом сейчас. Он поджимает губы, решив не показывать своей нерешительности. — Хорошо, — наконец говорит Гарри, глядя прямо перед собой. — Мы не собираемся устраивать ненастоящую прогулку в «Sunset Crater», мы едем и смотрим на пейзаж. — Спасибо, — говорит Луи с ухмылкой. — Я признателен за разъяснение. На этот раз Гарри закатывает глаза. — У меня есть ещё один вопрос, — говорит Луи, когда они проезжают мимо знака въезда на вершину тропы в сосновом лесу «Ponderosa». — Конечно, — говорит Гарри с милой улыбкой на конце. — Почему мы останавливаемся здесь вместо того, чтобы ехать прямо в Гранд-Каньон? Гарри пожимает плечами. — Как можно оценить огромность Гранд-Каньона, если сначала не увидеть вещи поменьше? Луи сводит брови и поворачивается к Гарри. — Неужели кто-то не понимает огромности Гранд-Каньона? Гарри оглядывается вокруг, задрав нос, как будто он вообще не слышал Луи. — В любом случае, — громко говорит он, — Добро пожаловать в «Sunset Crater». Дорога изгибается вниз на втором девяностоминутном отрезке их путешествия, в конце концов петляя через леса и красные скалы каньона. Гарри каждые пять минут съезжает с дороги, чтобы сфотографироваться, пока Луи не предложит сесть за руль, и тот не сможет высунуться из окна, как папарацци. Луи проводит больше времени, смеясь над этим, чем следовало бы. Они покупают воду на полпути, прежде чем ехать дальше. Луи едет медленно, чтобы Гарри мог сделать все необходимые фотографии, и иногда переключает на заднюю передачу, чтобы рассмешить Гарри. Смешить Гарри стало одной из его любимых вещей, хотя он старается не думать об этом слишком много. Ещё одна вещь, о которой он старается не думать, — это красная отметина на челюсти Гарри от его рта. Он знал, что агрессивно двигал губами вдоль линии подбородка Гарри в душе, но не осознавал, какой неизгладимый след он оставит. Это наполняет его странным чувством собственничества всякий раз, когда он смотрит на Гарри — видеть, как это утро осталось позади, даже если они не собираются признавать это. Он знает, что кожа вернётся в нормальное состояние, но это не мешает ему втайне радоваться. * Они останавливаются в закусочной по дороге в Гранд-Каньон — с обычным ремонтом и выцветшей краской снаружи. Они заказывают гамбургеры и садятся сзади и делят порцию начос. Луи заставляет Гарри съесть три халапенью, а затем смеётся над его оскорблённым лицом и достаёт для него пачку салфеток. Луи уже привык к этому, прошло одиннадцать дней. Привык делить с Гарри всё — приём пищи, каждое утро и вечер. Он не знает, как всё изменится, когда они доберутся до места назначения, когда они вернутся в место, где делятся этими же вещами с разными людьми. Каждое мгновение с Гарри — это ещё один шаг к тому, чтобы добраться до Калифорнии и закончить их приключение. Мысль о конце проносится у него в животе, но он на мгновение игнорирует её; он не хочет думать об этом. Он продолжает мысленно возвращаться в Чикаго, когда впервые встретил Гарри. Если бы была возможность сказать похмельному Луи в квартире Найла в то субботнее утро, что он будет без ума от парня в футболке с надписью «женщины умнее» и с растрёпанными волосами, он бы вернулся в постель и пришёл к выводу, что это был сон. Они играют в викторину, и, конечно же, это идея Гарри. Он улыбается, когда задаёт вопросы, и пытается удержаться от смеха над всеми неправильными ответами Луи, хотя у него это не очень хорошо получается. Его мысли блуждают в воспоминаниях. Но он здесь. Цепляясь за слова Гарри, запоминая, как он улыбается, надеясь, что время замедлится, и всё это не исчезнет, когда они доберутся до кампуса — когда реальная жизнь напомнит им о том, как всё должно быть. — Сколько мышц использует твоё лицо, чтобы поцеловать кого-то? Луи отрывается от своих мыслей и смотрит на Гарри. — Что? Гарри махает карточкой в руке. — Это есть в карточке. У Луи нет причин краснеть, но это всё равно происходит. — Двенадцать? — Он выбрасывает первое число, которое приходит ему в голову, — как будто он знает, сколько вообще мышц у него на лице. Гарри медленно улыбается. — В зависимости от поцелуя, до тридцати четырёх. — Тридцать четыре? — Луи подносит руку ко рту, как будто это поможет ему сосчитать мышцы. — Какой поцелуй задействует тридцать четыре мышцы? Гарри делает что-то непристойное языком, и в животе у Луи становится тепло. Гарри смеётся, и верхушки его щёк розовеют. — Может быть, французский поцелуй. — Он откашливается и снова смотрит на карточку, чтобы перейти к следующему вопросу. — Я думаю, что теперь буду судить обо всех будущих поцелуях по тому, сколько мышц задействовано, — говорит Луи непринуждённо. — Мне нужно больше двадцати пяти. Всё, что меньше, неприемлемо. Гарри поднимает глаза и облизывает нижнюю губу. Луи уже должен был знать, что он собирается сказать что-то, переходящее черту платонической дружбы. — Тогда, думаю, нам придётся попрактиковаться. Он не делает паузы, ожидая реакции Луи, просто переходит к следующему вопросу о волосах в носу. Гарри Стайлс становится проблемой, о которой он и не подозревал. * Следующий час или около того вокруг только красные скалы, увядший зелёный кустарник и широкое открытое небо. Луи скучает по зелени дома, даже по зелени кампуса. Он хочет отвезти их прямо на северо-запад Тихого океана в погоне за чем-то, что показывает больше жизни, чем перекати-поле вдалеке. Он даже не может спросить мнения Гарри о поездке в Орегон, пока тот дремлет на пассажирском сиденье. Кажется, ему никогда не было так удобно, когда он поворачивается, время от времени тихо похрапывая. Это возвращает Луи в ту первую ночь, когда он думал, что задушит Гарри во сне из-за всех звуков, которые тот издавал. Теперь всё это кажется приглушённым и лёгким. Такое чувство, что так и должно быть. Эта мысль так сильно пугает его, что он намеренно сворачивает с дороги, чтобы разбудить Гарри недовольным писком. Луи смеётся, и Гарри, как обычно, показывает средний палец. Он снова засыпает, и Луи на этот раз оставляет его в покое, лишь изредка глядя на то, как его губы сжимаются и подёргиваются пальцы. Гранд-Каньон не появляется из ниоткуда, как ожидает Луи. Он медленно начинается с небольших пологих ям в земле и высоких красных каменных стен, а затем он сам — Гранд-Каньон во всём его огромном великолепии и бесконечных отголосках. Луи замедляет скорость, подъезжая к одной из смотровых площадок. Он не знает, чем Гарри хочет заняться в Гранд-Каньоне, кроме как посмотреть на него, но понял, что лучше обговорить план заранее, прежде чем брать инициативу в свои руки. Можно с уверенностью сказать, что он усвоил этот урок несколько окольным путем. Луи останавливает машину, и внезапная тишина, кажется, будит Гарри, он вытягивает руки вверх и моргает в лучах послеполуденного солнца. — Мы на месте? Луи действительно смеётся, открывая дверцу со своей стороны. — Нет, малыш, это другой грёбаный гигантский каньон в Аризоне. — Гарри сердито смотрит, как Луи выходит из машины. Он снова повторил «малыш» и беспокоится, что это становится привычкой, от которой не сможет избавиться. Они подходят к краю ограждения, выходящего на каньон, и пытаются всё рассмотреть. — Я как будто не могу дышать, — тихо говорит Гарри. — Знаешь, что заставляет меня ценить это ещё больше? — Луи двигает бёдрами и смотрит на Гарри. — Та дерьмовая маленькая яма, которую мы видели пару часов назад. — «Sunset Crater» не был дерьмовым, — говорит Гарри, на самом деле обидевшись. Луи пожимает плечами. — Каков план, Эйч? — спрашивает Луи после нескольких минут спокойного наблюдения. Гарри ещё даже не достал камеру. — Я хотел погулять, — начинает Гарри и поднимает руку, когда Луи стонет. — Я планировал погулять один. Но пару дней назад думал о том, чем можно заняться, пока ты был в душе. — О нет, — говорит Луи ровным голосом. — И что же это? Гарри сжимает губы и отводит взгляд. Луи ждёт его, не проходит много времени, как Гарри снова встречается с ним взглядом. — Здесь есть ресторан, где нет ни столиков, ни чего-либо ещё, и все в основном сидят на покрывалах для пикника с видом на каньон. Подумал, — он облизывает нижнюю губу, — я подумал, что было бы неплохо сходить туда на закате. Луи не очень хорошо подавляет своё удивление, его брови приподнимаются, а губы приоткрываются. Это звучит чертовски романтично, правда. — Забудь, — пренебрежительно говорит Гарри, оглядывая каньон. — Это глупо. — Это не так, — говорит Луи, сглатывая. — Это звучит потрясающе. Гарри не оборачивается, но Луи изучает линию его челюсти и то, как он, кажется, сжимает задние коренные зубы вместе. Просто… Луи даже не может правильно сформулировать это в своей голове. Гарри придумал что-то романтичное, а потом у него хватило смелости попросить Луи пойти с ним. Даже когда он знал наверняка, что у того найдётся саркастический комментарий и шутка. — Эй, — говорит Луи тихо. — Эй. — Он повторяет и тянется к руке Гарри, слегка касаясь пальцев. — Я был бы счастлив сходить туда, — Гарри медленно оглядывается, — с тобой. Они смотрят друг на друга в затянувшемся молчании, Луи хочет поцеловать Гарри без всякой причины, и как только начинает наклоняться, Гарри отстраняется и прочищает горло. Шум быстро нарастает, эхо каньона и туристов внезапно наполняет пространство какофонией звуков, когда Луи тоже делает шаг назад от Гарри. — Что мы будем делать до ужина? — спрашивает Луи, проверяя свой телефон. До захода солнца, вероятно, осталось всего пару часов, и он уверен, что Гарри хотел бы прийти вовремя. Времени на многое не хватит, но, опять же, Луи сомневается, что Гарри захочет сидеть сложа руки. — Я не знаю, — говорит Гарри, поджимая губы. — Давай немного прогуляемся, — предлагает Луи. На этот раз удивление появляется на лице Гарри. — Ты сказал, что это был твой первоначальный план, — говорит он. — Шокирующе, я знаю. Гарри улыбается, его глаза сияют, а ямочка изгибается. Эта ямочка может убить Луи ещё до того, как закончится поездка. — Звучит неплохо, — наконец произносит Гарри. У Луи такое чувство, что он предложил что-то гораздо большее, чем прогулку. * Они поднимаются по одной из дорожек к другой смотровой площадке. Луи устало наблюдает, как Гарри карабкается по камням, чтобы получить разные ракурсы для своих фотографий, и тянет его назад за подол рубашки, когда кажется, что он слишком близко подошёл к краю. — Извини, — бормочет он, когда Гарри дёргается от рывка Луи. — Ты меня пугаешь. — Полуулыбка Гарри заставляет сердце Луи биться немного сильнее, и, возможно, это тоже пугает его. Они оба потные и раскрасневшиеся, когда стоят на вершине тропы и любуются видом. Вода извивается посередине, как голубая змея, тихая и неподвижная. — Я вспотел, — без всякой необходимости объявляет Гарри, стягивая рубашку с живота и вытирая лицо. V-образная линия преследует Луи во сне, но он лишь бросает быстрый взгляд, прежде чем отвернуться. — Ни хрена себе, — говорит он, поднимая воротник рубашки и вытирая своё лицо. — Я чувствую, что нас не пустят в ресторан. Мы пахнем, как старый сыр. Гарри морщит нос, и это заставляет Луи смеяться. — Думаю, что это нормально, и я сомневаюсь, что мы пахнем сыром. — Говори за себя, — тихо произносит Луи. — Мы могли бы снять отель и принять душ, — предлагает Гарри. — Слишком дорогой душ, малыш. Даже с «малышом» Гарри закатывает глаза. — Это будет тот же отель, в котором мы остановимся сегодня вечером. Мы можем просто зарегистрироваться пораньше. — Знаешь какие-нибудь отели, где ищут двух парней, от которых пахнет сыром? Гарри даже не слышит его, когда направляется обратно по тропинке к тому месту, где они припарковали машину. * «Bright Angel Lodge» находится прямо по дороге от того места, где они заканчивают свою прогулку, и домик сочетается с Гранд-Каньоном: сложенный бревенчатый фасад и тематический дизайн интерьера. Чучело медведя высотой с потолок на самом деле пугает Гарри. Луи смеётся, но надеется, что чучело есть только в вестибюле, а не в номерах. Гарри с улыбкой подходит к стойке регистрации, Луи в двух шагах позади. — Нам нужна комната, — говорит он, как только спрашивает девушку о том, как прошёл день и хвалит её серьги. Честно говоря, то, что он не знаменит своим очарованием, выше понимания Луи. — Конечно, — сладко говорит она, её длинные ногти стучат по клавиатуре. — У нас есть несколько вариантов. Однокомнатный с двумя кроватями или с одной «king size». Что вы предпочитаете? — Она улыбается. Гарри ничего не говорит, даже не смотрит на Луи. Он постукивает своей кредитной карточкой по краю стойки ресепшен и смотрит на неё так, словно она собирается ответить за них. Луи пытается заставить Гарри посмотреть на него телепатически, но это не работает. Поэтому он кашляет в кулак и кусает губу с такой очаровательной улыбкой, на какую только способен. — Одна кровать, большое спасибо. Гарри улыбается, протягивая кредитную карту, и лёгкие Луи качают воздух, как будто он только что пробежал марафон. Девушка объясняет, как добраться до их номера, и на этот раз Гарри слушает и кивает, в то время как Луи смотрит на свою обувь. Есть несколько вещей, которых он хочет больше, чем разделить постель с Гарри. Он беспокоится, что переступил границу, которую они не обсуждали. Они оба молчат, пока идут к лифту, и у Луи сводит живот. Он не хочет портить вечер, не тогда, когда Гарри всё распланировал. Как бы романтично всё это ни звучало. Вот в чём дело — Гарри запланировал романтический вечер для них двоих. Решение снять комнату с одной кроватью не кажется таким уж далёким от истины; у Гарри всё ещё засос на челюсти. Всё ещё. Луи не может справиться с беспокойством в животе, когда они входят в лифт, двери закрываются и запечатывают их в тишине. — Мне жаль, что я взял на себя ответственность за номер, — говорит он. — Я пойму, если ты не захочешь делить постель, уверен, что там будет диван, на котором я смогу спать… — Луи, — твёрдо обрывает его Гарри. — Заткнись. Я хочу спать с тобой. Луи сглатывает и поднимает глаза, его пальцы перебирают лямку рюкзака. — Да? Гарри кивает, и его щёки приобретают самый прекрасный оттенок розового. — Это всё, о чём я думал с тех пор, как отказался от этой возможности прошлой ночью. Луи открывает и закрывает рот, но не произносит ни слова. Гарри регулярно сбивает его с толку — например, не целует его в Гранд-Каньоне, — а потом он выдаёт такое дерьмо, что у Луи в животе порхают бабочки. Становится ничуть не лучше от того, что Гарри использует следующий момент, чтобы поцеловать Луи, мягкие губы и тёплое дыхание исчезают прежде, чем что-либо может начаться по-настоящему, когда двери лифта открываются на их этаже. Луи сухо сглатывает, и Гарри подмигивает ему. Это похоже на обещание. * Над их кроватью размера «king-size» висит большая рыба, а занавески на окнах покрыты разными видами листьев. — Она и в ванной. — Объявление Гарри приглушено стенами, но Луи всё равно его слышит. Он слишком занят, уставившись на гигантскую грёбаную рыбу. — Держатели для зубных щёток — это рыбы с открытыми ртами, — говорит Гарри, появляясь в комнате с широко раскрытыми глазами. Луи поворачивается к нему лицом и громко смеётся, прикрывая рот рукой. — Это чертовски смешно, — говорит он сквозь улыбку. Всё для романтической ночи. — Я не позволю этой твари следить за мной, — говорит Гарри, указывая. — Это как ангел-хранитель, но рыба, — говорит Луи, прищурив глаза. — Ну уж нет, — говорит Гарри, прежде чем схватить свою сумку и исчезнуть в ванной, чтобы принять душ. * Луи не торопится собираться, как только принимает душ. Он находит пару джинсов на дне своей сумки и расправляет их на кровати, чтобы избавиться от складок. Затем полностью переворачивает остальную часть своей сумки в поисках рубашки. Что-то в этой ночи подсказывает ему, что он должен потратить время на выбор одежды, а не надевать что-то первое попавшееся. Наконец, он останавливается на белой футболке с джинсовой рубашкой, которую оставляет расстёгнутой, и проводит руками по волосам, чтобы они немного высохли. Он не обращает особого внимания, когда Гарри мелькает между ванной и комнатой, хотя ему приходится улыбнуться, когда слышит, как на короткое время включается фен. Гарри, должно быть, тоже чувствует что-то необычное в сегодняшнем вечере. Луи переписывается со своими сёстрами, Гарри выходит из ванной в мягком облаке одеколона и вытягивается по стойке «смирно». Он поворачивается спиной, выключая свет, поэтому Луи вовсе не торопится разглядывать чёрные джинсы, то, как они облегают его ноги, вплоть до чёрных ботинок с золотыми пряжками. Луи отрывает взгляд от ботинок, снова останавливаясь на бёдрах Гарри. Светло-голубая рубашка на пуговицах, с короткими рукавами, закатанными один раз. Он ухмыляется, когда взгляд доходит до его глаз, но Луи не смущается. Во всяком случае, его поражает то, как глаза Гарри выделяются на фоне синей рубашки. — Готов? — спрашивает Гарри, и его ухмылка превращается в подобие улыбки. Во рту у Луи пересохло для того, чтобы много говорить, он кивает и хватает ключ от номера с бокового столика, выключая свет в комнате. Он клянётся, что рыба над кроватью смотрит, как они уходят. * Солнце едва начало садиться, когда они добрались до ресторана. Над долиной каньона нависла тень от облаков, и жара начала рассеиваться, превращаясь в более уютную дымку. К разным зонам ведут дорожки, каждая из которых освещена фонарями на изогнутых столбах. Одеяла для пикника большие и толстые, с одной стороны каждого участка посажен целый сад цветов. Луи думает, что это такое место, где люди предлагают друг другу пожениться, но он не говорит этого вслух. Они оба тихо смеются, садясь на отведенное им одеяло для пикника, официант указывает им на бутылку вина в корзине, прежде чем оставить два меню и тихо уйти. — Это идеальный пикник, — говорит Гарри, вытягивая ноги перед собой и откидываясь на руки. Луи улыбается и отражает позицию Гарри. По тому, как все одеяла расположены друг от друга, легко забыть, что они одни на краю каньона, откуда открывается вид на что-то более особенное, чем можно выразить словами, когда цвета начинают смешиваться. Некоторое время они находятся в тишине, обдумывая услышанное, прежде чем Луи подползает к корзине за бутылкой вина и двумя бокалами без ножек. Там нет твёрдой поверхности, на которую можно было бы поставить стаканы, поэтому он довольствуется руками Гарри, когда наполняет каждый стакан чуть больше чем наполовину, а затем на коленях возвращается к корзине для пикника, чтобы поставить бутылку обратно. — Это было мило, — комментирует Гарри, когда Луи чуть не падает в процессе. — Неужели? — спрашивает Луи, улыбаясь. — Ты очарован моими чарами? — Он шутит, но от того, как Гарри приподнимает брови, а затем улыбается, в животе начинают порхать бабочки. Он не большой поклонник бабочек. Гарри протягивает стакан, больше ничего не говоря, и они приступают к просмотру меню. В конечном итоге они заказывают сырную и мясную тарелку, а также тарелку поменьше с овощами и крекерами. Они наблюдают за закатом, ожидая своей еды, медленная лёгкость которого окрашивает небо в розовый и оранжевый цвета, прежде чем оно опускается за линию горизонта. Что касается закатов, Луи думает, что этот более красивые, чем остальные, но может из-за крошечного удивления Гарри и того, как он указывает на определённые цвета в небе, которые хочет, чтобы Луи заметил. Нелегко игнорировать, насколько комфортно Луи чувствует себя с Гарри вот так — даже в обстановке, кричащей о преданных парах, а не о друзьях, которые целуются и прикасаются друг к другу в темноте. Разговаривать с Гарри так просто, дразнить — тихая радость, а слушать — одна из новых любимых вещей Луи. Он обожает, как он говорит, хрипота в его голосе, которая неделю назад вызывала у него желание крикнуть: «заткнись», а теперь заставляет улыбаться, когда Гарри не спеша рассказывает историю о своём первом поцелуе на закате, когда ему было тринадцать. — Подожди, она тебя укусила? — Луи сосредотачивается на том, что на самом деле говорит Гарри, а не на сладком тоне его голоса. Гарри медленно улыбается и пожимает одним плечом. — Да. Она была примерно на два года старше и не понимала, что это был мой первый поцелуй. Луи качает головой, когда Гарри делает глоток вина. — Что я упускаю? Почему было нормально кусать тебя? Это звучит чертовски грубо. Гарри смеётся и прикрывает рот ладонью, глотая вино. — Это не было похоже на укус или что-то в этом роде. Она прикусила мне губу, чтобы быть сексуальной. — О, — восклицает Луи, наконец-то поняв это. — Я думал, она пожирала твоё лицо. Гарри смотрит на него мёртвыми глазами. — Что происходит у тебя в голове? — Ты не захочешь знать, — так же серьёзно говорит Луи. Гарри портит момент своей широкой улыбкой, но Луи не возражает. Их еду приносят на деревянном подносе, который они ставят между собой, и Гарри наполняет бокалы вином, пока они едят руками и тихо болтают. С заходом солнца воздух становится более прохладным, но в сером свете угасающего неба и свете фонаря, рассеянном вокруг, уютно. Не похоже, что их разговор идёт по какому-то прямому пути, когда они говорят о своих любимых барах рядом с кампусом и переходят к любимым блюдам детства — как мама Гарри была шокирована его любовью к брокколи, а сестра ненавидела за то, что он предлагал им есть его во время каждого приёма пищи. — Через некоторое время мне это надоело, — говорит Гарри сквозь улыбку. — Я не ел его уже много лет. Луи берёт кусочек брокколи с их овощной тарелки и лениво размахивает им. — Хочешь? Гарри морщит нос и слегка откидывается назад. — Нет. — Луи сопоставляет худобу Гарри со своей собственной, поднося овощ прямо его к лицу и проводя им по губам. — Съешь, — говорит Луи, когда Гарри качает головой, его глаза сужаются, когда он пытается следить за рукой. — Положи это себе в рот. — Луи смеётся над своими словами, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица. Он ахает, когда Гарри тянется за куском и выбрасывает его в каньон. — Упс, — тихо говорит он, сжимая губы от удивления. Они ближе, чем были всю ночь, между ними едва слышно дыхание Луи, пытающегося засунуть брокколи Гарри в рот. Луи слегка смеётся, но не совсем отстраняется. Глаза скользят вверх и вниз по лицу Гарри, а затем он нежно целует его и возвращается на свою сторону одеяла. Он знает, что идёт по опасному пути, целуя Гарри вот так. По мере того как темнеет, Луи начинает набираться храбрости задавать вопросы, застрявшие у него в голове. Он так много знает о Гарри, но ему всегда хочется больше — больше деталей, больше понимания всего, что сделало его таким, какой он есть. Отчасти это связано с учёбой в области, созданной для того, чтобы копаться и задавать вопросы, отчасти — с раздражающими бабочками в животе. — У меня есть вопрос, — начинает Луи. Он сглатывает и поворачивается к Гарри, одна нога прямая, а другая согнута, когда он делает глоток из своего бокала с вином. Они допивают вторую бутылку, и, хотя Луи не эксперт, «Пино Нуар» из долины Уилламетт, кажется, становится только лучше в течение ночи. — Можешь подойти к судье, — серьёзно протягивает Гарри. — Это не так работает, но, спасибо. — Мне нужно освежить свой судейский жаргон? — бровь Гарри приподнимается, когда он улыбается. — Принято к сведению. — Ты смешон, — говорит Луи, качая головой. — У меня больше нет вопросов. — Давай, — твёрдо говорит Гарри. — Задавай свой вопрос. Луи облизывает губы и чувствует себя дураком за то, чем интересуется, но всё равно спрашивает. — После Мэтта, был ли… — он сглатывает, — был ли кто-нибудь ещё? Гарри слегка наклоняет голову. — Кто-нибудь ещё? Луи чуть выше поднимает подбородок, но отступать уже поздно. — Ты с кем-нибудь встречался? — О. — В голосе Гарри звучит удивление, но он не отворачивается. — Да. От ответа из двух слов мало что можно извлечь, Луи не хочет совать нос не в своё дело. Он кивает в тишине, ожидая — надеясь — что будет что-то ещё. — Ничего серьёзного, — в конце концов поясняет Гарри. Луи поднимает глаза, но Гарри смотрит на каньон. Они такие маленькие и несущественные; всё, что они скажут, просто уплывёт на дно и будет смыто рекой. — Я не думаю, что снова готов к чему-то серьёзному, — говорит он после паузы. Луи сглатывает и кивает, проводя языком по зубам. Он говорит себе, что узнает Гарри получше, не полагаясь на его ответы. Не похоже, что они встречаются — или сам Луи ищет что-то большее. Ему нравится быть свободным. Он выпивает слишком большой глоток вина и делает вид, что не лжёт. — Понял, — говорит Луи, как только сглатывает. — И они это понимают? Другие люди, с которыми ты встречаешься? Если Гарри и напуган расспросами Луи, то он не подаёт виду. — Я не говорю, что ничего не получится, — произносит Гарри. — Просто не удивляюсь, когда оказываюсь тем, кто отступает после того, как мы пару раз пообщаемся или что-то в этом роде. Я могу сказать, когда что-то не получится. — Немного пессимистично. Гарри издаёт тихий смешок. — Реалистично, — говорит он. — Страшно. Сердце Луи слегка сжимается, Гарри боится совершить прыжок с риском, что он упадёт, поэтому остаётся стоять на месте. Для парня, который так очаровал каждую мышцу Луи, что они кажутся связаны вместе, он не может не чувствовать, как в словах Гарри проскальзывает грусть. — А ты? — спрашивает Гарри, когда Луи замолкает. — Ты ходишь на свидания? Луи прикусывает губу, сдерживая улыбку, и смотрит в противоположную сторону от любопытного лица Гарри. Он должен был знать, что последует этот вопрос. Теперь приходится объяснять мальчику, умоляющему людей быть нежными с его сердцем, а Луи склонен быть дерзким, когда дело доходит до романтики, робким до обязательств. — Не думаю, что это называется свиданием, — наконец-то решается он. — Я склонен связываться с людьми, которые не ищут большего, чем то, что ищу я. — Это всегда становится неприятным, когда один человек слишком привязан; он не хочет говорить это Гарри. Луи на мгновение закрывает глаза, а затем опустошает свой бокал с вином, просто чтобы чем-то заняться. Он задаётся вопросом, не заставляет ли то, что только что сказал Луи, думать Гарри о Мэтте. — Ты можешь назвать это перепихом, — подсказывает Гарри. В голосе не слышно обиды. — Я не похож на краснеющую девственницу, ты же знаешь. — О, я знаю, — Луи говорит так двусмысленно, как только может себе представить, и это заставляет Гарри смеяться, снимая любое сохраняющееся напряжение. — Не то чтобы я перестал верить, что для меня есть кто-то особенный, — говорит Луи. — И это нормально, развлекаться тем временем. — Точно, — говорит Луи, кивая. — Я никого не обманываю, заставляя думать, что могу предложить больше, чем есть на самом деле. Когда я найду человека, которому захочу отдать то, что у меня есть, они узнают. — Потому что ты им скажешь, — говорит Гарри, ухмыляясь. Об этом они говорили на озере в Нью-Мексико, когда Луи подумал, что Гарри утопит его, если он не пообещает быть откровенным с людьми. — Да, Гарри. — Правильный человек ждёт меня? — Гарри кривит губы. — Слишком банально? — Для тебя — да, — говорит Луи. — Ты можешь оттолкнуть нужного человека, потому что испугаешься, а потом потеряешь его. — Вау, оскорбление и угроза, — говорит Гарри с широко раскрытыми глазами. Луи чувствует себя полным идиотом. Он проводит двумя пальцами по тыльной стороне ладони Гарри, пока тот не поднимает взгляд. — Я действительно хочу знать, что тебе нужно, чтобы не бояться влюбиться. — Он говорит тихим и лёгким голосом, но почему-то, когда они смотрят друг другу в глаза, это кажется гораздо большим, чем вопрос между друзьями. — Я не знаю, — говорит Гарри. — Я действительно не знаю. Луи не может сказать, лжёт он или действительно не уверен, но решает не давить, по крайней мере, сегодня вечером. — Может быть, ты узнаешь, — говорит Луи. — Это поразит тебя, как молния в чёртовом «Lightning Field», и ты поймёшь. Гарри улыбается, и его плечи выгибаются вперёд, когда он пытается не рассмеяться. — Да, может быть. Гарри допивает вино и ставит пустой бокал на поднос. — Если бы это было свидание, — медленно произносит он, — я бы сказал, что это одно из самых романтических свиданий, на которых я когда-либо был. Заявление Гарри появляется из ниоткуда, и Луи не может сдержать своего удивления. Он понимает, что его рука всё ещё касается Гарри, и оставляет её там, где есть. — Если бы это было свидание, — говорит он так же медленно, как Гарри, — я бы сказал, что это было одно из моих самых лучших свиданий. Улыбка Гарри мягка в темноте, и Луи чувствует, как за его рёбрами горит огонь. Он так чертовски сильно хочет, чтобы это было свидание, что почти не может этого вынести. Однако ничего не может с этим поделать. Не тогда, когда они просто поговорили, чтобы подчеркнуть свою историю знакомств и расставить вопросительные знаки над тем, что именно они сейчас делают друг с другом. Луи не встречается, а если и встречается, то уходит первым. Гарри не хочет, чтобы его оставляли, поэтому прикусывает язык из-за своих чувств. — Я не думал, что каньон будет настолько романтичным. — Просто большая глыба камней, — соглашается Луи. — Плюс закат и немного вина, и тогда появляется романтика. Гарри открывает рот, как будто собирается сказать что-то ещё, глаза опускаются на губы Луи, прежде чем он резко качает головой и позволяет появится тишине. Они заказывают кусочек шоколадного торта на десерт и делят его между собой, играя в свою обычную игру с вилками и рассказывая истории о странных свиданиях, на которых они были в прошлом. Луи вспоминает о парне, который предложил ему секс втроём на первом свидании, и Гарри смеётся, говоря о том, как он целовался в машине какой-то девушки, когда ему было шестнадцать, и их поймал её отец. Когда кажется, что они последние, кто остался в ресторане, они встают, вытягивая ноги, следуют за фонарями тем же путем, каким пришли, поблагодарив персонал, а затем останавливаются, чтобы Гарри сделал несколько снимков на свой телефон, так как его камера осталась в комнате. Ноги шаркают по гравию, когда они возвращаются в домик, и Луи, не задумываясь, тянется к руке Гарри, позволяя их пальцам сплестись. Гарри, не глядя, сжимает его руку, и Луи улыбается, глядя в темноту. Когда солнце исчезает и они остаются единственными на улице, то не стесняются прикасаться и прижиматься друг к другу. Все эти вопросы и странные мысли не существуют в темноте. Здесь всё, что они хотят, принадлежит им без вопросов. Когда они прибывают в отель, вестибюль пуст, свет приглушён, но гигантский медведь всё ещё там, во всей красе. Луи толкает Гарри рукой, чтобы тот встал перед медведем и сфотографировался, над чем они оба хихикают гораздо дольше, чем это на самом деле необходимо. Они держатся за руки, когда входят в лифт, тишина охватывает их, когда двери закрываются. Луи прислоняется к задней стене и изучает руку Гарри в своей, проводя пальцами по татуировкам и шраму возле костяшек пальцев. Он хочет знать все шрамы и родинки на теле Гарри. Прикусывает язык, чтобы не сказать что-нибудь вслух, более чем уверенный, что это заставит Гарри убежать. Он преуспевает в этом, загоняя свои чувства глубоко в нутро. Лифт издаёт тихий звук, уведомляющий об их прибытии, и они медленно выходят, Гарри мягко тянет Луи в направлении их комнаты. Тот упирается пятками и останавливается. Гарри в замешательстве оборачивается, и Луи, воспользовавшись моментом, притягивает его к себе. — Привет, — говорит Гарри с улыбкой, его губы потемнели от вина. — Привет, — говорит Луи. Он поднимает палец, чтобы медленно проследить за изгибом губ, и Гарри позволяет ему, задерживая дыхание. — Спасибо, что пригласил меня на романтический ужин. Гарри издаёт смешок, от которого Луи улыбается. — Это было лучше, чем прогулка? — Гораздо, — шепчет Луи. — Ты знаешь, что самое лучшее? — Они так близко друг к другу, что его слова остаются на губах Гарри. — Что? — Гарри дышит, глаза блуждают по лицу Луи. — Мы должны экономить всю нашу энергию, — говорит Луи с лукавой улыбкой. Его перебивают поцелуем, который Гарри внезапно инициирует, когда отталкивает Луи к стене коридора. Гарри целует Луи в челюсть и шею, его руки скользят по спине и притягивают ближе. — Нам нужно зайти в номер, — Луи удаётся выдохнуть, когда Гарри начинает делать засос на его шее. — Да, — говорит Гарри, не поднимая головы, и Луи действительно смеётся. Он уже начинает возбуждаться от прикосновения Гарри, и думает, что их положение может испугать кого-нибудь из других гостей. — Гарри, — снова подаёт голос он, дёргая Гарри за волосы, чтобы заставить его посмотреть вверх. Щёки уже порозовели, а глаза отяжелели от вожделения, когда он снова целует Луи. — Нам нужно зайти в номер. Гарри отстраняется и на этот раз кивает. — Хорошо. Извини. Луи медленно улыбается. — Не за что извиняться. Я просто предпочёл бы, чтобы на тебе не было одежды, а это неуместно в публичном месте, да? Он хихикает, когда Гарри бросается бежать по коридору, смех наверняка вызовет любопытство у нескольких человек. Он клянётся, что слышит, как щёлкнул замок на ближайшей к нему двери, и убегает с той же скоростью, с которой только что сделал Гарри, руки в штанах нащупывают ключ от номера. * Их дверь со щелчком закрывается и как будто раздаётся стартовый сигнал. Луи прижимает Гарри к стене, целуя, руки блуждают под рубашкой, по животу, бёдрам и пояснице. Гарри прикусывает губу Луи, а затем зализывает языком, ощущая вкус вина. Гарри начинает направлять Луи назад за бёдра, когда внезапно отстраняется. — Я не могу. Луи чувствует эти слова, как холодный удар в живот, глаза открываются, и реальность возвращается. Он пытается подобрать правильные слова, сказать, что всё в порядке, сказать, что это ничего не должно менять, но Гарри не смотрит на него. Луи следит за его взглядом и останавливается на гигантской рыбе на стене, смех срывается с его губ. — Рыба? — От неё мой член опускается, — серьёзно говорит Гарри, и Луи снова не может удержаться от смеха. Он убирает руку с волос Гарри и проводит вниз по телу к промежности, обхватывая член через джинсы и наблюдая, как трепещут его ресницы. — Я не могу этого допустить, — говорит он, быстро целуя Гарри в щёку, а затем отстраняется. Он одним плавным движением вскакивает на кровать и пытается снять рыбу со стены. Она не сдвинулась с места. — Грёбаная рыба, — бормочет он, пытаясь снова. По-прежнему никакого движения, а затем Гарри оказывается на кровати рядом с ним, хватаясь за деревянную подставку. — О боже, они приклеили её к стене суперклеем, — говорит он с широко раскрытыми глазами. Луи не может перестать смеяться, его колени подгибаются, когда он падает на кровать, глядя на оскорблённое лицо Гарри. — Что будем делать? — Луи икает между приступами смеха, потому что, честно говоря, это самая нелепая вещь, которая когда-либо случалась в разгар его лучших попыток заняться сексом. Гарри угрожающе смотрит на рыбу, а затем спрыгивает с кровати и идёт к маленькому диванчику в углу комнаты. Он хватает уродливое коричневое покрывало, а затем снова бежит через комнату, пока Луи откидывается назад. Гарри тщательно подтыкает края одеяла вокруг рыбы, пока она не становится похожа на пятно грязи. Луи смеётся над решимостью Гарри. — Тебе следовало бы стать дизайнером интерьеров. Гарри упирает руки в бока и смотрит на Луи сверху вниз, ухмыляясь. — Да? — Нет, — недоверчиво говорит Луи. — Это выглядит ужасно. — Эй, — Гарри дуется, а затем падает на колени, подпрыгивая на матрасе, прежде чем подползти к Луи и сесть на него. — Я разрушил твои мечты? — спрашивает Луи, руки рефлекторно опускаются по бокам бёдер Гарри. — Да, — громко говорит Гарри. — Мне очень жаль, — ласково говорит он. — Поцелуй меня, и я сделаю всё лучше. — Не нужно просить меня дважды, — бормочет Гарри, а наклоняется, чтобы снова соединить их рты. В поцелуе с Гарри легко потеряться. Его губы всегда мягкие и тёплые; каждый вдох, который делает, — тихое трепетание у рта Луи. Он блуждает вдоль челюсти и вниз по шее, по тату на ключицах, а затем Луи приходится запрокинуть голову, он ставит засос чуть выше изгиба рубашки. Луи позволяет это сделать, засовывает руки в карманы джинсов Гарри. Он снова смотрит на Луи с лукавой улыбкой. — Расплата, — шепчет он. Луи закатывает глаза, а затем переворачивает их. Он расстёгивает пуговицы на рубашке Гарри пальцами, целуя каждый дюйм обнажённой кожи. Чувствует, как трепещут мышцы пресса под его ртом и как они напрягаются. Луи пытается незаметно вдохнуть, проводя носом по изгибу живота Гарри. От него пахнет летом с оттенком чего-то сладкого. Луи расстёгивает пуговицу на джинсах Гарри, а затем садится, чтобы скинуть рубашку, а затем стянуть футболку. Гарри поднимается, чтобы поцеловать его, руки блуждают по изгибу бёдер Луи, когда тот раздвигает губы языком и прижимается, запоминая края зубов Гарри языком. Всё это бесцельно. Их руки, кажется, ни к чему не тянутся, губы приоткрываются при каждом странном вздохе. Луи доволен тем, что это продолжается, даже когда чувствует, как член Гарри твердеет там, где он прижимается к его бедру, собственные джинсы, кажется, становятся теснее, когда он поправляет бёдра. — Чего ты хочешь? — Луи решает спросить, когда он начинает немного нервничать, для какой-то определённой цели в их движениях. — Не знаю, — говорит Гарри. Он смеётся, когда Луи толкает его за плечи, и Гарри падает обратно на кровать. — Я серьёзно, — добавляет он с улыбкой. — Конечно, — говорит Луи, нежно покусывая Гарри за ухо, а затем спускаясь к шее. Он мягко проводит пальцами по груди Гарри и ловит прерывистое дыхание, когда прикасается к соскам. Злобно улыбается, спускается и облизывает ту же дорожку, которую только что прочертили его пальцы. Он слегка покусывает и сосёт, целует и выдувает прохладный воздух, пока Гарри начинает извиваться, каждый оборванный стон сменяется чем-то более высоким и мягким. — У тебя ещё есть какие-нибудь идеи, малыш? — спрашивает Луи, садясь, большими пальцами рисуя круги на покрасневшей коже Гарри. — Или я могу продолжать? Гарри заливается смехом, прижимая руки к глазам, как будто не может поверить в то, что происходит. — Пальцы, — наконец удаётся ему. Луи наклоняет голову. — А? Гарри опускает руки и встречается взглядом с Луи. — Можно я отсосу тебе? Это простой вопрос, к тому же наглядный, но Луи всё равно требуется мгновение, чтобы ответить. — Ты просто собираешься спросить меня вот так? — Он говорит с широко раскрытыми глазами. — Так же, как ты спросил меня, люблю ли я оливки на днях за обедом? Гарри поднимает брови. — Ты хочешь поссориться из-за этого? Луи качает головой. — Нет, не совсем. — Он наклоняется вперёд, чтобы поцеловать Гарри, а затем вскакивает с кровати, стягивает джинсы и в безумной спешке скидывает обувь, прежде чем вернуться на кровать и лечь плашмя. Гарри даже не сдвинулся со своего места. — Нетерпеливый? — Ты не представляешь, — говорит он, покачивая бёдрами. Наблюдать, как Гарри снимает свои кольца, — это самая эротичная вещь, которую Луи видел за всю свою жизнь. Либо он слишком возбуждён, наблюдая, как каждое кольцо приземляется на тумбочку, а затем изучая широкие плечи и тонкую линию бёдер. Луи засовывает руку в трусы, в то время как Гарри идёт к своей сумке. Он нажимает на головку, чтобы успокоиться, но этого недостаточно, и заканчивает тем, что обхватывает себя рукой, слегка потягивая. — Ты начинаешь без меня? — спрашивает Гарри, возвращаясь к кровати. Луи усмехается. — Ты слишком долго, — самодовольно говорит он. Гарри улыбается, снова переползая через Луи, а потом они смеются друг другу в губы, и, боже, Луи может думать только о том, что это то, чего он хочет. Этот смех, тепло и поддразнивание — всё, чего он хочет каждую ночь, и это тяжёлая реальность, которую трудно проглотить, что он не сможет удержать Гарри на рассвете. Гарри засовывает большой палец под пояс нижнего белья, этого достаточно, чтобы вывести Луи из задумчивости, бёдра приподнимаются. Гарри перекидывает боксеры через плечо и смотрит на него словно на десерт. Луи кажется, что он почти теряет сознание, когда Гарри, наконец, наклоняется, чтобы поцеловать его. * — Я не чувствую своих ног. — Я чувствую себя так, словно ты сделал мне эпидуральную анестезию своим языком. — Эпидуральная анестезия? — Гарри садится, его волосы встают дыбом, а грудь всё ещё блестит от пота. — Разве это не для беременных женщин? Луи поднимает брови. — Ты хочешь поссориться из-за этого? Гарри смеётся и ложится обратно, его голова покоится на груди Луи. Такое ощущение, что они пробежали марафон, до сих пор пытаясь отдышаться. Луи думал, что достиг спокойствия, когда две ночи назад вставил свой член между губ Гарри, но каким-то образом рот, бутылка смазки и скользкие пальцы привели его в более подвешенное состояние. Есть что-то волшебное в языке Гарри и в том, как тот ждал, когда Луи скажет ему, что делать. Но то, как он вдавил два пальца внутрь Луи, заставляя видеть белые пятна и танцующих слонов. Он не уверен, откуда взялись слоны, Гарри Стайлс может быть просто переодетым богом секса. Он кончил так сильно, что всё тело сжалось, как в тисках, и этого было достаточно, чтобы у него онемели ноги. Чёртова эпидуральная анестезия. Луи проводит пальцами по волосам Гарри, вдыхая шампунь, смешанный с потом. Обычно он не любит моменты после секса, но, конечно, с Гарри это кажется продолжением всего хорошего — мягкое дыхание у груди, Луи клянётся, что может чувствовать биение сердца Гарри. Это другая версия Гарри, не та, что была у Луи между ног. Не та, которая сосала член, а затем крепко поцеловала, тяжело дыша носом. Луи даже не пришлось много делать, чтобы заставить Гарри кончить, просто взять его в руку и прошептать на ухо пошлость. Гарри кончил, уткнувшись лицом в шею Луи, всё тело дёргалось, когда оргазм, казалось, поглотил его, безмолвный крик прижался к коже. Луи делает глубокий вдох. Он знает, что прошло много времени с тех пор, как он делал с парнями больше, чем отсасывал у них в кабинке туалетной комнаты, но с Гарри всё кажется совершенно новым. Каждый опыт лучше предыдущего до такой степени, что он может стать зависимым. Пристрастившись к глупым шуткам Гарри и его милому характеру, горячему телу и тому, как он двигается в постели, Луи выдыхает. Он так влюблён в Гарри Стайлса, что не знает, когда ему придётся признаться в этом самому себе. — Мы можем позвонить в службу обслуживания номеров? — спрашивает Гарри в тишине комнаты. — Да, — говорит Луи, протягивая руку к телефону. — Чего ты хочешь, милый? — «Милый». Он прикусывает язык за это. — Я хочу тарелку жареной картошки, — говорит Гарри. — И хочу, чтобы они сняли эту грёбаную рыбу. Луи смеётся так сильно, что роняет телефон.