Жертва обстоятельств

      Задумывалась ли я раньше над словом «одиночество» и его значением? Я всегда себя считала одинокой, хотя меня окружало много людей. Людей, которые хотели со мной сблизиться, но этого не хотела я.       Никогда никому не доверяла, всегда мастерски крутила свою ложь, убеждая родных в том, что я целиком и полностью открыта им. Но на самом деле, все было не так.       Внутри меня был совсем другой мир, другие мысли и желания. Я никогда не клала телефон экраном вверх, никогда не обнималась, ибо не любила прикосновения, никогда и никому не говорила о своих чувствах. Но я и не подозревала о том, что все эти действия приведут к тому, что мое сердце совсем очерствеет и не сможет проявлять любовь и сострадание.       Пренебрегая любовью других, я всегда понимала, что у меня есть друзья и отец, а теперь, я действительно осталась одна…       Дождь давно стих, а я все сидела под этим дурацким деревом, на сырой земле с заляпанной кровью одеждой, кожей и волосами. Совсем одна в чужой стране и неизвестной местности.       А рядом лежал прекрасный труп, бездыханное тело моей лучшей подруги. Я так и не смогла закрыть ее красивые голубые глаза, смотрящие вдаль. Я уже давно пересмотрела все свои вещи: севший телефон и разбитый планшет, от которых не было никакого толка, удивительно хорошо сохранившаяся одежда, которая, благо была в не гниющем полиэтилене. И добрая куча патронов для пистолета. Заряды для дробовика уже изрядно поистаскались, их нужно было беречь, ибо кто знает, сколько ещё дерьма тут водится.       Я достала Кольт М 1911, зарядив магазин семью пулями, следом повесила на плечи дробовик и заставила себя подняться с места.       — Я даже не могу тебя похоронить, — моя руку коснулась холодной щеки Ангела.       Боль душила, а я не могла заплакать, не могла выдавить из себя ничего, кроме злобы на весь мир.       Я глубоко зажмурилась до боли и помутнения в глазах, и развернулась, раскрыв ресницы на голубое небо. Легкие издали вздох и я сделала шаг.       Летний лес был по своему хорош, но я не могла воспринимать его красоту в полной мере, ибо мне предстояло здесь выживать. Я брела уже несколько часов, пару раз спотыкаясь и падая из-за дурацких коряг и камней.       Ужасно хотелось пить, но я никак не могла набрести на ту реку, которая была спасательным кругом ещё месяц назад. Единственное, что попало в мой рот — были комары и мошки. Стрелять в птиц я не хотела, ибо могла привлечь внимание оборотней или ещё кого хуже.       Своими ногами я натоптала очень много, боль в суставах и ранах не давала покоя. Казалось, ещё немного и я наконец выйду на знакомую местность или же ту же деревню, что даст мне хоть какую-нибудь наводку и надежду, но этого не случилось.       Рюкзак и ружьё было по истине тяжелым, но от этих вещей зависела моя жизнь.       — Господи, какая я идиотка!       Я рухнула на пол, судорожно снимая сумку, попутно вываливая все содержимое.       — Эти дурацкие консервы из отеля, — я достала две банки, в одной из них была рыба в другой курица. — И я ношу еду какой час, просто дура.       Перочинный ножик имел потрясающий способ раскладываться в открывашку, которой я и вскрыла банку. Сочный запах курятины ударил мне в нос.       Я начала жадно есть маленькие маринованный кусочки, стараясь не поцарапать язык об металическую упаковку.       Желудок явно говорил мне спасибо, прекращая есть сам себя.       — Одну проблему решили, только теперь ещё больше хочу пить, —откидывая пустую банку, я повернула голову к рюкзаку, из которого поблескивало металлом.       — Боже, я идиотка в квадрате, — я потянула руку к покоцанному вампиршами металическому термосу, в который я залила воду перед отъездом в Баршов.       Содержимое явно было не первой свежести, так что я не раз подумала, прежде чем выпить воду месячной давности, но устраивать тут конденсат и разводить костёр не было ни сил, ни времени.       Стухшая вода на вкус как дерьмо, дерьмовое дерьмо, с помощью которого я надеялась избежать обезвоживания. Оставив большую часть содержимого на потом, я закрыла крышку термоса.       Спину и ноги ломило от усталости. «Привал»       Время урагана быстро подошло к концу, так что весь мой путь пролегал сквозь тридцатиградусную жару. Так что земля, на которую я улеглась, была уже сухой и горячей.       — Надо было собрать дождевую воду, — эта мысль никак не давала покоя, пока я разглядывала плывущие по небу облака. — А это что за херня?       Я приподнялась на локтях.       Определенные облака существенно отличались от остальных, они были серые и тянулись целенаправлено в один ряд.       — Это дым.       Я собрала свои разбросанные вещи, проверила патроны в пистолете и рванула по направлению дыма, а вернее туда, откуда он шёл.       Я неслась со всех ног, смотря только на небо между веток деревьев. Увлекшись рассматриванием своего спасения, я не заметила очередную корягу и перевернувшись, полетела вниз по склону холма.       Мое падение остановилось, когда я приземлилась уже на конце леса, где начиналось поле.       — Сука! — я поднялась, отряхивая ушибленные колени. — Ещё какая-либо очередная херня, и я не выдержу, — я поправила вещи, ещё туже затянув рюкзак, чтобы никто больше не смог его снять, вновь побежала уже по полю, в надежде, что больше пеньков по дороге не попадётся. «Хоть бы это был костёр, а там были люди»       Мне плевать, кто из людей это будет, пусть даже уроды из той деревни, у меня был чертов огнестрел, который приструнит любого.       Я вышла на опушку, посмотрев вниз. Никакого костра и близко не было, как и людей, только странное, небольших размеров здание с тонкими трубами, из которых как раз валил дым.       — Это та фабрика! — я сразу вспомнила рассказ Герцога о самом сильном и опаснейшем Лорде. Здесь жил мужчина, который забрал моих друзей, и который виноват в том, что мы съехали с дороги. Гейзенберг. «Там могут быть Лука и Петру»       В голове отзывались мольбы Ангела о спасении ребят, ее последнее желание, пропитанное добротой и надеждой. Она хотела только одного перед смертью, и она явно обязана была его выполнить.       — Да ну нахер, — я попятилась назад. — Я больше не вытерплю жизнь в плену ещё у одного сатаниста.       Я развернулась уходя назад, но звуки недалеко от леса, виднеющегося в нескольких метрах от меня заставили остановиться.       Уже знакомый мне рёв был все громче. Я посмотрела на свою кровоточащую руку от ранения серпом. «Ликаны уже давно преследуют меня»       Их силуэты стали показываться из-за деревьев. Завидел меня, один из них испустил громкий рёв, который тут же поддержали другие. Я тут же направила пистолет в их сторону, в надежде перестрелять каждого, но ещё десяток оборотней выскочили справа. Они брали меня в кольцо, и единственным путём к отступлению было бегство на территорию фабрики.       —Сука!       Я рванула с места, ощущая пятой точкой погоню за моими сверкающими пятками.       Мне удалось скатиться по обрыву, подбегая к мосту. Ноги уже отвыкли от каменной дороги, что помогло мне ускорить бег. Здание фабрики приближалось с каждой секундой. Я пыталась найти глазами дверь, но нашла только большой ангарный въезд. На ходу взяла дробовик руки, дергая затвор. Эта большая дверь уж точно не остановит этих уродов. Я понимала, что придётся отстреливаться, но возможно на фабрике у меня будет больше шансов спрятаться за какую-нибудь арматуру.       Я влетела в дверь, ища кнопку или рычаг, который мог закрыть въезд.       — Это что? — красная мигающая кнопка показалась моему взору. — Ну, хуже точно не будет, — нажав на нее, ангарная дверь начала опускаться, медленно передвигая шестерёнками. — Ну же, сука!       Я рухнула на пол, заряжая дробовик, и попутно ища приближающейся тела.       Выстрел — другой — перезарядка. Все было похоже на стрельбище с отцом, только на этот раз мишени были в движении и жаждали меня убить.       Но вот дверь закрылась, и последний ликан ударился своей слюнявой мордой об железный занавес.       — Боже, это никогда не кончится, — я перевернулась на спину, откладывая ствол в сторону.       Сделав пару вдохов и выдохов, и, наконец решившись поднять голову, я увидела помещение, хоть как-то напоминающее цивилизацию. Было похоже на амбар, только железный, везде было полно ящиков и контейнеров, многое было не прибрано и разбросано по полу, валялись инструменты, гайки и болты.       Я уловила шум моторов, уходивший далеко вглубь. У выхода все ещё было слышно дыхание и вой тех уродов. Эти твари точно не хотели уходить и явно искали другие лазейки в этот импровизированный гараж. Возможно, они смогут пролезть в какую-нибудь дыру, которую я пока не вижу. Оставаться тут было нецелесообразно.       Я увидела весьма крупную железную лестницу, уходившую вниз, как раз туда, где ревели моторы.       — Была не была, — пальцы крепче сжали дробовик.       Направляя ствол перед собой, я медленно спускалась вниз. Ничего вроде не предвещало беды и угрозы жизни, но механизмы явно находились в работе в самый разгар трудового дня. Внизу шло разветвление. Справа не было слышно никаких звуков, а вот слева грохотало так, что барабанные перепонки отдавали болью.       Логика подсказывала мне, что так, где кипят моторы — кипела и жизнь, а значит, там мог быть хозяин фабрики.       Шагнув вправо и проходя по коридорам, я умудрилась выйти в более менее адекватное помещение. Свет исходил от тусклых ламп на потолке, но все же его было достаточно, чтобы рассмотреть тут все: какие-то шкафы, пару стульев и прочее барахло. Серым покрывалом была завещенна стена, которая скрывала рабочий стол и предметы на нем.       — Похоже, я не туда свернула, — моя рука самопроизвольно потянулась к мешающей тряпке, отодвигая ее в сторону.       Света тут было побольше, моему внимаю предстала весьма внушительная стена, увешенная какими-то схемами, фотографиями и записями. На прибитых шкафчиках лежали всякие механизмы и повода, как и на столе, везде был явный хаос, но если приглядеться, то во всем был свой некий смысл и порядок.       Я аккуратно присела на краешек стола, немного переведя дух.       Как и повсюду, здесь располагался этот вшивый алтарь с чокнутой крылатой стервой и прочим цирком уродов.       Я коснулась рукой слегка потрёпанных фотокарточек.       — Стоит заметить, что этот мужик выбрал наиболее брутальную фотку, — я наклонила голову.       — Ну, в какой-то мере ты права, — дерзкий баритон отозвался из глубины комнаты.       Я резко развернулась, направляя дуло на источник звука.       — Ну же, не кипятись, — фигура наконец показалась из тени. Мужчина вальяжно вышел, скрывая лицо за своей шляпой с сигарой в руках. Он стряхнул пепел, а затем швырнул сигарету четко в урну, стоявшую недалеко от стены. — В первый раз вижу, чтобы кто-то из деревни забредал ко мне добровольно…       — Сам ты из деревни, — я все ещё четко держала пушку.       Гейзенберг без доли стеснения подходил все ближе ко мне.       — К сожалению, так оно и есть… — он хотел что-то добавить, но рёв мотора откуда-то снизу перебил его. — Извини.       Мужчина нервно подошёл к люку в полу, приоткрывая его.       — Завали пасть! — от его крика мое сердце издало громкий стук. — Извини за… это.       Когда все снова стихло, он выпрямился, смотря на меня из-под круглых чёрных очков.       На его неровной щетине я увидела шрам, а затем другой, который полностью проходил через его крупный нос.       Ружьё начало дрожать у меня в руках, но я все ещё не подавала виду. Он подходил ко мне почти в плотную.       Меня смутило то, что я сижу на его столе, поэтому пришлось подняться.       Мои глаза оказались на уровне его, скрытыми под оптикой. Слава богу, мужчина был всего на пару сантиметров выше, а то я уже отвыкла смотреть на людей под три метра.       Его брови удивлённо приподнялись, смотря на меня.       — Нет, ты точно не деревенская, не новая дочь гигантской суки, по размерам можно подумать, что родная, — он усмехнулся, но сразу притих. — Так это ты та девчонка с дробовиком, что продырявила мне рукав!       Он отошёл в сторону, давая мне шанс наконец отступить от стола.       — Сбежала, надо же, — мужчина опять повернулся, — Ты не из слабаков, хотя по телосложению так не скажешь. Жаль не годишься для экспериментов, сердечко не выдержит, — он изобразил руками взрыв.       — Что за хрень ты несёшь?       — Присядешь, — он указал на рядом стоящий с ним стул.       — Ещё чего.       — Как хочешь, — он развернул стул спинкой ко мне, усаживаясь на него поудобнее, и попутно доставая ещё одну сигарету.       У меня сразу свело зубы, я выкурила последнюю сигарету сегодня утром, перед трупом Ангела, и сейчас больше всего на свете я хотела сделать ещё одну затяжку, иначе я отброшу коньки.       — Ну, рассказывай. Кто ты? Откуда? И не мямли, а то день сегодня дерьмовый, — наконец начал Лорд, выпуская дым.       — Я просто хочу домой, тут есть выход?       — Выход только один, но ты, моя дорогая, привела сюда ликанов, так что о выходе можешь забыть.       — Ну, значит я подожду.       — Допустим, — он усмехнулся, — а что дальше?       — Что дальше? — я приподняла дробовик.       — Хватит меня раздражать этим металлоломом! — рявкнул он. — Тебе это все равно не поможет, — Гейзенберг поднял руку и ружьё легло в его ладонь.       Я резко вытащила пистолет, но тут его магазин повторил судьбу дробовика, оставляя меня без патронов.       — Ты что из комиксов?!       — Откуда?       — Не важно, просто дай мне уйти.       — Куда? — он будто насмехался.       Я закатила глаза.       — Домой.       — Мы все время ходим по кругу, дорогая. Я повторюсь, а что дальше?       — Выйду и и пойду вниз по реке, куда-то она должна меня вывести.       — Хороший план, надеждый. Для идиота, — он сделал ещё одну затяжку, вынуждая меня пустить слюни от желанной дозы никотина. — А раз ты выжила, то ты не идиотка.       Он откинулся на спинку стула, наконец снимая свои очки. Его рука потянулась к импровизированной бороде, потирая ее.       Опять я не могла разглядеть его глаз.       — Река уходит под землю, в грунтовые воды. Плюсом ко всему, ближайшая цивилизация в паре тысяч километров, потом ликаны, и ты вся, — он оглядел меня с пренебрежением, — ты в бассейне с кровью и дерьмом искупалась? «Плюс минус»       — Тебя сожрут как только ты выйдешь отсюда, — он замолчал. — Как тебя по имени?       — Неважно, — я отступила в сторону.       — Меня окружают одни тупицы и идиоты, — он грузно встал с места, громко топая своими чёрными ботинками по металлическому полу. — Ты глухая?       — А что ты предлагаешь? Сидеть тут и сдохнуть?!       — Ну, — он взглянул на меня, и я наконец увидела его холодные рыбьи глаза, что-то среднее между голубыми и зелёными, но то, что они были светлыми, было понятно сразу, — для экспериментов ты не годишься, так что…       — Экспериментов? Я?! — я отпрянула. —Да ты больной!       Его рука в чёрной перчатке тут же схватила меня за лацканы грязной рубашки. Я ощутила жар тела и крепкость его хватки, тяжелый запах металла и терпкого масла ударил мне в нос.       — Я сказал, останешься здесь! — его брови сдавили переносицу. — Работы у меня много, так что и для тебя найдётся. Была пленницей у Димитреску, теперь будешь моей, — он покашлял, — короче, называй как хочешь.       — Ну уж нет, — я резко отбросила его руки, отталкивая в сторону, — мой лимит фриков исчерпан, с меня хватит! — моя нога нащупала открытый люк. Я обернулась. «Либо туда, либо в лапы к новому рабовладельцу»       — Не дури! — будто прочитал мои мысли Гейзенберг.       — Покеда, — я прыгнула вниз.       — Идиотка! — громкий крик Лорда раздался сверху, когда я летела прямиком в бездну.       Приземление было ужасным, я кое как успела сгруппироваться, рана на руке, видимо, ещё сильнее открылась и кровь проступила через рубашку.       — Сука, — я потянулась к карману. — Думал, у меня только один магазин, — я вставила новые патроны в пистолет, — урод, забрал дробовик, у сука! — я пнула ногой стену.       Уже знакомый рёв мотора прогремел по коридорам фабрики, засталяяя меня замереть, сжимая пушку в руке, которая могла оказаться совершенно бесполезной.       Я двинулась вперёд, стараясь ускорить шаг, уроки отца вспоминались четко и ясно, спецназовский шаг, умение оценивать ситуацию — все было отпечатано на подкорке головного мозга. Раньше я и не понимала, на кой черт я занимаюсь всем этим, а не лежу и смотрю сериалы. Но теперь, я благодарна отцу по всем пунктам.       Я уже хотела открыть дверь, но тут же она стала превращаться в гору металла, искря и скрипя. Огромный винт распиливал единственный выход из этого логова.       На встречу вышло что-то огромное, отдаленно напоминающее человека или робота, с огромным винтом, который не прекращал свою работу, разрубая металл на своём пути.       Он повернул на меня голову, и из механизма тут же повалил пар. Я увидела, как он вновь готовился к атаке.       — Твою ж, — я выпустила всю обойму прямо в лицо этому уроду, но он даже не пошатнулся, продолжая кипеть и наступать на меня.       Я огляделась, заметив маленький проход в стене, похожий на скрытую вентиляцию.              — Черт! Черт! Черт! — я перешла на бег, ощущая пятками, как огромный пропеллер надвигается на меня. Я рухнула на пол, проскальзывая в импровизированный тунель.       Сзади послышался громкий гул, показывая мне, что выход обратно мне заблокирован.       Выкатившись в другое помещение, я упала с пары метров вниз на металическую решетку.       Гудело бедро и локоть от многочисленных падений и ударов, я теряла много крови из раны от серпа, но времени латать себя совсем не было. Я поднялась с места, доставая новый магазин и вставляя его в оружие.       — Здесь должен быть другой выход, — я огляделась. — Этот Гейзенберг пиздит, как дышит.       Я подошла к ограждению в виде металического забора, мне открылся отличный вид на всю фабрику. Огромные конвейера несли бесчисленное количество роботов и трупов. Я не могла даже сосчитать количество железной армии. Тут явно происходило что-то неладное.       Везде горели лампочки, искрились датчики и вообще происходил тотальный хаус, где кипела вся эта рабочая жизнь.       — Это тебе не шоколадная фабрика Вилли Вонки, — я стала искать глазами выход или лестницу наверх, но ничего не находила. Совсем ничего, кроме моста, уходящего в самое сердце завода.       Но тут раздался стучащий грохот, двери справа от меня открылись, и из них вышло как минимум пять роботов с крутящимися пилами и дрелью вместо рук. Они так же пыхтели и весьма яро наступали в мою сторону.       — Да вы издеваетесь, — я вновь рванула со всех ног к тому дурацкому мосту, уходящему в самую глубь этой несчастной фабрики.       Они явно были быстрее меня, если от одного я могла уйти прыгнув в вентиляцию, то на такой местности я уступала этим роботам в скорости. Развернувшись, я тяжело выдохнула, нормализуя дыхание, попутно наводя пистолет на одно из них и прицелившись, выпустила целую обойму в дымящийся реактор приближающейся цели.       На мое удивление, он заискрился, кипя и издавая звуки, похожие на сирену, а затем металл стал накаляться и произошёл взрыв.       Ошмётки его тела едва не задели меня, но ударная волна снесла с траектории движения остальных. Один из уродцев не удержал равновесие и рухнул с моста.       Не теряя времени, я побежала дальше, стараясь не оглядываться назад, но это было невозможно. Звуки, издаваемые этими уродцами заставляли мое сердце буквально выпрыгивать из груди. Страх потихоньку сковывал ноги, руки не слушались, пальцы еле меняли магазины в моем пистолете, я чувствовала страх приближающейся.       Я добежала до узкого коридора, который уводил туда, где все искрилось и гудело.       — Так туда мы не пойдём, — я обернулась, но на пути отступления выбежали мои преследователи. — Ладно, пойдём.       Узкий прямой коридор позволил мне разогнаться и я вылетела в металлическую дверь, но вместо того, чтобы упасть меня подхватил поток сильного воздуха и понёс к вращающемся лопастям. Все органы внутри сжались.       — Ну что ещё! — я начала безостановочно палить в двигатель огромного вентилятора, пытаясь пробить его защиту, но лопасти не переставали крутиться, разрезая воздух и, возможно в скором времени и меня, которую несло прямо в эту мясорубку.       Я закричала, выпуская ещё обойму в оголившиеся провода, и тут прогремел взрыв.       Ударной волной меня отбросило в противоположный угол шахты, крепко припечатав в стену.       Я подняла взгляд на разрушенный, местами горящий и дымящийся винт. Стало ужасно жарко. Мое тело резко подскочило, напоминая об опасности. Другого выхода, кроме как лезть между лопастями, у меня не было. Найдя приличную лазейку внизу, я просунула свой рюкзак, предварительно отстегнув ремни, следом полезла и я.       Спиной, через потрёпанную рубашку, я ощущала, как царапается позвоночник, но тут резкая боль во внутренней части бедра заставила меня распахнуть глаза шире.       Нога будто онемела, я выглянула, сумев подтянутся, выглядывая через лопасть. Уродец, похожий на хладный труп, устремил дрель прямо в мою ногу продолжая пробивать плоть.       Вся левая сторона немела, видимо, он задел какой то нерв, рука тряслась, пытаясь удержать пистолет. Я вновь отодвинула затвор, целясь в тот же самый реактор. Мне пришлось выпустить два магазина, прежде чем робот отшатнулся назад, резко вырывая сверло из моей ноги. Я опять закричала, но мои крики заглушила ударная волна от умирающей машины.       — Сука! — голос протяжно срывался, я не видела весь масштаб бедствия, происходящего с моей ногой, но казалось, ее там просто не было.       Мое тело застряло в этом чертовом винте, а я не могла найти сил двигаться дальше. Все тело было побито и изранено. Краем глаза я заметила новую угрозу в виде приближающихся роботов со стороны ног.       Магазин был пуст, а другие патроны были в рюкзаке, который я протолкала вперёд.       — Надо было лететь на Ибицу, — я сдалась, расслабив все мышцы и ощущая приближающийся конец.       Но тут кто-то схватил меня за рубашку, вытягивая через разрушенный винт.       Этот «кто-то» попытался поставить меня на ноги, но раненная нога подвела и я рухнула на пол.       — Просто скажи, ты суицидница? — уже знакомый мне голос окликнул мое сознание.       Гейзенберг явно находился в хорошем расположении духа, несмотря на все происходящее.       — Вот чего ты добилась, взорвала одну из вентиляций, — он развёл руками. — Вот ты знаешь, сколько времени ее чинить, а?       Я подползла к своему рюкзаку, который служил моей последней надеждой, обнимая его руками и ногами.       — Ещё и моих роботов похерила, правда, теперь я смогу их доработать. И да, если бы не камеры по всей фабрике, собирал бы сейчас твой фарш.       — Тебе то какое дело… — откашлявшись и кривясь от боли, я смотрела на своё оголенное бедро, которое кровоточило не переставая, сверло прошло насквозь, оставляя рваную дыру.       Мужчина это заметил, оглядывая меня, попутно снимая очки.       Он вальяжно подошёл ко мне протягивая руку.       — Свали, — я отбросила его, сжимая рюкзак.       — Хочешь сдохнуть? Тогда я пошёл, — он начал разворачиваться.       — Нет, прошу… — я уже теряла сознание от потери крови.       — Тогда завали пасть, — Гейзенберг подхватил руками мои плечи, поднимая меня с пола, — выкинь ты эту сумку.       — Нет! — рявкнула я, сильнее сжимая рюкзак правой рукой. — Ни за что…       — Барахольщица.       Сознание погрузилось в темноту.