traitor?

      — С нашим праздником, любимый, — мурлычет Чимин на ухо своего парня. Для Чонгука этот день почти с первых лучей солнца становится уже самым лучшим. А сонный голос Пака с легкой хрипотцой добавляет мурашек на коже и тянет улыбку на лице парня.       — Поздравляю, — шепчет Чонгук, оборачиваясь к Чимину и глядя в сонные глаза. — Я люблю тебя.       — И я тебя, малыш, — старший нежно гладит парня по щеке, вовлекая сразу же в поцелуй.       Сегодня годовщина их свадьбы. Три года как пара официально зарегистрировала свои отношения, вступив в брак. Ради этого пришлось перелететь океан в Лагуну, дабы там расписаться, обменяться кольцами, которые выбирали около получаса, споря между собой. У них не было толпы гостей, родственников, пьяных драк, фотосессий, тамады и ресторана. Парни лишь расписались без лишнего шума и пафоса. В этот день они были только вдвоём, и никто другой не был нужен. С тех пор, десятое октября — их персональный особенный день, во время которого игнорируются другие мероприятия, друзья и работа с учёбой.       Чонгук заканчивает обучение в Академии искусств в этом году на факультете эстрадного пения, будучи самым лучшим студентом и получая за отличные отметки одну из высоких стипендий. Несколько раз его посылали на городские, региональные и государственные конкурсы, откуда он неизменно привозил первые места, прославляя своё учебное заведение.       Именно в Академии пара познакомилась. В один из солнечных дней пять лет назад, Чон вздрогнул от вспышки искусственного света, которая озарила его лицо, а затем последовал звук затвора. Парень нашел взглядом напротив стоящего парня с лучезарной улыбкой и выбеленными волосами. Он знал его. Пак Чимин. Его тайная мечта и муза. Чонгук часто писал песни, мысленно посвящая их Паку.       — Ты очень красивый. Чон Чонгук, да? — получив смущенный кивок, Чимин продолжил: — А ты звезда тут, прямо на уровне айдола. Мне нравится, как ты поёшь. Тогда Чон позорно сбежал, успев судорожно поблагодарить, неуверенно и тихо сделав комплимент внешности старшего и густо залившись краской.       И сейчас нежась в ласках уже своего законного мужа, брюнет до сих пор не мог поверить в произошедшее. Его муза стала его навечно.       — Мне нужно будет уехать на пару часов, — ставит перед фактом старший в час дня. Чимин ловит недовольный и недоуменный взгляд мужа, спеша тут же объясниться: — Клиент. Прости, он хорошо мне заплатит, и мы сможем после твоего выпуска улететь куда-то на отдых. Он такой дотошный, вот как сказал, так и должно быть.       — Но как… Мы же должны сегодня быть только вдвоём, традиция же, — Чонгук жалостливо выпячивает нижнюю губу, его расстройство растёт в геометрической прогрессии. Старший это прекрасно видит и тут же обнимает парня, поглаживая по спине.       — Я знаю, Чонгук-и, если бы я мог что-то предпринять, то перенёс бы фотосессию или отказался бы вовсе, — он целует брюнета в висок и отстраняет его от себя, дабы установить зрительный контакт. — Но ты же хочешь в отпуск?       Пак Чонгук всё ещё хмурится, ему приходится вынужденно согласиться и отпустить мужа на работу. Денег у них не так много, стипендии младшего на их нужды явно не хватает, а работа Чимина весьма непостоянна и требует постоянного поиска моделей, новых локаций, вдохновения для выбора тем фотосессий, да и сама обработка фото занимает немало времени и сил. Они оба заслужили отпуск, Чонгук понимает, но такой день…       — Не грусти, я постараюсь быстро и сразу домой, — не перестает успокаивать мужа Чимин, натягивая ботинки и ветровку — в Сеуле сегодня, как назло, дождливо, сыро и прохладно.       Чонгук стоит в коридоре, скрестив руки на груди и открыто выражая недовольство, всё время тяжело вздыхая и фыркая. Как-будто это что-то изменит.       — Да ну перестань, — смеется блондин. — Я привезу тебе отменный подарок.       «Мне ты нужен, а не подарок» — в мыслях отмечает брюнет, но не хочет говорить это вслух.       Пак старший брызгает на себя парфюм, который Чонгук ненавидит. У того слишком приторно-сладкий аромат, от которого потом сложно отделаться и приходится проветривать квартиру несколько часов. Младший машет ладонью перед носом и закашливается.       — Боже, где ты нашел этот ублюдский запах? — агрессия вырывается неосознанно и резко, брюнет и сам не ожидает такого от себя.       — Брат подарил, — коротко отвечает Чимин. — Я тебе сто раз рассказывал.       — Но тебя никто не заставляет выливать половину бутылки на себя, — парень снова фыркает. — После тебя потом вонь стоит два часа.       — Перестань истерить. И взрослей, есть ситуации в жизни, которые ты не можешь контролировать.       — Это сейчас к чему вообще? — психует Пак младший, его щёки порозовели, поза выражает злость, а в глазах грусть разливается размером с океан. Блондин мягко улыбается, притягивая парня к себе за обе руки, и кладет обе ладони на его щеки.       — Потому что ты психуешь из-за моей работы. Будто бы мне по кайфу оставлять тебя и уезжать, — он гладит кожу большими пальцами и нежно целует мужа в лоб, нос и любимую маленькую родинку, скрытую под нижней губой. — Я всё утро прошу прощения, что я могу ещё сделать?       Чонгук почти не дышит, чтобы не вдохнуть неприятный для него запах парфюма. И как Чимин это терпит?       — Выбросишь его, — кивает на флакон медного цвета с золотистой гравировкой названия. Пак старший тихо смеется, оставляя влажный поцелуй на губах Чонгука и шлёпая ладонью по шикарной заднице, и отходит ко входной двери.       — Как скажешь, моя истеричка.       Когда Чимин покидает коридор, а затем и подъезд, Чонгук сам хватает злосчастный флакон, швыряет в мусорное ведро на кухне и распахивает все окна в квартире.       Спустя час, который он потратил на уборку в квартире, Чонгук решает заняться готовкой, потому что без Пака старшего скучно, тихо и однообразно. За работой время пройдет однозначно быстрее.       Младший подходит к холодильнику, доставая оттуда все ингредиенты для праздничного ужина. Парень ненавидит заказную еду, предпочитая готовить самому и с любовью. К тому же чаще всего он остается дома наедине с собой, и посвящает это время готовке. В отличии от его мужа. Чимин вообще в ней полный профан, и тот даже не пытается чему-то научиться. Однажды Чонгук уже учил парня приготовить хотя бы рамён, но Пак старший вышел из ситуации самым любимым методом — соблазнив Гука и разложив его прямо на кухонном столе.       Пока варится рис в рисоварке, брюнет нарезает овощи, ветчину и тамаго. Для удобства парень завязал свои отросшие волосы в забавный пучок и надел синий фартук. В колонке играет новая песня Blackpink, под которую он охотно и с задором виляет бедрами и подпевает. Чонгук уже придумал как встретит мужа с вкусным ужином, открытой бутылкой белого полусладкого вина, с включенным плейлистом, в котором сплошь их знаковые треки, и в коротких соблазнительных шортах, а под ними новое сексуальное бельё. Младший уверен, что Пак даже к ужину не притронется, перейдя сразу к десерту. Но брюнет не намерен так легко поддаваться, он ещё помучает Чимина. Особенно за сегодняшнее.       Чонгук аккуратно заворачивает рис с начинкой в лист нори, перед этим надев перчатки. Они плотно прилегают к коже, и на левой руке отчетливо выделяется обручальное кольцо. Парень тут же улыбается, буквально сияя.       Чон встречается с Паком уже два года. И всякий раз Пак умеет удивить, приглашая младшего на свидания. Они каждую неделю куда-то ходят: кино, рестораны, аквапарки, концерты, прогулки на велосипедах, встречают рассветы в палатке в пригороде Сеула, провожают закаты на высотках, однажды они вдвоем прыгали на тросе с моста. Чонгук тогда орал как резанный, а потом долго злился на парня, и так же долго обнимал и целовал, внезапно осознав, чем всё могло для них обернуться, если бы трос был неисправен.       Единственное место, куда они за два года не ходили это аттракционы. Парк был закрыт на апгрейд и перестройку, поэтому у парней не было возможности насладиться адреналином.       Брюнет крепко держал Чимина за руку, стоя в очереди на американские горки и уже совсем скоро покрываясь холодным потом. Он никогда ранее не катался на таких бешеных аттракционах, всегда обходя их стороной и замирая, когда слышались крики людей. Старший с него тихо хихикает и снова и снова уверяет, что с техникой безопасности всё в порядке, что вся конструкция абсолютно новая и исправная. Чонгук на это только качает головой, уже чувствуя тошноту. Это явно плохая идея.       Когда оба наконец занимают свои места и ждут, пока остальные усядутся, лицо брюнета бледнеет за секунду.       — О, Боги, Чони, здесь десятилетние дети радостно катаются, — хохочет Пак, прикрывая рот ладонью.       — Привет, меня зовут Чон Чонгук, мне двадцать два года, и я боюсь кататься на американских горках. Доволен? — парень панически осматривается вокруг, замечая предвкушающие выражения лиц людей. И чего они довольные такие? На грани смерти же.       — Ты такой ребенок, — выдыхает Чимин, придвигаясь ближе к парню и украдкой целуя в губы. — Я же с тобой, ничего не случится.       Он мягко берет обе его ладони в свои, поглаживая, дабы успокоить и отвлечь. Особенно после того, как их кабинки начинают движение.       Чонгук голосит что есть силы, крепко держась за поручень и руку парня. На высоких спусках сильно зажмуривается и кричит как ненавидит этот день и как не хочет умирать. Чимин на это смеется и обещает себе, что не расскажет Чону о том, что снимал его на видео, еле удерживая телефон.       Ступив на землю, Чонгук на пару секунд теряет ориентацию в пространстве и чуть не валится на пол, вовремя оказавшись в руках подоспевшего Пака.       — Я ненавижу тебя, — без сил шепчет Чон, прикрывая рукой веки.       — О, нет, ты любишь меня, — гордо заявляет парень на ухо и облизывает мочку уха брюнета. Тот покрывается мурашками, против воли расплываясь в улыбке.       — За эти мучения ты мне должен минет, — канючит Чонгук, оборачиваясь к парню и играя бровями. Несколько окружающих обращают внимание на разговор двух парней и высказывают друг другу недовольства.       — У меня есть кое-что получше.       Брюнет прослеживает за взглядом старшего и взрывается новыми возгласами.       — Нет, ты не поступишь так со мной, — но вопреки его несогласию, парня счастливо тянут на Чертово колесо.       Чон старается не смотреть вниз, обращает взор на раскинувшийся вид на ночной Сеул, с замиранием сердца осознавая на какой они сейчас высоте. Он крепко держится за металлический поручень, чувствуя объятия парня со спины. И успокаивается. Медленно, но верно. Чимин — его персональный якорь, успокоительное, панацея от всех болезней, если хотите.       Почти у самого пика высоты, Пак мягко поворачивает своего парня к себе лицом. Глядя в его глаза, в которых отражаются огоньки парка аттракционов и города, словно весь Космос сосредоточился в этих невероятно красивых миндалевидных глазах.       — Так много я должен тебе сказать, — начинает неуверенно старший и слышит, как шумно сглатывает Чон. Взгляд того метается по лицу парня.       — Ты заставляешь меня нервн…       — Помолчи, пожалуйста, — прерывает его Чимин. — Я готовился неделю.       Младший показывает у губ замочек и клянется не проронить ни слова.       — Чони, — начинает заново Пак, кладя обе ладони на шею парня, и становится ближе. — С каждым днём я чувствую, что люблю тебя всё больше и больше. Иногда кажется, что меня когда-нибудь разорвёт от такого количества любви, — он усмехается, поглаживая нежную кожу Чонгука. — Ты лучшее, что случалось со мной, я даже не знаю, чем заслужил тебя. Я готов бросить к твоим ногам всё, что у меня есть.       Чонгук с нескрываемым шоком и бешеным ритмом сердца наблюдает, как его парень опускается на одно колено. Чон Чонгук забывает, как дышать и двигаться.       — К сожалению или, к счастью, у меня ничего нет, только я сам. Поэтому я у твоих ног и всецело принадлежу тебе, малыш, — у младшего дрожит нижняя губа, он теребит рукав ветровки и не может взгляда оторвать от глаз Чимина. Тот смотрит с нескрываемым обожанием, любуясь каждой чертой брюнета, находя любую морщинку, родинку, шрамик, веснушки очаровательными.       — Но я так же хочу, чтобы и ты принадлежал мне, — Пак нервно кусает губы, надеясь на положительный ответ, наконец, решаясь задать его: — Ты выйдешь за меня, Чон Чонгук? — почти на грани шепота.       Брюнет не сдерживает сорвавшиеся слезы из глаз. Парень уже позабыл о тех злосчастных американских горках, о том, что собирался играть обиженку, чтобы Чимин вымаливал прощения. Его сердце ухает куда-то в пятки, отчего-то закладывает уши и чешется нос. Пауза неумолимо затягивается, а лицо старшего хмурится, и дрожат руки.       — Малыш, ты не…       — Да, — отвечает Чонгук, перебивая и вытирая слезы со щёк. — Я согласен. Чимин шумно и облегченно выдыхает, надевая на безымянный палец его уже жениха кольцо и целуя в ладонь.       — Засранец мелкий, я же чуть не умер в ожидании, — шутливо злится Пак, поднимаясь и обнимая будущего мужа за талию. Он бережно стирает новые дорожки слез и вовлекает в нежный поцелуй, вложив в него всю свою огромную любовь.       Пока Чонгук аккуратно нарезает кимпаб и убирает его в сторону, его телефон звонит приятной мелодией. На дисплее высвечивается «Мама Пак». Мама Чимина, в отличии от её сына никогда не изменяет своим традициям, и звонит поздравлять супругов первой. Вот уже третий год.       — Поздравляю, Чонгук-и, — радостно восклицает миссис Пак, как только отвечают на звонок. — Желаю вашему союзу процветания, чтобы ваши отношения только крепчали с каждым днём и любовь ни на секунду не угасала.       — Спасибо, мама, вы как всегда первая, — брюнет краснеет, ища на верхних полках свечи и жутко стесняясь разговора со свекровью.       — В миллионный раз скажу, я рада, что ты в нашей семье и ты для Чимина просто огромное спасение и подарок. Рядом с тобой он расцвёл, благодарю тебя за это.       Чонгук на пару секунд замирает, чувствуя бешено колотящееся сердце и, как глупо расплывается в улыбке.       Еще через два часа он получает сообщения от друзей, звонок от своих родителей. Отвечает на все поздравления смайликами, словами благодарности и в одиночестве. Он сидит на кухне, приготовив праздничный ужин, добавив к кимпабу кимчи, острые токпокки, которые так любит его муж, так же курицу в соевом соусе и лапшу чапчхе. На столе уже на готове стояла бутылка вина, а по всей кухне расставлены свечи, только зажечь осталось.       Брюнет поглядывает на часы, листая Инстаграм. Чимин явно запаздывает, прошло уже четыре часа. Чонгук успел даже во всей квартире убраться, себя в порядок приготовить и надеть новое соблазнительное бельё, самый основной подарок, так сказать. Где-то в комнате в ящике лежит ещё один подарок, о нём блондин мечтал долго, и все уши прожужжал младшему.       Внезапно парень получает сообщение в директе от Хосока, его лучшего друга. Чонгук незамедлительно открывает диалог и выпадает из реальности.       «Тут такое дело…случайно наткнулся, прости, если порчу праздник прямо сейчас. У вас всё в порядке?» — гласит смс, а ниже отправлена история какого-то парня. По-видимому, знакомый Хосока. Пак не вдавался в эти нюансы, его взгляд прикован к фото в истории.       Шатен делал селфи в постели. Его выражение лица явно показывает удовольствие, умиротворение, можно с уверенностью сказать, что он в эйфории. Одеяло опущено к самому поясу, а поперек его талии перекинута чья-то рука. Позади парня лежит тело, иначе никак не назвать — лица не видно, с тату на ребрах.       Nevermind.       Чонгук выключает резко музыку в колонках, окутываясь в гробовую тишину и вперившись взглядом в фото. Его сердце стучит где-то в глотке, и трусятся руки. Не может быть. Мало ли, сколько людей делают такие татуировки и ровно в таких же местах. Чимин бы не поступил так с ним. Еще и в их годовщину. Чимин же не такой мудак.       «Чонгук? Ты как? Мне приехать?» — волнуется Хосок. Брюнет отвечает кратким «нет» и блокирует телефон.       Он буквально ныряет в мыслительный процесс. Головой он уверен, что это был Чимин, а сердцем ищет оправдания, отметает все доказательства. Парень пытается начать ровно дышать, но всё тщетно: дыхание сбито, и, кажется, он задыхается.       Чонгук наливает себе стакан воды, залпом выпивает, еле удерживая стакан в дрожащей руке. Нечего здесь думать и гадать. Можно же позвонить и всё узнать из первых уст. Пусть Чимин и попытается соврать, но младший ложь чувствует. Хотя уже и сомневаться в этом начинает.       Парень берет телефон, наизусть вводя номер телефона контакта «Моя муза». Он задерживает дыхание и боится лишний раз звук издать, чтобы идеально слышать, что творится по ту сторону трубки. Но на звонок не отвечают. Лишь на третьем звонке Чонгук улавливает вибрацию из спальни, и находит там мобильный мужа. Вызов от «Мой айдол». У брюнета ком в горле. Непринятие давит на него огромным грузом на сердце, что вынуждает всё же удостовериться во всем самому. Чимина он вряд ли дождется — сойдет с ума раньше.       Пак снимает телефон с блокировки, зная пароль наизусть — дата их свадьбы. Пусть и банально, но для них обоих очень знаковое. А может уже и для одного младшего. Он поджимает губы, сдерживая слезы, когда видит на заставке их совместное фото из поездки в Токио в прошлом году.       Чонгук первым делом открывает инстаграм — его муж именно оттуда ведет свою фотографическую деятельность. Он натыкается на несколько поздравлений с годовщиной в директе, а ниже самого последнего непрочитанного диалога он замечает уже знакомое лицо на аватаре. Парень зажмуривается, борясь с нервозностью и рвущейся паникой. Это тот шатен. Судя по имени аккаунта — Ким Тэхён его зовут. Пак видит горящий кружок с новой историей, но уже не может заставить себя смотреть на это ещё раз. Он громко выдыхает, собирая всю волю в кулак, и открывает диалог.       В нём особо нет ничего, только договоры о фотосессиях, и заметное повышенное ЧСВ у этого им Тэхёна. Чимин не врал, когда говорил, что он дотошный и со звездной болезнью. Именно этот шатен вынудил его мужа переться на работу несмотря на то, что в диалоге Пак упоминал о важном для него событии.       Последнее, что прислал Тэхён, была фотография. Он у зеркала в одной белой рубашке, явно большего размера, и прикрывает ею пах. Его длинные стройные ноги медового цвета кожи красиво контрастировали с той же рубашкой. Да и сам парень красивый. Но Чонгука смущает подпись —       «Я уже сгораю, как жду тебя, Чимин-и».       И чертов смайлик сердечка.       Затем парень, всё же нажимает на иконку с историями. Там пару фото из кафе утром, та самая история в постели, а дальше то, после чего Чонгук всё-таки не сдерживает слез, позволяя им неприятно течь по щекам, шее и мочить футболку. Поцелуй. Фото смазано, но эти выбеленные волосы, линия челюсти, скулы и такие маленькие пальчики ни с кем не спутать. Рука Чимина лежит властно на шее парня.       Левая рука.       Без обручального кольца.       Он отбрасывает телефон на подушку, игнорирует звонки от Хосока и бездумно пялится в одну точку, осознавая и принимая всё. Чонгука захлёстывает агрессия, злость, обида. Не самый лучший коктейль эмоций. «Предательство» называется.       Брюнет вскакивает с кровати, роется в вещах старшего, даже не понимая, что пытается найти, а когда не находит ничего подтверждающего о его изменах, то злится ещё больше. Его взгляд падает на тетрадь со стихами, которые он сам когда-то хотел вылить в песнях, музыке. Все они посвящены его музе, его любви, его мужу. Чонгук рвёт все листы в клочья, разбрасывая их по всей спальне. На кухне парень переворачивает стол вверх дном — вся еда оказывается на полу, а тарелки и бокалы разлетаются осколками. Брюнет крепко зажимает кулаки, не давая себе позорно разрыдаться. Он поднимает с пола чудом уцелевшую тарелку, и заново швыряет на пол, наслаждаясь тем, как она разбивается. Именно так разбилось его сердце в такой важный для них (или только для него одного) день.       Чонгук возвращается в комнату, ища припрятанные сигареты, и натыкается на фото с их свадьбы на комоде. Счастливые такие, улыбчивые. У Чимина щелочки вместо глаз, у Чонгука его фирменная кроличья улыбка. Они на пляже в Лагуне, попросили проходящую мимо пару их сфотографировать на память.       — Как там было? — парень почти бережно берет в руки фото, оглаживает большим пальцем по красивому лицу мужа. — В горе и в радости. В богатстве и бедности. В болезни и здравии. И пока смерть не разлучит нас? — спрашивает куда-то в пустоту.       — Так вот считай, что я умер, — обращается шепотом к Паку на фотографии и швыряет ту в стену. Деревянная рамка ломается, стекло трескается на мелкие осколки.       Чонгук падает на кровать, сжимая волосы на голове в кулаки, наконец-то давая выплеск эмоциям. Он рыдает, громко всхлипывая, кричит, пытаясь заглушить крик в своих коленях. В голове проносятся все воспоминания за эти пять лет.       — Привет, я Чон Чонгук, и я тот самый местный университетский айдол, — обращается чуть не трезвый Чон к своей музе.       Вечеринка в честь дня первокурсника подошла как нельзя кстати. Ведь благодаря алкоголю, Чонгук смог решиться и подойти к такому же не совсем трезвому Чимину. Младший всё ещё чувствовал неловкость с их первой встречи, и его сердце прямо требовало реабилитироваться в глазах Пака.       — Привет, — Чимин фокусируется на лице младшего и улыбается, узнавая его. — Не сбежишь сегодня? — он игриво подмигивает и потягивает непонятно какой по счёту коктейль.       — Не сбегу, — слишком самоуверенно отзывается Чон.       Они сбежали вместе. Вечеринка обоим казалась скучной, поэтому к двенадцати ночи они оба лежали в парке на траве, глядя в черное небо и разговаривая обо всём и ни о чем одновременно.       — Жаль, звёзд не видно. Сеул слишком яркий город и затмевает их, — деловито говорит младший, поворачиваясь лицом к фотографу. Они сталкиваются взглядами, и Чонгук может поклясться, что время замедлилось вокруг, и в мире есть только они вдвоем. А в глазах самого брюнета кажется отражается вся Вселенная вместе с огнями города и взрывающимся салютом где-то неподалеку от них.       — А я вижу звёзды, — тихо шепчет Чимин. — В твоих глазах.       Пак Чимин возвращается домой около семи вечера, чувствуя ужасный стыд за опоздание. За спиной он прячет огромный букет красных роз и коробочку с золотым кулоном. Чонгуку он недавно понравился, когда они гуляли по торговому центру и искали подарок для матери старшего.       Его встречает гробовая тишина и погром в квартире. В спальне перевернуты ящики и постельное белье, разбитое фото печально треснутым стеклом смотрит на него. Пак проходит по осколкам на кухне, чувствуя, как те скрипят под подошвами кед. Его накрывает паника, когда находит своего мужа на балконе. Тот сидит на полу, рядом с пустой бутылкой вина и с внушительной кучкой окурков.       — Малыш, — голос предательски дрогнул, поэтому приходится прокашляться. — Что случилось?       Чимин замирает и расширяет в шоке глаза, слыша в ответ тихий смех, граничащий с истерикой. В этот момент он понимает, что Чонгук в курсе того, что старший делал несколько часов назад. Брюнет поднимает голову, и Чимин готов сигануть с балкона насмерть, потому что лицо его любимого мужа красное от слез, веки вспухшие, а губы искусаны местами до некрасивых кровавых ранок.       — Ты ещё имеешь наглость спрашивать? — шипит парень, поднимаясь на ноги и чуть пошатываясь. Чимин перехватывает его за талию, дабы тот не перелетел через перила, балкон не застеклён же, но его грубо отталкивают. — Не трогай меня.       Пак убирает руки, отходя на шаг. Больно. Больно видеть такого Чонгука и не знать, как оправдать себя, как вернуть время назад и отказаться от фотосессии, как утешить парня и заслужить доверие обратно. Чимин ведь не виноват в случившемся, но кто ему поверит?       — И где твоё кольцо? Оставил где-то в его заднице? — тон язвительный настолько, что Чимин буквально чувствует, как яд заливает его с ног до головы, обжигая кожу и кости.       — Ты должен выслушать меня, Чон-и, — начинает старший, борясь с колотящимся сердцем и с мыслью, что на этом всё. Их отношениям и браку конец.       — Я тебе ничего не должен, — грубит Чонгук. — Я взял билет в Пусан, поеду к родителям. Не хочу тебя видеть и слышать что-то о тебе. Мне нужно время.       Младший возвращается в квартиру, проходит быстро кухню, игнорируя лежащие на столешнице цветы и подарочную коробочку из темно зеленого бархата. Он хватает с пола в коридоре дорожную сумку, которую Чимин изначально не заметил.       Пак догоняет его, силясь что-то сказать, переубедить, но все слова застревают в горле. Потому что Чонгук прав. Тому нужно время, чтобы успокоиться, осознать, принять решение, чтобы быть готовым слушать оправдания старшего. И Чимин готов ждать хоть всю жизнь, понимая какое дерьмо натворил.       — И не звони мне, — отрезает брюнет, открывая дверь. — Предатель.       Пак давит в себе желание обнять, прижать к себе, никуда не отпуская, зацеловать, рыдать и умолять простить его. Он сделает этим только хуже. Вот только вина в свою очередь давит гораздо сильнее. Чимин в отчаянии и панике падает на колени, не сдерживая слёз и умоляя:       — Выслушай меня, только этого прошу, — всхлипывая и не слыша ничего в ответ, старший добивает последним: — Чонгук, я тебя люб…       — Заткнись.       Чонгук выходит за порог, смеряет презрительным взглядом возможно уже бывшего мужа и хлопает дверью, исчезая и оставляя Чимина в разгромленной квартире и с пустотой в сердце. Пак замечает на полке с обувью обручальное кольцо и чувствует, как трескается душа, закрывая лицо руками и крича от отчаяния и вины.       Он ведь даже не хотел этого. Он ненавидит измены и людей, которые себе это позволяют. И сам таким же стал. Предатель, Чонгук снова прав.       Вопли и истерика стихают только через полчаса. В груди, кажется, разрастается пустота размером с бездну. Слёзы закончились, щёки распухли от постоянного трения ладонями в попытке стереть влагу. Отсутствие Чонгука ощущается буквально каждой клеткой тела, вынуждая почти сорваться тут же и направиться за любимым. К нему тянет как магнитом. Но Пак не имеет права этого делать, не в этот раз. Он грёбанный изменник, мудак, которому место гореть в Аду после такого. Сердце прошибает болью, словно сотня горящих игл вонзились в него, и от этой боли, увы, не избавиться больше никогда.       Тишина накрывает с головой, а запах роз окутывает всю квартиру приятным, но уже никому не нужным ароматом. Где-то в комнате вибрирует забытый мобильный телефон, наверное, сотый раз. И звонивший вряд ли получит ответ от вызываемого абонента, вплоть до того, пока заряд телефона окончательно не исчерпает себя.       Чимин валится на бок на полу, сжимаясь в одну точку, желая раствориться, исчезнуть, сквозь землю провалиться. Он крепко сжимает в ладони кольцо его Чони и тихо всхлипывает, иногда целуя символ их любви и брака.       Блондин засыпает прямо на полу в коридоре, не имея сил и желания двигаться. Парень морально и физически истощён, и ему плевать, что входная дверь не заперта на ключ. У него воровать нечего.       Его самая главная ценность уехала в Пусан.