Лазурные шелка

*** На самом деле, Ци Жун осознавал, что ему довольно-таки сильно повезло с Ши Уду. Тот никак не комментировал ни одну странность в поведении демона. Он мог выразительно смотреть, как Лазурный фонарь, бормоча что-то под нос, мастерил очередной артефакт; мог скептически вскидывать бровь, когда Ци Жун готовил, напевая вслух. Ши Уду тихо хмыкал, когда видел забравшегося под завалы подушек и покрывал демона. И молчал — только смотрел пронзительно — когда Ци Жун порой приходил к нему на ночь. Наверное, небожитель ждал, что Лазурный фонарь в ночи воспользуется его слабостью. В конце концов, когда Хэ Сюань передавал его призраку, он говорил что-то про постель. Ци Жун помнил. И не сказать, что ему подобные мысли в голову вообще никогда не приходили. Ши Уду, объективно говоря, был привлекательным. Стройный, с длинными гладкими волосами, правильными чертами лица, пусть и острыми, холодными. Ци Жун порой ловил себя на мыслях, как бы выглядел его Подарок после поцелуев. Потом он невольно задумывался о том, был ли у него кто-то особенный за восемьсот лет жизни. Или хотя бы сомнительные интрижки. Осторожные расспросы слуг ввергали в отчаяние — никого. «Я восьмисотлетний девственник, — грустно думал Ци Жун, наблюдая, как аккуратно ужинает Ши Уду. На миг меж тонких губ показался язык, слизывающий бульон. — Никто не смеет осуждать меня за непристойные мысли. Интересно, а у Лянь-гэ тоже никого никогда не было?». Тем не менее, несмотря на то, что периодически Ци Жун смотрел на Ши Уду слишком долго и представлял иногда не слишком пристойные вещи, вел себя призрак в рамках приличий. Он ничего не говорил небожителю — тот ничего не спрашивал. Лазурный фонарь молча приходил в комнату гостя. Ложился рядом. Целомудренно накрывался другим одеялом, осторожно поправлял покрывало на чужих напряженных плечах. И засыпал, слушая тихое дыхание. Ци Жун сам не мог объяснить, зачем ему эти ночевки. В них не было ничего волнительного… наверное. Но сам факт того, что он не один, что рядом есть еще кто-то… Что когда он проснется — увидит рядом кого-то знакомого и уже почти близкого… Невероятно успокаивал. Однажды утром Ци Жун проснулся от того, что ему слишком жарко. Это было странно — призраки не очень хорошо ощущают жар или холод. Но сейчас ему было тяжело, жарко и приятно. Приятно? Прислушавшись к своим ощущениям, Ци Жун понял, что на нем лежит Ши Уду. Он закинул на него руку, уложив голову на грудь, перебросил одну ногу через него. Поза выглядела… откровенной и волнующей. Ци Жун постарался успокоиться, хотя это было очень сложно. Наверняка небожитель просто забрался на него во сне. Да, именно так. Ничего ужасного. Ши Уду шевельнулся. Замер, напрягся. Ци Жун же, напротив, постарался расслабиться, притворяясь спящим. Небожитель, помедлив, осторожно, медленно слез с призрака. Сел рядом, явно рассматривая спящего Ци Жуна. Лазурный фонарь спокойно и размеренно дышал, гадая, о чем же думает Ши Уду, что он видит в нем сейчас. Прохладные пальцы коснулись лба, отвели в сторону прядь волос. Едва коснулись щеки, невесомо прошлись до губ. Замерев у краешка, очертили контур нижней губы. Ши Уду вздохнул, убирая руку. Что-то неразборчиво пробормотав, он живо вылез из постели. Когда с тихим хлопком закрылась дверь за ним, Ци Жун открыл глаза и постарался удержать неуместную улыбку. «Это может ничего не значить. Успокойся! Тебе что, настолько нравится этот человек? Он холодный и жесткий; если не сказать жестокий. Ради своего брата он обрек на мучительную жизнь Хэ Сюаня. Соберись!» Все мысли разбивались о фантомное ощущение прохладных пальцев на лице. Они касались так осторожно и бережно. Ци Жун укусил свою губу, пытаясь болью убрать это ощущение. Тихо застонав, он спрятал лицо в подушке. Бесполезно. Ему срочно нужно с кем-то говорить. Как-то отвлечься. Помнится, он обещал серьезный разговор шисюну. Пора бы выполнить это обещание. *** Хэ Сюаня в его дворце не было. Зато был Ши Цинсюань, все еще одетый в темное простое ханьфу. Он приветливо, пусть и немного тускло улыбнулся Ци Жуну, провел его в гостиную и налил чаю. — Мы так и не познакомились нормально, — жизнерадостно произнес Лазурный фонарь в ночи, присаживаясь напротив Ши Цинсюаня. — Я Ци Жун, Лазурное бедствие. Еще я являюсь двоюродным братом Се Ляня, Бога Войны. Вы же знакомы, да? — Его высочества? — неподдельно удивился Цинсюань. — Вы действительно родственники? — Ну да, — кивнул Ци Жун, отпивая немного чаю. Неплохо; интересно, откуда у Хэ Сюаня такой вкусный чай. — Если присмотреться, то вы с Его Высочеством и правда похожи, — пробормотал небожитель, разглядывая Ци Жуна. Призрак улыбнулся. Ему, конечно, было приятно такое сравнение — бяогэ он считал очень красивым человеком. Если они похожи — значит, и он сам хорош собой. Кому бы такое не было приятно? Но куда больше его волновало другое. Ши Цинсюань выглядел меланхоличным, отсутствующим. Он улыбался, рассматривал гостя, говорил с ним. Но его взгляд был отстраненным, будто закрытым вуалью. Ци Жун, случайно бросив взгляд на его руки, заметил, что они дрожат. — Ши-сюн… могу я тебя так назвать? — Цинсюань, моргнув, растерянно кивнул. — Хорошо. Скажи, пожалуйста, шисюн Хэ хорошо к тебе относится? — Да, Мин-сюн… ой, то есть, господин Хэ Сюань обеспечивает мне хорошую жизнь, я ни в чем не нуждаюсь. — Ты же здесь по своей воле? — Ци Жун с сомнением посмотрел на бледного Цинсюаня. Когда он забирал Пэй Мина и Лин Вэнь, то выглядел гораздо более живым. — Да, — неожиданно твердо ответил Ши Цинсюань. Поставил чашку на стол. — Вы же знаете нашу историю? Как я стал небожителем, как мой брат разрушил жизнь Хэ Сюаня?.. Я решил, что останусь с ним, пока он мне позволяет. Я буду рядом с ним, пока нужен. Этим я хочу искупить вину брата. Я хочу загладить и свою вину; пусть и ненамеренно, но я отнял у Хэ Сюаня его место. Это он должен был вознестись, а не я… Под конец речи голос Ши Цинсюаня стих. Он опустил голову, глядя на свои руки, безвольно лежащие на коленях. Ци Жун подавил горестный вздох. «Шисюн Хэ, тебе нужно научиться говорить откровенно с людьми. И лучше маскироваться. Хотя не думаю, что Цинсюань тебя заметил». — Твой брат был лишен сил, ты знаешь? — Да… — Он у меня сейчас. Знаешь об этом? — Да. — Ты хотел бы как-нибудь его навестить? — мягко спросил Ци Жун. Цинсюань вскинул голову. — А можно?! Разве он… разве гэ не у вас в плену? — М-м… Я бы сказал, Ши Уду гость, которому пока что не стоит покидать пределов моей резиденции, — ответил Ци Жун, с сомнением накручивая прядь волос на палец. — Не переживай, он у меня неплохо питается, спит в теплой постели и развлекает себя моей библиотекой. Полагаю, наблюдать за тем, как я создаю артефакты, ему тоже интересно. Ши Цинсюань улыбнулся дрогнувшими губами. — Брат всегда был любопытен, пусть и скрывал это… — Пользуясь случаем, хотел бы спросить: у твоего брата есть предпочтения в еде? А то он мне так и не сказал, — призрак чуть прищурился. — Гэ неприхотливый. Но ему особенно нравятся сладости. Вообще-то, все на небесах думали, что это я большой сладкоежка, но, на самом деле, это гэ сладким объедается, — Цинсюань рассмеялся легко, пусть и чуть нервно. Ци Жун прикрыл глаза. Вот оно. — Ага… Я запомню. Значит, ты скучаешь по нему, да? Я могу передать Ши Уду, что ты в порядке. Могу еще поработать почтовым голубем и передать ему от тебя письмо или что-нибудь в этом духе. А вот по поводу визита — это нужно с шисюном договориться. Сам он с тобой, наверное, не придет, но проводить ко мне и обратно сюда должен. Цинсюань перестал смеяться и посмотрел на него широко раскрытыми глазами. — Ты… ты думаешь… Хэ-сюн разрешит мне… встретиться с братом? — Думаю, да. Ши-сюн… — Ци Жун наклонился и осторожно накрыл его ладони своей. — Возможно, ты еще не осознал… Но он отказался от своей мести, от дела всего своего посмертия — ради тебя. Потому что не хотел делать тебе больно. Я не говорю, что ты можешь вить из него веревки, конечно, — Цинсюань нервно фыркнул. — Но ты важен для шисюна. — Важен… — по бледным щекам потекли слезы. Небожитель поспешно прикрылся рукавом, тихо всхлипнув. — Прости, Ци Жун, я просто… просто очень перенервничал. Я так боялся за гэ, что он все же погибнет… И я… наверное, я… боялся, что Хэ-сюн… что он… — Что он продолжает мстить тебе, — вздохнул Ци Жун. Бросив укоризненный взгляд в сторону, где все еще прятался Хэ Сюань, он встал. Обошел столик и мягко поднял Цинсюаня. Обнял его, тихо говоря: — Хоть ты и смирился, но ты так боялся, что вместе с братом потерял и друга. Не так ли? Не бойся. Ты важен ему. Ты все еще его друг. «Может, даже и кто-то больший, судя по напряженному взгляду, которым меня сверлят». — Шисюн, ну что ж ты так к своим гостям небрежен, — с укором произнес Ци Жун, поворачивая голову к вышедшему из тени Хэ Сюаню. — Погляди, до чего ты своим молчанием довел Ши Цинсюаня. Небожитель вздрогнул и опасливо выглянул из-за плеча Ци Жуна. Хэ Сюань хмуро посмотрел на Лазурное бедствие. Затем взглянул на Цинсюаня — и взгляд его заметно смягчился. Черновод поджал губы, явно пытаясь придумать, что сказать. Ци Жун легко улыбнулся ему, погладил по голове Цинсюаня. — Вы оба такие забавные… — Обхохочешься, — огрызнулся Хэ Сюань. — Хватит липнуть к Цинсюаню. Почему ты такой прилипчивый? — Ши-сюн, ты не обращай внимания, что он такой злобный у нас, — доверительно сообщил Ци Жун Ши Цинсюаню, который растерянно переводил взгляд с одного Бедствия на другое. — Его просто обнимают редко. Но ты, я полагаю, сможешь компенсировать эту нехватку? Ци Жун весело ухмыльнулся, подмигнув небожителю. Цинсюань улыбнулся в ответ, наконец расслабившись. — Даже и не думай, я не такой любитель подобного, как вы… — решительно заявил Хэ Сюань, но Ши Цинсюань решительно подошел к нему и обхватил за талию. Черновод перевел отчаянный взгляд на Ци Жуна; но тот только безмолвно изобразил ему лицом: «Сам-виноват-ты-в-ответе-за-того-кого-приручил!». Цинсюань прижимался тесно, тепло сопел в вырез ханьфу, беспорядочно комкал ткань на спине. Хэ Сюань, зачем-то глубоко вздохнув, бережно обнял его за плечи. — Я скучал по тебе, Хэ-сюн. — Я… я тоже очень скучал по тебе. Ци Жун мягко прищурился — судя по нахмуренным бровям и страдальческому взгляду, ради Цинсюаня Черновод выжимал из себя буквально максимум теплых слов. «Теперь как бы не смолк окончательно. Нда, он не из тех, кто любит много и красиво говорить о своих чувствах». И что-то подсказывало ему, что говорили они сейчас друг другу о тоске вовсе не потому, что Черновод отходил по делам. Они скучали по тем легким и теплым отношениям, которые у них были раньше. Они вновь хотели стать близкими друг для друга. Ци Жун подошел к ним. Приподнявшись на носках, погладил Хэ Сюаня по голове («высокий какой, зараза»). Затем также осторожно погладил по голове Цинсюаня. Подмигнув Черноводу, он молча ушел. Сегодня он там больше не нужен. Так странно. Они почти не поговорили с Черноводом. Он мало сказал Цинсюаню. Он совсем не разобрался со своими проблемами. Его сумбур по отношению к Ши Уду, нерешительность — никуда не делись. Но… Ци Жун все равно чувствовал, что что-то изменилось. В отношениях Хэ Сюаня и Ши Цинсюаня. В его собственном отношении к ним обоим и к своим чувствам. Лазурный фонарь не сомневался — однажды Хэ Сюань приведет к нему Цинсюаня. Холодно посмотрит на напрягшегося Ши Уду, молча развернется и уйдет в другую комнату, позволяя братьям пообщаться. Ци Жун знал, что сегодня Хэ Сюань окончательно поставил улыбку и тепло Цинсюаня выше своей мести. Признал, что есть вещи дороже этой кровавой цели. Лазурный фонарь решительно встряхнулся и направился домой. Ему нужно кое-что сделать. Случившееся натолкнуло его на одну веселую и интересную мысль. *** — Это комплект свадебных украшений. — Ну да, — Ци Жун подмигнул странно смотрящему на него Ши Уду. Небожитель сделал странный жест, будто хотел раскрыть веер. Завел руку за спину, снова посмотрел на золотые украшения, лежащие на алом покрывале. Ци Жун заканчивал наносить последние штрихи. Он несколько дней и ночей создавал эти украшения; зачаровывал красные рубины и гранаты, наносил заклятиями гравировки и вплетал чары с помощью своей крови. Свадебное покрывало было расшито красиво и необычно — для небожителя, как уже понял Ци Жун, оно казалось просто куском ткани, полном странной энергии. Для человека — просто красивым и роскошным предметом. Но демоны ощущали сильную энергию, призванную защищать, призывающую удачу. Демоническая энергия, несущая благо. Парадокс, который очень веселил Ци Жуна и нравился Се Ляню — по его же словам. — Этот комплект я сделал для очень близкого для меня человека. Он помог мне, когда я очнулся… Ты же уже знаешь, да? После того, как Хуа Чэн сварил меня в котле, я потерял память. Звучит дико, да? — Ци Жун рассмеялся, любовно касаясь крыльев короны феникса. — Но мне и моим отношениям с окружающими, кажется, это пошло на пользу. Так вот, этот человек протянул мне руку помощи одним из первых. Недавно он сумел все же признать свои чувства. Я думаю, это будет хороший подарок для него. Может, я немного забегаю вперед, но он и его вторая половинка будут очень рады этому подарку. — К свадьбе, да? — невпопад прошептал Ши Уду. Напряженно посмотрев на украшения, он внезапно резко выдохнул, опуская плечи. — Что ж, раз он так хочет, то так тому и быть… Ци Жун озадаченно посмотрел на него. Нахмурившись, он внезапно понял, что его слова Ши Уду мог понять как-то не так. Но прежде, чем он успел что-то сказать, в его пещеру для экспериментов вошел стремительным шагом призрак в алом. — Я, конечно, понимаю, что сам приглашал тебя в гости, Хуа Чэн, но ты мог бы хотя бы предупреждать заранее, — возмущенно произнес Ци Жун, поднимаясь с подушки, на которой сидел. Неловко покачнулся — он все-таки заработался. Ему, как призраку, не требовался сильно сон, но отдых после такого ударного труда даже несравненным понадобится. — Всего лишь хотел лично передать приглашение гэгэ, — хмыкнул Хуа Чэн, окидывая Ши Уду ленивым взглядом. — Он хочет, чтобы ты пришел к нам в гости, на пиршество. — К нам — это в твой Дом Блаженств? — уточнил Ци Жун, осторожно складывая украшения в ларцы, окованные ажурными золотыми листьями. — А в честь чего праздник? — В честь завершения тяжелого года, — насмешливо ответил Хуа Чэн. — Ты так заработался, что забыл о приближении Нового года? — Уже Новый год? — Ши Уду посмотрел на Ци Жуна таким же удивленным взглядом, как и тот на него. Они оба совсем потеряли счет времени. — Ох, я и впрямь потерялся во времени, — пробормотал Ци Жун, осторожно укладывая корону на подставку, обитую бархатом. — Ну надо же… — Интересно, кому ты изготовил такие изысканные свадебные украшения? — поинтересовался Хуа Чэн. — Должен признать, удивительно тонкая работа. Не поделишься тайной, кому повезло иметь такую красоту? — Эх, я хотел сделать сюрприз, — несчастным голосом ответил Ци Жун. Краем глаза он заметил нахмурившегося Ши Уду. Раненное выражение лица, мелькнувшее на миг, неожиданно сильно царапнуло. «Нет, дорогой Подарок, нам с тобой определенно нужно больше разговаривать». — Пообещай, что хотя бы для Лянь-гэ это будет сюрприз, хорошо? — Ты хочешь сказать, что… — Ну, вы же с ним уже прояснили свои чувства, — безмятежно произнес Ци Жун. — Я решил, что скоро и свадьба у вас будет. И такой комплект вам придется кстати. Думаю, ты заметил, что это не просто украшения? — Заметил, — медленно сказал Хуа Чэн. Осторожно взял в руки покрывало, разгладил ладонью полотно. Прикрыл глаза, чему-то тепло улыбнувшись. Беззвучно шевельнул губами. — Ты так уверен, что мы… — Хуа Чэн, не заставляй меня разочаровываться в ваших чувствах, — стальным тоном отчеканил Ци Жун. Тут же мягко улыбнулся. — Я же вижу, как вы относитесь друг к другу. Не бойся задать вопрос — ты услышишь ответ, который порадует тебя. Непременно. Несколько секунд Хуа Чэн молча смотрел на покрывало в своих руках. Затем бережно сложил и отдал Ци Жуну. — Я пришлю за вещами слуг. Спасибо. Пиршество будет через два дня, гэгэ тебя ждет. Можешь взять с собой и своего… гостя, — Хуа Чэн бросил на Ши Уду странный взгляд перед тем, как уйти. Ци Жун хмыкнул ему вслед. Какая сухая благодарность. Впрочем, учитывая их отношения в прошлом, это уже прогресс. Ничего, он на пирушке оторвется! — То есть, это подарки для Хуа Чэна и Се Ляня, если я верно понял? — Да, для бяогэ и этого его Сань Лана, как он его зовет, — кивнул Ци Жун. — А ты что подумал? — Нет… ничего. Ци Жун усмехнулся. Ши Уду явно заподозрил, что это подарки на свадьбу Ши Цинсюаня и Хэ Сюаня. «Нет, их отношения, дорогой Подарок, так далеко еще не зашли. Но я уверен, что однажды сделаю для них прекрасный свадебный подарок и увижу Хэ Сюаня в красном. Я верю в это. Интересно, слишком ли глупо для призрака, такого как я, надеяться однажды надеть красные свадебные одежды и трижды поклониться вместе с кем-то?». Лазурный фонарь зевнул и снова пошатнулся. — А я наивно полагал, что призракам усталость неведома, — подколол его Ши Уду, вскинув руку к груди. «И все-таки тебе зверски не хватает веера. Как отдохну — начну создавать для тебя хороший веер». — Не спал несколько суток, все работал над подарками, — признался Ци Жун. Подумал пару секунд, насколько он может наглеть. Решил, что уже можно не стесняться. — Пойдем спать, хорошо? — Вот так открыто? — скупо усмехнулся Ши Уду. Ци Жун вздохнул, подходя к нему ближе. — Ага, открыто. Очень уж я устал, правда. А с тобой так хорошо спится… — Я тебе что, постельная грелка?! — побледнел от возмущения Ши Уду. — Что… что ты творишь? Ци Жун нагло повис на его плече, увлекая в сторону спальни. Тихо мурлыча под нос, он прижимался периодически к нему, как большой кот. По пути он пару раз споткнулся, чуть не увлекая за собой Ши Уду. Тот, раздраженно фыркнув, резко вырвал свою руку. Затем легко поднял призрака на руки, перехватив под коленями и лопатками, и решительно зашагал в сторону спальни. Ци Жун решил, что наглеть можно уже с концами. И когда его не особо бережно сгрузили на подушки, утянул за собой Ши Уду. — Отпусти! — Я же сказал, что с тобой мне хорошо спится, — пробормотал Ци Жун, крепко обнимая Ши Уду. Уткнулся лицом в его шею, вдохнул слабый запах мыла и почему-то вереска. — Знаешь, это так приятно — просыпаться, чувствуя, что ты не один. Мне нравится это чувство. Хорошо знать, что больше не очнешься, оглушенный пустотой внутри… Ци Жун говорил тихо, проваливаясь в сон. Замерший в его руках Ши Уду смотрел на него широко раскрытыми глазами. Закусив губу, он осторожно переместил руки, чтобы было удобнее лежать. Сложно было сказать, о чем он думал, рассматривая спящего призрака в своих руках. Что им двигало, когда он гладил спутанные волосы, касался мягкой кожи. И почему на следующий день хорошо проспавшийся Ци Жун ощущал на губах привкус вереска. *** Пирушку Хуа Чэн закатил знатную. Празднество в его Доме Блаженств плавно перетекало в гулянку на улицах Призрачного города. Гуляли все — призраки, темные заклинатели, случайно забредшие под маскировкой небожители. Ци Жун до последнего сомневался, согласится ли пойти с ним Ши Уду. На удивление, небожитель, хоть и морщился от громкого шума, но пошел с ним. В доме Хуа Чэна он коротко поздравил хозяина, поклонился Се Ляню и тут же забился в какой-то угол с кувшинчиком вина в обнимку. К счастью, Хэ Сюань Новый Год не отмечал и гулянки не любил. Скорее всего, он собирался остаться дома с Цинсюанем. Ци Жун сделал мысленную зарубку — навестить их с подарками в ближайшие дни. Его подарок Се Лянь увидел, видимо, раньше их встречи — судя по тому, что с самого начала торжества бяогэ краснел каждый раз, как смотрел на Хуа Чэна. Взгляд Лянь-гэ стал задумчивым, а улыбка — пугающей, когда он заметил Ци Жуна. — Бяоди, скажи, твой подарок… — Се Лянь увлек брата в укромный угол, ласково улыбаясь ему. — Понравился? — перебил его Ци Жун, радостно улыбаясь и хватая за руки. — Я так рад за вас с этим твоим Сань Ланом! Се Лянь растерянно заморгал. Затем смущенно рассмеялся. — Младший братец слишком проницателен. И слишком торопится. — Ничуть. Если вы друг друга любите, то что же тут такого? — Ци Жун погладил его по голове. Кажется, это входило в привычку. Осталось еще Хуа Чэна по голове потрепать. Се Лянь лукаво прищурился, мягко коснувшись его щеки. — Интересно, а когда я увижу тебя в красных одеждах и с вуалью на лице? — А почему ты думаешь, что вообще увидишь? — Ци Жун напряженно улыбнулся ему. — Потому что с момента, когда Ши Уду ушел в свой уголок, он не спускает с тебя глаз, — прошептал Се Лянь, наклонившись вплотную к Ци Жуну. — И прямо сейчас он очень напряженно сверлит меня взглядом. — Как и твой Сань Лан, — шепнул в ответ Ци Жун, склоняясь навстречу и плавно обхватив руками талию Се Ляня. — В отличие от Ши Уду, он прекрасно знает, что в Сяньлэ было в порядке вещей женить двоюродных родичей. Се Лянь вспыхнул и возмущенно хлопнул раскрытой ладонью его по лбу. Хихикая, Ци Жун наблюдал за тем, как его бяогэ стремительно вернулся к Хуа Чэну, сел рядом и начал бурно что-то обсуждать, активно жестикулируя. Хуа Чэн прервал его объяснения, страстно поцеловав. Присутствующие гости тактично отвернулись к закускам и выпивке. — Тебе нравится смущать своего брата и Собирателя цветов, да? — Ши Уду незаметно подошел сбоку. — Да, это очень весело, — живо кивнул Ци Жун. — Даже несмотря на то, что они чуть не убили тебя? Ци Жун легко рассмеялся. Забрал из его рук пиалу с вином и залпом выпил. В голове тут же сладко зашумело. «Кажется, за все восемьсот лет я так и не научился пить, какая досада… Ах, Ци Жун, чем же ты занимался всю жизнь?». — Взгляни, — негромко рассмеялся он вновь. — Мы с Лянь-гэ вновь практически семья. Взгляни; Хуа Чэн спокойно относится ко мне. Мы не враждуем. Ради этого стоило умереть, хоть и не надолго. Ради таких мирных отношений стоило избавиться ото всей памяти, разве нет? — Для вас, призраков, память — это часть вашей сущности, — Ши Уду нахмурился еще сильнее. Поймал за плечо покачнувшегося Ци Жуна. — Потеряв память, ты фактически отсек часть себя. — И они это понимают, — прошептал Лазурный фонарь. Перед глазами плыло. Было весело; и шальная радость изнутри подталкивала творить безумства. — Поверь, они знают. И принимают. Ши Уду, сегодня же такой веселый день, к чему нам говорить о смерти?.. На удивление проворно он толкнул небожителя за колону, подальше от чужих взглядов. Цепляясь за его плечи, Ци Жун потянулся к его губам. Легко провел языком по ним, обвел нижнюю губу. Мягко прижался к ней, переместился к верхней. Ши Уду, помедлив, разомкнул губы. Чужие жесткие руки притянули Ци Жуна к груди. Его язык проник в рот призрака, властно оглаживая. Ци Жун задыхался вопреки всем утверждениям, что призракам воздух не нужен. В отличие от него, Ши Уду целоваться умел. И обнимал крепко, собственнически, будто способен удержать демона ранга свирепый, будто сильнее. Ци Жун подается ему навстречу, податливо прогибается. Пьяно сплетается языком, вжимается губами, всем телом. Тихо смеется сквозь поцелуй, стонет от ощущения сжавшихся на талии рук. Каким образом они оба сумели уйти с праздника незамеченными, а затем добраться без приключений до резиденции Ци Жуна — настоящая загадка. Ци Жун мимолетно порадовался, что его понятливые слуги испарились без следа кто куда. В спальне Ци Жуна, куда он увлек Ши Уду машинально, практически не отрываясь от его губ, они внезапно остановились. Ци Жун продолжал улыбаться, любуясь покрасневшими губами и скулами, потемневшими глазами. «Как грозовое небо», — подумал он, цепляя двумя пальцами тонкую прядь. Не отрывая взгляда от глаз Ши Уду, Ци Жун коснулся губами его волос — целомудренно, но от этого небожитель сжал зубы и резко вдохнул носом. Жесткие пальцы схватили призрака за плечи, толкая к горе подушек. Ци Жун со смехом упал спиной вперед. Приглашающе вытянул руки, ловя упавшие к нему шелковистые пряди. — Ты пахнешь вереском… — пробормотал он, пока Ши Уду распускал завязки его пояса. — Замолчи, — низким голосом потребовал небожитель, впиваясь поцелуем в шею. Жестко, почти больно — Ци Жун смеется, стонет. Медленно и мягко ведет языком по наливающемуся красным следу — призрака трясет от чувств. Пальцы, способные справляться с тончайшей ювелирной работой, внезапно становятся такими неуклюжими. Ши Уду медленно отстраняет его руки от себя, прижимает за запястья к покрывалам, продолжая чередовать жесткие поцелуи с нежностью. Ци Жун запрокидывает голову, подставляясь. Ему жарко, до одури сладко и хочется всего и сразу. Ему мало, мало, кошмарно мало… Ши Уду сбрасывает свои одежды сразу все, разом на пол. Как и думал Ци Жун — сухая мышца, рельеф едва виден. Почти как у Хэ Сюаня; но шисюна ему не хотелось с такой дикой жаждой вылизать от шеи до скромной дорожки волос, уходящей к краю штанов. Небожитель останавливается только на миг. Заглядывает в глаза, взявшись за края ханьфу — пояс исчез, Ци Жун и не заметил когда и куда. Лазурный фонарь улыбается зацелованными губами, они саднят, но хочется еще поцелуев. Ши Уду не выглядит больше холодным и замкнутым — он тяжело дышит, разгорячен и глаза его широко раскрыты. Он выглядит жадным, взгляд почти черных глаз ощущается на коже горячим и тягучим прикосновением. Ци Жун подается чуть навстречу, гибко прогибаясь в пояснице. Ши Уду дергает уголком губ и разводит полы ханьфу — сразу и верхнего, и нижнего. Плавно спускает с плеч, податливо сведенных. Ци Жун все еще пьян от поцелуев, но чувствует неуверенность, смутно пробивающуюся сквозь эйфорию. Он умер в семнадцать; очень рано. И тело его — навсегда угловатое, без следов усиленных тренировок. Белая кожа кажется фарфоровой, с отчетливо виднеющимися местами голубыми венами. Почти нет родинок и шрамов. Ци Жун никогда не считал свое тело чем-то особенно привлекательным. Кажется, и до потери памяти было так же. Но сейчас ему почему-то очень хочется нравиться. Ши Уду падает на Ци Жуна, всем весом прижимая к матрасу; будто гроза падает вниз с небес. Целует и вылизывает, оставляя следы. Ци Жуну некогда думать о том, что он призрак, и засосы на нем останутся ненадолго. Он сам не замечает, что громко стонет и беспорядочно цепляется за Ши Уду. Бессознательно бережен — старается не ранить когтями, которые никак не спрятать. Ши Уду вновь прижимает его руки к матрасу, сплетая их пальцы. Поцелуи становятся мягче, текучее. Ци Жун беспомощно закрывает глаза. Когда он успел развести ноги, чтобы Ши Уду смог втиснуться между них? Откуда в праведном небожителе столько огня и страсти? Повелитель воды широким движением языка лижет его сосок, прикусывает. Играет кончиком языка, пока Лазурный фонарь под ним не начинает хныкать и ерзать, а нежная кожа не краснеет. Едва заметно улыбается, переключаясь на второй сосок. В разгоряченном разуме мелькает мысль — как-то ответить, доставить удовольствие в ответ. Но она разбивается об удовольствие от уверенной руки, сжимающей его член сквозь ткань штанов. Ци Жун может только стонать. Ши Уду снимает с них обоих штаны и садится на пятки между раздвинутых ног Ци Жуна. Оглаживает гладкие бедра, разглядывая раскинувшего руки в стороны призрака. Лазурный фонарь облизывает губы, чувствуя себя до странного беспомощным под этим взглядом. Его словно раскрыли, как книгу, заставили распуститься как цветок. Бесстыдно рассматривают и оценивают. И будто он не может закрыться вновь; неспособен оттолкнуть и ударить. Ци Жун доверчиво вздыхает и расслабляется, когда Ши Уду касается его. Безмолвное разрешение в ответ на прямой и серьезный взгляд — небожитель коротко целует раскрытые губы. Он осторожен, когда растягивает его одним пальцем. Отвлекает поцелуями. Ци Жун всхлипывает от прикосновений к уху. Ши Уду прикусывает острый кончик, целует и вылизывает, попутно осторожно входя уже двумя пальцами. — Убери руки, — строго велит Ши Уду, когда Ци Жун неосознанно тянется к своему члену. Призрак разочарованно стонет, но слушается. Вместо этого он запускает пальцы в густые волосы Ши Уду, притягивает к себе его голову, целует. От третьего пальца щиплет и тянет. Ци Жун вздыхает и расслабляется. Когда он однажды случайно взорвал заготовку для защитного амулета — было больнее. Ши Уду утешает его поцелуями, что бабочками мечутся по его лицу. Ци Жун нервно смеется и задыхается. Дышать становится невыносимо тяжело, когда Ши Уду закидывает его ноги на плечи и входит — постепенно, короткими толчками заполняя его. Призрак не знает — он задыхается потому, что его повесили когда-то давно, или это нормально? Жарко; живое пламя течет под кожей, вырывается стонами, криками. Ши Уду срывается, когда Ци Жун зовет его по имени, выгибаясь ровной, красивой дугой. Он втрахивает призрака в постель резкими движениями, кусает подставленную шею, до синяков сжимает бедра. Ци Жун не выдерживает первым — Ши Уду так идеально-сильно, сладко целует, одновременно натягивая на свой член, сжимая пальцы на талии. Лазурный фонарь кончает с криком, все-таки впиваясь когтями в плечи Ши Уду. Повелитель воды падает в оргазм следом за ним, жадно вбиваясь в него снова и снова. Ши Уду осторожно выходит из постепенно приходящего в себя призрака. Ложится рядом с ним на спину, накрывая обоих небрежно покрывалом. Ци Жун лениво переворачивается на бок. Задумчиво смотрит на небожителя, который, похоже, уже избавился от шального хмеля, и теперь старательно обдумывал произошедшее. Нужно ли было что-то говорить? Ци Жун нежно провел тыльной стороной ладони по плечу Ши Уду. Наверное, стоило прояснить все. И еще не мешало бы сходить в купальни, но так шевелиться неохота… — Честно говоря, — неожиданно начал Ши Уду, — я ожидал, что ты позовешь меня в постель в первые же дни. И все будет совсем не так, как сейчас произошло. — Ты ждал, что я воспользуюсь тобой, как предлагал Хэ Сюань? — хмыкнул Ци Жун, не прекращая мягко гладить бархатистую кожу. — Я не настолько беспринципный. — Абсолютно бессильный небожитель в руках призрака, входящего в четверку сильнейших, — сухо ответил Ши Уду. Покосился на него, приподнял уголки губ. — Ты невероятно простодушный, раз не воспользовался мной. — Считаешь меня идиотом? — беззаботно спросил Ци Жун. Убрал руку и сел, придерживая покрывало на уровне груди. Неожиданно стало прохладно. Стоит все же пойти в купальни. — Считаю, что ты очень странный демон, — прикрыл глаза Ши Уду. — Слишком… добрый для призрака. И доверчивый. Так спокойно лег под меня… Ци Жун молча выскользнул из постели, забрав с собой покрывало. Благо, в купальнях вода была горячей всегда, благодаря горячим источникам. Уже растянувшись на камнях бассейна и положив руки на бортики, Ци Жун позволил себе спокойно и трезво обдумать все случившееся. На самом деле, Ши Уду точно не хотел его ранить. Небожителю и самому было с ним хорошо, приятно, наверняка он хотел бы продолжения и повторений в будущем, просто… Призрак не знал его прошлого, но судя по словам и поведению, в жизни Ши Уду доверие было драгоценностью, которую непросто было добыть. И он явно принял Ци Жуна за простака, который готов был открыть сердце любому. Был ли он неправ? Ци Жун закрыл глаза. Открыл ли он на самом деле сердце хоть кому-нибудь? Тихие и легкие шаги заставили его слабо улыбнуться. — Ты не совсем прав, — тихо произнес он, не открывая глаз. — Я вовсе не доверчив. Я давно заметил — милая улыбка, доброе отношение, радушие и все такое в том же духе очень выбивает из колеи противников. Особенно демонов. Ты не представляешь, в каком ступоре первое время были Сюань Цзы и Хэ Сюань. Именно приветливость с первых же секунд расположила ко мне бяогэ. А ведь он собирался сражаться со мной, когда пришел после моей потери памяти. Уже не прохладные, а теплые пальцы прошлись по его лбу, убирая в сторону пряди волос. Ци Жун улыбнулся шире. — Против Хуа Чэна сработала бы только искренность. Ложь, фальшь, лесть — он распознает мгновенно и не выносит на дух. Я правда не хочу с ними воевать. Поэтому старался поладить. Что касается Хэ Сюаня… Вначале это было весело. Дразнить его. Кормить. Потом — было мило, что он признал меня шиди и начал ненавязчиво приглядывать. Приходить на помощь. Чувствовать чью-то поддержку в моем случае — так ценно… Ши Уду молча продолжал приглаживать его волосы. Ци Жун открыл глаза, улыбаясь ему. — Ты ошибаешься, — тихо произнес он. — Я мало кому открываюсь. Бяогэ, Хуа Чэн — знают самое сокровенное, то, что я никому бы не доверил. Хэ Сюань — поддерживает меня, даже не зная всех деталей. Сюань Цзы — моя помощница, и это скорее я за ней приглядываю. Моя искренность и доверие строго дозируются. Я очень боюсь ошибиться. Когда я очнулся, ничего не помня — и да, ты прав, у меня буквально была вырвана часть моей сущности — я не знал, что мне делать и кому верить. Я улыбался, но был на грани. — Ты и до сих пор так чувствуешь себя? — спросил Ши Уду, сидящий рядом с краем бассейна на коленях. — Уже немного легче. Бяогэ на моей стороне. И Хуа Чэн больше не хочет меня порвать на части. Знаешь, мне не снятся кошмары. Мне ничего вообще не снится. Но мне страшно просыпаться. Я боюсь повторения: проснуться в незнакомом месте, среди незнакомых мне созданий, абсолютно одинокий и беспомощный. Поэтому мне так нравится засыпать и просыпаться рядом с тобой. Я не один; рядом есть кто-то, кто меня хоть немного знает. Ши Уду молча продолжил гладить его по голове. Затем спустя пару минут молчания он выпрямился, легко хлопнув Ци Жуна по плечу. — Сядь ровно. Я помогу тебе промыть волосы. Ци Жун послушно сел, позволяя Ши Уду возиться с его волосами. Небожитель явно со знанием дела мылил, массировал кожу головы, осторожно разбирал мокрые пряди. Ци Жун слабо улыбнулся, щурясь, а затем внезапно открыл широко глаза. — Ты ведь раньше мыл волосы своему брату, верно? — Ему всегда было тяжело хорошо их промыть и высушить, — ворчливо ответил Ши Уду. Заставил Ци Жуна откинуться на бортик бассейна и взялся за полотенце, аккуратно промакивая мокрые волосы. — Даже после вознесения он периодически просил меня помочь ему. — Думаю, дело было не в помощи, — хмыкнул Ци Жун, жмурясь как большой кот. — Ши-сюну просто нравилось чувствовать твою заботу и проводить с тобой время, я думаю. Ши Уду фыркнул в ответ на тихий смех призрака. Затем тихо и серьезно произнес: — Я хочу узнать больше о тебе. Хочу узнать то, что не знают другие. Хочу… быть ближе. — Почему? — А почему ты меня поцеловал? Почему подчинился? Ты, в отличие от меня, совсем не бессилен. В моем нынешнем состоянии я никак тебе не смог бы сопротивляться. — Я поцеловал тебя, потому что ты мне нравишься, — серьезным тоном ответил Ци Жун. Он поднял мокрую руку и прижал тыльную сторону ладони к щеке Ши Уду. — Я постоянно смотрю на тебя. Не могу оторвать взгляд. И иногда даже дышать тяжело, когда ты рядом. Мне нравится с тобой общаться. Нравится, когда ты таскаешь мои книги и наблюдаешь за моей работой. Мне нравится с тобой жить, спать… причем в обоих смыслах. Ши Уду фыркнул, легонько щелкнул Ци Жуна по лбу. — Перестань, у тебя не выходит говорить милые любовные вещи. Лазурный фонарь громко рассмеялся. — Ну, кое-что особенное ты, считай, уже знаешь, — лукаво улыбнулся Ци Жун, вытирая выступившие от смеха слезы. — И что же? «Мой самый главный страх. Ты не заметил? Я так легко раскрыл тебе свою слабость». — Ты разве не заметил? — вкрадчиво поинтересовался Ци Жун. Он до пояса вынырнул из бассейна, опираясь на выпрямленные руки. Приблизился почти вплотную к выжидающе замершему Ши Уду. — Ты у меня первый… Все эти восемьсот лет я берег целомудрие, чтобы ты, коварный небожитель, соблазнил меня… — Бесстыдник! — Ши Уду сердито оттолкнул его, резко вскакивая. Надменно фыркнул, отворачиваясь. Ци Жун, заливаясь смехом, выбрался из бассейна полностью, неспеша оборачиваясь в большое полотенце. — Тебе, как честному человеку, придется взять на себя ответственность, — томно, с притворным трагизмом прижав руки к груди, сказал Ци Жун, едва сдерживая смех. — Прекрати дурачиться, — возмутился Ши Уду. Однако Ци Жун заметил смешинки в глубине серых глаз. Сердито фыркнув, небожитель решительно подошел к призраку и подхватил на руки. — Раз уж тебе так нравится со мной спать, то я перебираюсь в твою комнату, — решительно заявил он, занося Ци Жуна в спальню. — Договорились, — радостно кивнул Лазурный фонарь, обнимая его за шею. Не удержавшись от соблазна, он лизнул быстро бьющуюся жилку на шее. Ши Уду покосился на него с прищуром. — Вижу, ты уже отдохнул. Хочешь продолжения? — Почему бы и нет? — тихо ответил Ци Жун, касаясь губами линии челюсти. — В конце концов, эта праздничная ночь будет очень длинной… Почему бы не скрасить ее? Ши Уду ответил улыбкой, от которой его глаза почти потеплели. Лазурный фонарь с восторгом подался к нему, наслаждаясь прикосновением теплых губ.