Цепи

      Ужасная вещь — алкоголь. Антон понял это тогда, когда осознал, что не может сопротивляться. Его тело словно парализовало, кровь закипала в голове, а воздуха резко стало не хватать. Чужие руки исследовали тело парня, касаясь холодными пальцами разгоряченной юношеской кожи. Антону было больно. Антону было страшно. Антон кричал. За последнюю минуту парень прокрутил в голове свое имя сотни раз, словно опасаясь того, что он может его забыть. «Антон, держись. Антон, все будет хорошо. Антон. Антон. Антон»       Арсений сказал, что сделает исключение, и не обманул. Парень был первым, с кем Попов не использовал игрушки в первую же ночь. Он был первым, кого ласкали грубые руки, по локоть измазанные в крови таких же парней, как и он сам. Всё это не взаправду. Эта мысль проскочила в голове Шастуна и сразу же пропала, утопая в непривычной боли внизу живота.       Арсений вошёл до конца сразу, без растяжки и смазки. В какой-то момент Антону показалось, что эта боль останется с ним навсегда. Мужские пальцы с силой впивались в тощие бедра, намерено оставляя болезненные синяки и царапины. Тело ломило, взвывая от непривычных ощущений и острой, рваной боли, растекающейся от бёдер все выше.       Арсений был ненасытен и хотел почувствовать Антона каждой клеточкой, хотел, чтобы тот сломался под ним.       И Антон сломался.

***

Гул, что раздавался в голове, перерастал в истошные крики, заполонившие все вокруг. И этот звук, пронизывающий до костей, словно сдирал кожу. Когда Антон понял, что крик принадлежит ему, в комнату уже влетел смутно знакомый мужчина, но потрескивающее сознание было совершенно не в силах понять, кто же это. — Всё в порядке. Тише, тише. — Мужчина помог Антону сесть, придерживая за спину. — Сейчас станет легче.       Антон бил мужчину по рукам, лицу и груди, стараясь отгородиться от чужих прикосновений. Откидывал в сторону таблетки, кидался тюбиками с мазью. По лицу незнакомца было понятно, что он не привык к подобным концертам и попросту не знал, как себя вести. Выставив руки вперёд, он отошёл, все ещё с опаской смотря на парня. — Я просто хочу помочь. Будет плохо, если не обработать. — Мужчина указал пальцем куда-то в сторону бёдер Антона и метнул взглядом туда-обратно. — Если не обработать там. — Меня изн…       Антон не успел договорить, он сложился пополам, содрогаясь от приступа тошноты, выплевывая алкоголь и такое страшное слово. Его желудок буквально выворачивало наизнанку, стараясь очиститься от вчерашней ночи. Каждая волна сопровождалась болью во всем теле, напоминая, что если желудок и может забыть о том, что было, то голова и тело — нет. — Господи, я позову врача.       Серёже было противно. Но не от того, что парень выплевывал желудок в метре от него, не от того, каким диким взглядом он смотрел, кидаясь всем, что попадёт под руку. Он считал, думал, надеялся, что Арсений не такой и ужасный человек. Если все прошлые парни знали, что за бумаги подписывали, то этот малец даже не подозревал, куда ставит подпись его пьяное тело. Он не знал, на что подписался, доверившись привлекательному незнакомцу. А Попов просто воспользовался таким его состоянием, не ощущая ничего, кроме желания.       Лазарев знал, что его ждёт наказание за то, что он посмел своевольничать и позвал личного врача Арсения. Знал, но не мог смотреть на паренька, что ещё не скоро отойдёт от шока. Если вообще отойдёт. Он был ещё так юн, намного младше тех, кто был до него. Антон сопротивлялся даже тогда, когда ему обрабатывали раны и синяки. Он до последнего думал, что ему хотят навредить. А в голове все ещё стоял вопрос. «Как это произошло?»       Врач сделал укол, пообещав, что в скором времени Антону точно станет легче. Так и произошло, ведь почти сразу парень ощутил ужасную слабость и вновь растворился во сне.

***

      Ему снились белые больничные стены и жёсткая кровать. Перед глазами туда-сюда сновали врачи, то и дело обмениваясь только им понятными взглядами и словами. Сорочка была неудобной, точнее, её будто и не было вовсе. Увидев собственные руки, бледные, худые и дрожащие, парень дернулся и почувствовал, как картинка становится размытой, приобретая другие краски. Сон забылся почти сразу.

***

      Первое, что увидел после пробуждения Антон, был Серёжа. Он сидел на стуле у стены и, сложив руки на груди, спал. Первым желанием было ударить мужчину чем-то по голове и сбежать. Теперь, после долгого сна, он мог вспомнить, где видел это лицо.       Парень аккуратно, не столько для того, чтобы быть бесшумным, сколько от неприятных ощущений, слез с кровати. Взяв в руки стакан, что был уже пуст, Антон замахнулся. — Не советую.       Голос мужчины был спокойным и твёрдым. Он открыл глаза, смотря на парня пустым взглядом. Антон отдал бы все, чтобы сейчас оказаться дома, рядом с людьми, которым до него нет дела и Димой. Дима. — Где мой друг? — Боже. — Серёжа усмехнулся и встал, забирая из дрожащих рук стакан. — Ты находишься в полной жопе, но беспокоишься за других. С ним все хорошо, сидит дома, наверное. У тебя есть полное право мне не верить, но это так.       Антон какое-то время стоял молча, стараясь собрать в голове картинку происходящего. Он сбежал из дома, встретил Арсения, напился с Димой. А потом. Что было потом? Потом его изнасиловал тот, кто с самого начала сразу вызывал у Антона доверие и приятное впечатление. Внешность обманчива, но почему-то именно сейчас сознание отказывалось вспоминать образ мужчины.       Серёжа буквально слышал, как крутятся шестеренки в голове у парня. Его руки мелко дрожали, кожа была бледной, а под глазами залегли тёмные круги. Он находился здесь уже третий день, но Лазарев так и не смог найти информацию о Антоне Позове, каким он представился. Во всяком случае, в полицию заявление о пропаже ребёнка не поступало. С этим все ещё стоило разобраться. — Я хочу уйти. — Слишком уверено для своего положения сказал Антон, все ещё с опаской косясь на Лазарева, словно ожидая, что тот может в любой момент наброситься на него. — Боюсь, что это невозможно. — Я хочу уйти. — Я понял тебя, успокойся. — Серёжа вздохнул и потёр переносицу. — Он разрешит тебе выйти, когда ты встанешь на ноги и пропьешь курс. — Почему я должен тебе верить? — А ты и не должен. У тебя просто нет выбора.       Серёжа подошёл к прикроватной тумбе и достал из ящика пачку таблеток, которые Антон принимал с самого первого дня пребывания в этом месте. Он не знал, что это был за препарат, но, как сказал мужчина, у него не было выбора. Здесь слова парня не имели никакого веса, здесь он был просто зверюшкой. Две таблетки привычно легли на язык и, запитые водой, легко проскользили в горло. Потянуло в сон.

***

      Арсений нервно дёргал ногой под столом. Кто-то ставит ему палки в колеса. И этот «кто-то» горько пожалеет об этом, когда допустит промах и выдаст себя с потрохами. Услышав стук, Попов кинул негромкое «войди» и прикрыл глаза. Ему не надо было смотреть на того, кто пришёл. Арсений знал, что допуск лично к нему есть только у одного человека, и этого человека он прождал все утро, желая наконец оторваться от работы и услышать что-то помимо информации об Андрее Шастуне. — Как обстоят дела? — Курс почти закончен. Но… — Голос Серёжи стал более тихим. Он не был уверен в том, зачем Арсению понадобилось так изощренно играться с мальчиком. Всё вело к тому, что в скором времени тот попадёт в лечебницу. И отчего-то Лазарев испытывал к пареньку небывалую жалость. — Но я не понимаю, зачем потребовалось применять такой метод. — Главное — чтобы он работал, остальное тебя не касается. Бумаги готовы?       Серёжа достал планшет и, быстро перебирая пальцами по экрану, начал искать договор. Эта сделка была невероятно важна и не терпела ошибок, поэтому мужчине пришлось потратить весь прошлый день на проверку каждого символа, чтобы не допустить ошибки, что могла стоить ему не только работы. — Я отправлю его на печать, как только Вы дадите добро.       Попов долго изучал документ, прежде чем отдать планшет обратно и закурить. Мужчина откинулся в кресле и устремил невидящий взгляд куда-то в дальнюю стену, между фикусом и стеллажом. Его трясло, как от ломки. И у его наркотика были зелёные глаза. — Подготовь все к вечеру. И подбери ему приличную одежду. — Это безумство. — Серёжа почти вскрикнул, но тут же подавил в себе эмоции и продолжил тише. — Он ведь ещё не готов. Да, таблетки действуют, но если головой парень не будет против, то его тело не выдержит, он просто порвется. — Успокойся.       Арсений потушил почти не скуренную сигарету и кинул в наполненную пепельницу. Он никогда не курил так много, как за последнюю неделю. Мужчина, сократив расстояние между ним с помощником, смахнул невидимую пыль у того с плеча, словно предупреждая. — Я хочу поужинать с ним. Вот и всего. Надо же заменить парню потерянные воспоминания.       Самодовольно улыбнувшись, Арсений вышел из кабинета. Его тело словно побывало в мясорубке, отдаваясь болью в каждом сантиметре. Кажется, стоит снизить нагрузку и дать себе немного отдохнуть. Но это потом. Всё потом.       Сейчас мысли были заняты не работой, сейчас, когда тело изнывало ни то от усталости, ни то от желания, Арсений вспоминал молочную кожу, покрытую мелкими мурашками. И слезы, что мужчина выцеловывал из глаз испуганного мальчика. Он был похож на олененка, как назвал его про себя Попов. Но Серёжа был прав, Арс поступил неправильно. Однако не в том, что воспользовался парнем, а тогда, когда позволил себе сорваться раньше времени. Теперь приходилось травить организм Антона наркотиками, которые медленно будут помогать мужчине добраться до сердца парня. Такого правильного, невинного и юного. Арсений хотел видеть, как он будет извиваться и плакать под ним. Но впредь эти слезы не должны быть наполнены страхом. Лишь желанием.