Цепи

Больно. Настолько больно, что хочется залезть под ребра и самостоятельно выцарапать это чувство, чтобы оно больше не зудело под кожей. Настолько, что перед глазами плывут радужные круги, а голова словно зажата меж двух камней. Это невыносимо… Таблеток стало больше. Сережа говорит, что это из-за того, что я стал хуже спать. Я сплю хорошо. Или нет. Я не уверен. Кажется, я заболеваю. Горло болит, голова тоже. Меня постоянно тошнит. Сережа говорит, что мне надо больше есть и бывать на свежем воздухе. Я не хочу. Хочу к Арсению. Он не навещает меня уже несколько дней. Серёжа говорит, что он занят. Меня постоянно клонит в сон. Будят только, когда надо принять таблетки и поесть. Сны страшные, но это только кошмары. Серёжа говорит, что… Что он говорит? Я не помню. Ничего не помню.

***

Сегодня Арсений опять не пришел. Он не хочет меня видеть? Я сделал что-то не так? Я помню, что он сделал мне больно. Мне приснилось, что он сделал мне больно. Но это не так. Арсений сказал, что никогда не поступит со мной подобным образом. И я ему верю. Я люблю его?

***

Я люблю его.

***

      Смотреть на то, как угасает на твоих глазах человек - невероятно сложно. Сложнее тогда, когда это кто-то близкий. Антон с каждым днем становится все слабее, его кожа почти серая, глаза потухшие, а шея и запястья расчесаны до крови. Серёжа бережно обрабатывает их и заматывает бинтами, но парнишка так и норовит содрать повязки и вновь открыть только затянувшиеся ранки. Он задаёт один и тот же вопрос почти каждый час, забывая, что недавно уже получал на него ответ. «А Арсений? Арсений сегодня придёт?». У Лазарева щемит сердце от надежды и тоски в зелёных глазах, но он старается держаться и не подавать виду. — Нет, мышонок. Он слишком занят. — Я надоел ему? — в голосе парня слышится болезненная горечь, голова падает вниз, а руки вновь тянутся к шее, но мужчина успевает их перехватить. Антон болен. Таблетки разрушают его мозг, и не исключено, что совсем скоро от прекрасного солнечного мальчишки останется лишь серое существо, не способное здраво мыслить или отдавать отчета своим действиям. — Антон, тебе здесь нравится? — вопрос заставляет парня поднять на Сережу взгляд и даже задуматься на какое-то время. Нравится? Ему нравится Арсений, нравится Сережа, нравится комната. Но она словно клетка, сквозь которую видно все вокруг, но возможности выйти нет. Лазарев не торопит с ответом, он понимает, что мальчишке необходимо время. Но его недостаточно. — Я… Не знаю. — Ты хочешь уйти? — Уйти? — Уйти отсюда. Со мной. — Что? — Антон вырывает руки и ошалевшим взглядом смотрит на мужчину, словно тот только что предложил ему собственными руками убить всю его семью. Он нервно щелкает пальцами и ждёт услышать объяснений, но их нет. — Что ты такое говоришь? Арсений, он… — Забудь об Арсении! Антон, — Серёжа бережно берет хрупкие руки парня в свои и заглядывает ему в глаза. Он не смог спасти брата, но может попробовать помочь Антону. Невыносимо видеть, как умирает человек, оставаясь при этом в сознании. — Мы можем уйти. Я смогу перевести тебя в безопасное место. Я… — Здесь безопасно. — Антон мрачнеет и хмурит брови. Он совсем не понимает, к чему ведёт Сережа. Небезопасно? Арсений не даст его в обиду. — Ты до сих пор не понял, почему тебя пичкают таблетками?! Почему на твоём теле появляются синяки?! Антон, открой, наконец, глаза! Это никакие не кошмары! — мужчина встряхивает Антона за плечи и смотрит в его глаза, пытаясь донести до него истину. Он должен хотя бы попытаться, пока зелёные глаза совсем не потухли. — Ты пугаешь меня, прекрати… — парень дрожит от страха. Перед Серёжей и тем, что он сказал. Не сны? Ну это же просто абсурд! Арсений никогда бы… Или все же мог? — Антон, послушай же меня! Тебе надо бежать! — Я буду кричать! — громко говорит парень, стараясь вырваться из хватки Лазарева. Тот обессилено опускает руки и потеряно смотрит на мальчишку. Смысл спасать того, кто не хочет быть спасенным? Сережа поднимает с кровати и уходит к двери, чтобы скорее сбежать отсюда. Он придумает, как вызволить Антона, точно придумает. — Куда ты… — Ты должен понять, что все это не сны, он и правда… — мужчина смотрит в большие зелёные глаза и просто не может продолжать. Он давит в себе чувство вины и закрывает дверь, чтобы скорее уйти отсюда. Антон боится. Боится своих мыслей и догадок, подкрепленных словами мужчины. Остаётся только один способ узнать, кто говорит правду, а кто ему врет. И парень вынужден попробовать сделать это.

***

      Клуб пришлось закрыть, товар пропал, а люди Попова кое-как избежали срока. Продажные жуки, что сидят в органах, совсем зажрались, выдвинув неприлично большую сумму за свободу его людей. Арсений злится и курит сигарету за сигаретой, заполняя кабинет едким табачным дымом. Когда он в последний раз покидал эти четыре стены? Когда был на воздухе, нормально ел? Когда Арсений жил?!       Ответ прост до смеха. Это нельзя назвать жизнью. Свой последний вздох он сделал в пять. Как раз перед тем, как его впутали во всю преступность. Дядя явно не преуспел в воспитании ребёнка. Должен ли племянник благодарить его за то, что сейчас имеет? Даже если и так, он не сможет. Расправляться с ним было верхом удовольствия.       Арсений закидывает голову назад, легко стукаясь затылком о спинку кресла и закрывая покрасневшие глаза. Хочется отдохнуть и Антона. Мужчина и не заметил, как привязался к своей новой игрушке, но это явно было чем-то из ряда вон выходящим. Мальчишка и рядом не стоял с его прошлыми шлюхами в постели. Но что-то такое было в нем, что цепляло. Может быть из-за эксперимента с таблетками, может по другим причинам, но шатен смог стать частым гостем в мыслях Попова. А сейчас, когда из-за неожиданно навалившихся проблем Арсений уже который день буквально жил в кабинете, все изнывало по поддатливому телу и тихим стонам. Мужчина прикусил губу и скользнул ладонью от колена до паха, устало усмехаясь. Нет, он не станет опускаться до банальной дрочки. Не зря же в нескольких сотнях метров живет парнишка, что всегда готов прибежать по малейшему зову. Попов ведёт рукой выше, потирая затекшую шею и чуть постанывая от того, как потягивают мышцы, отдаваясь пульсацией до самых лопаток. Сегодня он наконец разберётся со всей этой заварухой и сможет отдохнуть. Все же Арсений тоже человек, жестокий, эгоистичный, но человек. Он найдёт эту крысу, что точку за точкой сдает в руки полиции. Найдёт и точно заставит отвечать за все произошедшее.

***

      Матвиенко не верит своему счастью. Все идёт лучше некуда, а все благодаря неизвестному информатору, что недавно начал присылать мужчине смс с координатами. Когда пришло первое сообщение, Сережа завис на пару минут, обдумывая, что же может крыться за этими цифрами. Он прекрасно знал, что в его деле доверять кому-то небезопасно и глупо тем более, если тебе вот так просто достаётся необходимая информация. С некой опаской мужчина отправил пару людей, чтобы проверить место, и не прогадал. Так он сделал маленький шаг к победе над графом.        Сообщения приходили точно по расписанию, каждые два дня в полдень, и несли в себе исключительно набор цифр. Наверное, Матвиенко стоило быть более аккуратным, но из раза в раз все обходилось, прибавляя Попову геморроя. Сережа ликовал. Он вот-вот выйдет на Арсения и покончит с заигравшимся мужчиной, возомнившим себя богом. Всему приходит конец.       Наводки приходили с разных номеров, так что выследить информатора оказалось невозможным. На шестой день, когда на телефон пришло привычное уведомление, армянин не сдержался.

12:03 Кто это? И что тебе нужно?

      Мужчина напряжённо прожигал экран телефона взглядом, нервно постукивая пальцами по рулю. На лице Сережи на мгновение скользнуло удивление от пришедшего ответа. Конечно он сделал попытку, но не ожидал, что незнакомец все же удостоит его ответом. «То же, что и Вам», гласил он. Матвиенко быстро перебирал пальцами по клавиатуре, но его уже заблокировали, не давая возможности задать ещё какой-либо вопрос. Неожиданный союзник? Или крыса, что пытается провернуть какое-нибудь грязное дельце, чтобы угодить Попову? Нет, слишком большие жертвы.       Сережа заезжает в знакомый двор, останавливаясь у подъезда, где его уже поджидает парень. Дима поспешно тушит сигарету и обходит автомобиль, чтобы усесться в пассажирское место. — Привет. Куда сегодня? — Позов говорит это с такой интонацией, словно они собираются в парк аттракционов или на обычную прогулку. И это не скрывается от армянина, заставляя того прыснуть и вывернуть со двора. — Увидишь. — Ого, сюрприз? Такое свидание мне нравится, — в шутку бросает парень и пристегивает ремень, чтобы машина перестала пищать. Он совершенно не замечает на себе взгляда мужчины и не видит в этой шутке ничего такого. Они с Шастом постоянно выкидывали что-то подобное. — Морг подойдёт для свидания? — совершенно спокойно спрашивает Матвиенко, переводя взгляд обратно на дорогу. Он подхватывает игру парнишки и совершенно забивает на то, каким образом тот навязался его в напарники, как Позов сам себя называет. — Подойдёт.       Серёжа легко улыбается и давит на газ, обгоняя медленного водителя девятки. Дима как-то неожиданно втесался в доверие к мужчине, уже почти неделю сопровождая его в каждую поездку в поиске хоть каких-то зацепок. Парень хоть и был умен, но в делах преступных совершенно ничего не смыслил. Однако его компания Матвиенко нравилась. С парнишкой было как-то проще и не так скучно. Так что он и сам перестал замечать, как перед каждым делом заезжает в один из дворов Петербурга, чтобы захватить с собой мальчонку. Так и подружились. Серёже не так скучно, а Диме просто пришёлся по душе вечно ворчащий мужчина.       В морге холодно и пахнет спиртом с хлоркой. Вокруг стерильная чистота и, пожалуй, даже слишком яркий белый свет, что бьет в глаза и доставляет дискомфорт. Байки о том, что здесь тьма кромешная и пахнет разложением быстро забываются, когда видишь все своими глазами. Дима впервые в подобном месте, ведь раньше ему не приходилось приезжать сюда. Благо, причин для этого не было, и парень надеялся, что их не будет и впредь. Сейчас же он с любопытством рассматривал помещение, кидая заинтересованные взгляды на мужчину, что разговаривал с сотрудником морга и каким-то незнакомым Позову человеком. Тот пару раз кидал на мальчишку недовольные взгляды, но Серёже удалось быстро убедить присутствующих, что Дима не доставит проблем и, напротив, даже может помочь. Последние слова, конечно же, отозвались у мужчин сомнением, но возражать никто не стал. Все же Матвиенко сам поручился за парня, а значит все в порядке. — Малой, — мужчина повернулся в сторону Димы и махнул рукой, подзывая к себе. — Дуй сюда.       Позов тушуется, но все же присоединяется к обсуждению, хоть и не сразу понимает, о чем идёт речь. Незнакомые имена и места проскальзывают мимо него, пока слух не цепляется за знакомую фамилию. — Гудков? — поднимает взгляд на мужчину Дима и замечает в карих глазах удивление. — Знаешь его? — Кажется, он раньше работал с отцом Антона. Но потом попытался провернуть какую-то аферу и провалился. Это он?.. — кивает парень в сторону накрытого плёнкой тела, что лежит на столе. Матвиенко следует за его взглядом и поджимает губы. — Нет, не он. Но, кажется, Саша как-то в этом замешан. — Сережа ловит на себе неодобрительный взгляд коллеги, но игнорирует его, продолжая посвящать мальчишку в суть дела, сам не понимая, почему так ему доверяет. — Его отпечатки найдены на пистолете, которым был убит этот человек. Но мы не знаем, не специально ли это подстроено. Почерк все тот же… — Три пулевых и кандалы, — не отрывая взгляда от закрытого тела говорит Дима, показывая свою осведомленность. Сережа медленно кивает и выдерживает недолгую паузу, прежде чем продолжить. — Только в этот раз что-то не так. Арсений никогда не трогал столь важных людей, да и пули не те, что обычно. — Хочешь сказать, что его подставили? — Позов хмурится и наконец встречается с мужчиной взглядом, напрягаясь всем телом, но не прерывая зрительного контакта. — Даже у самых влиятельных людей есть враги. Тем более, если ты промышляешь в таком деле. Естественно, кто-то решил насолить нашему графу, но не учёл некоторых моментов. Однако нам это даже на руку. Если Попов начнёт что-то предпринимать, мы тут как тут. Потянем за леску закиданной не нами удочкой. — Ну хватит, — вмешивается в разговор хмурый мужчина, что все время наблюдал за их разговором. Позже Дима понимает, что тот является криминалистом и, по-видимому, старым знакомым Матвиенко. Они долго обследуют тело, в то время как Позову от одного взгляда на него становится дурно. Он выходит на воздух и прикуривает сигарету, чтобы хоть как-то успокоиться и привести мысли в порядок. Куда его только угораздило вляпаться? Все эти расследования, пропажа друга, новый знакомый, что слишком быстро сблизился с парнем. Не то, чем должен заниматься семнадцатилетний подросток. У него на уме должны быть гулянки, экзамены и первая любовь. Но никак не трупы, заговоры и, может быть, лёгкая симпатия к мужчине. Позову не нравится, что он обманывает мать и прогуливает уроки, но ему нравится ездить с Серёжей по различным точкам и узнавать что-то новое. Это странным образом затягивает и заставляет задуматься. Дверь со скрипом открывается, выпуская из помещения хмурого мужчину, что сразу направляется к Диме и забирает из его рук сигарету, делая затяжку. — Гадость. — Закончил? — игнорирует слова Серёжи Позов и тушит сигарету. — Куда дальше? — Отвезу тебя домой. Дальше лучше не соваться, отсидись дома. — Почему? Я не хочу домой! Возьми меня с собой, я не буду мешаться! — Нет! — рявкает на мальчишку Матвиенко и рассержено смотрит на него, стараясь не показывать беспокойства. — Дальше со мной нельзя. Тебя и так здесь быть не должно. — Я помогу! — Черта с два я возьму тебя с собой. — видя, что парень собирается возразить, мужчина грозно хмурится и идет к машине, не обращая внимания на недовольный взгляд Позова. Он заводит машину и пристегивает ремень, дожидаясь, пока мальчишка устроится рядом. — Ты и так достаточно помог. Нельзя ребёнку лезть в такие опасные дела. Зря потакал тебе и позволил ездить со мной. Надо было с самого начала послать тебя куда подальше. — Но ты не сделал этого, — обиженно говорит Дима, сверля Матвиенко взглядом с легкой болью. Ему нравится проводить время с мужчиной, нравятся их разговоры, нравится, что он, наконец, нашёл с кем-то, кроме Антона, общий язык. А сейчас его так грубо пытаются слить. — И очень жалею об этом. — До конца дороги никто не решается нарушить напряжённую тишину, и даже когда Дима обиженно хлопает дверью и уходит прочь, Серёжа все ещё стоит на месте. — Волнуюсь я за тебя, дурак.

***

      Дни сменяются днями, в голове становится все яснее, а тело немного потряхивает от лёгкой ломки. Мысли уже не так путаются, а шея и запястья, наконец, оставили в покое. О нервном состоянии Антона говорят, разве что, раскрасневшиеся губы, что он покусывает, когда задумывается или волнуется. Сейчас они страдают в два раза сильнее, ведь парень совместил эти два дела.        Антон расхаживает по комнате и надеется, что сможет провернуть свой небольшой план, чтобы добраться до Арсения. Он скучает невероятно сильно и уже не может находиться здесь без чуть грубых касаний и горячих губ старшего. Сережа приходит очень редко, а значит, юноша проводит почти все время в одиночестве. Ему приносят книги, он все ещё ведёт дневник, но уже не так охотно, записывая только свое состояние и основные моменты дня. Но разве могут они сильно отличаться друг от друга, когда все время ты буквально проводишь взаперти? Именно скука, желание и, может быть, любопытство заставили парня сделать то, что он сделал.       Антон мнется у кровати с тюбиком смазки в руках, все еще сомневаясь в своём плане. Но, поразмыслив с пару минут, он все же аккуратно снимает боксеры и ложиться на кровать, раздвигая ноги. На пальцы выдавливают прохладную мазь, распределяя ее по всей длине и разогревая. Парень замирает, как только касается прохода. Ещё есть время передумать. Указательный палец легко скользит внутрь сразу на половину, доставляя небольшой дискомфорт. Мышцы давно не разогревали, а секса у парня не было почти две недели, что только усугубляет ситуацию. Палец медленно сгибается, растягивая стенки костяшкой и проходя ещё дальше. Липкая смазка быстрой каплей стекает на одеяло, когда Антон решительно добавляет второй палец, прикусывая губу и издавая тихий хриплый стон. Он разводит пальцы на манер ножниц, медленно крутит и сгибает, стараясь растянуть себя как можно лучше. Третий Антон вводит уже намного увереннее, разгоряченный и заведенный желанием, он предвкушает этот вечер. Когда внутри достаточно горячо, а смазка громко хлюпает от любых движений, парень нехотя вынимает пальцы и поджимает губы от того, как пусто стало внутри. Надо скорее одеться и приступить к следующему этапу.

***

      В кабинете стоит привычная табачная дымка и играет лёгкая музыка. Мужчина, что сидит за столом, устало потирает виски, стараясь хоть на время отстраниться от мыслей о работе. Кто-то сливает точки Попова одну за другой, а подставной труп и вовсе выбивает мужчину из колеи. И этот «кто-то» очень глуп, если думает, что Арсений не выйдет на него. Хуже всего, что крыса может быть где угодно. И даже самые приближенные к Попову люди больше не вызывают доверия, попадая под подозрение.       Дверь тихо открывается, но Арсений даже не поднимает головы. Сережа часто приходит доложить об очередном провале, так что это дело стало привычным. Но знакомый голос так и не раздаётся в комнате, а шаги кажутся ближе и ближе, пока мужчина не замирает от рук, что ложатся на его плечи. Тонкие пальцы не спеша массируют мышцы, а кожу за ухом опаляет горячим дыханием, из-за чего брюнет позорно покрывается мурашками. — Ты так напряжен. — Мужчина открывает глаза и порывается встать, но Антон давит на его плечи, вынуждая сесть обратно. Его руки плавно скользят к груди, расстегивая несколько пуговиц и ныряя под тонкую ткань к горячей коже. — Я соскучился. Почему ты не приходишь? — Зато ты пришёл туда, куда я запретил тебе соваться. — Арсений хватает парня за запястье и поднимается на ноги, дергая того на себя. Юноша не ожидал столь резких движений и с тихим «ой» впечатался в крепкую грудь, тут же почувствовав на талии сильную хватку. — Разве я не говорил, что тебе не поздоровится, если ты заявишься ко мне в кабинет? — Говорили… — тело Антона чуть заметно подрагивает, и он тянется к шее Попова, цепляясь за нее руками. Мужчина изучающе бегает по лицу юноши взглядом и останавливается на лёгком румянце, покрывающем всегда бледные щеки. — Вы злитесь?       Злится? Мужчина с трудом сглатывает вязкую слюну и ведёт рукой по шее парня, поглаживая кожу большим пальцем. Этот мальчишка позволяет себе слишком многое, но это даже нравится Арсению. Он кардинально отличается от предыдущих мальчиков Попова. Начиная с того, что не работает в этой сфере, и заканчивая тем, что любит идти против слов и приказов. И будь это кто-то другой, мужчина давно бы свернул ему шею. Но он не в силах лишить себя блеска этих зелёных глаз и хрупкого юношеского тела.        Антон жмется ближе, потираясь пахом о бедро брюнета и тихо поскуливая, прося больше внимания. И он его получает. Футболку парня приподнимают и скользят под нее, щекоча пальцами ребра и достигая набухшего соска. Арсений пальцем обводит чувствительную кожу и наблюдает за тем, как меняются эмоции на лице мальчишки. Антон кусает губы и жмурится от адского желания, что за прошедшие дни просто перевалило через все рамки. Его руки сильнее сжимаются на мужских плечах, создавая небольшой дискомфорт. Парень громко стонет, когда сосок сильно сжимают и оттягивают, он упирается лбом в грудь Арсения и громко дышит, сводя ноги вместе. Мужчина хищно улыбается, восторженно наблюдая за поведением Антона. В брюках становится непозволительно узко, что удивляет брюнета, ведь никому не удавалось возбудить его настолько быстро. — Пошли. — Антона грубо хватают под локоть и тянут к двери, но он упирается и с мольбой смотрит на Попова затуманенными зелёными глазами. — Антон? — Хочу… Хочу здесь, — тихо мямлит парень, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Его щеки совсем раскраснелись, глаза заволокла дымка, а рот чуть приоткрылся, создавая совершенно развратный вид. Арсений задыхается от такой наглости. Но это скорее заводит, нежели злит его. Место, куда прошлые парни и соваться боялись, место, куда с самого начало было запрещено ходить. И сейчас Антон так просто заявляется сюда и просит взять его прямо здесь. Мужчина почти рычит и толкает парня в грудь, зажимая между столом и своим телом. Шатена подхватывают под бедра и усаживают на деревянную поверхность, впиваясь в шею. Он обвивает торс Арсения ногами и запрокидывает голову, рвано выдыхая. В комнате становится невыносимо душно и жарко, а в воздухе ощутимо висит желание. Антон поспешно расстегивает пуговицы на рубашке старшего и завороженно смотрит, как скользят по бледной коже его пальцы, задевая рубцы и шрамы. Он никогда не спрашивал, откуда они взялись, ведь было глупо предполагать, что ему так запросто ответят.       Антон не глупый мальчик, пусть его мозг и разрушается, он все ещё способен анализировать ситуацию. И если Серёжа думает, что парень за своей влюблённостью не видит истины, он глубоко заблуждается. Охраняемый дом, оружие, крики по ночам, долгие разъезды по работе и эти шрамы. Шастун знает, что Арсений замешан в криминальном мире. И он также знает, что сейчас живёт в доме того, от кого его пытался отгородить отец. Антон знает, что лучше притворяться глупцом. Он все знает.        Попов сжимает руки на узких бедрах и дёргает их на себя так, что парень даже через ткань чувствует возбуждение старшего. И это сносит у обоих крышу. Их сбившееся дыхание смешивается в один звук, нарушаемый тихими стонами парня, вызванными точными прикосновениями мужчины к его эрогенным зонам. Парня укладывают на стол, и тот прогибается в спине навстречу умелым пальцам Арсения. Брюнет раз за разом убирает руки парня, что так и норовят зацепиться за него, но не выдерживает и стягивает ремень, чтобы туго затянуть его на запястьях младшего. Антон умеет добиваться своего самыми хитрыми путями, и это почти всегда безоговорочно работает. Он расставляет ноги шире, демонстрируя намокшие боксеры, и почти перестаёт дышать, кода чужая рука излишне грубо сжимается на его ягодице. — Пиздец, ты такой мокрый. Так скучал по мне? — хитро блестит глазами Арсений и дёргает парня за ногу на себя, впечатывая в свой пах и настойчиво потираясь. — Я… Готовился. Вы можете не тратить на это время. — От смущения голос парня становится ещё тише, он отводит взгляд и не может видеть, как расширяются зрачки брюнета, почти перекрывая голубую радужку. Антон вскрикивает, когда с него рывком снимают боксеры и давят пальцем на растянутые мышцы. — Сам растянул себя? Извращенец, — мужчина сбрасывает с плеч рубашку и расстегивает брюки. Желание затмевает рассудок, и он почти не помнит, как тянется к ящику и достает резинку. Антон елозит на столе и смотрит, как Арсений раскатывает презерватив по всей длине нарочно медленно. Парень скулит и подаётся бёдрами вперед, не в силах больше терпеть. Он до крови закусывает губу, когда его бьют по ягодице и сильно сжимают на ней пальцы. Арсений давит на проход и плавно входит до самого основания, из-за чего Антон сильно выгибается в спине и пытается развести руки в стороны, чему мешает туго затянутый на них ремень. — Арс! — громкий стон слетает с покусанных губ, когда головка ударяется о простату. Шатен сводит колени вместе, но их грубо разводят в стороны, наращивая темп. Футболка собирается под лопатками, и спина болезненно трется о стол после каждого толчка. На тонкой шее сжимается рука, отправляя парня в далёкий полет. Он ощущает себя невероятно, словно через пелену наблюдая за всеми действиями мужчины. Арсению сносит крышу при виде лица Антона и от его пошлых стонов. Мальчишка тянется руками вниз, чтобы помочь себе, но его бьют по возбужденному члену, запрещая помогать достигнуть пика. Каждое попадание по простате сопровождается почти девчачьим визгом и сильной дрожью, и брюнету кажется, нет, он уверен, что никто и никогда так сладко не стонал под ним. Антон обильно кончает без помощи рук, пачкая свой живот и попадая на лицо. Такая картина окончательно добивает Арсения, а плотно сжатые вокруг члена мышцы заставляют его натурально зарычать и излиться в презерватив.       Попов упирается лбом в грудь парня и громко дышит, чувствуя, как рядом бешено колотится сердце Антона. Шатен неуверенно тянется к тёмным волосам и аккуратно перебирает их, чем заставляет мужчину вновь покрыться мурашками. — Спасибо, — Арсения прошибает током от такого простого, но незнакомого ему слова. Его умоляли, его боялись и сторонились. Но никогда его не благодарили. Это чувство подкупает его и заставляет запихнуть свой непростой характер куда подальше. Он покрывает юношескую грудь лёгкими поцелуями, двигается выше и оставляет на шее новые отметины, пока не достигает мягких губ. Это кажется странным, неправильным и незнакомым. Быть с кем-то нежным совсем не в стиле Арсения, но это ведь Антон. Мальчишка, что с самого первого дня ломал все его принципы. Тот, кому дозволено слишком многое. Тот, кому неожиданно просто доверился мужчина, даже не осознавая, что теперь сам находится под влиянием парня.        Антон стоит к Попову спиной, расправляя футболку и ощущая на себе пристальный взгляд голубых глаз. Он довольно улыбается и чувствует, как на плечах сжимают тёплые руки, а шеи касаются в мягком поцелуе. Кожу покалывает, когда на нее ложится холодное украшение, а рука непроизвольно тянется к нему, чтобы нащупать тонкую цепочку, украшенную мелкими камнями. — Что это? — поворачивает голову в сторону Арсения парень, удивленно смотря на него и ожидая объяснений. — Подарок. Тебе идёт. — Попов пытается подавить в себе неожиданную и совершенно ненужную нежность к парню, закрывая все холодной строгостью и позволяя себе в последний раз легко коснуться его губ. — Не пей сегодня таблетки. — Что? То есть, хорошо. Я пошёл? — Иди. И, мышонок, — Антон оборачивается на мужчину в дверях и натыкается на привычную наглую ухмылку старшего. — Думаю, эта комната впредь для тебя открыта.       Парень кивает и закрывает за собой дверь, чтобы скорее добраться до комнаты. Он бросает вещи на пол в ванной и проходит к зеркалу, обводя цепочку пальцем. Белое золото с чёрными камнями. Арсений знает толк в украшениях. На глаза попадается пакетик с таблетками, куда в последние дни Антон складывает свою норму. Уже почти неделю он прячет лекарства под язык и делает вид, что запивает водой, чтобы к нему не было вопросов. Но просьба Попова не пить сегодня таблеток удивляет Шастуна. — Больше нет надобности забывать что-то, да, Арсений?