Цепи

      Антон тянется и, сбив одеяло к ногам, переворачивается на бок. Тело недовольно отзывается на каждое движение после прошедшей ночи. В какой-то момент Попов словно слетел с катушек, постоянно держа при себе мальчишку и при любой возможности, они пародировали кроликов. Ну или мартовских котов. В общем, Шаст на свой шкуре узнал смысл слов «затрахать до смерти». Отказать было трудно, ведь, во-первых, он и сам не был против таких изменений в их отношениях, а во-вторых роль сыграло как раз-таки подтверждение отношений как таковых.        Арсений наконец начал показывать, что парень ему не безразличен. Не просто мастерски менял маски и говорил фальшивые лестные слова, так или иначе адресованные телу Антона, а не ему самому, а по-настоящему тепло отзывался о своём мальчике. Настолько тепло, насколько позволял его эмоциональный диапазон и чувство собственного достоинства.       Попов никогда не любил громких слов кроме, разумеется, угроз и запугиваний. Чувства же были ему чужды и даже в некотором роде пугали. Изначально банальные слова о любви были лишь приманкой, ловушкой. Но так ли это на самом деле или Арсений пытался обмануть и самого себя, непонятно было даже ему.       Антон жадно хватал каждое слово, сказанное в его сторону и как-то связанное с их отношениями. Он с детства нуждался в ласке и опеке, а стоило почувствовать что-то хоть близко походящее на любовь, парень отдал всего себя.       Принять в себе изменения Попову удалось не сразу и не до конца. Верить в то, что кто-то стал тебе, если не важен, то точно не безразличен, ужасно сложно. Но с Антоном мужчина находил удивительное спокойствие. Да и покорность мальчишки его привлекла и давала возможность разойтись по полной.Он не стал нежным и любящим парнем, не начал осыпать Шаста лепестками роз или показывать, что тот может крутить им, как захочется. Впрочем, на деле, так оно и было. Стоило Антону прильнуть к Попову, аккуратно обняв и поцеловать в шею, как брюнет невольно смягчался. Больше всего от этого страдали его подчинённые, ведь сорваться на мальчишке Арсений не мог, не в силах объяснить этого даже самому себе. Само собой, под горячую руку попадал и шатен, но уже гораздо реже и после обязательно ощущал на себе все то, что старший называл извинениями.       Эти отношения никак нельзя назвать здоровыми и правильными, но так было комфортно обоим. Они просто не видели, что может быть иначе. Оба росли в насилии и несправедливости, но приняли и вынесли уроки по-разному. Антону было комфортно ощущать себя слабым и получать опеку, Арсению был необходим тот, кто будет беспрекословно слушаться и почти что боготворить его. Со своими ролями каждый справлялся превосходно, тем самым дав этим отношениям крепкий фундамент. То, что в нем было погребено множество костей и грязи, не волновало никого или попросту осталось вне внимания.Они утопали друг в друге, получая пользу и неосознанно причиняя вред.

***

— Анто-о-он. — Предупреждающе тянет мужчина и сжимает руки на бедрах мальчишки. — Ты хоть день дашь мне поработать? — Так работай. Я запрещаю что-ли? — Парень удобнее устраивается на коленях Арсения, подпирая голову рукой и листая непонятные ему бумажки на столе. — Ты мешаешь, чертенок. — Попов ведёт носом по бледной шее, поглаживая талию шатена через ткань футболки и недовольно бурча что-то себе под нос. — А ты не особо и против. — А ты слишком многое себе позволяешь. — Это тебе во мне и нравится.       Попов поражается наглости мальчишки, но не отрицает. Глупо делать это, когда сам раскрыл все карты пару дней назад. Возможно, из-за странной привязанности, мужчина стал излишне разговорчив и менее бдителен, но это же Антон. С Антоном всегда все не так, сплошные исключения и поблажки.       Арсений уже смирился, что очередной день пройдёт впустую, а бумаги придётся разгребать в другой день. Разве можно заниматься чем-то, когда на твоих коленях сидит такой мальчик. — Ой, а тут ошибка. — Неожиданно говорит Антон, ведя пальцем по строке. Арсений вскидывает голову и хмурится, он-то думал, что парень просто перекладывает листы с места на место. Так нет, читает, ещё и ошибки какие-то непонятные находит. Попов забирает бумагу из тонких пальцев и бегает взглядом по строчкам. — Нет здесь никакой ошибки, Антон. Успокойся. — Да нет же! — Недовольно бурчит шатен и тыкает пальцем в одну из нижних строк с очень важным видом. — У отца три филиала, а не два. Ты не учёл тот, что за городом. Он почти точная копия второго, но немного больше. Я был там, когда меня таскали знакомиться с бизнесом. — А точнее расположение показать сможешь? — Арсений говорит как-то заторможено, неуверенно косясь на Шаста. Тот пожимает плечами и продолжает смотреть бумаги, словно только что не сдал собственного отца. - Да, до него не так сложно добраться. Ты правда не знал? — Антон тянется за ручкой и начинает рисовать что-то на обратной стороне листка. — На выезде из города съезжаешь в лес, там дальше дорога широкая будет, так что не проблема. А дальше по прямой минут пятнадцать. Там налево и до конца. Проще некуда. Ой!       Шаст вздрагивает от неожиданных объятий. Арсений редко позволяет ему подобное. Поцелуи, ласки, секс. Но не объятия. Потому такое действие Попова выбивает Антона из реальности. — Мышонок, ты просто чудо. Вот, где эта зараза сидит. И почему я не знал, черт бы побрал этих олухов. За что я им плачу? — Брюнет ведёт рукой по бедру парня и мягко целует его в шею. — Хочешь в ресторан? Ты хорошо поработал и заслужил небольшой подарок. — Хочу!       Антон встаёт с колен, но только для того, чтобы пересесть к Арсению лицом. Он обвивает шею мужчины руками и счастливо улыбается, предвкушая ужин с любимым человеком. Раньше они часто выезжали в рестораны вместе. Ещё до прекращения курса таблеток, до того, как Попов узнал о том, кем на самом деле является парень. То и понятно, ведь заметь кто-то из людей отца Шаста, и началась бы полная неразбериха. Даже удивительно, что Арс нарушил свои принципы. Но парень тут же соглашается, пока мужчина не успел передумать. Он не был вне стен дома слишком давно, успев изучить все доступные ему помещения и запомнить всех людей Попова в лицо. Не так это и сложно, когда видишь их изо дня в день. Находиться в четырёх стенах ужасно. Это душит, ломает и давит. Хочется либо сжаться до размера пылинки, чтобы тебя вымели вместе с мусором, либо сигануть в окно. И даже желанные руки и губы не спасают, лишь отвлекая на время. Антон любит Арсения, любит и не хочет покидать его, уже полностью свыкнувшись со всеми чертами его характера. Но он бежал из дома не для того, чтобы угодить в ещё более тесную клетку. Как бы не был мил ему Попов, свобода была не менее необходимой…  — Тогда будь готов примерно, — Брюнет смотрит на наручные часы и думает не более нескольких секунд. — К семи. А теперь иди и дай мне поработать.       К удивлению Арсения, Антон послушно уходит из комнаты, напоследок звонко поцеловав его в щеку. С развитием этих странных отношений работать стало сложнее. Мало того, что парень забирал все свободное время, так и имел тенденцию заявляться в кабинет в рабочие часы, отвлекая от всего на свете. Любого другого уже бы выносили из дома ногами вперёд, но маленькое исключение все ещё свободно ходило по коридорам и лезло к мужчине в любой возможный момент. Наверное, именно осознание того, что Арсений ничего не может ему сделать, и привело к мыслям о том, что слова о чувствах отчасти перестали быть ложью и способом задобрить Шаста.        Попов ещё раз пробегает взглядом по нарисованному маршруту и ошибочным сводкам, разминая руку. Стоило раньше просить Антона вывалить всю подноготную фирмы отца. Но они слишком заигрались в любовь, чтобы думать о чем-либо помимо друг друга. Мужчина кривится от осознания своей ошибки. Позволить кому-то вскружить голову Арсению? Подумать только.        Текст пролетает перед глазами бессмысленным набором букв и цифр, нехотя укладываясь в голове жалкими отрывками. Раздраженный невозможностью сосредоточиться, мужчина закуривает. Сигареты всегда вносят ясность, помогают думать и расслабиться. Они являются буквально противоположностью Антона, что вечно отвлекает своей потребностью во внимании и выбивает из головы всякие мысли, оставляя в ней место лишь для себя. Забавно, что именно сигарета послужила поводом к их первому разговору и встречи как таковой. Не истрать Арсений тогда все нервы после подписания договора, тотчас бы рванул домой. Но проклятый бандюган настолько вывел его из себя, что табак так и просился на язык.        Попов крутит в пальцах палочку, проходясь языком по губам и ощущая во рту горький привкус. Совсем сигареты попортили, курить невозможно. Мужчины хватает на пару затяжек, прежде чем он раздраженно вдавливает сигарету в пепельницу и делает глубокий вдох. Ему нужно время, может даже чуть больше, чем он дал на сборы Антону, чтобы продумать все то, что необходимо узнать.        Пора достать туз из рукава и завершить этот бессмысленный поединок с заранее известным победителем. Теперь сомнений в своей победе у Попова нет. Только не тогда, когда Шастуна предал его собственный сын.       Странное дело — чувства. Вроде понимаешь, что человек с гнильцой, что доверять ему не стоит и вообще лучше держаться как можно дальше. Но тебя упрямо тянет к нему, да ещё и на такой скорости, что столкновение, хочешь-не хочешь, а будет болезненным. И первое время ты борешься, честно стараешься подавить в себе такие неправильные на первый взгляд чувства. А потом, вроде, все и не так плохо оказывается. То ли привык, а может и смирился, поди разбери. Да вот только уже и все равно на жестокость, на агрессию и несправедливость. Ты уже зашёл обеими ногами в это болото, и теперь оно медленно утягивает тебя все глубже.        С Антоном все на порядок сложнее. Арсению сразу удалось очаровать парня, вызвать интерес и обманом заставить доверять. А потом наружу всплыла истина, но внутри уже что-то заскребло. Быть может от препаратов, может само собой, но доверие и влечение не ушло. Шаст мальчик умный, но никак не смог объясниться себе такого исхода. Разве что… В любовь парень раньше не верил, это чувство казалось ему выдумкой из сказок. Он никогда не видел его проявления между родителями, стало быть, его и нет. Но что тогда в груди печёт?       Пальцы касаются цепочки на шее и ведут, очерчивая звенья. Страшнее даже не то, что понять свои эмоции сложно. Проблема в том, что угадать притворяется ли Арсений или и правда говорит от чистого сердца невероятно трудно. С самого начала. Это все похоже на бал-маскарад, где каждый прячется за маской. И только Антон чувствует себя раздетым до нитки.       Вокруг столько вещей, роскошь и возможности, но все это такое ненужное. Парень рос среди денег, но так и не научился их любить. Он вяжет на шее чёрный галстук какого-то популярного бренда, но совершенно не видит его отличия от того, что продаётся в самых дешёвых магазинах. Но что отец, что ныне Арсений — оба хотят видеть Антона в дорогих вещах. Первый, чтобы сын не позорил, второй же радует свои глаза. Наверное, думай Шаст об истинных чувствах Попова чуть меньше, было бы на порядок легче. Но в голове, как заевшая пластинка, крутятся одни и те же вопросы. Где Серёжа, который всегда был готов объяснить и подсказать? Парень оборачивается в сторону двери и смотрит на неё с ноткой печали и ожидания. Лазарев словно перестал существовать, но Антон точно знал, что он все ещё находится в доме. По какой-то причине после случая с таблетками мужчина резко исчез из жизни мальчишки. Но оба скучали. Точно так же, как и тот и другой знал, что Арсений не одобрит их встречи.       Объяснить такое поведение Попова оказалось сложно, но брюнет всеми силами отгораживал Шаста ото всех. Словно в любой момент его могли у него забрать. Поначалу это веселило, со временем стало настораживать. Эта не настоящая свобода душила, заставляла приставать к мужчине все больше, ведь он был единственным, с кем мог поговорить Антон.       Странное дело, но когда костюм его заставлял надевать отец, парень ощущал себя скованным и обязанным быть милым с каждым. С Арсением это означало возможность побыть на свободе. Антон ни раз представлял себе, что они познакомились в других обстоятельствах. Просто парень из обычной семьи и… На Попова мальчишка примерял разные роли. Учитель, случайный прохожий, знакомый отца, его начальник. Как все могло сложиться, выпади им другая судьба? Могли бы они встретиться, если бы была нарушена хоть одна составляющая настоящего? Во всяком случае, Антону все равно нравилось находиться рядом с брюнетом. Чувствовать, что тот наконец даёт ему желанное, не скупясь на его количество. Арсений неожиданно стал внимательней и, отчасти, мягче. Теперь побои и крики остались в прошлом, пусть все ещё нередко всплывали в сознании.       Боясь, что все вернётся к их прошлым отношениям, Шаст был послушным и делал все, что нравилось Попову. Так он стал позволять себе немного больше, когда узнал, что мужчине нравится его наглость и смелость. Но приходилось по-прежнему ступать осторожно, ведь в любой момент можно было перешагнуть эту невидимую грань между довольным и злым Арсением. Одетый с иголочки, идеально расчёсанный и готовый на все сто, Антон дожидался в комнате мужчину. Он не был вне дома так долго, что уже и забыл что это такое. Но хоть его передвижения были ограничены, Шаст не ощущал себя пленником и не чувствовал, что его насильно держат при себе. Арсений умел правильно преподнести ситуацию и знал, что покуда он сам остаётся в здании, мальчишку не потянет отсюда. Парень, точно игрушка на магните, нуждался в постоянном присутствии Попова, в его руках и голосе. Для брюнета это было сплошной выгодой. Пока Антон находится в его видимости, все в порядке. Контролировать его легко, так же как не уходит с радаров Лазарев. Пускай Серёжа думает иначе, Арсению все ещё известен каждый его шаг. — Мышонок, ты готов? — Дверь в комнату открывается, представляя Антону вид на безупречный образ мужчины. — Выглядишь потрясающе.  — Спасибо. Да, я готов. — Парень встает с кровати, направляясь прямо в объятия Попова и получая поцелуй в висок. — Куда мы едем?       Арсений загадочно улыбается и приобнимает шатена за талию. В голове мальчишки рождается ещё больше вопросов, ответ на которые он получит только по прибытии в ресторан. Антон косится на брюнета, но лицо того не выражает абсолютно никаких эмоций, лишь глаза немного блестят.       Антон не любит сюрпризы. Ему куда спокойнее знать, что его ожидает и быть к этому готовым. Это касается всего: от прогноза погоды до масштабных вещей. Поездка в ресторан с Арсением находится где-то посередине в этой шкале Шастуна. Ничего страшного не ожидается, но и ехать в совершенно неизвестном направлении тоже не особо приятно.       Напряжение возрастает на выезде из города, а поездка смещается все ближе к отметке «SOS». Шаст паникер, каких поискать надо. Не то, чтобы он не доверял Попову, но когда глава наркокартеля везёт тебя в лес, согласитесь, сразу готовишься к худшему. Даже если этот самый человек является твоим парнем.       Арсений замечает, как нервно заламывает пальцы мальчишка и лишь тихо прыскает на это пустое волнение. Не станет же он убивать своего мальчика. Тем более после всего того, что рассказали ему и возможности узнать больше об интересующем вопросе. Нет, Антон не только выгоден, но ещё и является идеальной партией для мужчины. Его характер, поведение и действия — все Арсению нравится до коликов и приятного тепла.       Попов кладёт руку на колено шатена и гладит его большим пальцем. — Прекрати сейчас же. Не стану же я вредить своему парню.       Мужчина поворачивается к Антону и довольно хмыкает на его кивок. К моменту, как машина подъезжает к ресторану, Шаст полностью расслабляется и вновь начинает улыбаться, чем несказанно радует Арсения. Этот мальчишка удивительно успокаивает эмоционального Попова.       За городом невероятно легко. Лес, холодный ветер с залива и запах хвои. Среди многоэтажек чувствуешь себя зажатым, а на природе словно делаешь первый настоящий вдох. Ресторан представляет собой небольшое деревянное здание с большими окнами и обилием подсветки. Это место сильно отличается от всех тех, куда раньше предпочитал ездить Попов. Словно вмиг он решил отказаться от роскошных заведений и уехать в обычный семейный ресторанчик вдали от городской суеты и шума дорог. Здесь и правда удивительно спокойно. Настолько, что невольно забываешь обо всем, что происходит снаружи. Приятное потрескивание камина на первом этаже, приглушённый свет, приятная атмосфера. На секунду кажется, что они приехали сюда как обычная пара, чтобы вместе отдохнуть.        Официант показывает столик с видом на лес и кладёт на стол меню, обещая подойти через пятнадцать минут и принять заказ. Несмотря на спокойное поведение Арсения, Шасту становится неуютно. Все слишком непривычно. Это не шикарный ресторан, где надо держать спину и выглядеть так, словно ты являешься самым важным человеком на всей планете. Нет, это — самое обычное заведение, где хочется отдохнуть и забыться. Мальчишка встречается взглядом с Арсением и поджимает губы от того, как внимательно разглядывают его голубые глаза. И почему сейчас это совершенно не приносит удовольствия? Руку накрывает теплая ладонь, не сильно сжимая пальцы.  — Мышонок, все в порядке? — Антон вновь ловит себя на мысли, что все могло сложиться иначе. Без насилия, таблеток и боли. Все выглядит… Нормальным. — Да, просто давно никуда не выбрались. Я отвык. — Парень тянет улыбку, надеясь, что она выглядит хоть отчасти искренней.  — Привыкай. — Попов пожимает плечами. — Ты выбрал?        Мужчина подзывает официанта и диктует выбранные блюда, прося принести два бокала красного вина прежде всего. Антон знает, что это значит. Им предстоит разговор и, судя по сорту алкоголя, довольно длинный. Не только Арсений выучил мальчишку, не только он читал его как книгу. Пускай Шаст все ещё перескакивал страницы, но тоже научился считывать кое-что.        Арсений вновь поглаживает выпирающие костяшки на бледной руке и смотрит на покусанные губы, подбирая слова. Он бы мог просто просить Антона рассказать все, что ему известно, если понадобится, насильно, заставить и получить необходимое. Но не мог. Не мог хоть и не знал почему, ведь раньше проблем с этим не возникало. Прикрикнул, надавил, вынудил. Поворачивать нечто подобное с мальчишкой не хотелось. Только вот Попов упустил тот момент, когда это произошло. Просто теперь в больших наивных глазах не хотелось видеть страха или боли, не привлекал вид на подрагивающие брови и поджатые губы. Вот и сейчас пальцы сами мягко поглаживали чужую руку, выводя на ней узоры и очерчивая выступающие вены. Хотелось приласкать, уберечь, спрятать ото всех, чтобы парень был всецело его и только его. Даже бороться с этой слабостью больше не тянуло. Только бы и дальше вот так получать тепло от мальчишки.  — Ты можешь рассказать мне о компании отца? — Взгляд мужчины даёт понять, что отрицательного ответа быть не может. Но Антон бы во всяком случае вывалил все известное. Он кивает и сразу чувствует, какими ласковыми стали и без того приятные поглаживания. На стол с тихим цокотом ставят бокалы, что подталкивает к началу разговора. — Я знаю не так много. Но постараюсь вспомнить все. Только не знаю с чего начать. — Ты говорил, что у Андрея три филиала. Который из них главный? — Арсений направляет парня, тем самым давая от чего оттолкнуться, и делает глоток.  — Третий. Тот, что в лесу. До него не так далеко добираться от нашего дома, так отцу легче было уезжать, если происходило что-то срочное. Он и охраняется лучше, может потому ты не знал о его существовании. Кажется, там хранятся все документы. Во всяком случае, в доме только их копии.  — Сколько людей в подчинении твоего отца? Если считать тех, кто хорошо управляется с оружием. -Прости, я правда не знаю.- Шаст прикусывает губу и опускает взгляд. Его не покидает чувство, что Арсений может разозлиться на него за невезение. Но мужчина лишь сплетает их пальцы и вынуждает посмотреть в свои глаза.  — Мышонок, все хорошо. Постарайся вспомнить. Может ты все же что-то об этом знаешь? Мне важно быть готовым ко всему.  — Я знаю только то, что в компании все так или иначе обучены правильно пользоваться оружием. А люди отца… Их много. Но даже примерное число я не знаю.        Попов напрягается. Это видно по тому, как заходили желваки на его щеках и потемнела радужка. Конечно, и его подчинённые были не промах в плане огнестрела, но количество явно уступало «армии» Шастуна. Будь их силы хоть примерно равны, Антон не стал бы указывать на то, насколько много людей во власти Андрея, ведь ему было известно примерное число людей Попова.        Время тянулось медленно, была изучена каждая, даже самая на вид не значительная, деталь. Усталость брала верх над Антоном, что Арсений заметил ещё не скоро. Они пробыли в ресторане невероятно долго, управившись с едой ещё несколько часов назад. Парень вымотался, горло немного болело, а голова гудела так, будто рядом пролегала железная дорога, где ехал очень длинный товарный поезд. — Я знаю, ты устал, мышонок. Но мне надо узнать все и сразу, ты ведь понимаешь. — На эти слова Шаст только кивает, сонно опуская взгляд в стол. — Давно Серёжа просил тебя сбежать с ним? — Антон резко вскидывает голову, демонстрируя неподдельный испуг в глазах. — Ты ведь не думал, что я не знаю?  — Я бы не за что, Арс! Сразу отказал! Правда, я даже не думал о том, чтобы пойти против твоих слов. Я… — Успокойся. Я просто хочу знать, когда именно он впервые предложил тебе это. — Где-то, — Парень задумывается и вновь опускает взгляд, поднимая его только несколько томительных секунд спустя. — Около двух месяцев назад. Чуть меньше.       Такой холодной ярости в глазах мужчины Антон не видел ни разу. Словно Попов был готов перевернуть стол в эту же секунду и сорваться с места. По сути, это было часть того, что сейчас так хотел сделать Арсений. Он уже знал, что Лазарев его предал, знал о его переписке с Матвиенко, знал, но виду не подавал. Осталось узнать только, насколько давно тот стал пятиться в другую сторону и пускать в голубые глаза пыль. Да и причина все ещё оставалась неизвестной, хоть мужчина и подозревал, что она сейчас сидит перед ним.  — Арс, а Серёжа… Где он?  — А что? Все же захотелось с ним улизнуть? — Слишком резко ответил Попов, сразу жалея об этом. Антон весь сразу сжался, словно готовый к удару. Арс тяжело вздохнул и обошёл стол, присаживаясь перед парнем и обхватывая его руки. — Прости, мышонок. Поехали домой.       Попов тянет парня с кресла и не отпускает руки до самой машины. В салоне висит напряжённая сухая тишина, нарушаемая лишь шумом работающей печи. Арсений то и дело кидает взгляд на мальчишку, что уснул уже спустя пятнадцать минут пути. Он корит себя за то, что влюбился. Да и больше не отрицает очевидного хотя бы в своих мыслях. Этот парень плотно засел у него внутри, вцепившись тонкими пальчиками. Мужчина ненавидит быть слабым, но Антон делает его таковым.       До этого привязанности к людям Арсений за собой не наблюдал. Да был Серёжа, да и первый его мальчик тянул к себе, но все это не то. Не такое ценное и желанное. Не такое важное. Их не хотелось окружать вниманием, оберегать и держать постоянно рядом, чтобы при любой возможности находить странное спокойствие. Антон стал своего рода ахиллесовой пятой Попова, совершенно об этом не подозревая.       Мужчина вновь перевёл взгляд на посапывающего мальчишку, задерживаясь на нем немного дольше. И что же ему теперь делать с ним? В планы совершенно не входил постоянный любовник и, уже тем более, парень под боком. В представлении Арсения он всегда был один. Без мишени на затылке, который стал Антон.  — Блядство. — Попов тихо ругается себе под нос и бьёт по рулю, останавливаясь у одного из многочисленных отелей города. — Малыш, просыпайся.  — Мы уже приехали? — Сонно бормочет Антон и потирает глаза. Он выглядывает в окно и непонимающе хмурит брови. — Где мы? — Не хочу сегодня ехать домой. Останемся здесь.

***

      Дима обиженно смотрит в окно, выслушивая лекцию Матвиенко о его ужасном поведении. Ему и так стыдно и ужасно неловко, но в груди все ещё неприятно осел разговор в больнице. Да и этот поцелуй. Разве после этого говорят о прекращении общения? Бесспорно, ехать одному невесть куда было глупо, мало ли что могло произойти. Но ведь по итогу все сложилось лучше некуда. Если не считать потревоженных травм Серёжи и до смерти перепуганного Позова. Теперь у них есть союзник на той стороне и информация о том, что Антон жив.       Парень скучающе блуждает взглядом по дороге, когда натыкается на знакомую светлую макушку и резко дёргается, пугая этим жестом Матвиенко. — Ты чего? — Там… — Дима быстро переводит взгляд с Серёжи обратно, но уже не видит того, что привлекло его внимание. — Нет, ничего. Просто показалось.