Se la vie

Два месяца назад. В светлом кабинете пахнет кофе и травами, что вкупе не сочетается особо, но одного омегу в кабинете привлекает. Их трое у стола, за которым сидел альфа в возрасте, хотя на деле ему около тридцати, но работа сделала своё дело. Уже не молодой капитан полиции У, разглядывает парней и думает себе сам на уме что-то, пока парни мнутся напротив него. Слева стоит Дани, он давно знаком альфе, работает в его отделе и часто проявляет симпатию к мужчине, но из-за юного (как казалось альфе) возраста он не отвечал взаимностью. Дохван женат на работе и кроме неё ничего не видит, да и к тому же думается, что чувства омеги вызваны желанием скорого повышения. Рядом с ним Чан, — парень из другого отдела, присланный капитану для особого задания. Далее Чимин, омега увлечённый видом за окном, а не происходящим в кабинете альфы. — Вы знаете, зачем здесь находитесь? — спрашивает Дохван, сложив пальцы в замок на столе. Он вновь смотрит на омег, и ему резко кажется, что идея начальника провальная. Капитан в своём деле хорош и именно ему выпала честь стать куратором этой троицы, чтобы те в свою очередь разрушили сразу четыре криминальные империи. Это за гранью понимая У. Преступность процветала, никто не станет спорить. Сажали и сажают каждый день каких-то людей, связанных с криминалом, но чтобы выше головы прыгать, — увольте. Только сам Дохван может лишиться работы, если не исполнит приказ. Он успел загореться этим, но увидев, кого ему прислали, огорчился. Они омеги. Что могут сделать? Стать шлюхами в борделях королей? Не более. — Конечно, — Дани отозвался, чуть улыбаясь, глядя в глаза альфы. — Тогда начнём, — поднимается, отворачивается к окнам, что интересовали Пака. — Вы можете подумать, что это невозможно. Я это мнение разделяю. Мне не нравится затея, но перспектива упрятать за решётку всех четверых гадов меня привлекает. Вы должны понимать одну вещь, — это может быть ваше первое серьёзное задание и последнее. — Если бы не знали этого, нас бы здесь не было, — Чимин смотрит отстранёно. — Расскажите суть. — С этого момента, — убирает руки в карманы брюк капитан, — вы больше не полицейские, а такие же преступники. Убивать придётся. И много. Готовы? — омеги промолчали и мужчина принял это в знак согласия. — Дани, — подходит к столу, доставая из ящика оранжевый конверт, — ты устроишься на работу к Чон Хосоку в публичный дом. Танцевать умеешь? — Я? — Ким заходится кашлем от неожиданной новости. — Буду танцевать? — Не в постель же ложиться, — вручает новые документы. — Чан, ты отправишься в казино Ким Намджуна барменом. Чимин, прости, но тебе достанется самая грязная работёнка, — подпирает стол задом мужчина. — Я не вынуждаю тебя ни с кем спать, но ты должен найти ниточку, что приведёт нас к Чон Чонгуку. — Так, что мне делать? — омега от нервозности заламывает себе пальцы, не представляя, что может ждать его. — Стать тем, кого будет знать каждая собака в округе. Чон Минхёк тем более. — Понял, — кивает парень и, забрав бумаги, покидает кабинет без разрешения, больше не взглянув ни на коллег, ни на капитана. Действительно не самая лучшая работа, но быть в центре внимания Чимину не привыкать, как одному из самых миловидных омег в своём отделе. Он на это задание сам согласился, не ждал прибавки к зарплате или повышение, как мог кто-то. Интерес, возможно, сыграл и Пак ему поддался. Ему нечего было терять, он единственный, кто был у него самого, помимо квартиры на окраине города и страсти к преступлениям. Чимин не так давно стал полицейским, но уже живёт этим. Его жизнь так же пуста, как и холодильник в последнюю неделю. Зарплату задержали, выживает, как может, да и похудеть бы стоило ради задания. Чимин должен нравиться, а не вызывать чувство жалости. Первым делом на последние деньги омега покупает краску для волос и становится блондином. Форму рабочую прячет в чулан, а не шкаф. Если наткнётся случайно, то может засомневаться в том, что делает. Поймать главарей крупных группировок — не просто мечта, а сумасшедшее желание. Чимину кажется, он создан для этой работы, для того, чтобы приносить в мир счастье и свет. Но сегодня день, когда сам Пак встаёт на тёмную сторону и принимает её полностью, дабы не растерять новый образ. Создаёт страничку в инстаграме, загружая сразу старые и новые фото, подписывая одновременно и мило и вызывающе. Он демон с ангельскими крыльями, пока иначе быть не может. Чимин долго разглядывает своё отражение в зеркале ванной, не хотя наносит тонну косметики, что завалялась где-то. Если бы папа его увидел, то точно назвал бы дешёвой проституткой. Но его больше нет, как и отца, оставившего омегу на дедушку, что сам давно ушёл в иной мир. А теперь одинокий до глубины души Чимин старается выжить сам. Не повезло с семьёй, личной жизнью (её отсутствием) и друзьями. Если родные были всего лишь легкомысленными людьми, бросив Пака в десятилетнем возрасте на больного омегу, то остальные просто злые. Альфы отвратительны в своих желаниях к Чимину, а коллеги настороженны. Он тихий и скромный, что является ни для кого загадкой: в тихом омуте черти водятся. Вот омега и будит чертей, собирается эту ночь сделать другой для себя. Одевается в чёрное, что на его теле смотрится весьма интригующе и поправляет волосы на голове, которые слегка ещё пахнут краской. Чимину всего лишь нужно засветиться в клубе, где постоянно бывают не только важные для него люди, вроде тех, что работают на авторитетов. Он знает о многих парнях, что заработали себе именно ту репутацию, к которой стоит стремиться Чимину. Быть развязным, страстным и безотказным. Но спать ни с кем не будет, это неправильно. У Пака ещё сохранилось чувство собственного достоинства и какие-то ценности. На улице глубокая ночь стоит, Чимин в неё входит другим человеком. Ему не страшно оказаться в щекотливой ситуации, возможно, быть высмеянным или опозориться. Он во флирте на самом деле полный профан, но учиться всегда можно, альфам часто хватало только взгляда Пака и они были готовы падать к ногам. Сам омега свою так называемую красоту не любит, жить мешает и заслужить должное уважение коллег на работе. Даже здесь он станет всего лишь потаскухой местной, и если задание будет пройдено успешно, о его подвигах вряд ли вспомнят. Он только пешка этого капитана, но вызвался сам, отступать не собирается. В клубной жизни есть что-то притягательное. Алкоголь, наркотики, танцы. Чимину интересно только внимание к себе, которое он благополучно получил, стоило влиться в толпу. Здесь и руки альф, что не стесняются касаться омегу и губы где-то в области шее. Очень одурманивающе для такого парня, как Чимин, но он не поддаётся лёгкому возбуждению и туману, окутывающего его сознание. Не делает что-то вразрез с действиями мужчин рядом, а потом только одного выбирает и уводит подальше. Альфа в стельку пьян и его через пять минут после ухода из клуба волнует лишь своя рвота. Пак в это время достаёт телефон из кармана парня и пишет свой номер. Утром нужно отправить смс со словами благодарности об этой шикарной ночи, в которой не осталось намёков на секс, но Чимин заставит думать, что что-то было. Он неплохо справился сегодня. Спустя два месяца у Чимина разрывается телефон от количеств звонков и смс от знакомых Минхёка, удачно попадавшихся парню в постоянных клубах. Пак задуманное сделал без труда, вошёл в тесный круг друзей Чона, хоть и был прославлен только шлюховатостью. Этого достаточно. Чимин «спит» с друзьями Минхёка, мелькает в частых клубных скандалах и успевает прослушивать телефоны этих мерзких людей. Особо не за что зацепиться, но Чимин продолжает держаться в образе легкомысленного омеги.

***

У Чонгука совсем не было времени встречаться с Вивьеном, но он находил лишний часик, чтобы увидеть омегу. Снова писал письмо и ожидал его в назначенном месте. Волновался так, будто впервые влюбился и дёргался на любой шум, сидя за столиком в ресторане. Вечер наступил. Жёлтое небо показывалось в больших окнах дорогого заведения, вот-вот уже предвещая скорую ночь, что альфа проведёт в очередном бараке, выбивая информацию у разнообразных людей, которые могут знать, что происходит. Пока только тишина. Вовремя появляется Вивьен, Чонгук не успел уйти с головой в раздумья о работе. Омега уверенно движется в сторону столика, будто летит над полом и мужчина не может оторвать глаз. Светлый костюм на Ви смотрится идеально, но лучше бы Вивьен выглядел без него, радуя своей наготой. На шее у него подарок Чонгука — колье из изумрудов, что в совокупности с глазами омеги, проигрывает. Альфа умеет ухаживать, не скупился никогда на подарки для любовников, зная точно, что им нужно. Но Вивьен другой и даже, если обрадовался сюрпризу, то на мгновение. Ему было важней увидеть Чона воочию, прочувствовать, вновь ощутить магнитные бури между ними. Альфа его мысли читает, поднимается и ловит до того, как омега успевает сесть. Обнимает крепко и целует, наплевав на скудное количество людей в ресторане. Чонгук искусный любовник, — понял Вивьен, не начав узнавать его толком. Есть ведь люди особенные, те с кем пару раз заговоришь и поймёшь, что этого достаточно? Чонгук из таких. Омега не перестанет поражаться тому, как альфа одним взглядом внутри его систему мышления перестроил. Существует страх, что скользкий и мерзкий растекается по ладонями, касающихся татуировки на шеи альфы. Он будет всегда жить внутри Вивьена, развиваться, это нормально. Как и то, что раз в пару минут он начнёт сомневаться в себе. Было много мужчин: красивых и не очень, толстых и худых, слабых и сильных, опасных и простых. Чонгук третья каста, совмещающая в себе только одно — истинное желание. Он, как и Джин способен на всё в этом мире, Ви начал их сравнивать, чтобы найти в Чонгуке изъян, но провалился. Идеальных людей не бывает, но в понимании омеги Чон именно такой. — Мне понравился подарок, — шепчет в губы Вивьен, нехотя отпуская от себя альфу. — За какие услуги? Я ещё ничего толком не сделал. — Ты сделал больше, чем можешь себе представить, — Чонгук помогает ему присесть и устраивается напротив, подзывая официанта. Альфа делает заказ, продолжая смотреть лишь на омегу, то как красиво на его шее смотрится новое украшение. Чонгук бы его раздарил полностью, но на одних подарках не уедешь, а ему хотелось бы, чтобы Вивьен улыбался не только из-за безделушек. Ужасное влечение, ощущающееся на уровне паха, приходится ёрзать, дышать глубже, но едва ли это помогает Чонгуку удержать внутри себя беса. От Вивьена не уходит поведение альфы, самого будоражит и, стоит официанту скрыться из поля зрения, туфель спадет с ножки парня. Омега чуть откидывается назад, не подавая виду, что сейчас начнёт издеваться и вновь дарит Чонгуку яркую улыбку. Пальчики касаются вздутой ширинки, альфа выдыхает через зубы, ухватив шаловливую ногу омеги. — Не надо, если не хочешь быть оттраханным прямо сейчас, — предупреждает Чонгук. У самого на лице такое же ненормальное желание отпечатывается. — Да ладно? (фр.) А я хочу, чтобы ты взял меня прямо сейчас. Ужин подождёт, — Вивьен поднимается, обувает туфель и покидает зал. Он выпил дома два бокала вина и, возможно, они послужили катализатором его чуть развязного поведения, но Вивьен умирал, как хотел Чонгука, его поцелуев резко мало стало, а дни тянулись слишком долго, приправленные проблемами альфы. Если быть собой, то до конца. Хочется показать Чону, что не такой Ви уж и страстный, он скорей всего простой, любитель нежности и ласки, но когда получает её мало, то звереет. Вот и довели его обнимашки альфы до секса в туалете. Неважно где, на самом деле, главное, что Чонгук. Омега ждёт его в коридоре минут пять, он уверен в том, что альфа не упустит такую возможность. Когда ещё? Они ведь не обычная пара, что развивает отношения со временем. Они друг другу никто, между ними кроме желания ничего и нет. Чонгук это подтверждает, как только толкает Вивьена к дверце уборной и закрывается с ним в кабинке. Никого внутри. Они друг друга опьянили, вытесняя здравые мысли, лишь путая то, что осталось на грани одержимости и возбуждения. Чонгук погряз без сомнений в этих зелёных глазах, что в нём оставили отпечаток ещё в далёком прошлом, но то забыто и стёрто. Казалось, было не так уж и важно. Он вспомнит позже, когда в одну из ночей нападёт бессонница. Покажутся и слёзы омеги, что не вода, — хрусталь. Там и первое касание к бархатным щекам, жалость и боль, отпечатавшаяся на сетчатке глаз Чонгука. И ещё одна встреча, в день, что перевернула жизнь Вивьена раз и навсегда. А сейчас они вместе, делят на двоих одно вечное пламя, что потушить не в силах ничто и никогда. Никакое расстояние, события и слова — нет. Чонгук думает, Вивьен его ещё удивит чувствами, что в самом альфе есть. Что-то между безумием и пылкостью. Такое раз в жизни бывает, что кажется напускным и детским, но после в далёком будущем режет ножом, если не остаётся достигнутым до конца. Вивьен — эстетика, роскошь и лоск. Чонгук — тьма, кровь и боль. Только они всё иначе видят, омега Чона к святым едва ли готов превознести, но к падшим, а альфа не знает, каким Ви может быть жестоким. Пока итак хорошо, в объятиях друг друга. В кабинке ужасно тесно, но Вивьен всё равно хочет быть ещё ближе к альфе, этого недостаточно. Чонгук снимает с него пиджак, а сам под кожу залезть желает, не просто коснуться её. Срывает последние тормоза. Хотел ли Чонгук кого-нибудь так же сильно, как эту бестию, что без верха вниз опускается на колени? Его длинные пальцы на бёдрах альфы смотрятся, как никогда восхитительно, скользя то вверх, то ниже, играя с контролем мужчины. Чон не справляется с некогда хорошей выдержкой, касается мягких кудрявых волос и оттягивает голову Вивьена, наслаждаясь тем, как дёргается кадык от судорожных глотков. — А ты ещё хотел отказаться от этого, — смеётся Чонгук, отпуская парня и тут же расстёгивая ремень. Ви бы возразил, что это сам альфа бегает непонятно от чего, а сейчас всё правильно, по правилам. Чонгук дарит дорогие подарки, омега отрабатывает не сопротивляясь, потому что того же хочет. С нетерпением наблюдает за тем, как Чонгук справляется с пряжкой и, откинув его руки, перехватывает инициативу на себя, дёргая наверх рубашку альфы. Орган без поддержки падает, ударяясь головкой о розовые губы омеги, что без любых раздумий обхватывает её губами. Не выдерживает разрывающей его изнутри энергии живой страсти. Хочется, хочется, хочется. Боится не выжить. Чонгук коротко стонет, упираясь руками о стенки небольшой кабинки и с диким наслаждением наблюдает за тем, как член пропадает во рту парня. Ангел или демон? Вивьен увлекается, причмокивает, добивая Чонгука, будто специально. Он не знает, что альфа спотыкается на лезвии этого ножа? — (фр.) Чонгук, — тянет до ужаса медленно своим космическим голосом, — в тебе всё идеально. Альфа только в глаза ему смотрит, ничего не понимает во фразе, но уверен, переведи её омега, — не удивился. И кто здесь говорил, что не сможет Чонгук залезть в трусики омеги? Сидит теперь и не больше альфы сгорает от агонии предвкушения. Не даёт ему Чон довести до конца всё так быстро и дёргает наверх Вивьена, а его брюки вниз, толкая к стенке у которой стоял. Кружевное бельё остаётся висеть у колен, больше не интересуя никого. Чонгук врывается в рот болючим поцелуем, вместе с ним пальцы в омегу проталкивая, что выпячивает свой прекрасный зад. Бормочет что-то, без растяжки просит. Альфа впервые думает не только о своём удовлетворении. Пугает эта мысль. — (фр.) Вставь в меня этот чёртов член, умоляю, — на грани истерики. Чонгук затыкает ладонью его рот, чтобы перестал громко стонать и кусает в загривок, после в волосах, лилиями пахнущими, теряется. Так нельзя жаждать кого-то до скрипа эмали зубов, засосов чёрных, до слёз. Хосок думает, Чонгук успокоится, когда в постель омегу уложит, — тот поспорить готов. Если и надоесть ему Вивьен когда-то, то может в другой вселенной. Альфа будет всегда стремиться к тому, чтобы увидеть его, коснуться сладких губ и до хрипа трахать, не позволяя о себе забыть ни на миг. Этот эксклюзивный омега становится фаворитом Чонгука среди всех остальных. Одержимость вещь ужасная, — в раз вынуждает хотеть кого-то, так же быстро исчезает. Чонгук не хочет, чтобы его болезненная необходимость Ви в жизни испарилась. Никогда не допустит. Альфа входит резко, забывая о комфорте Вивьена, но сразу извиняется тихо на ушко и целует в щёку, убирая руку от лица омеги. Он не сдерживает стоны, с трудом удаётся. Чонгук внутри и только эта мысль уже до экстаза доводит. Если бы знал Ви, что будет так хорошо, то на первом же показе отдался бы на любой поверхности этому мужчине. Эти движения несдержанные и шлепки тел в совокупности с тяжёлым дыханием бьют по голове до потери сознания. Чонгук мысленно посылает персонал и посетителей ресторана, прося Вивьена кричать во весь голос. Альфе нужно это, как глоток свежего воздуха, что не остаётся в помещении, он лилиями дышит. Омега скидывает брюки на пол, разворачиваясь, чтобы запрыгнуть на Чонгука. Хочется видеть его лицо, глаза тёмные и целовать в губы эту маленькую вечность. Альфа вновь проталкивает член в омегу и поддерживает аккуратно, что не сказать о толчках. Вивьен целует медленно с оттяжкой, наслаждаясь каждой секундой короткого сладострастия, насаживаясь глубже. Ради такого момента не жалко умереть, зная, что погибнешь вместе с объектом, что стал причиной всего. Чонгук кусается вновь, гуляет языком по шее омеги, снова ему кажется, что изумруд по красоте глазам Вивьена проигрывает. Так и есть. Маро кричит, закинув голову назад, а пальцами изящными в волосы зарывается альфы, показывая, насколько ему сейчас невероятно. Чонгук его добивает движениями, то выходя полностью, то вновь заполняя нутро. Омега обмякает в его руках, но кажется всё таким же заведённым, взглядом просит продолжить, довести его до того момента, пока не умрёт от переизбытка чувств. Чонгук и продолжает, кончая глубоко в омегу, но не отпуская ещё, он прилип к Вивьену намертво. И это случилось, дрогнуло впервые сердце иначе. Никто не заметил. — (фр.) Это был лучший секс в моей жизни, — сорванным голосом сообщает Ви. — Чонгук? — альфа затаил дыхание, подметил слёзы в глазах напротив. Вивьену настолько хорошо, что он готов плакать. Правда. — В чём дело? — силиться отпустить его. — В тебе, — сам спрыгивает, но не удерживается на ослабших ногах, находя опору в виде Чонгука, что к себе спиной жмет. Его руки на коже горячей блуждают, а губы на плечах. Альфа может рассмотреть татуировку, что всё же начинается на животе Вивьена, но глаза уходят к другому месту. Его нужно отпустить, не место и не время было, но они это сделали. Чонгуку нужно вернуться на работу, оставить причину своей эйфории. — Извини, — невыплаканные слёзы вытирает тыльной стороной ладони. — Всё в порядке, — разворачивает к себе, крепко обнимая. Не этого ожидал Чонгук, Вивьен тем более. Расчувствовался не на шутку. — Поужинаем в другой раз? — в грудь альфе бормочет. — Мне бы домой. — Хорошо, — альфа помогает ему одеться, они держась за руки покидают ресторан.

***

— Что ты сделал? — Юнги подпрыгивает на диване, таращась на Джина. — Это ли не глупо? — Всегда стоит быть хитрей, они выведут меня на того, кто мне нужен, — продолжает расслабленно восседать в кресле мужчина. Джин всего лишь обвёл вокруг пальца Чонов, а Юнги стал воспринимать информацию так, будто альфа не соврал о том, что он — причина беспорядков, а уже убил кого-то. Это план такой, ничего более. Джин знает лишь, что заказчик убийства семьи Маро живёт в Корее, он чуть расшатал Чонов для того, чтобы те тоже стали думать над этим. Наверняка же скрывают что-то, не мог такой громкий случай забыться так быстро. Если ничего не выйдет, то попытки найти нужного человека, альфа оставит, он будет бессилен, пускай и обидно. — Что ты думаешь, Ви? — смотрит на омегу Юнги, но Маро на него не сразу реагирует. Вивьен сидит диване, подобрав под себя ноги кутаясь в махровое полотенце. Только из душа, смывал с себя запах Чонгука, но хотел бы сохранить. А знать никому нельзя об этой связи, неприятно на душе. — Вивьен! — Мне всё равно. — Почему? — подключается Джин. — Ты не хочешь знать, кто это сделал с нами? Не понимаю тебя, Вивьен. Что у тебя происходит? Не делай вид, будто простил, я собираюсь мстить. Страшно и долго. — Я хочу знать, но… Какой в этом смысл? Мне нечего тебе больше сказать, — поднимается омега. — Прости, — уходит к себе. — Что это было? — недоумевает альфа, смотря в след Ви. — Он не заболел? — Боюсь, что да, — плюхается обратно Юнги. — В общем, разбирайся с Чонами сам, я больше ни ногой к ним, пока этот сумасшедший меня не изнасиловал. — Хватит уже, Юнги, — вымученно стонет альфа. — Никто не тронет тебя. — Спасибо за поддержку, Дон, — психует омега и покидает дом. Неужели Джин не понимает, какая опасность может грозить Юнги? Он знает Хосока, знает, как облупленного, но всё равно никак не реагирует на слова омеги. Решено. Больше Юнги и слова не скажет о Чоне, сам разберётся. А может зря себя накрутил? Хосок всего лишь альфа, как и многие другие, что были увлечены Юнги какое-то время. И всё бы ничего, если бы Карбон не видел, как сильно желает опробовать его на вкус Чон. Это остальным людям альфа кажется приятным, но омега его раскусил сразу, как только увидел и по понятной причине затряслись коленки. Но он всё же будет сильным, осталось продержаться немного совсем. Юнги расслабляется в клубе, выпивая разного вида алкоголь и танцуя под уже надоевшие треки. Груз только его всё не отпускает, Хосок в нём панику поселил, а обратно забирать и не думает. И вот к Юнги подходит до боли знакомый парень, но Карбон не может вспомнить, где видел его. Приятный на вид альфа заигрывает, предлагает выпить, но омега отказывается, а на предложение подняться в VIP только хмыкает. — Меня, кстати, Редж зовут, — альфа берёт Юнги за руку и насильно уводит с танцпола. Омега роется в памяти, всё вспомнить пытается этого парня, но упрямо не может. Его ведут на второй этаж, омега только, подойдя к дверям, понимает, что совершает ошибку. Редж смотрит на него с улыбкой, подталкивая в спину, чтобы вошёл, наконец. Пока Юнги занят рассматриванием парня в более приятном свете, дверь за ним уже захлопывается. В комнате ещё двое человек и осознание Юнги, резко ударившее по голове. Ловушка захлопнулась. Позади него Редж, — один из безумных близнецов, его брат на диванчике, задрав ноги, ногти пилит. Как только не смог узнать альфу сразу? Юнги на него взгляд переводит на секунду, но в это мгновение перед глазами пролетает острая пилочка, что влетает остриём в стену. Рон не любит излишнее внимание к брату. Юнги бы подошёл и свернул шею этому мерзавцу, но его парализовало резко. В одной комнате с тремя сумасшедшими он ещё не был. Хосоку только не интересен Карбон, мужчина что-то в телефоне быстро печатает и головы не поднимает. Юнги снова предпринимает попытку взглянуть на Реджи, но та увенчается тяжёлым вздохом его брата. Милая парочка. Редж, как говорят, ещё не такой прогнивший душой, как его копия. Он кажется отрадным с притягательной улыбкой и блестящими в неоне глазами. Рони другой: с длинными волосами цвета каштан, тёмной одежде, чем-то похожей на стиль Юнги. В его взгляде война, будто Карбон себе что-то лишнее успел позволить. Ему кажется дело в нём, но иного омега не замечает. Например того, что за дверью подслушивают лишние уши. И, когда он поднимается, Юнги придумывает сотни причин позорно сбежать, но омега протискивается между парнями и выходит из комнаты. — Добрый вечер, Юнги, — Хосок откладывает телефон, полностью отдавая всё своё внимание омеге. — Присядь, — омега идёт хотя бы потому, что не хочет столкнуться с Роном. — В чём дело? — второму брату. Редж пожимает плечами и садится в кресло. — Познакомился с моими парнями? — И зачем мне с ними знакомиться? — настрой всё такой же недружелюбный. — Хотел меня увидеть? Смотри и я пошёл. Ни к чему всё это. Рональд возвращается молча, так же тихо входя и, если бы не его вид, никто бы не обратил внимание на парня. Окровавленная футболка бросается в глаза сразу, а после взгляд остальных поднимается выше, к раздражённому лицу омеги, тоже испачканному в крови. — Шпионы, — хмыкает Рон. — Я вырвал ему глотку. — Молодец, — Хосок одобрительно кивает и разворачивается к Юнги, что не может не смотреть на Рона, нагло севшего на бёдра брата, приобнявшего его. Он бы подумал, что это братская любовь у них такая, но поцелуй со вкусом крови кажется лишним и выбивает из Юнги все слова, что он хотел сказать Хосоку. Близнецы целовались страстно, до приятных покалываний в животе у Карбона, плюс ещё к одному, что перепугало Юнги не на шутку. Он ещё не возбуждался от такого, а братья продолжали ласкать друг друга другими частями тела. Может омега перепил? — Что у вас здесь твориться? — на выходе спрашивает Юнги, замечая, что Хосоку совсем не интересно то, что происходит за его спиной. — Вы подружитесь, — усмехается Чон, — они тоже водят авентадор. — Омега не желает знать, откуда альфе такой факт его жизни во Франции известен. — Ты пришёл сюда, зная, что клуб мой? — Нет, — врёт, так просто получилось. — «Hopе» первым попался по пути. — Отлично, — альфа залпом допивает алкоголь в стакане и поднимается, хрустя шейными позвонками. — Всё не мог тебя выцепить, француженка, — подходит к омеге, наклоняясь. — Ты же не думал, что я забуду о том, что ты сделал, — перебинтованные ладони показывает, что ещё заживают. — Некрасиво так поступать с людьми. Я со всей душой, детка. А ты? — А я хочу уйти. — Говорят, ты ничего не боишься, — смекает Хосок. — Это не распространяется на психопатов. Чон ужасающий в своём собственном мирке психов, от того и отталкивает омегу. Юнги некомфортно в этой комнате, клубе, городе. Хосок источает энергию мрачную, тёмную. Омеге к ней не привыкать, но это немного другое и альфа другой. От него избавиться вообще возможно? Карбон увлекается сеткой на своих колготках, только бы перестать ощущать эту давку со стороны Чона. Он прямо перед носом стоит, Юнги не представляет, чего ожидать. — Только из уважения к Джину, я тебя ещё не забрал силой, — говорит альфа и, быстрей, чем омега успевает отреагировать, заламывает руки, почти садясь на парня. — Почему бы не стать тебе послушным мальчиком? Я так плох? — Не в моём вкусе, — прыскает со смеху Юнги, нервное. Хосок красив и эффектен, но он альфа лишь на раз, ночь скрасить. С таким всю жизнь прожить невозможно, Карбон бы не стал. Безумие всегда было заразным. — И руки убери, — представляет, как больно сейчас Чону держать его, но это только радость приносит. — Не падай в моих глазах ещё больше. — Падать ты будешь, Юнги, — носом по щеке омеги ведёт, глубоко аромат черники вдыхая, — на колени, — спорить никто не собирается. День какой-то не такой с самого утра и омеге казалось, что вечер мог бы стать приятным, но всё перевернулось вновь. Алкоголь не приносит ожидаемой лёгкости, Хосок уничтожает парня словами, в которых уверенности столько, что лопатой разгребай. Юнги, будь ещё на градус пьяней, точно бы сделал какую-нибудь глупость. Правда, и сейчас хочется, но уже больше домой в постель. — Закончил? Я пошёл, — дёргается, но его не пускают. — Я за тобой приду, помни об этом, — если бы знал только Хосок, что Джину стало на Юнги неожиданно плевать с высокой колокольни, то омега давно остался бы без одежды. А так пока присматривается, но чем дальше, тем трудней зверя в себе удерживать. Ненадолго альфу хватит. — Иди, — делает шаг назад. Юнги путается в своих ногах, пока доходит до заветной двери, успевая взглянуть на развратных близнецов. Надеется только, что это лишь пьяное ведение и рука Рона не в штанах брата. Это необъяснимое ощущение, что разрывает на миллиарды кусочков не покидает Юнги. Будто в воду холодную нырнул и конечности судорогой свело — не двинуться, не всплыть. Сходит с ума от происходящего, торопится покинуть место, но не успевает. Хосок этот момент ловит, когда омега задерживается, глядя на близнецов, и впечатывает в дверь, начав целовать. Юнги пытался ударить, дотянуться до любого оружия, что было с собой. Ничего. Он остался заблокированным с чужим языком во рту, который очень хотелось откусить. Омега и не подумает о том, что ему нравится вкус губ Хосока. Раздражает эта настойчивость его, от которой Юнги в родной стране не скрыться, достанет и там. Альфе всего лишь нужна капля внимания от этого дерзкого парня и он бы спокойней жить стал, но Юнги остаётся неприступным. Хотя бы урвал поцелуй жёсткий, постарается запомнить, пока не разложит суку. Силой или нет — неважно. Юнги Карбон будет в постели Хосока голым так или иначе. Чон его отпускает по одной причине, чтобы омега не стал сильней его избегать. Догонялки тоже надоедают, альфе бы взаимности горсть, а там видно будет, что дальше. Юнги уходит спокойно, что для Хосока значит его покорность обстоятельствам и здравый ум. Не такой уж он и смелый, каким хочет казаться и это только бонус. — Хватит лизаться, надо отметить мою маленькую победу, — бросает братьям Чон, возвращаясь на насиженное место. — Победа, — тихо постанывает Редж с усмешкой, — даже когда трахнешь его, я максимум, что сделаю, — пожму тебе руку. — Это не просто омега, понял? — мрачнеет Хосок, пока Рон отрывается от лица брата, что покрывал поцелуями и тянется за алкоголем, решая закончить начатое дома. — Как и те, что до него были. — Нарываешься, — смеётся Рон и альфа позади дёргает его на себя за косу, сажая обратно. — Ты тоже. — Без шуток, — серьёзно говорит Хосок. — Эта маленькая сучка будет моей. Только не смей больше на него зыркать, Рони. Он мой, твой брат никуда не денется. — Секунда ревности далась мне сложно, я признаюсь, — трётся задом о ширинку альфы. — Но всё будет хорошо, как и всегда. Мы ведь можем потусоваться с твоей новой игрушкой? — Конечно, — наконец, улыбается Чон, откидываясь на спинку дивана.