diligence

Юнги от всего сердца старался быть прилежной ведьмой. Он старался прогуливать шабаши не слишком часто (честно говоря, он просто ленился большую часть времени, к тому же — у него быстро уставали ноги от танцев на твёрдой земле босиком), клеить этикетки на баночки свежесваренных зелий сразу, раз в месяц ходить в лес и угощать тамошних нимф лунным печеньем и, что самое важное, так же раз в месяц обновлять защитный купол над своей хижиной, скрывающий её от глаз простых людей. Иногда ему удавалось справляться просто идеально — и тогда нифмы приносили ему редкие травы и ягоды из самой чащи, а также родниковую воду из Изумрудного ключа, склянки с зельями сверкали круглыми бочками и аккуратными этикетками со свежими чернилами, а старые ведьмы на шабаше оставались особенно довольны его поведением и танцами в кругу таких же молоденьких ведьм. А иногда всё шло из рук вон плохо: зелья капризно пузырились по котелкам и, грозно шипя, выплёскивались на печные изразцы и посуду; огород зарастал сорняками, на письменном столе громоздились стопки неразобранных писем и целая пирамида из кофейных чашек. Иногда чашки падали, на них появлялись сколы или отпадали ручки, и Юнги грустил, уходя в кладовую за очередной порцией волшебного клея. Иногда ему приходилось выливать целые котлы зелий. Иногда из земли, на которую они были вылиты, вырастали пушистые, как цыплята, одуванчики или вреднючий колючий репей. Иногда Юнги стоял посреди этого безобразия в заляпанном фартучке, который ему дарили на инициации, и думал, точно ли у него есть талант к этому делу. Но потом грусть и усталость проходили, он возвращался к заботам и мирно жил до следующей полосы неприятностей. Новая, например, наступила сегодня утром, когда Юнги вышел в лес, неся в руках жестяную коробочку с ещё тёплым лунным печеньем, и вдруг столкнулся нос к носу на тропе с мальчишкой. Мальчишка был его выше на полторы головы и куда шире в плечах, но его сладкие круглые глазки сочились чем-то абсолютно ангельским и невинным. А уж когда он увидел Юнги — и вовсе засияли от радости. — Сэр, вы не могли бы мне помочь? Я шёл в соседнюю деревню, но, кажется, немного заблудился. И вот тогда-то Юнги понял, что у него большие, как драконовы клыки, проблемы. На тропинке стоял человек. Судя по нежной светлой ауре, ещё совсем юный. Человеческий ребёнок на тропе к хижине Юнги. Шестерёнки заскрипели и завращались в его голове, вытаскивая дату последнего обновления защитного купола. Юнги казалось, что прошло всего-ничего с прошлого раза, но, видимо, он опять потерял счёт времени и весьма неосмотрительно пропустил плановое обновление купола. Юнги чертыхнулся, осторожно помянув парочку Древнейших, и вздохнул, в красках представив, какое славное из него сделают жаркое ведьмы-старейшины за такую вопиющую безответственность. — Сэр? — осторожно переспросил мальчишка, разглядывая этого странного низкого человечка в вышитой рубахе, шароварах и смешных сандалиях с маленькими медными бляшками. Он не очень-то смахивал на рядового деревенского жителя — скорее, на местного чудака, и мальчишка вдруг подумал, а насколько вообще удачной идеей было что-то спрашивать у этого мужчины. Он не выглядел опасным, но кто знал, что там прячется в кармашках его фартука. — Я тебе не «сэр», маленькое существо, — пробурчали в ответ с какой-то безнадёжной досадой в голосе. — Как тебя занесло в такую глушь, ребёнок? Юнги внимательно наблюдал за тем, как человечек хлопал своими ресничками и мусолил маленькие розовые губы зубами. Где-то внутри сознания мелькнула мысль, что в кладовой есть прехорошенькая увлажняющая мазь, которая бы наверняка избавила этого глупого человечка от ранок на коже. Юнги чертыхнулся ещё разочек (но про себя) и тряхнул головой. — Я не ребёнок, — почти оскорблённо отозвались в ответ. — И я сам понятия не имею, как оказался здесь, — круглые глазки обвели взглядом деревья и кусты, — я шёл по той же дороге, что и всегда, не пропуская ни одного поворота. Юнги вздохнул. Почему его невнимательность и забывчивость всегда несла за собой такие разрушительные последствия? Ужасающая несправедливость. — Так… — Юнги запнулся, осознав, что всё ещё не спросил имени этого человечка. — Чонгук, — услужливо подсказали ему, и аура полыхнула нежно-голубым. — Так вот, Чонгук, сейчас я постараюсь вывести тебя на нужную тропу, и ты весело и задорно пойдёшь по своим делам, забыв, что вообще был здесь, ладушки? — Юнги постарался сделать голос как можно более сладким и увещевающим. К сожалению, мастерством гипноза он в своё время не овладел, а потому сейчас ребёнок смотрел на него совсем уж невпечатлённо. Спустя несколько секунд Чонгук открыл рот, чтобы ответить, но его живот вдруг заурчал, уши заалели от смущения. — Извините, я не завтракал сегодня. Юнги вздохнул и открыл жестяную коробочку. Он об этом точно пожалеет, но сейчас он просто не может оставить это заплутавшее недоразумение здесь. Да и голодное, к тому же. Тем более, что отчасти в бедах этого мальчугана виноват сам Юнги. — На, ешь, — на ведьмовской холёной ладони лежало лунное печенье — крупное, круглое и сладкое, начинённое ляньжуном. Человечек мгновенно стащил угощение с ладони, и его аккуратные кругленькие уши сделались розовыми — точь-в-точь лотос. — Спасибо, сэр, — вежливо кивнул головой Чонгук, и ведьма в который раз вздохнула. Лицо человечка сделалось до кошмарного счастливым, чуть ли не сияющим, как начищенная монетка, и сердце Юнги подозрительно сжалось в груди. Было в этом человечке что-то такое… что-то, что так и намертво примагничивало взгляд. Может, дело было в его ауре — чистой и честной, к которой инстинктивно хотелось прикоснуться, попробовать на вкус и ощутить нежное покалывание самой кожей. Юнги знал, если он приблизится достаточно, это станет возможным. — Я же говорил не звать меня так, — запоздало взбрыкнулся Юнги, но человечек лишь фыркнул, маленькими быстрыми укусами поглощая печенье. — Доедай — и шуруй куда тебе там нужно. А у меня есть ещё дела, — ведьма постаралась придать своему лицу самое что ни на есть строгое и важное выражение, но попытка провалилась, потому что аура мальчишки вдруг полыхнула нежно-лиловым и рассыпала золотые искры. Юнги вздрогнул. Ну здрасте, этого ещё не хватало!.. — А можно с Вами? Я очень многое умею и могу Вам с чем-нибудь помочь! А потом Вы поможете мне выйти к деревне — это будет справедливо. Юнги не нужно было обладать никаким шестым чувством, чтобы понять, чего так бесхитростно и бесстыдно добивается Чонгук, да и его аура уже выдала человечка с головой — насытившись энергией молоденькой, зарождающейся любви и вспыхнув лиловым золотом. И это было ещё одной проблемой для Юнги. Но почему, почему же так мечтательно сжалось сердце, когда Юнги представил, как знакомит Чонгука с нимфами (а он наверняка понравится этим малышкам!), как приводит в свою хижину и поит смородиновым чаем, как удивляет искорками, зажигающимися на кончиках пальцев? — И тебе не страшно идти со мной? — спросила ведьма с ехидной улыбкой, делая последнюю попытку отвадить человечка. — Я же могу сбросить тебя в болото или ещё что похуже сделать. Глаза Чонгука сделались ещё круглее, хотя — казалось бы — куда уж больше? Но он тут же взял в себя в руки и нагло, уверенно улыбнулся: — Тогда я утащу Вас с собой. И от этих слов, от этой улыбки всего Юнги обожгло кипятком. Он беспомощно вздрогнул и протянул человечку руку, всё ещё пахнущую лунным печеньем и травами.