ProdigalSoldierSwitch.AU

      В мире моем стало происходить всё странно. С дня побега совершается ужас полный, который я представить и в жизни не мог. Эти чувства, этот человек вертелись передо мной.       Меня обесчестили, изнасиловали перед огромной публикой с предлогом, что я теперь должен вынашивать ребёнка, который совершит союз между Волей и Красной Армией. Я уже даже понял, как он появится.       Скорее всего, эта матка искусственная, одноразовая, так как не проводились операции для полного хорошего условия для неё. Возможно еще, что рожать я буду через кесарево сечение, или мне расширит анал, или просто расслабит стенки.       Но это предположения, при том бессмысленные. Мне сейчас точно не это надо выяснить, поэтому я мало уделял чему-либо из этого внимания.       С этого дня я теперь жил с Тордом в одной квартирке.       Узналось сразу, что ребёнка звать будут Алекс. Хоть девочка, хоть мальчик. И будущего ребёнка, поверьте мне, я уже ненавидел всей душой. Мне срочно надо было бежать отсюда, и успеть сделать аборт. Или родить и сдать куда-нибудь, лишь бы тот не знал своих родителей, чтобы не быть проблемой в моей жизни, и лишь бы никто его не знал и не видел ни его, ни его появления на этот убогий свет.       Бежать мне снова было некуда. Вроде все родное, но теперь я попал в другое колесо, теперь я должен бегать по-другому в нем. Бракосочетание будет торжественным, вся информация о ребёнке, наших узах была сказана после того самого изнасилования меня.       О своих солдатах я не получал никаких слухов, кроме того, что трое были убиты во время неудачного побега. Все было мутным и страшным. Я был просто будущей мамашей какого-то мелкого паразита, при том не по своей воле. И у меня был жених, который даже не спросил моего согласия. Я был просто рабом, просто пленником здесь. Зато я не видел злого народа Красной Армии, меня здесь хотя бы любили, в этой квартире. А именно Торд. Весь день, после этого сообщения и зачатия, он сидел со мной в квартире. «Гнёздышко» для Алекса было уже уготовлено, квартирка была устроена по общим интересам меня и Ларссона — плакаты, любимые узоры и цвета, прочее и прочее… я почувствовал себя нужным. Но я боялся, что эта ненависть пропала. Я боялся, что я мог полюбить Торда вообще с того дня, как совершался побег, и одновременно был доволен, что были тёплые чувства. Но опять же, я стремился полностью к своей Воле. Они нуждались во мне, они явно ищут меня, скучают и готовы выступить против Армии. Правда, если зачатие раскроется, Воля отступит, и возможно, они бросят меня, подумав, что я — предатель. Сам же устраивал истерики из-за Лидера, его народа и злокачественных правилах, законах, создал организацию, и тут же перетрахался с ним… ирония! Это было причиной моих волнений и страхов. И делать было нечего. Просто плыть по течению судьбы, и все. Это то, что я делал.       Холодное утро. Твои объятия были тёплыми, ты прижимал меня к себе. Видимо, сам грелся об меня, пытался выжать всю ласку из меня. Я положил ладонь на твою щеку.       Только сейчас я понимал, что ты вовсе не урод на лицо. Твои норвежские черты, шрамы были довольно милыми. А каким ты был, когда были времена, когда я не знал о твоём роботе!.. Но брось, милый, ты и сейчас вовсе не хуже. Даже эти морщинки не были признаком того, что ты юродивый. В самом деле, милый и выразительный. Вдруг, своей ладонью ты коснулся к моему предплечью, стал гладить. Я бы резко убрал руку, но мне стоило подчиняться тебе, не показывая того, что я против. Или я в самом деле полюбил тебя? Меня это смущало сильно. Я хотел чувствовать вкус твоих сладких уст, я был рад нашей близости. Мне было приятно в самом деле, когда ты на публике оттрахал меня! Ладно, не особо хочу это припоминать себе. Это было мерзко, правда. Приятно только ощущать тебя, но не всё остальное.       — Том, ты же мог сказать мне правду с самого начала, и я бы помог тебе чем-нибудь. Почему ты идёшь против Красной Армии? — проговорил ты сонно. Я чувствовал, что доверял тебе.       — Мне очень тяжело здесь. Меня здесь ненавидят. Это хуже, чем прошлое.       Торд задумчиво посмотрел на меня, но явно ни о чем не думал. Ты хотел спать, я видел это по лицу. Не сложно догадаться по уставшему взгляду. Твои глаза слипались.       — Этого не будет, Том. Я не позволю им тронуть тебя. Ни за что. Ты же мне веришь?       — Я полностью отдал тебе своё сердце.       — А другим тоже что-то не нравится?       — Реформы тяжёлые, для многих не правильные.       — Разве это реформы? Явно про старые законы речь идёт, еще времена прошлого Лидера были… Я исправляю всё, ты много раз мне помогал своими рассуждениями. Они просто не могут уважать своего врага. Ты один же понимаешь, с чем ты работаешь, радость моя.       Это смущало меня. Я не мог плохого сказать о своих солдатах, но Торд хуйни не скажет. Я верил ему, ведь он так же не был глуп, но ведь не психолог, чтобы так говорить! Я не знал, к чему и сторониться.       — Торд, ты же понимаешь, что они поймут меня. Я им передам всё, что им надо знать, — сказал я, понимая со стыдом, что я сочинил бред. Я ни за что не собираюсь говорить, что я вообще был рядом с тобой, но был один минус — об этом знали все солдаты Армии, поэтому слухи будут распространяться. Нет смысла скрывать. — Я люблю тебя.       Ты коснулся устами к моей шее, стал гладить по оголенной спине, от чего у меня пробежала дрожь.       — Сегодня мне на работу желательно, но мне тут с тобой хорошо. Знаешь? Я вечно пытался как можно скорее прибежать на работу, чтобы наконец с тобой посидеть, или походить. Сейчас, видимо, на работу буду опаздывать. Ах! Работал бы ты дальше со мной…       У меня загорелись злорадные надежды.       — И почему же не пустить бы?       — Боюсь, убежишь, — прищурился ты, смотря на меня с подозрением. Я хихикнул, сел на твой живот, ты взял меня за талию одной рукой. Другая у тебя была убрана на тумбочку. Фу! Как извращенно мелькнула твоя улыбка на твоём лице! Я улёгся на тебя, прикрылся одеялом и захохотал. Какой ты забавный, милый… даже стало тяжело на душе, что я покину тебя…       — Хохотушка, — стал щекотать ты, от чего я чуть ли не запрыгал на тебе.       — Т-кха-а-а-рт, ну пре-х-кр-ха-ха-ти!       Ты резко обнял меня, перевернулся, что оказался выше меня, как можно сильнее прижимаясь. Зажмурился, замычал, будто хотел слиться со мной.       — Ты такой прекрасный! Сними свои очки…       — Я ничего не смогу видеть.       — Том, сними, я хочу увидеть твои глаза!       Я вздохнул, щёлкнул и снял их, ничего не видя. Чувствую, как освобождаешь мою руку от них, слышу тихий звук стука, — вроде, положил их. Мгновения без действий, и вдруг, мокрое касание к моему соску.       — Торд, у тебя не много времени, чтоб прийти на работу…       — Я хочу только облизать тебя. Я немного. Но если сильно возбуждение будет мучить, помогу с этой проблемой. Хорошо?       — Как хочешь, сладкий, — я томно вздыхаю, даже чуть напряжённо. Старался концентрироваться, но брало расслабление. Члену стало не очень хорошо в боксёрах, и ты наверняка заметил это, поэтому стал хорошенько мять это место. Я застонал. Атмосфера была нежной и липкой. — Торд, прошу… — горячий воздух по моему телу, сладкие шлепки языка на теле, массирование члена, — всё это вело к тому, что агрегат готов был кончить. Стягиваешь мои трусы, чуя, что мой член готов был сдаться. Я излился, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Конечно, я и так ничего не видел, но мне так было удобнее.       — Как тебе, Том?       — Ты бессовестный! Мало того, что на глазах народа по самое не хочу разбаловался, так ещё сейчас!       Ты мерзко хихикнул, но от этого смешка мне было легко на душе. Какое-то время ты наблюдал за моими блуждающими, но слепыми глазами. Это было явно, ведь ты жаждал моих взглядов, пусть которые ничего и не видели.       — Отдай очки, пожалуйста, — попросил я его, и очки мне были возвращены. Я взглянул на тебя, грустно выдохнул.       — Я буду сильно скучать. Спасибо огромное, что сумел простить меня.       — Я понимаю тебя с начала до конца, сладкий, — ты коснулся моей щеки, стал нежно гладить её, и я поддался твоим ласкам. Мне было тепло, мне было хорошо. Теперь я реально жалел, что мне надо уйти. Ведь тебя там со мной не будет рядом. Не будет, и все. Люблю тебя, и это однозначно. Иногда я путаюсь в себе и чувствах, но это знал наверняка.       — Ладно, собираться уж надо. Может, побудешь моим секретарём? Будешь со мной вместе ходить, и никуда не убежишь. Могу на наручники тебя с собой.       — Торд, ты же все равно знаешь, что мне нужно на Волю возвращаться. Они ждут меня, им я нужен.       — Но больше всех, кому ты нужен — я! — бормочешь ты злобно.       — Торд, я люблю тебя, но Воля — моя семья…       — Я не отпущу тебя. Делай, как хочешь, но я не смогу тебя отпустить. Пусть сами приходят. Тем более, когда у нас появится Алекс, будет союз. Алекс спасёт нас обоих.       — Я ненавижу его!.. Ты вздрогнул. Твои глаза стали мокрыми.       — Томми, он наш ребенок, ты полюбишь его.       — Я не люблю его.       — Том, это ты с гореча, поверь… — обнял меня, гладя по спине. Я прижался и вздохнул.       Алекс правда бы решил слишком много, если думать оптимистично. Но реалистично — все было по-другому, взяв хотя бы единственное то, что Воля вовсе была против перемирия. Минусов было достаточно много.       Но если оставить все без Алекса, тоже много проблем. То есть мои чувства к тебе для меня просто опасны. Но я уже осознал, что мне правда хорошо с тобой ещё с далёких времён. Ты мне сделал много чего хорошего.       И если я уйду в Волю, я буду страдать без тебя. Останусь здесь — меня разгнобят и размажут снова. Останусь в твоей квартире — меня размажет неведение и ревность. Я не знал, что делать теперь, имея к тебе чувства. Я хотел бы не иметь привязанности и тёплых чувств.       Я грустно замычал, уткнувшись тебе в плечо. И ты все прекрасно понимал.       — Доверься мне, Томми… Мне нужно, чтобы ты верил мне… Не стоит отдаваться слезам, я буду всегда рядом, и я не позволю другим тронуть тебя…       — Торд, Тордечка, мне так тяжело… — всхлипнул я, полностью отдаваясь тебе. Ты расслабляешься, позволяешь трогать себя, ласкаешь… я вспомнил свою маленькую Тамару. Тамарочка, Тамаренька, солнышко черноглазое, кровь моя родная! Царство тебе небесное, каким бы я не был скептиком…       Нельзя более сказать об этом дне что-то ещё прекрасное, или наоборот, плохое, кроме того, что я провёл его в полном одиночестве. Хотя бы с домашними делами, хоть какое-то занятие и забота о партнёре. Да, он был моим партнёром. Однозначно. Иногда я задумывался, почему люблю его, и мои чувства угасали, но вновь возрастали и возрастали, я был все больше и больше поражён им.       План побега почти продуман, — я рассматривал квартиру во время домашней работы. Всего лишь разбить окно и заняться решёткой, которая здесь тоже была, как и в тот раз с квартиркой. Я так же и задумался, как бы приманить Торда к моей организации, чтобы он либо стал невольником, или по своей воле. Но ничего не надумал к огромному сожалению. Зато нашёл в его кабинете скрепки, которыми я могу воспользоваться для выхода из квартиры, поэтому у меня было два выхода из неё. Запасные — не лишние.       Я приготовил отвёртку, положив её в тумбочку со своими вещами, которые я должен примерить, чтобы не ходить голышом. Решил, что буду с тобой разбираться в своем гардеробе.       Ты пришёл где-то одиннадцать часов. Вполне довольный, даже радостный.       — Том, новость хорошая!       — Какая же? — вышел я голышом в прихожую, упоминая, почему. Ты в ступоре смотрел на меня. Эта минута молчания тянулась, я старался не смущаться. Своеобразный сюрприз, которому ты явно был рад.       — Какой ты красивый, Том, — ты подошёл осторожно, положил на мои тяжёлые бедра свои ладони. Железная рука была грубой, жёсткой, и именно она сползла чуть ниже и стала сжимать мышцу. Я простонал.       — Я всего лишь хочу потрогать тебя. Я вздохнул.       — Чай? Кофе?       — Потанцуем, — резко берёшь за талию, ритмично и легко переставляешь ногами. Я спотыкался, но улавливал стройность. Ты ввёл меня в красивые движения, прижимался и отдалялся от меня, подлавливал, кружил. Рассудок помутнел. Я чувствовал, как мне хорошо. Впервые в жизни я касался тебя ближе, чем мог. Я стал чувствовать, что реально смог полюбить за столь долгие года с тобой.       Я резко оторвался.       — Торд, нам правда нельзя быть вместе. Мне нужно уйти. Любовь причинит нам много вреда. Мы не сможем быть вместе.       Оторвавшись от танца, ты резко посмотрел мне в лицо с тоской и разлукой.       Конец танца.       Такой же конец настигнет нас в конце отношений. Такой же грубый, тоскливый и ужасный.       Надо забыть это всё…       Следующий день… снова уходишь. Какой же ты наивный, раз думаешь, что я не уйду от тебя, что не буду искать путей от тебя. Ты знаешь, что я крепко накрепко привязался, но было очень опасно полагаться на привязанность.       Найдя ключи от квартиры, я решил нацепить то, что было. Вчера мы так и не померили одежду, ведь была истерика. Мы оба сорвались друг на друга, умоляя остаться навсегда рядом. Мы рыдали, понимая, что жизнь принесёт нам только ужас, что не суждено встретить счастье, ведь мы порвали то, что могли. Мы просто испортили всю нашу будущую жизнь в прошлом. Мы оба виноваты. И я хочу решить это либо уходом навеки, попытавшись забыть его, или просто совершить суицид. Да, были шансы, но моё ранимое сердце не примет снова этих солдат и их глупости. Потерпеть ради Торда, пройти это всё вместе с ним? Зачем мне это надо? Лучше бросить его в этой жизни. Мне страшно подумать, что будет с ним, что будет чувствовать он, когда я пропаду, когда я исчезну… Поэтому я просто не думал об этом. Оно само навязывалось в мой томный ум, сжирая оптимизм.       Поэтому я тебя должен ненавидеть. Но я не могу. Я разучился внезапно. Я просто перестал чувствовать горечь.       Ты сам виноват во всём этом. Лучше бы я вообще тебя никогда не встречал…       Быстро выбравшись из квартиры, я ее запер, помчал прочь к подвалу. Если здесь остались солдаты с Воли, то мне их срочно нужно было высвободить и бежать снова. Немедленно.       Многие поворачивались ко мне, и даже не вглядываясь, узнавали и что-то кричали оскорбительное, наподобие «кишку подбери», «шлюха Лидера» и всё подобное. Кто-то пытался остановить, спросить, куда это я помчал, но никто так и не коснулся меня, видно, от брезгливости.       Плевать. Мне не обидно.       Попав в отсек с заключёнными Армии без препятствий, я стал пускать своих, и неожиданно увидел Лорел, которая сверлила потолок печальным взглядом. Моей радости не было предела.       — Лорел!       Она резко посмотрела на меня с надеждой в глазах. Вскочив, Лорел примкнула к решётке, заливаясь слезами.       — Как эта тварь посмела обесчестить тебя так!.. Прямо перед всеми глазами этой мразотской армии! — она тянула меня за кофту к себе, дёргала, хотела обнять. Я погладил её щеку через щель.       — Не стоит печалиться из-за этого. Прошу, просто успокойся, — помчав к выходу из сектора, я стал рыскать ключи от камеры Лорел, схватил их и забежал обратно, как меня пронзила сталь его глаз.       — Положи туда, где взял, — Торд пошёл на меня быстрым шагом. Я в страхе сглотнул. Нежно прикоснувшись к моим рукам, он потянулся за ключами. Я ослаб, но их последних сил вырвался и воткнул в замочную скважину ключ, отпер и вздохнул, смотря ему в глаза. Он сердито фыркнул. Лорел быстро спряталась за моей спиной, вздохнула, выглянула.       — Торд, отпусти её. Она тебе не нужна тут, а мне есть что сказать своим солдатам. Лорел передаст и вернётся в строй.       — Что ж, милый… Ладно. Пусть будет так.       Я грустно, но с улыбкой посмотрел на синеволосую, взял её за руку и вывел из подвала. Лидер прошёл за нами, ревниво цепляясь взглядом.       — Лорел, я и Торд обручены, и ты это явно знаешь, раз говорила такие вещи. Мне нужно, чтобы ты это сообщила всем, — я резко зашёл за её спину, подтолкнул вперёд и коснулся осторожно губами к её волосам, понизил тон до шепота. — Вызывай подмогу. Пусть вытаскивают меня. Я нахожусь в квартире Торда, днями торчу у него без выхода отсюда. Придумайте план, приходите, расписывайте дни, которые Торд проводит на работе. Но ни в коем случае не убивайте его. Он мне нужен.       Я мило улыбнулся, осторожно толкнул Лорел дальше, провёл до запасного выхода и остановился у дверей.       — До свидания, синеволосая.       — До свидания, черноглазый, — изумлённо смотрит она на меня. Торд отпер дверь, и Лорел благополучно вышла.       — Проводишь её, сладкий, — обратится я к Лидеру, нежно поцеловал его в щёку и пошёл по коридору.       — У меня с тобой очень серьёзный разговор, — резко он взял меня за кисть руки, останавливая. Мое сердце ёкнуло.       — Торд, ты же понимаешь, что я просто напросто не могу сидеть на месте?.. — осторожно я прикоснулся к его сильному плечу щекой. Я старался отдать нежность, чтобы вызвать жалобу.       — Ну не надо мне тут. Хочешь быть вне квартиры — только со мной. Я не отпущу тебя дальше. Сначала покажи, что ты хотя бы рядом сможешь не сбежать, а потом и посмотрим.       Я вздохнул.