Сомнения проклятой личности

      Меня раздражает факт того, что я кому-то должен.       Из-под ботинок доносилось хлюпанье луж. Таков был февраль. Слои снега, пролежавшие несколько недель, таяли. Картина не из лучших: бесконечное количество противной на вид слякоти, как раз вместе с грязными лужами, в которых плавали кусочки от упаковок шоколадных батончиков. Были и блестящие цветные звёздочки, когда-то они служили наполнителем для стрелявших праздничных пушек, и куски исписанной бумаги в клетку.       На снежных буграх прорастали окурки, видом своим напоминая одуванчики, что распускались в мае, но, к сожалению, это были лишь обугленные папиросы, оставшиеся после кого-то совершенно безответственного.       Воздух настолько морозный, что от него неприятно щиплет всё лицо, заставляя посильнее закутаться в шарф. Лучи солнца, приближающегося к горизонту, почти не греют, обычный человек даже не почувствует, что что-то изменилось, но снег и лёд начнут таять к концу зимы.       Сегодня в школе Бен снова избил меня за то, что я не дал ответы на вопросы контрольной. Ох, уж этот Бенджамин Моретти вместе со стадом из того-самого-«А»-класса. «Либо ответы, либо побитое лицо, Майки». Из-за него я прямо сейчас шёл домой, скрючиваясь от боли: ушибленный бок так болел, что двигаться было невозможно.       Перчатки я забыл, а потому руки были спрятаны в карманы куртки, полные какими-то смятыми салфетками и ключами от дома. С моего вида можно было срисовывать образ полного ненависти подростка…       Переход в старшую школу я представлял совсем по-другому. Даже подумать не мог, что в итоге буду торчать там, где некоторых, кто обделён умом, как бы заставляют учиться за других. Тем более это не было выгодным для самого важного звена. Я, если объективно оценивать, неплохо разбираюсь в науках, но единственное, что я получаю с бессонных ночей, которые провожу за поиском ответов на вопросы из тестов, так это гарантия следующего дня без избиений за школой или в мужском туалете, а может даже и посреди коридора, под радостные возгласы толпы: «мочи этого уродца!»       Со мной пытались общаться ребята из «А» класса. Только вот им не был интересен я. Они подходили ко мне, любезничали, спрашивали: «Как жизнь, Майкс?» Как-будто им не всё равно. Иногда подходили даже девчонки. Я отвечал, давал им ответы, и те сразу же уходили, кидая напоследок: «Ещё увидимся!» А как же…       Когда же готовых шпор не предоставлено, чаще всего из-за того, что я засыпаю прямо на учебниках, так как сижу над этим до ночи, то отношение ко мне кардинально меняется. Они бьют меня, плюются в лицо и буквально кричат о том, какой я жалкий ублюдок. Эти люди ненавидят меня до следующего теста по физике.       Вопросы из тех или иных работ, будь это самостоятельные, практические или контрольные, сами учащиеся класса «А» не добывают. Они и эту задачу дают кому-то другому, а поэтому их руки, в большинстве случаев, остаются чистыми. Да и вообще «это же "А" класс, эти одарённые ученики сделали нашу школу успешной!»       Директор убеждён в том, что этот класс — элитный. Будто он живёт в своём мире, где тараканы из «А» являются чуть ли не созданиями Божьими.       Хотелось бы мне отказаться от этого. Почему я должен делать работу за других, кто из себя ничего не представляет? Но страх, что каждый день для меня будет полон унижений, физической боли, крови, синяков, ушибов и переломов мешал мне пойти против системы, ту, которую создала «элита».       Дом пустовал. Пустовал в плане того, что в доме никого не было. Мама с утра ушла на работу. Она работала не по специальности. Джерард скорее всего был на учёбе. Ну… как на учёбе? Он поступил в художественный колледж в прошлом году, а потому за рисование на уроках получал оценки. Я понимаю, что, конечно, не всё так легко у него в жизни, но иногда меня пробирает зависть. Мой братец был не так популярен среди сверстников в школе из-за лишнего веса, а точнее, его не замечали. Это паршиво, только ему не приходилось терпеть нападки со стороны «лучших».       Сумка с грохотом упала на пол, куртку я повесил на крючок у входа.       Как это обычно бывало, после того как старые добрые «друзья» знатно дадут по морде или затолкают, они пихают мне в зубы листок с заданиями, которые должны быть у них на следующем тесте, со словами: «Теперь точно не подведёшь?» Я изнеможённо кивал, и меня отпускали.       Эта участь настигла не меня одного после поступления в старшую школу. Многие по-настоящему одарённые и умные ученики должны были сидеть в тисках элиты и выполнять за них всё, что те потребуют. Некоторые пытались дать отпор и передать жалобу, но директор одержим той мыслью, что «А» класс — лучший, класс элиты, которые получали самые высокие достижения, на экзаменах, тестах, в состязаниях и прочих школьных деятельностях. «Они просто не могут так ужасно поступать, это чушь» — говорил директор.