Внутри твоих проводов

Коннор заехал на своё парковочное место только в половине четвёртого утра. Звук дождя, стучащего по крыше, обычно успокоил бы его нервы, но сейчас этого не произошло. Не тогда, когда он был так взвинчен и отчаянно хотел выпустить пар. Он смотрел на своё здание сквозь залитое дождём стекло; этаж, где находилась его квартира, казался за тысячу миль отсюда. Андерсон устал, замёрз, промок, и приятное возбуждение, которое он приобрёл в баре у Джимми, улетучилось, как призрак, несколько часов назад. Теперь, когда кризис миновал и адреналин спал, по его коже пробежало новое возбуждение, концентрируясь у основания живота и усиливаясь с каждой минутой. Коннор был жалок, он знал это, но это знание не помешало ему расстегнуть ремень и молнию. Освободившись от боксеров и больше не стеснённый спереди джинсами, он облегчённо вздохнул, откинув голову на подголовник водительского сиденья. Дрожа от мозолистых пальцев на чувствительной коже, он взял себя в руки и медленно погладил по всей длине, стараясь не думать о том, зачем ему это нужно. Мужчина старался вообще ни о чём не думать. Просто пустое место, сосредоточившись на том, как хорошо было размазывать бисеринки преякулята вокруг головки его члена и медленно распределять их по стволу. Причудливые видения из ничего превратились в нечто очень большое. Пара широко раскрытых невинных глаз, которые были созданы только для того, чтобы так смотреть, пока не станут холодными и сосредоточенными. Губы, которые были вытянуты в вежливую улыбку, пока они не приоткрылись, розовый язык облизывал два пальца с медленной, методичной сосредоточенностью, которая направилась прямо к члену Коннора. Он тихо застонал, сердце забилось сильнее в груди, когда он представил, что это чьи-то чужие пальцы обхватили его член, заставляя его дыхание прерываться с каждым томным движением. Мысли в его голове резко изменили направление; детектив больше не стоял над андроидом, теперь он был прижат спиной к полке, зажав рот рукой, а в нос ударил запах влажной земли. Он вернулся в дом Ортиса, охотясь за девиантом, который попытается убить его через несколько минут, но мысли Андерсона были далеки от этого момента. YN800 уставилась на него, её глаза блестели в тусклом свете, когда она слегка наклонила голову. Она поднесла палец к губам, приказывая ему замолчать, но вместо того, чтобы отстраниться… Коннор сжал крепче, скользя ладонью по своему члену в такт фантазии, представляя, что бы произошло, если бы андроид держал его приколотым, как бабочку к пробковой доске. Беспомощный и неспособный пошевелиться, он расстегнул пуговицу на его джинсах, сдвинул молнию вниз, прежде чем протянуть руку и погладить его орган гладкой рукой. По нему пробежала дрожь, за которой последовала вспышка тепла и давления, скрутившего его живот. Он кончал, тяжело дыша сквозь зубы, испытывая противоречивое желание остановиться, но в то же время отчаянно желая закончить. Это был полный пиздец, извращённо даже для него, дрочить на грёбаную машину… Давление в его животе только усилилось. Мужчина лихорадочно думал об игре в баре, о жестокой природе места преступления, обо всём, что могло помешать его собственному приближающемуся оргазму, но ничего не помогало. С чего бы это, если сама его работа была запятнана присутствием этого андроида. Даже когда мысли Коннора обратились к участку, всё, что он мог видеть, было выражение лица YN800, безжалостное и расчётливое, когда она сломала другого андроида в комнате для допросов. Каково было бы, если бы это выражение было обращено на него? Стон, сорвавшийся с губ Андерсона, был постыдно отчаянным, по мере того как его рывки становились всё более спорадическими. Жар залил его щёки, когда он представил, как отреагировал бы идеальный прототип CyberLife, увидев его сейчас. Будет ли это противно? Любопытно? Или ей было бы всё равно, если бы её запрограммировали не обращать внимания на человеческие желания? Разговор в баре пришёл в голову Коннору непрошеным, вместе с воспоминанием о её груди, прижатой к его руке. То, как она наклонилась, лишённая какой-либо утончённости или стыда, безжалостная по-другому, чем её действия в комнате для допросов, но столь же решительный в достижении своих целей. Что, если бы Коннор отказался сотрудничать? Что, если бы он сказал «к черту всё», оставил андроида в баре и пошёл домой? Андроид мог бы легко остановить его, прижать к борту его собственной машины, сказать детективу, что он едет на место преступления, добровольно или нет. Коннор ускорил темп, тяжело дыша приоткрытыми губами, когда пот выступил у него на лбу. Сценарий продолжался, неизбежный теперь, когда он разыгрывался в его голове. Схватит ли она его за куртку, как это было с андроидом Ортиса? Да, решил мужчина, так и будет, и она прижмёт его к боку его машины, с одного взгляда понимая, каким чертовски жалким он был, чтобы заниматься чем-то подобным, и он этим воспользуется. Расстегнуть его штаны и спустить их с бёдер, ровно настолько, чтобы YN800 опустилась на колени и взяла его в рот, горячий, влажный и тугой… Коннор кончил с криком, когда его член пульсировал в руке, струйки спермы забрызгали руль. Его мышцы свело судорогой от силы оргазма, заставляя его хватать ртом воздух и моргать, чтобы чёрные пятна исчезли из поля зрения. В уголках его глаз стояли слёзы. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кончал так сильно, и от причины, по которой он вообще кончил, у него ещё сильнее слезились глаза. Стыд пополз по его спине, жгучий и нежеланный, и он поспешно вытер руль и засунул испачканную салфетку в карман. Резкими движениями Андерсон засунул свой размягчающийся член обратно в штаны, глаза защипало, когда он распахнул дверь машины. Не имело значения, что никто другой не знал, что он сделал, Коннор знал, и этого было достаточно, чтобы он подумал о скотче, ожидающем его в шкафу. Коннору было всё равно, даже если ему придётся отправиться в участок всего через несколько часов, ему нужно было избавиться от чувства вины и утопиться в бутылке, пока он не забудет эти глаза, полные неискреннего, фальшивого желания. Глаза, которые, казалось, смотрели прямо сквозь него на чёрное пятно, которое Коннор никогда не мог стереть начисто.