Цветы джартака

Влажное утро на Каладане принесло с собой запах моря. Пол Атрейдес проснулся и сел на постели, обняв худое тело руками. Еще пару минут он приходил в себя после сна. Пол — единственный наследник Дома Атрейдесов — был тощ и непростительно молод. Он едва-едва перешагнул порог каладанского совершеннолетия, что не мешало окружающим относиться к нему с известным снисхождением, преследующим не совсем зрелых отпрысков. Это раздражало его и в то же время открывало возможность для обхода некоторых условностей, принятых в приличном обществе. Так все еще необязательным было присутствие на военных советах по правую руку от герцога Лето — его отца и самого строгого наставника. Можно было разжалобить мать, притворившись уставшим после фехтовальных уроков Гурни Халлека, и не выходить к ужину — чопорному и довольно скучному занятию, целью которого было не насыщение, а ежедневный сбор семьи и подробный отчет отцу о прошедшем дне. И Джессика, мать Пола, оглядываясь на его возраст, иногда разрешала ему пропустить вечерний выход в обеденный зал. Для взрослого же члена семьи это расценивалось бы, как крайнее неуважение к родителям. Вот и сегодня Пол сидел перед матерью, изображая человека, не имеющего лишней минуты для отдыха.  — Мам, я не выспался.  — Заставь меня дать тебе воды, — мать была непреклонна во всем, что касалось обучения тайному пути.  — Дай мне воды, пожалуйста.  — Стакан тебя не слышит.  — Дай мне воды! — Пол вложил в голос чуть больше воли.  — Неплохо, но все еще недостаточно убедительно, — сказала мать, придвигая ему стакан с водой. — Ты слишком рассеян в последнее время. Тебе снова что-то снилось?  — Да. Пустыня и девушка, — поспешно ответил Пол, избегая дальнейших расспросов. — Я уже говорил тебе о ней раньше. Он едва заметно порозовел, что мать списала на юношескую неловкость. Как будто сны с девушками были чем-то предосудительным.  — К сновидениям следует относиться серьезно, — заметила она, — что бы ты в них ни увидел. Можешь не пересказывать мне все подробности, если не помнишь, — оставила она лазейку для сына. Но дело было не в подробностях, а в том, что сон этой ночью оказался не единственным. Девушка, пустынный песок — все это выглядело загадочным и тревожным, но совсем уж не смущающим. Второй сон совершенно не подходил для пересказа. Одна подробность была скандальнее другой. Именно они заставили Пола покраснеть, несмотря на все попытки оставаться спокойным и отстраненным. Обрывки сна всплыли у Пола в голове. В груди потеплело. Он никогда не думал, что может испытывать такое безграничное обожание, смешанное с тревогой и ожиданием. Ему снилось, что он бродит по лесным тропам с неясной целью. И из-за очередного поворота показывается знакомая фигура, вызывающая в нем трепетную нежность. И он бежит быстрее, чем это возможно наяву, чтобы крепко обнять, прикипеть, прижаться и целовать. Пересказывать эти подробности матери совсем не хотелось. И сегодня она, по счастью, не стала расспрашивать его. Обычный утренний распорядок с обстоятельными разговорами за завтраком, очевидно, был чем-то нарушен.  — Тебе следует надеть парадную форму, — сказала она. — Отец ждет тебя через час у зала торжественных приемов. Это означало, что посол Шаддама IV прибывает на Каладан сегодня. Как Пол мог забыть про этот день? Он порывисто встал и стремительно вышел из обеденного зала. Его взволновал не прилет делегации. Конечно, очень почетно и ответственно сопровождать герцога Лето на официальной встрече. Следует быть внимательным, услышать все, что будет сказано, и все, о чем предпочтут умолчать. Уловить манеру послов разговаривать и держать себя. Присутствие на важных встречах с недавних пор стало обязанностью молодого Атрейдеса и частью его обучения. Волнительной, но не ошеломляющей. Гораздо важнее было возвращение Дункана Айдахо — разведчика, оружейного мастера и, временами, наставника Пола — в каладанский космопорт. Его задание, с которым он отбыл более месяца назад, было успешно завершено, и сегодня вечером Пол встретит его сразу же после прилета. В момент встречи можно совершенно беззастенчиво приобнять Дункана, приветствуя, как старого друга. Пожать ему руку, вложив чуть больше силы, чем полагается. Впрочем, Дункан этого даже не заметит. В его крупной ладони узкая длиннопалая кисть Пола выглядит гротескно-изящной. Оружейный мастер высок и мощен. Грубоватые черты его лица располагают к себе с первого взгляда. И Полу внешний вид Дункана кажется завершенным, не требующим дополнения. В конце концов, красота — в гармонии, а не в правильности черт. Пол, как мог, подражал ледяной невозмутимости Айдахо. Получалось не всегда. У того кровь — как вода стылых горных озёр. Ему не трудно усмирять свои порывы, если они вообще есть. Он терпелив и умеет выждать время, когда это необходимо. Но Пол не умеет ждать и терпеть. Он горит и жаждет. Огонь в нем ревёт и требует взять от Айдахо много больше, чем принадлежит Полу по рождению — верность и подчинение. Сыну герцога недостаточно воинской преданности. Но то, что он ищет в Дункане, никогда не будет найдено. Чувство, которое скрывает Пол по отношению к нему, оскорбительно и постыдно. Но разве он в этом виноват? Пол хорошо помнил день, когда впервые не смог посмотреть прямо в карие глаза Айдахо, потому что поймал себя на неподобающих мыслях. Они шли по длинному коридору в тренировочный зал, и Дункан объяснял отличия в техниках боя засапожным ножом. Чтобы наглядно показать длину оружия, он разводил руки в стороны, касаясь плеча Пола. Абсолютно невинный жест, всего лишь искреннее желание наставника донести до ученика нужную мысль. Но в этот момент Пол осознал, что не слушает, а только любуется золотистой кожей рук Айдахо, тонет в звуке его голоса, а смысл слов ускользает. И это ощущение радости и страха открытия будет теперь сопровождать Пола в тайных снах, иссушая душу, наполняя ее томлением по несбыточному. Как бы Пол ни тосковал, он не стремился получить невозможное. Он мог бы ненадолго подчинить Айдахо силой голоса, которому обучила его мать. Но мысль об этом была ему противна. О, Дункан умеет молчать, он бы сохранил все в тайне. Чего бы Пол ни захотел, все будет исполнено. Но так подло сломить чужую волю, воспользоваться беспомощностью преданного воина означало бы вызвать в нем глубочайшее отвращение. Пол, будучи наследником дома Атрейдесов, имел право на жизнь Айдахо, но не на честь. Неравенство их положений было очевидно всякому, кто хоть немного знал об Императоре и подчиненных ему Домах. Не то, чтобы это когда-нибудь останавливало любого из Атрейдесов, но в случае обнаружения малейшего намека на запретные отношения, подозрения в склонении к связи падут, разумеется, на Дункана. Его могут обвинить в погоне за богатством и властью. Или в злоупотреблении влиянием старшего на младшего, наставника на воспитуемого. Последствия для Айдахо будут настолько ужасными, что Пол предпочитал о них не думать. Как бы то ни было, никто не отнимет у молодого Атрейдеса времени, проводимого с Айдахо в качестве ученика. Да и просто друга. Но до вечерней встречи с Дунканом еще масса времени, загодя заполненного множеством дел. Отец ждет Пола, значит, необходимо прибыть вовремя. Такое событие, как прилет императорского посла, случается изредка и далеко не в каждом Доме. Пол гордится своей фамилией и с честью продолжает дело двадцати шести поколений Атрейдесов. Впрочем, нет ничего трудного в том, чтобы стоять рядом с отцом во время торжественного оглашения указа императора. Указ о передаче Арракиса во владение Атрейдесам потрясает, но не сбивает с ног. Герцог Лето подозревал о готовящейся смене власти. Звездные системы полны слухов. Межпланетные перелёты дороги, но миры не живут в изоляции. То там, то здесь всплывают обрывки разговоров из императорского дворца. Слышащий да услышит. Стоило только делегации распрощаться с двором Атрейдесов и отбыть, Пол под несущественным предлогом покинул отца и отправился в ангары, торопясь успеть. Он чувствовал себя легким и отстраненно счастливым. Каждый удар сердца, каждый шаг сокращали время и расстояние между ним и Дунканом. Ожидание встречи было тем пленительнее, чем ближе он подходил. Тепло разлилось по кончикам пальцев, и ноги сами понесли его вперед, когда он заметил знакомый высокий силуэт:  — Дункан!  — Пол.  — Привет.  — Пол, дружище! Дай я сниму перчатки, прежде чем пожать тебе руку, — с улыбкой сказал Айдахо.  — Я слышал, что ты летишь на Арракис с передовым отрядом.  — Да, я лечу завтра. А ты уже все знаешь. Пол кивнул. Еще бы он не знал. Следующие слова он репетировал, подбирая уверенный тон, не терпящий возражений:  — Я хочу лететь вместе с тобой.  — Вот как? Пол задержал дыхание, а Дункан продолжил:  — Извини, но нет.  — Но, Дункан…  — А что? Что-то случилось?  — Только это секрет.  — Конечно. Говори.  — Я вижу сны по ночам. Ты в моих снах, там, на Арракисе, — едва слышно проговорил Пол и надолго замолчал. Во рту пересохло.  — Та-ак, — протянул Дункан с нетерпением. — Ты выкладывай все.  — Мне снился ты, — сказал Пол громче и увереннее, — с фрименами.  — Отлично! Значит, я найду их. Дункан отвернулся на секунду, чтобы поприветствовать товарища.  — Я видел тебя мертвым, — почти прошептал Пол его широкой спине. — Если бы я был с тобой, этого бы не случилось. Айдахо развернулся и, положив руку Полу на плечо, сказал:  — Сны, это, конечно, ужасно увлекательно, но я-то здесь, живой — наяву, а не во сне. Он крепче сжал предплечье Пола:  — Ого! А ты окреп, нарастил немного мяса на свои кости.  — Что, правда? — опешил Пол.  — Нет, — ответил Дункан, широко улыбаясь, — Ты зря беспокоишься, я буду в порядке. Мы еще увидимся на Арракисе. А сейчас мне надо идти. Он развернулся, а Полу ничего оставалось, кроме как стоять и смотреть. «Дункан!» — хотелось крикнуть вслед, но это выглядело бы слишком жалким. Чтобы развеяться и подумать, Пол отправился на прогулку на зеленые холмы Каладана. Здесь, среди трав и цветов, темнели саркофаги его предков. Не торопясь, он обошел все каменные плиты с выбитыми на них именами, пока не добрел до могилы деда — Пола Атрейдеса Первого. Положив руку на камень, украшенный резьбой, Пол спросил:  — Как докричаться до того, кто не верит? Он знал, что никто здесь его не услышит. И что любой ответ, который придет ему в голову — это всего лишь голос его воображения. Но Пол и не искал ответа, только утешения. Завтра Дункан отправится на Арракис, и кошмарные сны сбудутся. Занятый своими мыслями, Пол ходил по холмам, пока не заметил отца, приближающегося к нему издали.  — Мать хотела видеть тебя, — сказал отец. — Тебе стоит вернуться домой.  — Хорошо, — ответил Пол. — Отец, разреши мне завтра отправиться на Арракис.  — Нет, ты полетишь вместе со всеми, когда на Арракисе будет зачищено и подготовлено место для безопасного прибытия.  — Меня обучали сражаться. Зачем, если я не участвую в сражениях?  — Затем, что ты мой сын, будущее Дома Атрейдесов. Ты должен уметь и напасть, и защититься. Но ты слишком ценен, чтобы отправлять тебя с передовым отрядом.  — А что если не я — будущее Атрейдесов? Отец только усмехнулся.  — Я тоже так думал, пока не пришло мое время. Но обычно не ты ищешь власти, а власть находит тебя. Нужно быть готовым принять ее в любой момент. А теперь иди домой, тебя ждут. Дома мать встретила его почти сразу по приходу. По ее лицу было видно, что она взволнована:  — Сегодня среди делегатов ты должен был заметить Сестер Бене Гессерит. Пол кивнул. Разумеется, он их видел. Сестры появлялись на всех крупных официальных приемах. Поговаривали даже, что они, а не император, управляют всем. Императоры сменяются, правят, принимают решения. А Бене Гессерит дергают их за тайные ниточки, как послушных марионеток. Не только ради власти, но и в своих скрытых целях.  — Преподобная мать хочет с тобой познакомиться, — продолжила Джессика.  — Зачем?  — Ее заинтересовали твои сны. Пола замутило. Какие из снов могли заинтересовать Бене Гессерит? Если правда откроется, то он больше никогда не увидит Дункана. В Доме Харконненов наставника, посягнувшего на честь ученика, попросту умертвили бы. Атрейдесы, вероятнее всего, не откажутся от услуг Айдахо. Ведь он не виноват в несдержанности молодого герцога. Но его отошлют под самым благовидным предлогом так далеко и надолго, что Пол может не слышать о нем годами. Но об отказе встречаться с преподобной матерью не может идти и речи. Это все равно, что отказать императору. Может быть, даже гораздо хуже.  — Ничего не бойся и делай, как скажет тебе преподобная мать, — шепнула Джессика Полу, заводя его в хранилище свитков. «Помни все, чему я тебя научила», — показала она на тайном языке жестов обернувшемуся на полдороги сыну. Этого нельзя было произносить вслух. Никто не должен знать, что мужчину обучают секретам тайного пути Бене Гессерит. Но любовь матери и ее безграничная вера в исключительность Пола заставили Джессику передать часть знаний, которые она сама получила в ордене Сестер. Пусть не всё, но многое. И теперь за учение следовало заплатить.  — Подойди! — услышал Пол, едва затворив дверь хранилища. Ошеломленный, он поначалу сопротивлялся голосу, но воля преподобной матери была сильнее его собственной. Помедлив секунду, он подошел к старинному креслу, занятому старой женщиной, скрытой ритуальным черным покрывалом — обычной одеждой высокопоставленных Сестер.  — Какой дерзкий! Мать велела тебе подчиняться. На колени! Пол не был удивлен тем, что старухе известно содержание его разговора с матерью. Бене Гессерит умели не только шпионить и подслушивать. Они владели совершенными техниками распознавания мимики, могли читать по губам, были тончайшими психологами и носителями таких древних и страшных знаний, что разумные люди обходили Сестер третьей дорогой, лишь бы не вставать у них на пути.  — Клади сюда руку, — приказала преподобная мать, протягивая Полу пустую с виду металлическую коробку.  — Что в коробке?  — Клади руку. Пол засунул кисть руки в коробку и ощутил под пальцами холодный металл. Коробка и вправду была пуста.  — Здесь боль, которая сожжет не только твою плоть, но и душу. Пол ощутил молниеносное движение второй руки преподобной матери у своей шеи.  — На игле, которую я держу, яд. Вынешь руку из коробки — и ты мертвец. Пока никакой боли Пол не почувствовал. Бредовость ситуации заставила его нахмуриться.  — Животное отгрызает себе лапу, — услышал он, — когда не может освободиться из капкана. Посмотрим, что сделаешь ты. Последние слова растворились в шуме ветра. Глаза застил туман, а когда он рассеялся, Пол понял, что находится в пустыне. И сейчас он умрет. Но прежде его ждет невообразимое мучение — его рука погружена в огонь, и он не может отдернуть ее. Сквозь жесточайшее страдание он ощутил тошнотворный запах обугленного мяса. Это было мучительнее всего, что он знал. Сводящее с ума шипение пузырящейся в огне кожи и боль.  — Молчи! — услышал он издалека, — иначе я убью тебя. Ему едва хватило разума, чтобы понять смысл этих слов, но он стиснул зубы, не давая вырваться крику. В глазах потемнело, и он зажмурил глаза, чтобы открыть их в смутно знакомой обстановке. Рука больше не горела, но лучше бы это мучение продолжалось. Потому что Полом овладел животный страх — невыразимый, душащий все человеческое в его сознании. Чистая квинтэссенция страдания на грани сумасшествия. И все только оттого, что Пол оказался в собственном сне. Этот кошмар приснился ему лишь однажды, но врезался в память. Сон, в котором Дункан Айдахо должен умереть. Пол снова находился в обширной пещере, под ногами отчетливо ощущался песок. Перед ним темнела каменная плита. Нет, не плита — дверь, за которой шел бой. Последний бой Дункана за его, Пола, жизнь. Если бы сновидец мог, то разорвал бы камень, как мокрую глину. Сердце влекло его по ту сторону двери. Но слабые человеческие руки не оставляли на плите ни царапины. Он понимал, что у его защитника нет шансов на спасение, но верил, как последний дурачок, что произойдет чудо. И только когда скальную толщу прорезал первый луч вражеского лазерного резака, он понял, что Дункан мертв. И сейчас преследователи доберутся и до него. Недавние чаяния на будущее, мечты и желания взвыли и обратились против Пола, разрывая его грудь, лишая сил. Но он знал, что нужно сражаться до последнего, чтобы жертва Айдахо не оказалась напрасной.  — Достаточно! — услышал он. Пол с удивлением обнаружил, что рассматривает кисть руки, которая медленно сжималась в кулак, чтобы возобновить удары по камню. Но ни пещеры, ни сбитых в кровь рук не было — все это оказалось колдовским мороком, наведенным старухой в черном платке. Пол отшатнулся от ее сумрачной фигуры. Перед ним был не человек, а средоточие холодной воли и расчетливой жестокости. Зверь, не знающий жалости, готовый пожрать случайную жертву. Откуда-то Пол знал, что все его тайные мысли, все страхи видны старухе, и он гадал, что будет сказано в следующую минуту. Какие позорные тайны извлечёт преподобная на свет? За его спиной стояла мать. Пол не услышал, как она вошла.  — Твои сны сбываются в точности? — спросила преподобная.  — Не в точности, — почти перебил ее Пол, надеясь, что сила, насылающая на него сновидения, примет ответ, и подсмотренные события действительно не произойдут. Старуха внимательно взглянула на него, но не добавила больше ничего. Вместо этого она обратилась к Джессике:  — Ты обучала его пути. Мать послушно молчала. Не было смысла отрицать очевидное.  — Тебе было приказано рожать только дочерей, а ты из-за своей слабости к Лето родила ему сына. Такая сила — и растрачена на мужчину. Что ты себе вообразила? Что родишь Квисатц Хадераха? — тон был не угрожающ, но презрителен. Пол растерянно молчал, ему почему-то не хотелось защищать мать от нападок преподобной. Он не был наивным и понимал, что все вокруг — пешки в больших играх — императора, Бене Гессерит, да и просто судьбы. Но его глубоко ранило открытие, что мать родила его не столько из большой любви к отцу, сколько ради утоления своего тщеславия.  — Надеюсь, он выживет, — прошелестела преподобная, вставая с кресла и проходя мимо Джессики. — Мы подготовили для него на Арракисе все, что нужно. Но не обольщайся. У нас есть еще кандидаты, а он слишком молод. Пол был поражен внутренней силой, исходящей от нее. Видно было, что она привыкла подчинять и править, и делает это, не задумываясь, так же легко, как дышит. Сам он только начал вникать в тонкости управления людьми. Но что он за лидер, если не может даже убедить отца отправить его на Арракис. Не уговаривать же отца оставить Айдахо на Каладане. С какой стати герцогу Лето освобождать разведчика от его прямых обязанностей. На основании чего, снов? Что за бред. На карту поставлено существование Дома Атрейдесов, и просьба Пола на этом фоне выглядит, как щенячий скулеж. Разум Пола метался от одной мысли к другой. Должен же быть какой-то выход. Если он не может отправиться вместе с Айдахо, нужно хотя бы донести до него мысль, что лучше бы ему быть осмотрительнее. На самом деле ему хотелось еще раз увидеть Дункана перед его отлетом. Вряд ли Пол мог что-то добавить к тому что Айдахо уже знал. Сны снами, а разведчиком Дункан был уже тогда, когда Пол только начинал свои первые тренировки с оружием. Поздним вечером, когда мать и отец удалились в свои покои, Пол отправился в казармы, где находился Айдахо. Если бы в такой час сюда заглянул герцог Лето, то немедленно вызвал бы сдержанный переполох. Он мог появиться здесь только в исключительном случае — если бы на Атрейдесов напали. В обычное время он передавал приказы через военачальников, а те уже доводили волю герцога до рядовых через сложную сеть военных чинов. С субординацией и дисциплиной в армии Атрейдесов все было в порядке. Но Пол был частым гостем, и его появление никого не удивило. Не без труда разыскав Айдахо, Пол уговорил его ненадолго оставить товарищей по оружию и поговорить наедине.  — Дункан, ты должен меня выслушать, — начал Пол.  — Ты слишком мнительный, — закатил глаза Айдахо. — Я заранее знаю все, что ты скажешь. Не волнуйся, все будет хорошо.  — Если бы ты взял меня с собой, я был бы в этом уверен.  — Я надеюсь, ты шутишь? Ты знаешь, что это невозможно, там слишком опасно. Даже для такого храбреца, как ты.  — Тебе не пришлось бы меня опекать. Я сам тебя спасу, если нужно.  — Конечно, спасешь. Если останешься здесь. Если я увезу тебя тайно — ну, предположим на секунду, что это возможно — меня еще и обвинят в похищении наследника Дома.  — А если ты не вернешься?  — По крайней мере я расчищу дорогу для других. Ноги Пола Атрейдеса пройдут по моему любезно расстеленному на земле плащу.  — Тебе бы только подшучивать.  — А чего ты ожидал? Все слишком серьезно, Пол. — посуровев, сказал Айдахо. — Если над этим не подшучивать, то очень быстро сойдешь с ума.  — Пока здесь только ты сводишь меня с ума. В воздухе повисло неловкое молчание, которое прервал Айдахо:  — Ты что, пришел ко мне пожаловаться на несправедливость мира? Конечно, всегда будут вещи, которые ты не сможешь изменить. А ты делай, что должно и будь, что будет.  — Я делаю.  — Вот и молодец, — улыбнулся Айдахо и хлопнул его по плечу, — растешь! Пол нахмурился, а Дункан только сильнее расхохотался:  — Ты не обижайся. Я тоже когда-то старался казаться взрослее, чем на самом деле.  — Старше тебя-то я уж точно не буду.  — Как знать. Если я умру молодым, как ты мне все предсказываешь, так, может, и станешь.  — Я этого не допущу.  — Чего? Не станешь старше или не дашь мне умереть? — Айдахо откровенно издевался. Пол только пихнул его локтем под ребра. Они еще долго беседовали и шутили друг над другом, но ушел Пол с тяжелым сердцем.