Цветы джартака

Стилгар, скрепив договор с Полом простым рукопожатием, скупо попрощался с Айдахо и молодым Атрейдесом и, жестом собрав сопровождающих его фрименов, отбыл в неизвестном направлении. Может быть, хотел запутать след и вначале выдвинуться в противоположную от ситча сторону. Или направился в Табр, этого Пол не знал наверняка, да и не пытался узнать. Стряхнув толстый слой охряной пряности с палатки и лежащих на камнях вещей, Пол и его отряд погрузились в орнитоптер. По дороге в замок, притиснувшись к Айдахо в хвосте летающей машины на дальнем сидении, скрытом от глаз остальных, Пол рассказал ему о своем эксперименте с серной кислотой, на что Дункан заметил:  — Это любопытно, но герцог Лето вряд ли похвалит тебя за порчу аккумулятора. Следующий привезут только вместе с новой поставкой, когда мимо Арракиса пролетят корабли Гильдии.  — Возможно, — ответил Пол. — Но в конечном-то итоге, смотри, как ловко вышло. Фримены приняли меня за своего пророка-махди. Хотя все, что перечислила Чани — это всего лишь случайности.  — Не нравятся мне эти совпадения, — с сомнением сказал Айдахо. — А что если они были выдуманы прямо на месте, чтобы заставить тебя заключить с ними договор? Джартак-то у них есть, я видел один в их пещерной оранжерее. По крайней мере похожий на те картинки, что лежат у тебя в сумке. Иначе бы я не привел их к тебе.  — Я так и понял. Если бы твои переговоры ни к чему не привели, ты бы вернулся один. Слушай, Дункан, а почему этот фримен напал на тебя?  — В ситче у меня есть не только сторонники, но и враги. Я чужак, который воспользовался их обычаями, а не Свободный по праву рождения. Помнишь, я тебе говорил, что добыл право находиться в ситче в честном бою один на один.  — И что?  — А то, что убитый был кому-то родственником. Или другом. Улавливаешь связь?  — Но зачем делать это на моих глазах? Я мог просто стоять и смотреть, и не пытаться тебе помочь.  — Все потому, что ты зря кинулся ко мне на шею еще тогда, в зале переговоров, в день твоего первого знакомства со Стилгаром. Твои восторги слышал весь замок.  — Я был рад, что ты жив.  — И все-таки надо быть сдержаннее. Стилгар все услышал и сделал вывод, что я тебе дорог, как друг. А потом это знание утекло к другим фрименам. Согласись, провокация была неплохой.  — Но ведь я мог убить этого сумасшедшего. Абсолютно без последствий, исключительно следуя их обычаям.  — Мог. Но завершать переговоры убийством довольно нелогично. Да и тебе нужен доступ к растению в ситче, а не чужая кровь. Расчет был верный.  — А если бы я тебя не защитил?   — Думаю, что я бы и сам справился, хотя первый удар, наверное, пропустил бы.  — А мог и не справиться.  — Мог, — безразлично пожал плечами Айдахо, — Но тогда бы ты стребовал с них расплату за мою смерть. В любом случае ты остался бы в выигрыше. — Ты серьезно? — возмутился Пол. — Нет, давай без таких выигрышей, хорошо?  — Я не знал об этом плане. Понял только потом, когда услышал команду племянницы Стилгара.  — Чани — его племянница?  — Да, и дочь Льет-Кайнз. То, что ты скажешь местному планетологу, узнают и фримены Табра. Хороший резон не болтать лишнего. Посторонние глаза и уши всегда рядом. Пол кивнул.  — А ты меня удивил, — сказал Дункан, глядя в сторону. — Нет, я слышал о таких способностях, но сам увидел впервые. Ты же можешь командовать целой армией, приказывать ей делать все, что угодно.  — Нет, не могу. Это не сверхсила, которой ты можешь пользоваться в любое время и безо всяких ограничений. Чтобы управлять другим человеком, нужно собрать всю свою волю, все желание. Если бы на твоем месте был кто-то другой, ничего бы не вышло.  — Пол, — прочувствованно произнес Дункан, — Спасибо.  — Не за что благодарить, я сделал это, не задумываясь. Ведь ты мой друг. Пол на секунду окинул Айдахо взглядом, полным тоски и надежды. Он знал, что Дункан действовал бы ровно так же, без раздумий защищая Пола, если бы ему грозила опасность. Но это было бы поступком верного паладина, а не любящего сердца. Сухой горячий воздух внутри орнитоптера жег лицо, Пол закрыл глаза и потер веки ладонями в грубых перчатках дистикомба. Жжение только усилилось.  — Я же говорил тебе, надевай летные очки, когда выйдешь наружу, — обеспокоенно сказал Дункан, глядя на Пола. — У тебя все лицо в пряности. Айдахо развернул руку Пола ладонью вверх. В складках перчатки змеились тонкие дорожки специи и песочной пыли.  — Ты только что втер ее себе в глаза. Пол проморгался и взглянул на Дункана:  — Все в порядке. Айдахо внимательно следил за ним, готовый подхватить Пола или удерживать, если он будет странно себя вести. Но Пол спокойно сидел рядом.  — Все в порядке, Дункан, — повторил Пол, глядя на него. — Это всего лишь пыль. Но он солгал. Порция специи была ничтожной, но и ее хватило, чтобы ненадолго изменить сознание Пола. Он смотрел на Айдахо, но видел не молодого оружейного мастера Дома Атрейдесов, а зрелого герцога, положением не уступающего самому Лето. Об этом свидетельствовали нашивки на парадной форме и перстень на его пальце. Что было вдвойне странно, ведь пожаловать герцогский титул мог только сам император. Мучительно притягивающий той настоящей зрелой красотой, которая приходит только с годами, Айдахо рассматривал его в ответ. И Пол готов был поклясться, что замечает в глазах Дункана то же пламя, которое пожирает его самого. Всеми силами удерживаясь от того, чтобы не обрушиться на Айдахо с неуместными объятиями или вопросами, Пол отвел взгляд и стянул перчатки, покрытые пряностью. Он сомкнул руки в замок и стиснул так, что побелели пальцы. Иначе бы он непременно попытался потянуться к Дункану, чтобы провести рукой по его шевелюре, чуть тронутой серебром. Просто убедиться, что этот Айдахо реален.  — У тебя все хорошо? — наклонившись к нему, спросил Дункан.  — Да, просто задумался, — ответил Пол, глядя на свои руки. На его собственном пальце призрачно пестрел серебром и чернью перстень, явно составляющий пару тому, что он заметил на руке Дункана. Герб на перстне не был ему знаком — черный муад’диб на серебряном поле. Пол помотал головой, и видение отступило. Перед ним сидел привычный ему Айдахо в дистикомбе и перчатках. Никакой намечающейся седины, перстней или нашивок. Все это было мороком, наведенным пряностью. В напряженном молчании они долетели до ангаров Арракина. Перед выходом из орнитоптера Айдахо осторожно спросил, чтобы никто кроме Пола не услышал:  — Сам-то дойдешь?  — Все нормально, — отмахнулся Пол. Уже вдали от ангара, направляясь в южное крыло, он признался вполголоса сопровождающему его Дункану:  — Я знаю, что ты в прошлый раз нес меня из орнитоптера в замок.  — Здорово ты всех напугал. Ты был белый, как мел.  — Но мне не было дурно. Просто я был не здесь. Помнишь, я говорил тебе, что мне снятся сны?  — Сны много кому снятся, что в этом такого?  — Видения от пряности повторяют мои сны. Как будто я дважды читаю одну и ту же книжную страницу. Ты сказал, что пряность заставляет видеть будущее.  — Только тех, кто живет рядом с ней слишком долго. И это только возможное будущее. Которое может сбыться, а может и не наступить.  — Насколько вероятное?  — Это тебе лучше спросить у Суфира, он гений просчета вероятностей. Пол задумался. Конечно, он не мог рассказать Суфиру Хавату содержание своих видений и снов. Если он не хочет потерять Айдахо навсегда, это должно оставаться тайной. Но он мог спросить ментата о другом — о странных условиях, которые нужно выполнить, чтобы получить так необходимый ему джартак. У южного крыла, тщательно охраняемого, Айдахо вежливо откланялся и покинул Пола. Он хоть и оставался личным охранником молодого Атрейдеса, но не сопровождал его в тех частях замка, которые считал достаточно безопасными. Он не присутствовал на занятиях Пола и не заглядывал в его личные покои с тех пор, как над замком отключились щиты. Виновник отключения сидел в сумке Пола на остатках сушеных фруктов и ждал, пока его выпустят из коробки. Клетка муад’диба была вычищена, в углу стояло блюдце с водой. Герцог Лето, как и обещал, заглянул в покои Пола и распорядился оставить клетку открытой, чтобы Куцый пришел к налитой в блюдце воде. Пол высадил муад’диба в его жилище и тщательно запер дверцу. Затем, сменив дистикомб на привычные штаны и рубаху, Пол отправился на поиски отца в замке. Герцог Лето в библиотеке обсуждал с Хаватом план обновления парка харвестеров и переразбивки площадей пустыни на новые квадраты, более подходящие для безубыточного сбора специи. Суфир, судя по его немного отстраненному виду, вел сложные расчеты, время от времени тыча пальцем в карту и убедительно возражая герцогу. Пол почтительно решил не встревать в разговор, но стоило ему приблизиться к столу с картой, как Лето и Суфир прекратили обсуждение.  — Пол! — тепло воскликнул герцог.  — Отец, думаю, я знаю, как заполучить то, что нужно, — сказал Пол, умышленно не называя предмет своих поисков.  — Суфир знает, — кивнул Лето. — Можешь говорить свободно. Пол кивнул. Он не сомневался, что отец доверится Хавату. Все-таки ментат служил не первому поколению Атрейдесов. После короткого рассказа о событиях в пустыне, Пол обратился к нему:  — Суфир, может быть, вы знаете что-нибудь о «даре сердца»? Суфир посмотрел на него проницательными глазами ментата, затем сказал:  — Я предполагаю, что «дар сердца» означает заключение брака между вами и фрименкой. Возможно, формальная, ни к чему не обязывающая церемония. Или полноценный брак с условием продолжения рода.  — Это невозможно.  — Понимаю. Впрочем, я могу ошибаться. Думаю, вам лучше поговорить с леди Джессикой. Она, помимо прочих достоинств, знаток самобытных культур и редких языков. Может быть, ей приходилось слышать о подобном.  — Это условие придумали не фримены, — заметил Лето, — Скорее всего оно попало к ним вместе с другими легендами чужаков. Его описание — это часть довольно старой брачной клятвы. Которую, кстати, приносил и твой прадед Кеан. Если бы ты внимательнее читал исторические хроники, касающиеся линии Атрейдесов, ты бы вспомнил об этом. Можешь попросить меня найти для тебя нужную летопись впоследствии. Пол вспомнил, что Гурни Халлек действительно упоминал что-то про дар сердца в песне о Кеане Атрейдесе. Но тогда эти слова показались ему всего лишь цветистой фигурой речи.  — Твой прадед, — продолжил герцог, — при заключении союза обещал принести своей будущей супруге «дар сердца». Очень редкая клятва при договорном браке. Есть более простой вариант, но он выбрал именно этот, архаичный. Дословно он означает, что все их дети — в первую очередь подарок любви, а не результат договора. А формально, на языке обычаев и законов, он обязывал Кеана иметь наследников только от супруги, которой он принес «дар сердца». Никаких наложниц. И, нужно сказать, он с этим прекрасно справился.  — Но настоящим даром сердца стал ты — внук Кеана, если Халлек не приврал в песне, — сказал Пол.  — Не приврал, — улыбнулся Лето. — Дед меня баловал. Я по нему скучаю, хоть и прошло много лет со дня его смерти. На могильном камне Кеана выбиты первые слова брачной клятвы в память о его любви к супруге.  — Я видел, — сказал Пол. — Но никогда не спрашивал тебя, почему именно они. Для меня это всегда были просто слова на плите. Предположим, что с даром сердца я разберусь потом. Но ведь еще нужно добыть воду и покровительство Преподобной Матери.  — С водой проще всего, — ответил Лето. — Вопрос только в количестве. А вот зачем им понадобилось покровительство Матери Ордена — это загадка. Здесь я тебе вряд ли подскажу. Но, знаешь, ответ на этот вопрос ближе, чем тебе кажется. Суфир верно сказал, тебе стоит поговорить с матерью.  — Она сейчас занята?  — Да, тебе стоит заглянуть к ней чуть позже. В любом случае, она будет на ужине.  — Хорошо, я понял. Что говорит доктор Юэ?  — Предельно оптимистичен, как всегда. Но ты можешь сам убедиться, что пока все в порядке, — мягко, но убедительно ответил Лето. Он и вправду выглядел неплохо, но Пол знал — отец не подаст вида, что его сразила болезнь или слабость до тех пор, пока сможет стоять на ногах. Лето был человеком редкой силы воли, которую, как надеялся Пол, унаследовал и он сам. Встретить мать Полу посчастливилось значительно раньше, чем пришло время ужина. Она сама заглянула в покои сына, когда узнала, что тот прибыл в замок.  — Ты использовал голос? — удовлетворенно заключила она, выслушав Пола.  — Я не смог придумать ничего лучше, у меня были секунды на принятие решения, — признался Пол.  — И ты заставил незнакомого человека, которого увидел впервые, подчиниться тебе?  — Он был оглушен настолько, что ещё несколько минут не мог сдвинуться с места.  — Очень хорошо. Ты запомнил ощущения, которые этому предшествовали?  — Не хотел бы я еще раз такое почувствовать, — поежился Пол.  — Не обязательно испытывать те же эмоции ещё раз. Достаточно запомнить чувство власти, которое дает голос. С каждым разом у тебя будет получаться все лучше и лучше. Хотя и этот результат очень хорош. Общение с Дунканом Айдахо идет тебе на пользу, — лукаво сказала Джессика. Полу сразу захотелось перевести разговор в другое русло:  — Зачем фрименам могло понадобиться покровительство Преподобной? Они не пускают к себе чужаков. И вдруг требуют благосклонности Бене Гессерит.  — Я думаю, Пол, что связь с одной из Преподобных матерей нужна им для обмена знаниями между саядинами Свободных и Орденом Сестер. Овладев секретами Бене Гессерит, некоторые из фрименок могли бы стать непобедимыми.  — Такими, как ты?  — Сильнее. Судя по тому, что известно об их народе, они очень выносливы. И не боятся испытаний и боли. Что от этого выиграют Сестры — не совсем ясно. Впрочем верования фрименов насаждены искусственно самими Бене Гессерит. Я полагаю, что дар покровительства запланирован Орденом заранее.  — Для него в этом нет никакой выгоды.  — Выгода не обязательно должна быть сиюминутной или очевидной. Общение с саядинами освежит Орден, который развивался в изоляции сотни лет и превратился в бледное подобие себя времен настоящей славы. Бене Гессерит все еще могущественны, но порядки внутри Ордена не пересматривались очень давно. Мир меняется.  — Сестры Гессерит могли бы сами наладить контакт с фрименами вместо того, чтобы насаждать суеверия.  — А что, если Орден ждет, пока махди фрименов сам прибудет к нему с просьбой? И он под предлогом помощи установит над ним контроль? Ты же слышал, что существуют другие мужчины, которым втайне передавали знания Ордена. И у каждого свой путь, который рано или поздно приведет его на Валлах IX — планету Ордена Сестер.  — Это только твои догадки.  — Разумеется. Эта тонкая сеть значительно сложнее и обширнее. И я предполагаю, что часть ее нитей ведет к тебе. В любом случае тебе придется отправиться на Валлах, если ты планируешь заключить сделку с Орденом.  — Сначала нужно послать сообщение из переговорной.  — Конечно. Нужно убедиться, что тебя ждут.  — А потом еще договориться с Гильдией, чтобы ближайший хайлайнер, идущий мимо нужной планеты, подобрал меня на орбите. Так просто отсюда не выберешься.  — Увы, ты не волна Хольцмана, чтобы летать меж звезд, — согласилась Джессика. — Твое сообщение на Валлах придет быстро, а ты сам будешь добираться туда несколько дней.  — Мне нечего предложить ни одной Преподобной матери в обмен на мою просьбу.  — Вряд ли ты сможешь купить их богатством. Но у тебя есть то, чего нет больше ни у кого на свете.  — Что?  — Ты представитель очень ценной генетической линии.  — Как и многие другие.  — Нет, не как другие. У Бене Гессерит хранится свод записей, так называемый «брачный индекс», в которых отражены все значимые генетические линии.  — В них включены потомки всех Великих Домов?  — Не только они, иначе выбор был бы слишком ограниченным. Но суть не в этом. У этого свода есть один раздел, в который записываются многие предполагаемые или планируемые пары. Одни из них выведены путем умозаключений. Другие привиделись Преподобным или навигаторам Гильдии в их пряностных грезах. Сестры не заглядывают в грядущее нарочно, но иногда в их сознании мелькают проблески будущих событий. А иногда навигаторы Гильдии видят среди посетителей хайланеров тех, кто только ступит на борт в будущем. И эти сведения так же достаются Ордену своими тайными путями и вносятся в «брачный индекс».  — Ты, думаешь, мое имя есть в этом своде?  — Должно быть. Причем, в разных вариациях. Таких, что в это трудно поверить. В уплату за свою лояльность к фрименам от тебя могут потребовать продолжения одной из генетических линий. Ты нужен Ордену так же, как и он тебе. И твоя задача — заключить с ним выгодную сделку на твоих условиях.  — Ты считаешь, я справлюсь? Один?  — Почему же один? Бери с собой тех, кому доверяешь. Я знаю по крайней мере двоих, кому стоило бы сопровождать тебя.  — А кто второй?  — Гурни Халлек. Постой возражать, — жестом остановила его Джессика. — Гурни — не только воин, но и бард. А я слышала, что одна из Преподобных матерей, Гайя Елена Моийям, имеет маленькую слабость. Очень уж она любит слушать песни. Ее трудно удивить, но и Гурни — редкая птица. Я могла бы помочь тебе связаться с ней из переговорной.  — Это та старуха, которая обещала убить меня, если я выну руку из коробки?  — Она самая. И не сомневайся, она бы это сделала.  — Убила бы наследника Великого Дома под носом у его родителей?  — Орден выше вопросов жизни и смерти. Могущественнее любого Великого Дома. Все было бы обставлено, как случайная гибель от остановки сердца, дыхания или любой другой правдоподобной причины. С каждым может случиться.  — И ты бы допустила это?  — Я знала, что ты пройдешь любое испытание. Ты сильнее, чем думаешь. Я бы не позволила тебе приближаться к Преподобной, если бы не была абсолютно уверена в твоем успехе.  — Методы Ордена — глупость. Испытание показывает только глубину страха перед смертью. Все эти отравленные иглы. А слабо терпеть боль добровольно, без угроз? Это выявило бы настоящую силу духа. А запугивание и попытки подчинения голосом — признак слабости.  — Пол, ты судишь о том, чего не знаешь.  — То, что я узнал, говорит мне — с Орденом лучше не иметь дел, пока это возможно.  — Но сейчас ты вынужден столкнуться с ним, если хочешь выполнить условие сделки с фрименами.  — Да, и мне нужна твоя помощь.  — Я помогу в переговорах, чтобы тебя допустили в обитель Ордена, но дальше ты должен справиться сам. Не хочу мешать тебе принимать решения.  — Ты всегда оставляла мне иллюзию свободы выбора.  — Не иллюзию. Ты по-настоящему свободен, насколько, конечно, может быть свободен будущий герцог. Тебя годами обучали путям воина, ментата и Бене Гессерит, но выбор, как действовать в той или иной ситуации всегда был за тобой. Можешь брать желаемое силой, можешь хитростью, ты все это умеешь.  — Еще Юэ научил меня различать цветы, травы и точки приложения энергии на теле.  — И это тоже.  — Почему ты решила, что должен родиться Пол, а не еще одна Сестра Гессерит?  — А почему ты шептал имя Айдахо, когда он принес тебя в замок, беспомощного и одурманенного специей? Не волнуйся, никто не услышал, если, конечно не умеет читать по губам.  — Я — твой дар сердца?  — Можно сказать и так.  — Ты не боялась гнева Орденских Матерей?  — Не больше, чем ты, когда скрывал от меня свою привязанность. Пол недоверчиво покачал головой. Разве может его любовь сравниться с чьей-либо еще? Это были не юношеское влечение или мимолетный интерес, а всеобъемлющее и безоговорочное признание всех достоинств и недостатков Айдахо, бесхитростное доверие и страсть оглушающей силы.  — О, не думай так громко, у тебя все написано на лице, — улыбнулась Джессика. — Я бы тоже не поверила, если бы не знала, как это бывает.