С самого начала

С той поры многое изменилось. Два месяца в компании озорных мальчишек пошли ей на пользу. Найдя свое место в этой компании, Гермиона стала им как старшая сестра: в удовольствие помогала им с заданием, будила на занятия и напоминала про личные дела. А мальчишки же её защищали от идиотских насмешек Малфоя, который будто с цепи сорвался: всюду пытался опозорить её, словно они и никогда не были товарищами. Малфою же было все предельно ясно. Гермиона спелась со шрамоголовым. Ну, как же! С таким известным и популярным парнем — Поттером. И что ей до Драко Малфоя, он ведь не так крут. Наверняка, с самого начала она устроила весь этот цирк, только бы сдружиться с Поттером и Уизелом. Ну, ничего. Пусть пожалеет о своем выборе. Блондин готовился к отъезду в Малфой-мэнор на рождественские каникулы. Хлопок аппарации сообщил, что к нему на помощь по указанию отца прибыл Добби, что стал собирать его вещи. Сам же Драко решил прогуляться по замку до Большого зала, где его ждали Дафна и Пэнс. Ну, не то, чтобы ждали, просто в это время их компания обычно там собиралась, чтобы посидеть с чашкой какао и обсудить последние новости. Малфой шел по коридору первого этажа, как услышал из-за угла Макгонагалл, которая оживленно беседовала с… — Мисс Грейнджер, отдыхайте. Я не задаю первокурсникам задания на каникулы, и даже немного ошарашена вашей просьбой. — Профессор, пожалуйста. Для меня это очень важно, — неугомонно твердила девочка, вводя в еще большее недоумение преподавателя. Подумать только! Старшие ученики благодарят Мерлина, если она им не даст заданий на каникулы, а здесь первокурсница настаивает на дополнительном задании. — Чтож, мисс Грейнджер, приходите в кабинет трансфигурации после обеда. Я поищу, что можно Вам дать. Малфой быстро сообразил, что сейчас происходит и также быстро понял, что ему нужно делать. — Профессор, — быстрее вышел из-за угла Малфой, и тут же напоролся на удивленный взгляд карих глаз. — Мистер Малфой? — Профессор, я, если позволите, хотел бы тоже взять задание на каникулы. Хочу больше…э-э, практиковаться, — он точно не хотел брать никаких заданий, ему так хотелось забыть на ближайшие две недели об учебе и растворится в бездельстве, но еще больше ему хотелось утереть нос заучке и получить похвалу отца. — Невероятно, — взмахнула в удивлении руками женщина и посмотрела на двух первокурсников так, словно те попросили её сейчас же обратится во флоббер-червя, — Мистер Малфой, зайдите ко мне вместе с Гермионой после обеда, мы что-нибудь придумаем. Еще вопросы? Они все втроем переглянулись, и Макгонагалл кивнула им, как бы заканчивая их встречу. А затем развернулась и скорее поспешила в зал, вероятно, переживая, что кто-то еще из первокурсников решит к ней обратиться за заданием. — Ну, да, как же, Драко, — хмыкнула Гермиона. — Что-то не так? — манерно приподнял он бровь, вполовину развернувшись к девочке. — Попросил задание, чтобы «попрактиковаться», ну, конечно, — протянула гриффиндорка и сложила руки на груди, — а не потому ли это, что ты подслушал наш разговор и решил повыпендриваться? Боишься, что придется быть вторым учеником? — так же приподняла она одну из бровей и хмыкнула. Драко не верил, что Гермиона говорила с ним так, но и вытирать ноги об себя не мог позволить. Нахмурившись, и желая скорее закончить эту беседу, он повернулся и сказал ей прямо в лицо: — Я не боюсь, Грейнджер. Не позорься своими домыслами, не одна ты здесь учишься, гр… Грейнджер, — осекся он, едва на эмоциях не обозвав её. — Я… э-э, я, — вдруг заметалась девчушка и забегала глазами по стенам, чувствуя, как спеси ее поубавилось от слов бывшего товарища. — Неважно, — отрезал слизеринец, — просто не лезь ко мне. Он еще сильнее хмурится, оглядывая с головы до ног, а затем без всяких слов уходит, оставляя ту со своими мыслями. — Малфой! — крикнула вдруг она в спину, — постой! — подбегает она к нему и забегает чуть вперед, как бы приостанавливая его, а затем смотрит в глаза с огромным и искренним сожалением, — извини, — губы ее сжимаются в тонкую полоску. Драко был готов улыбнуться ей и сказать, что все в порядке и он простил её едва отвернувшись, но что-то вдруг резануло его по той ране, что оставила Грейнджер после их первой ссоры, и тогда он только ответил: — Неважно, — незаметно махнул рукой и пошел быстрым шагом в Большой зал. В груди затаилось невероятное желание повернуться и позвать её с собой, пригласить погулять напоследок, но он этого бы не сделал. Ни в этой жизни, ни в какой-либо другой.

***

«Итак, что же им дать?» — разглядывая полки с книгами, рассуждала Минерва. Двое её талантливых учеников стояли сзади, в нетерпеливом ожидании, только вот Гермионе не терпелось получить задание, а Малфою — поскорее уйти от сюда, и по возможности с каким-нибудь учебником, который «порекомендуют» прочитать. — Ох, я думаю это будет в самый раз, — принесла профессор две книги среднего размера и положила перед каждым, — Вы оба меня здорово озадачили. Применять магию вам нельзя на каникулах, поэтому я могу предложить Вам выучить несколько заклинаний и на первых двух занятиях после каникул попытаться продемонстрировать их перед классом. В этих учебниках найдите заклинания и их «формулы» для обращения предметов в орхидеи, для изменения цвета столового фарфора и… хм, почитайте о заклятиях «креативной» трансфигурации. Я надеялась оставить это на конец года, но у вас будет преимущество, — вдруг довольно улыбнулась она своим ученикам. Гермиона, как ворона на золото, напала на учебник и стала его быстро перелистывать. В глазах её заиграл огонек счастья и Малфой искренне испугался этого рвения к учебе и познаниям. Поблагодарив преподавателя, он спокойно взял учебник, спрятал в карман мантии и покинул кабинет. За ним вышла и Гермиона, которая не прерываясь, разглядывала учебник и остановилась возле балюстрады у окна. — Эй, Грейнджер! — услышала она, как эхо раздалось по всему коридору. Девочка оторвала взгляд от книги и в метрах пяти увидела Малфоя, что с серьезным видом смотрел на нее, а потом: — С Рождеством, — она готова поклясться, что на его губах проскользнула улыбка. — И тебя, — негромко произнесла она, словно не веря собственным словам, и легко улыбнулась ему.

***

— Драко! Сыночек! — поднялась с бархатной тахты Нарцисса, когда Люциус и Драко аппарировали в гостиную. Юношу едва не стошнило на ботинки отцу. Он нагнулся и оперся руками на колени, замирая в дыхании и предотвращая рвотный позыв. — Добби, подай Драко кувшин, чтобы он не испачкал ковры. И принеси воды, — произнес Люциус, надменно поглядывая на бледного сына, а затем поприветствовав непривычно сухо Нарциссу, он покинул залу. Нарцисса же поскорее побежала к сыну и крепко обняла его, забыв, что тому все еще плохо. — Мам, дай попить, — прохрипел Драко. Нарцисса поднесла ему со стола стакан с золотой каймой и проследила, как её сын осушил его. — Тебе лучше? Аппарация в твоем возрасте тяжело проходит, нужно пригласить лекаря. Да, пожалуй, было бы неплохо. — Нет, мам. Мне уже лучше, правда, — наконец, он в ответ обнял мать, — что не так с отцом? Вы поругались? Ему показалось, что Нарцисса вздрогнула и напряглась. Лишь на секунду. — Все хорошо, мой мальчик. Твой отец много работает, поэтому не будем его лишний раз тревожить, — пролепетала Нарцисса и крепче обняла Драко. Он не сопротивлялся. — Госпожа Малфой желает подготовить ванную юному Драко Малфою? — проскрипел появившийся вдруг эльф, на голову ниже, чем Добби, но более упитаннее. — Драко? — Да, было бы отлично. — улыбнулся он. Тогда Нарцисса отпустила его, чтобы он следовал за эльфом к себе в комнату. Однако мальчик не торопился уходить и сказал: — Мам, я задание на праздники попросил, чтобы потренироваться. Ты поможешь мне? — очаровательно улыбнулся он, хоть и на лице проступила гримаса от скручивания в животе. — Да, Драко, конеч… — затрепетала миссис Малфой и тут же была прервана. — Плохо учишься, Драко? — вдруг вышел из арки, делящей коридор и гостиную, Малфой-старший. — Э-э, нет, отец. Наоборот, профессор Макгонагалл дала индивидуальное задание для отличившихся учеников, — гордо улыбнулся он. Но это, видимо, не впечатлило Люциуса. — Я говорил с профессором о твоих успехах, Драко. Тебя похвалили, но этого недостаточно, — покрутил он медленно головой, осуждая своего сына. — Нарцисса, я хотел отправиться с тобой за подарками. Ты готова выйти сейчас? — Да, Люциус, — сухо ответила она и сглотнула ком в горле, образовавшийся при виде насупившегося сына. Наконец, Люциус покинул зал, а Нарцисса прижала к себе сына, зарываясь в приглаженную шевелюру пальцами: — Я горжусь тобой, Драко. Я, — акцентирует она, — горжусь. Мой мальчик, — как ей хотелось унять боль в сердце сына от равнодушия отца, раздавить, растоптать Люциуса в прах за каждую обиду Драко, и с каждым годом эта ненависть росла и росла. — Спасибо, мам, — как-то грустно ответил Драко, а затем выпутался из объятий, все еще разоренный отцовскими наставлениями, и поднялся вслед за мелким эльфом.

***

— Мам, пап, давайте сходим в косой переулок после Рождества! Там, наверно, необыкновенно сейчас! — восторженно восклицает Гермиона, отставляя кружку с лимонным чаем. — Хм, а так можно? — Почему нет? Мы же не колдуем вне школы! Только прогуляемся, честно-честно! — умоляюще поглядела она на отца, который, кажется, поддерживал идею Герм. — Ну, чтож. Завтра отправимся, Гермиона. Да, Джин? — оба по-детски забавно обратили взгляд на женщину, допивавшую чай. — Да, — как-то неуверенно ответила она, но быстро подхватила их воодушевление и улыбнувшись повторила, — да, завтра отправимся! Гермиона была на седьмом небе от счастья. После чая, она отправилась писать письмо Гарри и Рону, сообщая, как провела последние два дня с родителями. Сова Гарри уже ожидала письмо от Гермионы и в течение последних двух часов напоминала о себе уханием или стуком клюва об оконную раму. — Всё, всё, Букля, давай лапку, — аккуратно прикрепила письмо на лапку Гермиона, а затем сбегала за имбирным печеньем и дала щедрый кусочек для совы за ее работу. Та довольно повернула голову, клюнула имбирное печенье, схватив его, и улетела. Гриффиндорка проводила взглядом белое «пятнышко» пока оно не растворилось в сумерках и пошла вниз, чтобы оценить новую покупку родителей — плазменный телевизор, занимавший почти всю полутораметровую тумбу в гостиной. Гермиона уселась рядом с мамой, которая непонятливо тыкала в кнопки пульта. — Макс! Как это работает? — зазвала Джин мужа, но тут же пульт оказался в руках у Гермионы, которая проворно догадалась о том, что кто быстрее настроит телевизор, тот и будет выбирать передачи, и смотреть «мамины ток-шоу» она не была намерена. — Сейчас разберемся! — пролепетала она. И как это бывает в глазах матерей — тотчас разобралась с этой-странной-современной-приблудой. — Так легко справилась! Я думала ты позабыла уже, — довольно хмыкнула мать. — Ну, вот еще! Хотя, если честно, вдали от магловской, — Джинн свела брови, все еще не привыкнув к диковинному словцу, но Гермиона сделала вид, что не заметила, — цивилизации все становится таким новым. Все время ждешь, чтобы фотографии ожили или из стены выплыл призрак, — беспечно говорила Гермиона, посматривая в экран в поисках интересной передачи, в то время как у ее матери слегка приоткрывался рот, в надежде что-то спросить, — ах, да, потолок! Потолок, усыпанный тысячами звезд и ярчайшей луной! Представляешь? Гермиону резко прервал отец. — Верни на два канала назад! Что мы как сморчки, будем танцевать, завтра ведь Рождество, — покачал он головой и сжал губы, словно учитель недоумевает от нерадивых учеников. В большой комнате раздалась веселая мелодия, которую, кстати, очень любил отец Гермионы. Вероятно, оттого он внезапно сказал им переключить канал, что услышал её за три стены. «Face to face, out in the heat, Hangin' tough, stayin' hungry…» Ох, да. Гермиона знала, как папа обожал эту песню и всегда просил Джин остановиться где-то на улице, если слышал её по радио в каком-то кафе или сделать по громче на магнитофоне, копаясь в садовых розах. Все они дружно уловили ритм. Макс настойчиво поднял за руку Джин и затанцевал с ней в паре, а Гермиона начала баловаться, катаясь по полу в мягких носках. А потом заиграла следующая песня, и еще одна и еще… Никто не хотел останавливаться веселиться, да и давно запавшие в душу песни не давали и на минуту отвлечься. Но через час у всех дружно стали ныть ноги, а Макс и вовсе упал на ковер у елки, переводя дыхание после прыжков с Гермионой на руках. — Фух, пойду приготовлю всем по лимонаду, — отдышавшись проговорила Джин, неохотно вставая с дивана. — Да, да! — подхватил Макс, — а затем — все спать, иначе мы спугнем Санту таким шумом, — усмехнулся он и тоже стал подниматься с пола, отряхивая с себя кусочки мишуры с пола, и не увидел полный скептицизма взгляд Гермионы, который словно говорил: «Ты это мне говоришь о Санте?» Джин не скрыла смешок, взглянув на дочь, а затем скрылась в проеме на кухню. Через пять минут прохладительные напитки были готовы. Вся семья с огромным удовольствием выпила мятный лимонад с морсом по рецепту мамы Макса, а затем все дружно разошлись по спальням. Наверху они непривычно долго расставались, желали друг другу спокойной ночи и обнимались. Праздничное настроение не отпускало их, и Гермионе казалось, что эта ночь будет очень длинной для нее. Сна не было ни в одном глазу, ведь у неё был «коварный» план добраться до ёлки, чтобы положить подарок для родителей. Главное — не пересечься бы ей с родителями, которые — она была уверена — имели точно такие же планы на эту ночь.

***

Малфой наконец-то лег в постель, накрывшись легким, почти воздушным одеялом в темно-синем атласе. Мальчик смотрел в потолок, выдыхая теплый воздух из груди в промерзшую комнату, как в его комнате кто-то появился. Маленький человечек с торчащими ушами вышел из тени. — Сэр, Добби пришел сказать Вам, что Ваши родители вернулись. — Только сейчас? Так долго, — задумчиво произнес Малфой, но его весть едва смутила: мало ли, что еще нужно было отцу сделать — он ведь уважаемая и серьезная личность. Однако, одна вещь его все равно интересовала: — Добби, ты видел размер подарочной коробки? — Э-э, коробки, сэр? — Да, ну, мои родители уходили за подарком мне. Верно? — Это какая-то ошибка, Малфой-младший, Ваш отец и мать давно позаботились о подарках для вас и гостей. — Но мой отец сказал, что пошел с мамой за подарком. — Я… э-э, клянусь Вам, что господин Малфой и Ваша матушка прибыли без подарочных коробок, — он отошел чуть в сторону, словно Драко за неудовлетворительный ответ мог его ударить пинком или палкой. — Ладно, тогда, — хотел уже слизеринец отпустить слугу, как вспомнил о тревоге, витавшей в воздухе, — нет, стой! — довольно громко проговорил он, даже слишком: как бы отец не услышал, что он еще не спит. — Да, сэр? — уже приготовившийся к щелчку Добби, застыл на месте. — Что случилось у родителей? Они опять поругались? — на последних словах его голос поник. — Добби не должен говорить, не заставляйте бедного Добби. — Скажи! — тихо, но отчетливо сказал он, глядя прямо в зеленые глаза-мячики, горевшие испугом. — Тогда Добби придется прижечь уши, сэр! — Но мне очень нужно знать! Это же меня касается! — возмутился мальчик. — Сэр, ваш отец… он уверен, что Сами-Знаете-Кто возвращается. Говорит, Его Метка стала покалывать и… нужно действовать…ах, бедный Добби, — едва не залился слезами эльф, понимая, сколько он уже выдал лишнего, — но матушка Ваша… она против, говорит не торопиться, — будто кто-то невидимый затыкал ему рот, а он противился и продолжал говорить. Как тяжело ему было противостоять самому себе! — Значит, Темный лорд? — как-то легко проговорил Драко, словно это было имя глупого Долгопупса, — Что хочет сделать отец? — Эм-м-хмм, — мялся Добби, а затем пролепетав едва разборчивое: «Спокойной ночи» — он скрылся по щелчку пальцев. А через две секунды в комнату нагрянул отец. И кроме блаженно спящего сына ничего не увидел. У Драко перехватило дыхание от мысли, что Люциус мог услышать его разговор с Добби. Он не разрешал Драко контактировать с Добби без его указания или указания матери, но эльф полюбился мальчишке и был чем-то вроде любимого питомца: он оставлял ему немного десертов, иногда общался с ним и, конечно же, не редко просил достать ему какую-нибудь вещь для пакостей, в чем Добби почти никогда не отказывал юному Малфою. Через минуту, когда Драко убедился, что отец ушел, Драко снова позвал эльфа. — Сэр? — Тише, Добби, — ругнулся Драко, когда тот аппарировал возле чайного столика и едва не задел его, — расскажи мне, что хочет сделать отец? — Драко достал из-под подушки палочку, на конце которой по заклинанию появился огонечек света, что чуть освещал коротышку-эльфа. — Мне нужно… мне надо… наказание… — запинался и глотал слова испуганный Добби. — Я сам назначу тебе наказание. Имею же право? Я твой хозяин тоже, поэтому ты сначала скажешь мне все, — настаивал Драко, — а затем, я скажу, что тебе будет за твою провинность! — взгляд его был хмурым, но вся эта ситуация не больше, чем забавляла мальчика. Эльф пискнул, но кивнул с немигающим взглядом, глядя на Драко и боясь, какое тот наказание может ему дать. Но Драко, понимая, что Добби из уважения к хозяину Люциусу захочет наказать себя, решил, что лучше обойтись несколькими ударами книжкой по голове, чем прижиганием ушей. Раны отец может увидеть и заподозрить эльфа в проделках. — Ита-ак, — вопросительно протянул Малфой, — слушаю… — Добби, сэр, знает немного. Добби слышал, что у Господина есть предмет, оставшийся от Темного Лорда. Предмет заколдован и… — он поднял глазки кверху, вспоминая дословно то, что слышал, — «поможет повинным напомнить о грозном имени Темного Лорда и устранить хогвартскую напасть». — Э-э… Хогвартс, — Драко тревожно сглотнул, — зачем? — Ваш… ваш отец говорил о Гарри Поттере мистеру Берксу, сэр, — Драко нахмурился, но ничего ему не сказал. Тому стало интересно, причем здесь «Горбин и Беркс» и, уж тем более, Гарри Поттер. — Где этот предмет? — сузил взгляд Драко, молясь, чтобы чертовщина не оказалась у них дома. Но на этот вопрос Добби лишь пожал плечами и покачал головой. — Твое наказание — 20 ударов книжкой по лбу, не меньше! И так, чтобы отец не увидел и не услышал тебя! — фыркнул слизеринец. В эту же секунду Добби аппарировал, вероятно, чтобы привести наказание в действие. Сам Драко уселся на кровать, вцепившись в края костлявыми пальцами и задумался. Поттер, опять чертов Поттер. Отец наверняка задумал что-то темное, и очкарику не выбраться из этого. Этот кретин даже не представляет, что его может ждать, но… Поттер… Грейнджер! Грейнджер попадет под горячую руку. Люциусу не нужно повода опустить гря… маглорожденную. С каждой секундой он начинал ее ненавидеть все больше от того, что она заставляла его метаться меж двух огней, быть марионеткой патовой ситуации. А Малфой терпеть не мог быть ведомым. Быть загнанным в тупик. Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер. Что с тобой делать? Может оставить так, как есть? Сама выбрала сторону шрамоголового, отказалась от него, Малфоя. Небось рассказала уже им все про их разговоры. Чертова гриффиндорка. В груди юноши саднило. Отчаяние, злость и неизвестная ему ранее боль в груди заставляла прерывать дыхание, слушая стук волнующегося сердца, что с звоном отдавался в ушах. Ему определенно нужна помощь, нужен тот человек, которому бы он доверился полностью. Тот, кто подсказал бы ему, что делал ни смотря ни на что.

***

Он проснулся раньше, чем следовало. Рождество наступило и Драко знал, что о н а уже ждет его внизу у ёлки. Только сейчас, с шумом спускаясь по лестнице, он понял, что впервые в жизни проснулся на Рождество так рано вовсе не из-за подарков. — Мама, — воскликнул Драко и заставил подскочить Нарциссу с тахты, — с Рождеством! — Драко, иди скорее! Смотри, что приготовили эльфы. Он спустился в роскошную залу, которую освещали сотни парящих фонарей и свечей, и остановился взглядом на огромном пряничном домике в метра два, что держался на парящем серебряном подносе. Домик был оживлен: то и дело, в его окнах включался и выключался свет, шоколадная елка была украшена гирляндой из леденцов, а во круг домика двигались фигурки розовощеких детей — кто катался на санках, кто на коньках, а одна фигурка даже на метле летала! Красивая магия. В этой работе не было ничего сверхъестественного для волшебника, но она грела сердце. Драко всей душой захотелось побыть одной из этих сахарных фигурок внутри пряничного домишки. — Ва-ау, — протянул он, оббегая вкусный подарок эльфов со стороны. — Это для вас с ребятами, — добавила Нарцисса, — рада, что тебе понравилось. — Во сколько они придут? — наконец оторвал свой взгляд Драко. — Вечером, в семь часов. Но по просьбе твоего отца мы будем готовы уже в шесть. Добби тебе во всем поможет. — Отец? А где он? Нарцисса ответила в тот момент, когда Драко только закончил свой вопрос. — Отправился в министерство. Что-то срочное, — отмахнулась женщина. Ответ Драко порадовал, и тогда он признался. — Я все знаю, мам, — негромко проговорил он. — Что, прости, Драко? — отвлеченная на пряничный домик, спросила Нарцисса. И увидев несколько подавленный образ сына, полностью обернулась к нему, — Что знаешь? — недоумевая уточнила она теперь. — Что отец замышляет что-то, что вы поругались. Зачем ему это надо, мам? — Ах, Драко, ты так мал. Ради Мерлина, не забивай свою голову этим, — покачала она головой, приподняв брови. — Я уже достаточно взрослый! — отрезал он, рассекая рукой воздух, — Скажи мне, у нас будут неприятности? Отец обидел тебя? — хмуро глядел он на мать. И в детском взгляде не было ни капли наивности, лишь настоящая суровость, серьезность, присущая взрослому человеку. И этот взгляд даже испугал ошеломленную Нарциссу. Таким она не видела своего сына. Тогда она сжала губы в тонкую полоску и хмуро поглядела на него, заставляя того холодным взглядом, почувствовать себя неправым и уязвимым под фигурой матери. И у нее это получилось. Драко дернулся и отшагнул назад. — Ничего беспокойного, Драко. Это наши с отцом дела, — негромко сказала женщина, — Как ты узнал? Кто тебе сказал? — приподняла она брови в догадке, — Добби? Юнец едва не сжался в комок, но не проронил ни слова из-за страха. — Это. Тебя. Не. Касается. — отчеканила она каждое слово, а затем отвернулась от сына, и он, наконец, пришел в себя, словно после мощнейшего петрификуса. — Есть человек, которому лучше не попасть под руку отца, мам. И этот человек рядом с… Поттером, — выплюнул он фамилию ненавистного врага. И от мысли, что он в каком-то смысле помогает ему, становилось тошно. — Что ты скрываешь, Драко? — обернулась она на него. — Ты слышала о Гермионе Грейнджер? Грязно… — Маглорожденной, — резко поправила Нарцисса его, — не перенимай эту мерзкую привычку от отца. Маглорожденная. — повторила она, чтобы вернуться к теме. — Д-да, — Драко начал чесать затылок, вперившись глазами в пол, — она конечно заносчивая, и полная ду… ну, то есть, конфликтная, но очень слабая. И иногда забавная, — как на духу выпалил он, — Но она ведется с этим Поттером и Уизли, которые только и ищут, как попасть в заварушку. — Драко, тебе она друг? О вас много кто знает? — с ноткой тревоги расспросила его Нарцисса. Драко, не любивший — абсолютно ненавидивший — тему о помолвке с Гринграсс, перспективном будущем в министерстве и так далее, демонстративно фыркнул, но все же ответил матери: — Я знаю, знаю… Я лишь... только... ладно, - стушевался слизеринец. — Драко...,- уже с первых букв слышался поучительный тон миссис Малфой, который меньше всего хотелось услышать. — Ты… ты ведь не скажешь отцу? — О мисс Грейнджер, полагаю? — посмотрела с недоумением Нарцисса и ответила то, от чего у Драко промерзшие кончики пальцев налились теплотой, — Нет. — усмехнулась она. Драко тоже улыбнулся ей.

***

— Сова от Гарри! — воскликнула Гермиона, вскакивая из-за стола. Букля недовольно стучала клювом по стеклу, чтобы на нее обратили внимание. Гермиона впустила сову в теплый дом чуть поморщившись от дуновения с улицы. Ярко-желтые глазки зачарованно смотрели на банку арахисового печенья (конечно же без сахара), что стояла недалеко от раковины. Родители ее с интересом поглядели на пернатого почтальона и пересеклись взглядом. — Птицы как птицы, а ведь знают, куда лететь, — восхитился Макс и с любопытством попытался ту потрогать, но Букля не подпустила его, «угрожая» клюнуть того. Мужчина отдернул руку и покачал головой, а Гермиона засмеялась и объяснила отцу: — Она столько летела. Дай ей печенье и потом попробуй к ней подойти, а я пока напишу Гарри. — наконец, она отвязала письмо от лапки и, прижав письмо к сердцу, умчалась в свою комнату. Макс посмотрел на банку с печеньем, а потом на сову. Потом снова на банку, и снова на сову. Которая, кстати потихоньку пятилась в сторону этой банки. Он снова покачал головой, словно не веря тому, что делает. — Макс, лучше не стоит. Все же, сова — хищная птица, — недоверчиво сказала Джин, рассматривая Буклю. Та в свою очередь, тоже оглянулась на мать Гермионы и в ответ на её слова недовольно ухнула, но каждый на кухне мысленно списал это на совпадение. — Как будто понимает нас, — усмехнулся Макс и потянулся за несчастной банкой, содержимое которой так интересовало пернатого, — ну, держи, дружок, — отдавая половинку круглого печенья, сказал брюнет. Букля чуть приподняла крылья (от чего Макс невольно дрогнул) и потянулась за печеньем, подпрыгнув к руке мужчины. Взяв свою награду за письмо, она довольно взяла гостинец в клюв и положила на столешницу, с которой по чуть-чуть стала отклевывать лакомство. Макс в этот момент решился подойти к сове второй раз. И как предсказала Гермиона, та уже без опасения давала мужчине погладить ее по макушке и потрогать оперение на брюшке. Джинн, несмотря на все сомнения, решила тоже подкормить сову, чтобы погладить диковинного зверя. Спустя минут двадцать, Гермиона спустилась вниз и наблюдала презабавнейшую картину. Довольная Букля рядом с наполовину опустошенной банкой любимого печенья Гермионы и два родителя, которые со всех сторон гладят сову, обсуждая уникальность полярных сов. Гриффиндорка отвлекла на себя родителей, и сова, кажется, даже расстроилась этому. Наконец, Букля получила письмо и улетела, дружески клюнув Гермиону в щеку, а вся семья смотрела в окно, провожая птицу за горизонт. — Итак, Вы вчера обещали мне пойти в Косой переулок! Родители переглянулись, но спорить не стали. Действительно же. Обещали. Наметив краткий план действий, они тепло оделись и отправились в центр Лондона.

***

В холле раздавался мелодичный звон колокольчиков. Приятный холод распространялся по коридорам вместе с волшебным ароматом омелы, что заботливо развесила Нарцисса. К слову, она сейчас встречала у главного входа гостей, принимая поздравления и благодарности за приглашение. Все выглядело достаточно чопорно, чтобы Драко Малфой нехотя готовился к своему выходу — выходу наследника древнейшей семьи. Вся эта бонтоновская мишура — ничто. Беловолосый мальчишка помнил, что в сотню раз счастливее чувствовал себя в первый месяц учебы, где никто мысленно не считал богатства и обилия за их столом; где он мог неумело пошутить и услышать искренний заливистый смех. В свои одиннадцать лет он мало, что понимал в жизни, да и жаловаться было не на что. Было. Но с недавних пор он узнал, что можно быть другим. И этим другим ему нравилось быть больше. Ему снова хотелось побывать тем Драко, которым интересовалась Гермиона Грейнджер. — Ах, мадам Забини, прошу Вас, — раздался голос матушки, когда Драко открыл дверь своей комнаты. Он проникся небольшой радостью, зная, что Забини все-таки прибыли на ужин к ним, и ему не придется возиться с Крэббом и Гойлом. — Драко, отец ждет тебя в гостиной, — едва завидев сына, Нарцисса улыбнулась ему, приглашая жестом в просторную залу. Синева атласа штор, словно водопадом разливалась по окнам. Глянец ткани отражал белый свет огоньков, что в хаосе кружили под потолком. Он прошел по мраморной плитке и встал рядом с Люциусом, что с благосклонностью улыбнулся сыну. — Мой сын — Драко, министр. Драко много спрашивал о Вас, вы знаете, он давний поклонник ваших деяний. — О, сэр, добро пожаловать, — по-детски очаровательно, улыбался Драко, — Я рад встрече с Вами, вы прекрасно выглядите! — от зубов у него отскакивали льстивые фразочки, что за несколько часов ему порекомендовал отец. Фаджа это ввело в краску, и он, приложив руку к плотному животу, довольно хохотнул. — Вы, юноша, точно будете великолепным дипломатом. Да, сэр! Определенно, — воскликнул он так, в его голове это было сформированным приказом, который уже должен записывать его заместитель. Драко беззвучно хмыкнул и вновь встретился с довольным взглядом отца. Тот точно светился гордостью за своего сына. Он положил руку на его плечо и царственно кивнул. — Кстати, Драко, верно ли я слышал, что на твоем курсе учится сам Гарри Поттер? Драко вдруг ни с того ни с сего стиснул зубы и на секунду задумался о слабоумном очкарике, мнящем себя лучшим мальчиком на свете. Юношеское лицо не умело скрыло недовольство глуповатой улыбкой. — Да, верно. Мы неплохо ладим, но он ученик достаточно… — «посредственный и слабый» хотел сказать слизеринец, как его тут же перебил Корнелиус собственной догадкой: — Сильный и подающий надежды, несомненно. Да, — снова согласился с собой Фадж, и эта его привычка начала раздражать юнца. Крепкая хватка Люциуса стиснула его плечо, наконец понял Драко, и он услышал краткую просьбу-приказ помочь своей матери встречать гостей. Драко кратко кивнул и протиснулся между двумя взрослыми в направлении холла. Ни к какой матери он идти, конечно не намеревался. Теперь он искал Блейза, который, как всегда, увильнул от своей мадам Забини — пышногрудой, с высокой темной прической, дамы, искавшей себе мимолетных романов. — Хозяйка приглашает всех к столу, — появившийся из ниоткуда эльф, — прошу Вас, проходите, — кланялся он вниз, едва не задевая носом пол. Драко со всеми последовал в столовую — прекрасную мраморную залу, украшенную зелеными елочными ветвями, едва державшими снежные сугробы. Стол отличался изобильными яствами, над которым как следует постарались эльфы. Сейчас он мог сравнить этот стол только с хогвартским — нарезки буженины, сыров уникальных сортов, необычных форм хлебные палочки; средиземноморская, французская, русская кухни объединялись в один поток аромата, дурманящего голодных гостей. А посередине стояла огромнейших размеров главное блюдо, нечто похожее на мясное рагу под слоем сыров и бекона, украшенных травами базилика. Малфой проглотил слюну и последовал к месту, ближе к родителям, но взгляд Люциуса дал явно понять, чтобы Драко шел в другое место, отведенное для детей. В другой конец стола. Да, собственно, Драко был и не против этого, уж слишком ему не хотелось торчать за скучными разговорами о последних событиях в мире и перебирать косточки бывшим сотрудникам. Хотя он был не против обольстить очередных министерских для привлечения внимания. — Ну, наконец-то, Драко, мы тебя заждались, — проворковала Пэнси Паркинсон, деловито держа в руках стакан с соком, будто в нем было вино столетней давности. — А, я общался с министром, — легко проговорил он, отмахиваясь, будто это было обычным делом для него. Хотя, почему «будто»? Влияния отца было достаточно, чтобы Фадж каждую неделю играл с Драко в плюй-камни или шахматы. Правда, последние Драко не любил. Блейз на того чуть хмуро покосился, но говорить ничего не стал, отводя внимание на матушку, мило беседовавшую министром магического правопорядка. — Ха! — выкрикнул Гойл и вскочил со стула, — получил Винс? У моей шоколадной лягушки голова больше! — Черт возьми, что вы делаете? — фыркнул Драко, опускаясь за стол. — Крэбб говорит, что ему достаются лягушки больше, но пусть пожует драконьего навоза! — победоносно откусил он голову шоколадного лакомства. — Драко, — вдруг заговорил Блейз, — Дафна и моя кузина собираются прогуляться по Аллее, говорят, там сейчас Фортескью угощает новым мороженым. Да и прошел слух, что Ведуньи решились устроить там внезапное шоу, проверим? — залихватски он приподнял бровь, словно предлагал какую-то аферу. — Ну-у, нас отпустят? — неуверенно произнес Малфой. — Там Дафна и Роззи приглядят за нами, взрослым же лучше без нас тут. Все это время Крэбб и Гойл тупо пялились на двух собеседников, а по их лицам можно было заметить, как шла тяжелая мыслительная работа: остаться возле обильного стола и может даже перехватить пару подарков от хмельных взрослых или отправиться гулять по холодному переулку с Малфоем? Гойл выдавил из себя: — Не, я останусь. Горло побаливает, не хочу мерзнуть, — приложил он руку к горлу и сочувственно пожал плечами. — А я… я с ним, — низким, но все еще детским голосом протараторил Винсент Крэбб. По виду Малфоя и Забини не скажешь, что они были сильно разочарованы в этом исходе.

***

— Смотрите! — Гермиона едва носом не прижалась к стеклянному прилавку «Флориш и Блоттс», на которых лежали свежие книжечки по зельеварению и трансфигурации. — Гермиона, пойдем! — отозвал ее отец от книжного, явно недоумевающий от дочки, — никаких книжек и зубрежки! Только не сегодня! Они шли по переулкам, встречаясь с множеством семейных пар, что пришли на праздничную прогулку. — Гермиона, хочешь мороженое? — В такой мороз? Ну, ты чего, мам? Джин уставилась на волшебную вывеску, на которой то и дело вверх и вниз плавали буквы. «Кафе-мороженое Флориана Фортескью». А ниже в воздухе парила вывеска на тонком облачке, предупреждавшая о «новогодней» новинке. Вкусы шампанского с яблоком; яблока, корицы и мёда; тыквенного пирога с брусникой и огневиски. Но самое невероятное то, что все вкусы мороженого можно было и детям! — Я буду яблоко с шампанским! — сразу же выступила гриффиндорка и буквально вбежала с отцом с кафе. Здесь было полно народу и столиков пустых не оказалось. Но Флориан, завидев еще семью, что посетила его, тут же поприветствовал их и пригласил на второй этаж заведения, лестница к которому вела через картину с озорным стариком, на голове которого свисал колпак с гномами. Гермиона поняла, что делать. Она уверенно прошагала прямо сквозь картину и ее родители последовали за ней. Тут столиков оказалось больше, но разношерстных компаний, что пели песни и бодро болтали хватало. Сам зал был полон теплого света. У окна стоял шоколадный фонтан, а по бокам невероятные башенки мороженого, которое только с магией могло устоять. Башенка была точно больше метра в длину и жутковато покачивалась, но не падала. С нее аппетитно спадали капли, но кажется само мороженое никак не опадало. — Вон, туда! — показала Джин на столик возле стены. Они уселись и сделали заказ: три какао, «новое» фирменное мороженое с яблоком и шампанским на троих и два кусочка черничного пирога. Оставалось только ждать. Гермиона могла только гадать, как здесь работала кухня. Интересно, так же как у маглов? Ее мысли прервали ввалившиеся веселящиеся фигуры юнцов, выскользнувших из проема лестницы. Гермиона тут же узнала белобрысую прическу и незаметно фыркнула. Они уселись через столик от них, тоже у стены. Ну, уж нет. Он ей праздник не испортит! Пусть только попробует! Малфой ее не видел. К ним подошел Флориан, видимо, за заказом, за которым быстро записывало в блокнотик перо. Через минуту он ушел, и Гермиона услышала, как те дружно хохочут над какой-то шуткой. — Здесь очень уютно, — пролепетала Джин, обнимая Макса. Она смотрела на заколдованных сахарных птичек, пролетавших под потолком, — Жаль такое без магии нельзя сделать, — усмехнулась женщина, глядя на «башни» из мороженого. У Гермионы появилось непреодолимое желание показаться Драко. Она то и дело высматривала его через плечо отца, но тот в ее сторону совсем не смотрел, живо общаясь с Пэнси и какой-то темнокожей девчушкой. — Мам, пап, я прогуляюсь до уборной, — оправдала свой внезапный порыв подняться из-за стола Гермиона. Родители только кивнули, а сама Герм пошла на первый этаж. Шла она стремительно и вдруг, как будто, с нее слетел шарф. Прям недалеко от столика слизеринцев-однокурсников. Она пару секунд провозилась с тем, чтобы поднять вещицу и, поправив гриву непослушных волосы за плечи, удалилась вниз, словно и не видя своих знакомых. Оставалось надеяться, что Драко клюнет на это. У нее получилось. В глаза Драко бросилась пробегающая через столики копна волос цвета шоколада и он проводил ее взглядом. Кажется, больше её никто не заметил. — Я схожу до туалета, скоро буду. Не надо, Пэнси, я вполне справлюсь сам, — сжал он губы и с насмешкой поглядел на нее, когда слизеринка решилась пойти с ним. — Я просто тоже хотела, — сложила она ручки на груди и фыркнула, провожая обидчивым взглядом Драко. Мальчишка скрылся в проеме. Он шустро спускался по частой лестнице, на которой разве что можно было ноги сломать, но ему не хотелось упустить из виду Грейнджер. Это ведь точно была она. Её ни с кем не перепутаешь. И верно. Девчушка с пышной шевелюрой стояла у прилавка, подсвечиваемого аппетитным салатовым цветом, где на заколдованных облачках «катались» разнообразные десерты. — Привет, Грейнджер! — посмотрел он на нее с очаровательной улыбкой. Она хмыкнула, будто не удивилась его появлению и ответила: — Привет. Здесь здорово, правда? — как-то желая начать разговор, сказала девчушка. — Да, неплохо. Но людей много. А ты здесь… — он уже хотел уточнить о её глупых дружках, как она прервала его. — …с родителями, — кивнула Гермиона, — а ты с Блейзом? Вас отпустили без родителей? — Да-а, — протянул Малфой, — за нами Дафна с Роз приглядывают. Роззи — кузина Забини, — уточнил Драко. Гермионе не слишком это было интересно, но она кивнула, как бы запоминая информацию к сведению, — та-ак, как у тебя каникулы проходят? — не уверено произнес он. — Я… да, отлично, спасибо, — Гермиона уже хотела начать делиться всеми переживаниями и радостями подряд, но вовремя остановилась и задала Драко встречный вопрос, — а ты? — О, очень круто! Отец устроил прием и у нас в поместье сейчас все сливки общества, — забываясь начал хвастать он в своей манере, хотя быстро понял, что Гермиону это ничуть не интересовало, — но вообще, это все не так интересно. Мы и решили гулять пойти. Ну, понимаешь? — Да-а, — бровь её дернулась и она отвернулась к какой-то оживленной картине со стаей птиц, в клювах которых были корзинки с ниспадающими лакричными конфетками и сладкими бобами. — Если хочешь, я могу тебе купить мороженое. У Флориана оно лучшее, во всей Англии, — как-то изменился он в голосе. И это изменение Гермионе очень понравилось. Она слегка улыбнулась ему, но отказала в предложении: — Вообще, мы с родителями уже заказали мороженое. Спасибо… Драко, — и снова она произнесла его имя. Имя. А не брошенную вскользь фамилию. У мальчишки пошли мурашки по рукам. Он улыбнулся гриффиндорке, и сказал: — Тогда пирожное. Я настаиваю! — Ну-у, хорошо, — сдалась Гермиона и отошла от прилавка. — Одно шоколадное пироженое, — Драко посмотрел на Гермиону, а потом быстро добавил, — и лимонад-шипучку. Гермиона смущенно уставилась на носки ботинок. Волосы скрыли ее личико, озаряемое искренней улыбкой. И хоть Драко не заметил этого, но он почувствовал, что чопорная и строгая Гермиона Грейнджер начала таять. Взяв пирожное и напиток, он довольный как слон отдал покупку девочке. — Спасибо, но… не стоило, правда, — все еще неуверенно молвила она. — Расслабься, праздники же, — отмахнулся он, но рука его вдруг неестественно дернулась. Он спрятал её за спину и как-то резко заострил внимание на что-то за спиной Гермионы. Лицо его медленно бледнело, теряя радостную эмоцию. — Пэнс, что надо? Что-то хотела? — А, Драко, я тебя искала, чтобы… — не видя лица собеседницы Малфоя, подошла она спокойно к нему. А затем приметив знакомую ненавистную шевелюру зубрилы, слизеринка покосилась на нее, а затем на Малфоя, хрипло усмехнувшись, — Грейнджер? — Я-я, пойду, Драко, — только и смогла вымолвить Гермиона, несколько секунд не спуская взора с Паркинсон. И неуверенно улыбнувшись ему, добавила, — …и, да — спасибо, — приподняв стакан лимонада произнесла девчушка и поскорее развернулась на второй этаж. Паркинсон дала ступить Гермионе два шага, как тут же налетела без всякого смущения на Драко с вопросами, к которым он не был готов: — Ради всех сов, что эта идиотка от тебя хотела? — без каких-либо сомнений воскликнула девчушка. — А, она… да, растяпа она… — в секунду переменился Малфой, едва его умной головы коснулась правдоподобная легенда, — …шла напролом и в меня врезалась со своим соком. Ну я же знаю, что второй раз себе она не купит, вот я ей и одолжил, — в момент юноше стало немного противно от себя, но еще более стыдно, как ему казалось, было бы, если Пэнси узнала бы о его отношении к Гермионе. — Ахах, ты такой добрый, надо было тратиться на нее, пф… — как-то с отвращением посмотрела вслед Грейнджер Пэнси. И все бы ничего, но каждое слово Малфоя, пропитанное лицемерием и ложью, услышала небольшая девчушка с растрепанными волосами, скрывшаяся за толпой взрослых студентов. Тихо хлюпнув носом, она нахмурила брови и сжала губки, не выдавая своих слез и обиды, что комом в горле застряла в этот момент. Грейнджер быстро поднялась на второй этаж, подошла к столику, где сейчас сидел Блейз с кузиной и Дафной, и ничего не говоря, поставила на их стол стакан с ненавистным лимонадом и пироженое. — Грейндж… — не успел договорить Блейз, ведь девчушка уже ушла к своему столику. Компания слизеринцев ничего не сказала, поразившись этим нелепым жестом от гриффиндорки. — Подачка такая что-ли? Мы не бедные так-то, — высоким надменным голосом сказала Роззи Забини. Через секунду поднялись Пэнси и Драко, у которого в горле пересохло, когда он увидел тот самый лимонад и то самое пирожное. Мальчишка смотрел на присутствующих за своим столом, а они на них. Кто-то пошутил о «гриффиндорке на побегушках» для слизеринцев, но Малфой лишь криво улыбнулся и стиснув пальцы на руках от стыда, скрыл лицо в зелено-серебряном шарфе.

***

Все оставшееся время Гермиона была неприлично хмурая и насупленная. Не спасли никакие шутки отца и даже новое безумно вкусное мороженое Фортескью. Макс и Джин взволнованно спрашивали дочь о такой перемене настроения, но она все спускала на внезапно разболевшийся живот от большого количества сладкого. В общем-то, несложно было в этом убедить родителей-стоматологов, у которых сладкое в доме появлялось два раза в году: на Рождество и Пасху. И тем не менее, материнское сердце Джин подсказывало, что одним сладким здесь не обошлось. Из Косого переулка они сразу же отправились домой. Макс вел машину, нагруженную еще днем кучей покупок и напевал под нос Bad boys blue, игравших по радио, а Гермиона прятала глаза под копной волос и прерывисто вздыхала, иногда позволяя себе всхлипывать, так чтобы никто не услышал. «You're a woman, I'm a man» Ее мама сидела рядом с ней на заднем сидении и смотрела в окно на проплывающий Чаринг-Кросс. «This is more than just a game» Поездка домой заняла больше часа, но для Гермионы это время протекло слишком быстро. Слишком, чтобы глаза не успели приобрели естественный оттенок, а дыхание стало ровным. Ей было слишком больно и слишком стыдно. Она опять доверилась этим голубым глазам и деловитой улыбке, за которой скрывалось искусное лицемерие. Она снова дала ему вытереть об себя ноги, да и еще перед своей подружкой Паркинсон. Этой глупой мартышке Паркинсон. Зачем он сделал ей эту подачку? Она ведь просила его ничего не покупать ей! Неужели ему было так необходимо потом опозорить её? Навести стрелки так, словно она ему еще и должна осталась. Смазливый кретин. Надо сказать, Гарри, чтобы он затолкнул чертового Малфоя к чертовому Пушку. Девчушка выскочила из машины и направилась скорее к двери дома, показывая родителям всем своим видом, что хочет домой. Джин только качала головой, не понимая состояние дочери, а Макс пожимал плечами, но вдаваться в девичьи переживания боялся — уж слишком плохо он понимал женщин, когда они грустили. Слишком сложными становились, почти недосягаемыми для понимания. Так вот. Гермиона вошла в дом и за секунды сняла с себя шарф и куртку, скинула ботинки, поставив их в шкафчик и умчалась в комнату, сильно хлопнув дверью. Дурацкий сквозняк. Только драматичности этой не хватало. Герм судорожно выдохнула и упала на кровать. Глаза её поднялись к белому потолку, на котором, как на кинополотне появлялись картинки из кафе-мороженого. Ей снова стало невероятно грустно, от чего пришлось стиснуть руками плечи и глухо всхлипывать. Слезы накатывались сами собой, но убирать их совсем не хотелось. Это была ее боль и ее поражение. И поделом ей, что она решила довериться Малфою. Этому слизняку. Подонку. Мерзкому… Сколько слов ругательств было на уме юницы. И как хотелось высказать ему, что она думает. Но вместо этого все больше и больше заполняли пространство идеи о собственной вине и о том, что ей будет лучше оставить эту глупую историю и заняться собой. Она снова вспомнила про учебу, про оценки и похвалы преподавателей. За её достижениями и успехами никто так и не угнался, даже Малфой. И не угонится! Чистокровному крысенышу не хватит всей его пресловутой «чистой» крови, чтобы осилить ее — Гермиону Грейнджер. Злость закипала в ней, сменяя обиду. И вот юная девичья головка кружилась от гнусных, но таких желанных представлений угрюмого Малфоя, который всегда будет вторым, на каждом предмете, из года в год. — Милая, как себя чувствуешь? — без стука вошла в полутемную комнату Джин. — Мам, ты опять не постучала, — подскочила с кровати Гермиона, судорожно вытирая глаза, чтобы скрыть следы слез. На упрёк Джин не ответила, лишь пуще озаботилась состоянием дочери, когда свет из коридора упал на личико Гермионы. — Что случилась, почему ты плачешь? — присела на колени Джин перед дочерью, заглядывая в карие глубины, которые Гермиона упорно прятала под волосами. — Все хорошо, я… я просто подумала, что опять придется уехать скоро и мне стало грустно, — без капли смущения лгала Грейнджер, как тогда в туалете с полуживым троллем перед Макгонагалл. — Ох, милая, если хочешь, то мы заберем… — Нет, мне нравится там учится, я… я не привыкла просто, — дрогнул голос девочки. — Знаешь, мы ведь тоже переживаем: как ты там, с кем? Отец на самом деле хотел забрать тебя на второй неделе. — Вы зря так думаете, мне хорошо там, — упрямо крутила головой Гермиона, не давая ни малейшего шанса на сомнения Джин. — Ладно-ладно, оставим это, — как-то расстроено ответила она, — хочешь завтра поехать с нами к Картерам? Билл спрашивал о тебе, расстроился, что ты перевелась в другую школу. — Нет, я… я обещала позаниматься на каникулах, у меня заданий много, — кивнула она в сторону рабочего стола, где лежал пергамент и книжка по трансфигурации и заклинаниям. — Гермиона, — нахмурилась ее мать, поднимаясь с уставших колен, — ты на каникулах! Ты все детство проведешь в этих книжках! Тебе надо побыть ребенком. — Я сама решу, что надо! — вскочила вдруг девочка, строго глядя на Джин из-под лба. Герм вдруг стремительно подошла к столу и начала бессмысленно перебирать свои книжки, пока за спиной ей все то же самое говорила женщина: — Но ты еще такое дитя, Гермиона, пожалуйста, не будь такой упрямой! — все пыталась достучаться до дочери, но девочка ничего не ответила, даже не повернулась к матери. И такую грубость Джин просто не могла принять. Женщина шумно вздохнула и немедленно вышла из комнаты. Гермиона осталась одна, как и хотела. Но почему-то от этого ей не стало легче. Девчушка упала в рабочее кресло и спрятала лицо в руках. Плечи ее предательски задрожали от новой волны непонимания и обиды.

***

— Вайолет, Вы не останетесь? — любезно спросила Нарцисса у матери Пэнси Паркинсон. — Благодарю, Нарцисса. Но мы отправимся домой, Пэнси хотела устроить вечер с Асторией и Миллисентой, боюсь оставлять их одних. Ты же понимаешь, — глядя на Пэнси, что по-сестрински обнималась с Драко и Блейзом, пролепетала миссис Паркинсон. — Да, конечно, — чувственно ответила Нарцисса, не скрывая досады. — Всего хорошего, Цисси. Спасибо вам за вечер, все было чудесно, — пролепетала миссис Селвин, остановившись на секунду у выхода, чтобы попрощаться с хозяйкой. Нарцисса с дружелюбной улыбкой кивнула той и проводила взглядом, а затем ответила Паркинсон. — Приходи чаще. Когда Драко нет дома здесь невероятно тоскливо. — Понимаю, дорогая. Обязательно, — с ответной печалью ответила гостья, — Пэнс, мы уже уходим. Иди сюда. Маленькая слизеринка помахала на прощание Драко и Забини и скрылась в проеме дубовых резных дверей откуда веяло колючей прохладой. Наконец, раздался щелчок. Шум ветра стих за дверью и Нарцисса отправила двоих мальчишек на верхний этаж. — Блейз, твоя комната все та же, но тебе придется немного подождать, чтобы эльф убрал там, — слишком повседневно ответила миссис Малфой, будто Забини жил у них не первый год. Темнокожий подросток в ответ ей кивнул и побежал за Драко в его комнату. На фоне послышалось, как Люциус и Фадж договорились встретиться после праздников по поводу благотворительности в пользу нуждающихся волшебников-сирот Хогвартса.

***

Всюду царил аромат кипариса и апельсина. Языки пламени в камине танцевали мистическими фигурами, отражаясь тенью на стенах и спящих картинах. Где-то на втором этаже видел третий сон Блейз Забини, мать которого отправилась вечером в Италию на недельный шопинг и любезно попросила присмотреть за своим сыном. — Отец, почему Северус не пришел? — У него дело. По просьбе Дамблдора, конечно же, — изучая стакан с виски «Безумная фея» 1873 года спокойно отвечал Люциус. — Дамблдор никак не оставит его в покое, — слишком по-взрослому, слишком презрительно высказался Драко, — что ему нужно от крестного на Рождество? — Бес-по-ня-ти-я, — отчеканил Люциус и все так же не смотрел на сына, словно находился где-то в другой вселенной. В совершенно других мыслях. Беседу прервал стук бокала о лакированную поверхность стола и глухой скрежет кожаного сидения, с которого вставал Малфой-старший. Ничего не сказав, он покинул гостиную, оставив Нарциссу и Драко вдвоем. Нарцисса, о нахождении которой Драко знал лишь по тому, что кто-то периодически стучал ногтями о хрусталь где-то сзади, пересела на место Люциуса поближе к Драко. Мальчишка располагался ближе всех к камину, опираясь спиной о кофейный столик и смотрел в огонь, что жёг ему глаза. — Драко… — М-м? — Расскажи о Гермионе Грейнджер. Ты ведь с ней виделся сегодня? — на вопросительный взгляд Драко, Нарцисса тут же ответила, — услышала в разговоре Пэнси с Асторией. Она, кажется, ревнует, — нехотя усмехнулась она. — Ну-у, ты знаешь, она гря… маглорожденная, из Гриффиндора и… — Нет. Я не об этом. Как вы с ней познакомились? Драко тут нахмурился, уже готовясь выпалить привычное и надменное: «дура бестолковая» или «затычка в бочке», но выпалил как на духу: — Она меня раздражает и одновременно нет. Так разве бывает? Нарцисса кивнула и вновь как-то горько усмехнулась, положительно отвечая на вопрос сына. — Я увидел её еще в вагоне, она общалась с какой-то индианкой. Толкнул её нечаянно, а она как взъелась, словно я на нее корзину с флоббер-червями уронил. Потом мы встретились у самого Хогвартса, она опять была какая-то хмурая, молчаливая, как воды в рот набрала, — цокнул Драко, вспоминая высокомерную мордашку Гермионы в тот момент. Она точно могла посоревноваться с ним в этом чувстве тогда, — Вскоре мы разговорились и она показалась довольно дружелюбной. И она правда очень умная. Все время делилась впечатлениями из «Истории Хогвартса» и спрашивала меня о том, каково это - быть рожденным в мире волшебников. Нарцисса наблюдала из полуоткрытых хмельных глаз, с каким очарованием Драко говорил о девочке из магглорожденной семьи и изредка покачивала головой в такт заканчивающейся мысли сына. — …а потом мы поссорились, она… она глупо повела себя тогда, и я ушел, — без подробностей сказал Драко, пряча глаза куда-то вниз. — Поссорились? Из-за чего? — Она не верит, что чистая кровь сильнее грязной…то есть, разбавленной, — нахмурился он, уверенно посмотрев на Нарциссу, рассчитывая на поддержку. Нарцисса хмыкнула и всей грудью вздохнула. — Что? Разве я не прав? Даже Снейп подтвердил, сказал, что я прав. — Снейп? И он знал о твоей дружбе с мисс Грейнджер? — Видел пару раз нас, — пожал плечами блондин, — это неважно. Скажи мне, кровь имеет значение? Нарцисса замолчала. И тишина стала внезапным ответом на вопрос Драко. Он не то с удивлением, не то с хмурым непониманием поглядел на мать, будто узнал, что его обманули. — Ты прав. Это же невероятная гордость — быть приверженцем традиций, сохранять чистоту, данную твоими прадедами. Чистота крови — это важно. Юноша не отрываясь смотрел на мать, словно искал неуверенную дрожь и сомнение на ее лице. Но ни того, ни другого не оказалось. И, вероятно, она была не лгала ему. — Тогда Грейнджер показала себя полной дурой, — отворачиваясь от матери, высказался слизеринец. По силуэту, очерчиваемому светом огня, Нарцисса увидела, как он насупился, сложив руки на груди. — Что за слова, Драко? — Но если это правда? Она развернулась и ушла от меня, потому что ей не понравилась правда. Я виноват? — Не всем сложно принять правду, Драко. Но тебе не следует искать компанию с ней. Это может плохо кончиться… — вздохнула Нарцисса, — …для обоих. Отчего-то ему стало не по себе. Образы перетекали один в другой, с трудом давая представлять Драко Малфою, что достанется им за «неправильную» дружбу. Но ничего кроме грозного отца, запирающего их в своих домах не представлялось. Но и этого было достаточно, чтобы Драко Малфой пообещал себе быть осторожнее в общении с гриффиндоркой. Но разве он часто сдерживал обещания? За окном с карниза упал сугроб снега и мысли юнца оборвались. Он поднялся с теплого, нагретого камином пола и, попрощавшись с Нарциссой до утра, отправился наверх. Озорные колокольчики уже не так звонко и резво исполняли мелодию, а «жители» пряничного домика в свете луны за окном замерли, как и замирал в зимней ночи весь Малфой-мэнор.