Одеколон, кофе и сигареты

      Со временем Ризотто Нэро вовсе перестал удивляться тому факту, что его могли отправить в совершенно любое и порой даже абсурдное место, но исключительно в рамках очередного выгодного дела. По правде говоря, будучи капо, он на самом деле редко отправлялся решать вопросы лично, предпочитая доверять их кому-нибудь из своей команды, ведь в их способностях у него не было никаких сомнений. Кто-то рвался в очередную авантюру с особым энтузиазмом, а на ком-то приходилось использовать свой убийственный взгляд, чтобы все споры и возражения тут же отпали сами по себе. К тому же, им ведь требовалось на что-то жить, поэтому в интересах каждого было принять участие и получить свою долю. Но на этот раз нужда в помощниках отпала сама по себе.       В очередном сообщении от верхушки было предельно ясно и чётко указано, что действовать Нэро в этот раз должен один, поэтому на банальные расспросы тех, кто торчал без дела в гостиной, мужчина ответил коротко и сухо: «Не ваше дело» и «Не разнесите здесь ничего к моему приходу». Допрашивать после этого его никто не посмел, а вслед донеслись лишь вялые: «Так точно, босс» от разглядывающего свои ногти на одной руке Иллюзо и красящего его вторую руку лаком Мелоне. Хотелось бы буркнуть под нос что-то вроде: «Бездельники», но они недавно неплохо поработали и тем самым и принесли в их La Squadra Esecuzioni кругленькую сумму.       Покинув потенциальное убежище, Ризотто ещё раз открыл сообщение от всё того же анонимного номера и перепроверил адрес. В какой-то момент ему стало смешно, ведь приложение с картой упрямо выдавало ему местоположение гей-клуба, но в конечном счёте с этим пришлось попросту смириться. По сути, это могло значить, что цель ни о чём не подозревает и неплохо проводит время, поэтому главарю банды убийц, а лучше устранителей, не стоит готовиться к осложнениям. Вот только, сможет ли он вписаться в царившую там атмосферу? Сложно сказать, очень, но в этом городе хватало не менее экстравагантных личностей, на фоне которых Ризотто не будет выделяться. Тем более, способность его станда поможет слиться с окружением и исчезнуть от любопытных глаз в любую секунду.       Чтобы добраться до клуба на служебном автомобиле, хватило пятнадцати минут, не больше, но ещё две ушли на пешую прогулку до самогó входа. Будучи личностью узнаваемой, но в частности в высших кругах, Нэро имел свободный доступ даже в такие места, поэтому с секьюрити не возникло лишних проблем. Пока что в его задание входила всего лишь слежка, так что требовалось получше узнать цель, изучить её, но не спешить устранять. Отчасти это значило, что мужчина был в праве действовать в своих интересах, именно поэтому первым делом он взял курс на барную стойку, минуя столики с посетителям и теряясь во мраке и вспышках неонового света.       Известно, что в таком месте вполне реально на кого-нибудь засмотреться или самому стать мишенью для знакомств, но по взгляду и явно незаинтересованному во всех этих делах виду Ризотто становилось понятно, что лучше к нему не подходить. Точнее, подходить можно было, но не трогать и по возможности с ним не заговаривать. А если бы на такое кто-то и отважился, то его смело можно было бы назвать или смельчаком, или идиотом. Чего только стоили его глаза, ведь многих они отталкивали, если не вводили в замешательство. Казалось бы, эту особенность вполне можно было бы ссылать на линзы или татуировку, но нет, подобные предположения ложные. Да и стилю своему Нэро тоже не изменял. Всё такой же готический и мрачный, зато в чёрном было легче раствориться в толпе.       Заняв свободное место у стойки, мужчина пробежался глазами по ряду бутылок и тут же кивнул бармену на нужную, бросив при этом, что будет свой виски со льдом. На самом деле, ему было отчасти всё равно, что подумают те, кто имел представление о его персоне, к тому же даже бармену было понятно, что Нэро пришёл сюда явно не парней клеить. Уж слишком он был сосредоточен и разве что прочёсывал взглядом танцующих и отдыхающих в поисках того самого лица с фотографии. Даже вслушиваясь в музыку, он не забывал, с какой целью тут торчит, но вот только не сразу уловил чужую знакомую речь.

***

      Свои свободные от работы дни Прошутто проводил, как правило, в весьма интересных местах: то в стрип-клуб заглянет, то в казино заскочит, а то и в какой обычный клуб оправится. Несмотря на то, что лицо его было узнаваемым в кругах организации, больше же кидался в глаза рабочий вид и всегда уложенные, собранные в несколько пучков на затылке волосы. Сейчас же они были распущены, слегка вьющимися локонами опускались чуть ниже плеч, а дорогой фирменный костюм с туфлями заменены на не менее дорогие, но неприметные вещи: удобные кроссовки, свободную футболку и штаны, хоть и не обтягивающие, но и не слишком широкие. Таким Прошутто видели нечасто даже в La Squadra, но члены команды вполне могли его узнать даже по одежде, не говоря уже о том, что они давно изучили силуэты и манеры поведения друг друга.       Сегодня же местом отдыха мужчина выбрал весьма неожиданное даже для себя место. Гей-клуб в приличном районе Неаполя, где за любую драку мигом выносила охрана, а атмосфера царила уютная, где каждый мог развлекаться как хотел в пределах разумного. Именно этим Прошутто руководствовался, когда направлялся сюда через силу и внутренний стыд. Казалось, взрослый мужчина, уже не раз побывавший в таких местах, до сих пор пытается перебороть себя. Но он был не просто мужчиной, который искал неординарных развлечений, он был тем, кто желал одного конкретного человека, забываясь на ночь здесь. И это помогало. Каждый раз, стоило хорошенько выпить, Прошутто контролировал себя, свои слова и действия, но мозг расслаблялся, отстраняя всё лишнее. И всё было хорошо, по крайней мере на ближайшую тройку часов.       Не успел он сделать ещё один заказ, как неизвестный уже утащил его в пьяный танец, сливаясь с толпой других тел. И он не сопротивлялся толком, ему нужно было отдохнуть и отпустить, забыться ненадолго, ловко кружась с парнем, что был лет так на семь младше него. За всем этим Прошутто не заметил, как чужие руки принялись нагло трогать за задницу. Он одарил смельчака надменным взглядом и ловко сбросил их, ибо нефиг. Нет, так он не может, это не тот человек.       — Я отойду. Может, вернусь.       Не вернётся. Слившись с толпой, мужчина возвратился к своему месту, что было уже кем-то занято. Кем именно — не заметил из-за ярких огней в зале. Ничего страшного. Опустившись на соседнее, Прошутто привычным жестом подозвал бармена.       — Ну вот, а ты говорил, что один сегодня. Даже не предупредил, что своего капо притащишь сюда.       Бармен — человек организации, а такие нужны были повсеместно. Люди, которым пьяные посетители изливали души, а добытая информация зачастую была весьма полезной. Этот же человек имел станд, что незаметно гулял по помещению и собирал самое важное из чужих уст.       — Кого? Если ты не позабыл, то мой капо — Ризотто, который по таким местам шляться не будет. К тому же, вряд ли ты его увидел бы, он ведь не настолько ебанутый, чтобы...       Бармен состроил такое поминальное лицо, будто Прошутто сейчас лучше заткнуться, и кивнул на соседнее место. Мужчина повернул голову, глаза его округлились, а рот приоткрылся в недоумении. Точнее сказать, в диком ахуе. Нужно было валить отсюда, да только подняться почему-то не получалось.       Медленно повернув голову в противоположную сторону и даже не позволив бубенцам на капюшоне соприкоснуться друг с другом, Ризотто уставил свой не менее удивлённый взгляд на Прошутто, подняв светлые брови. Уж последние слова блондина он расслышал достаточно чётко, но больше его поразил чужой внешний вид, чем степень своей же ебанутости по словам мафиози. Классический костюм, судя по всему, остался в коттедже, а его место заняла обычная повседневная одежда. Ну как обычная... Тот всегда состоял целиком и полностью из брендов и лишать себя такой роскоши не планировал. Да и его причёска... С каких пор он выходит в люди с распущенными волосами? Почему позволяет видеть себя таким и другим? А ведь Ризотто казалось, что подобной чести достойна лишь сквадра.       — Здравствуй, Прошутто. Вот так сюрприз, да?       Несмотря на своё удивление, капо держался как всегда невозмутимо, разве что взял готовый стакан с выпивкой и задумчиво покрутил его в руке. Прищурившись, он словно принялся решать, что же теперь делать со своим подчинённым. Собственно, а чему он должен был удивляться? Что встретил его именно в гей-клубе, где можно найти себе партнёра на ночь, если не на две? А если он тут не один, а со спутником? Нет, вряд ли, тогда бы тот уже к ним присоединился. Странно, но от этой мысли мужчине захотелось сжать стакан так, чтобы раздавить его ко всем чертям.       — Развлекаешься? — Только и спросил, наконец-то поднося тот к своим губам и делая приличный глоток, не сводя с блондина тёмных глаз.       — Это немного не то, что ты себе надумал, Ризотто, — вполне серьезно сказал мужчина.       И да, ему было важно, чтобы капо поверил в отсутствие желания у Прошутто найти тут приключений на задницу. В прямом смысле. К тому же, в силу возраста и опыта он мог выглядеть убедительно и не вести себя, как школьник, которого застукали за курением около школы. Но отчего же так стыдно? Будь на месте Нэро какой-нибудь Мелоне, который обязательно бы начал угарать, вообще пофиг. Двинул по затылку и пошёл дальше. Но Ризотто был как раз одним из тех, кому не следовало знать о подобных похождениях. Но теперь поздно отступать, позорно сбегать Прошутто тоже передумал, это ведь не в его стиле. Лучше повести себя как подобает мужчине, который в здравом уме зашёл сюда.       — Да, я пришёл сюда по своей воле и в гордом одиночестве, подумал, раз уж меня привлекают шумные места с кучей весёлого народа, то почему бы не попробовать снова заскочить в гей-клуб? Когда-то я забегал сюда с хорошими друзьями. Согласись, атмосфера тут неплохая: никаких драк, особо не липнут и никто не пытается тебя изнасиловать посреди зала. Тут есть, чем заняться, помимо стереотипного приставания к особям своего пола, а вот что тут делаешь ты, я уже догадался. И ведь явно не присматриваешь мужчину для жаркого перепихона, верно?       Последние слова Прошутто признёс тише, сам не заметив, как хотел бы перенести их на себя. Уж в том, что ночи с Ризотто были горячими, он не сомневался, даже когда ничего не испытывал к нему. Это уже потом на смену долгому принятию себя пришли фантазии, а взгляд порой гулял по крепкой открытой груди, так и манящей к себе. Прошутто чертовски злился и чувствовал подобие обречённости, когда вновь кончал во время яркой вспышки, видя перед собой только нехорошие картины с собой и Нэро. Однако, были у мужчины и далеко не пошлые мысли, а очень даже бытовые, не присущие ему. Совместная готовка, поход в кофейню или поедание пиццы перед просмотром фильма вполне можно было к таким приписать.       Смеяться над Прошутто и уж тем более осуждать за выбор именно гей-клуба в качестве места, где можно хорошо провести время, Ризотто не собирался. Отчасти это было не его дело, вот только в то же время и его, ведь обычно капо ставили в известность по поводу того, где и кто ошивается. Ну а если он не имел никакой информации, ей владел кто-то из сквадры, хотя бы одного человека уже было достаточно. Не стоило забывать и о безопасности, поэтому команда довольно часто держалась вместе. К тому же, Прошутто уже давно взрослый человек и сам выбирает, чем ему заниматься, ровно как где и с кем.       Слушая его, капо первое время всё ещё не сводил с него глаз, словно изучая на наличие хоть какого-то следа, говорящего о том, что его касался кто-то другой. Но нет, волосы уж слишком ровно уложены, а освещение пусть и было ни к чёрту, найти какие-либо следы чужой помады или ещё каких меток на открытых участках кожи ему не удалось. Неужели он говорит правду, что пришёл сюда исключительно ради атмосферы? Или умело осторожничает, чтобы не оставалось ни единой улики? Так, зачем он вообще об этом думает?!       — Да, так и есть, я здесь по делу, а не для жаркого перепихона, — наконец-то отозвался, возвращая стакан обратно на стойку. Виски неплохой, но спешить его прикончить двумя глотками мужчина не стал, решил растянуть удовольствие. — Значит, любишь подобные места? Если не ошибаюсь, ты покинул коттедж намного раньше меня и при этом всё ещё относительно трезв, что уже неплохо. А это приводит меня к мысли, что продолжаешь всё слышать и замечать.       Рассуждая вслух, Нэро лёгким движением руки достал из кармана своих излюбленных длинных брюк телефон и, разблокировав, протянул его Прошутто, показывая присланную ему ранее фотографию ходячей мишени.       — Видел здесь такого? Кажется, он сидит за нами, да ещё и не один. В районе двух метров от него по разным сторонам следит личная охрана, человека три, их не сложно вычислить. Слышал о нём что-нибудь? Здесь по любому ходят сплетни практически о всех, тем более постоянных клиентах или посетителях — называй, как хочешь — он явно является таким. Слишком заметно ведёт себя, как в своей тарелке.       Глухо хмыкнув, он кинул короткий взгляд на бармена, ведь тот определённо тоже мог что-то знать, ровно как и слушать их разговор, пусть и находился на небольшом расстоянии. В любом случае, ничего такого нового он не сказал, но вот если что-то знал Прошутто, что-то важное, то было бы лучше сменить место. Танцпол казался прекрасным вариантом: шумно, людно и никому нет дела до чужих бесед, когда тело движется в танце, пусть и в самом банальном. Танцевать Ризотто точно не планировал, даже если умел, но мог хотя бы сделать вид.       — Большего сказать не могу, поэтому, если есть, чем поделиться, то говори, — коротко кивнул головой в сторону содрогающихся под музыку тел, надеясь, что тот улавливает мысли своего босса.       Прошутто напряг мозг, который был способен переваривать информацию и даже помнить всё детально, правда не настолько, чтобы в толпе практически одинаковых для него лиц запомнить одно единственное, с которым он, возможно, и встречался уже, но сейчас даже знакомым не казался. Мужчина пожал плечами, а затем поднялся с места. Что ж, танцевать со своим капо ему нравилось гораздо больше, чем с похотливыми малолетками, распускающими свои руки куда не надо.       — До твоего прихода я, возможно, и встречал его, но не вспомню сейчас. Всё, что я тут слышал в основном, так это разговоры о неудачной любви, шутки про маленькие члены и упругие задницы. В общем, всё как и всегда. Не думаю, что какой-то из этих разговоров мог дать зацепку.       Расспрашивать Ризотто об этом парне Прошутто не стал, потому что какой толк? Если его не оповестили, значит его участие необязательно. Слившись с толпой, мужчина беспрекословно подыгрывал образу одного из двух людей, которые пришли сюда просто отдохнуть и провести время вместе.       — Слишком долго не стой на месте, это очень подозрительно со стороны выглядит.       Танец, а точнее что-то отчасти похожее на него, был скорее вынужденной мерой, чем личным желанием покрасоваться или же как-то выделиться. Ризотто наоборот в этот раз стоило бы сильно не светиться, но разве это возможно, когда твоя макушка так и мелькает, возвышаясь над всеми. Ну хоть волосы прятались под капюшоном, уже не всё так страшно. Но, с другой стороны, почему бы не воспользоваться этой идеей и не понаблюдать за самим Прошутто? Мужчина и припомнить не мог, видел ли когда-нибудь его танцующего, поэтому упускать такой шанс не стал. Сейчас же, навострив уши, он принялся вслушиваться в слова Прошутто, отчасти игнорируя посторонние звуки, но стараясь при этом не стоять столбом. К сожалению, много он не узнал, да вообще практически ничего, так что придётся продолжать наблюдать самому, если только... Если только не отвлечётся на нечто более интересное, чем какой-то там мужлан с фотки.       Прошутто запросто делал вид, что ничего не испытывает к своему капо, отставил некоторые позывы к стеснению, присущие всем людям, и притёрся поближе к Нэро, надеясь, что так вызовет меньше подозрений в свою сторону, чем если будет краснеть в стороне и бояться его. Прошутто, даже в силу своего роста, всё никак не мог перестать пялиться на чужую грудь, и когда, если не сейчас, он сумеет прикоснуться к ней? Мужчина всё же протянул ладонь, устраивая её на накаченных мышцах, но при этом не подавая виду, что делает это с ярым желанием, скорее непринуждённо кладёт для равновесия и удобства, в душе ликуя от своей маленькой победы. А прикосновения эти были в тысячи раз приятнее, чем он ожидал. Подтянутый упругий рельеф мысленно заставлял обливаться слюной, а быстрая реакция уже давала о себе знать, потянув внизу живота.       Уж кто-кто, а Ризотто знал толк в позах, что могли заставить других пускать слюни, к тому же комплекция и рост делали своё дело на ура, а он не был глуп и мог спокойно воспользоваться этой уловкой. Даже сейчас, почувствовав, как чужая рука опустилась на его обнажённую грудь, мужчина подался ей навстречу в плавном движении и вдруг скользнул ладонью по гладкой щеке Прошутто, зарываясь кончиками пальцев в светлые волосы. Казалось, даже лицо его на секунду смягчилось, стоило застать того врасплох.       — Так значит, ты видишь его буквально в первый раз и ничего конкретного не знаешь?       Опустив вторую руку на чужое бедро, Нэро сделал ещё один танцевальный шаг и заставил блондина сдвинуться вместе с ним, после чего вовсе поймал того за руку и, ловко за неё ведя, словно управляя им, заставил развернуться и прижаться к собственной груди, но уже спиной. Ему нравилось играть, особенно сейчас, в этом месте, где это было практически позволительно. К тому же, Прошутто не станет вырываться, ни в коем случае, только не от своего капо, в котором души не чаял. Всё ещё удерживая его одной рукой за бедро, разве что чувствуя, как оно покачивается в такт музыке, вторая удерживала руку мафиози поднятой, чтобы удобнее было прихватить зубами тонкие пальцы, не наклоняясь.       — А мне уже показалось, что ты сюда в самом деле очень часто заглядываешь и всех знаешь лично. Или ты у нас скрытый недотрога? — заговорил прямо на ушко, медленно и спокойно, после чего вовсе лизнул ту самую раскрытую ладонь, что ещё минуту назад лежала у него на груди.       Уже по одной хватке чужой ладони Прошутто сделал потрясающий вывод о том, что этот мужчина только парой действий может заставить кого угодно воздыхать по нему и, как ни странно, именно ему сейчас выпала такая честь находиться в опасной близости с ним, послушно, словно кукла выполняя немую прихоть своего капо, без явных приказов делая всё так, как тому хотелось. Прошутто казался лёгким в своих движениях, но тем не менее был напряжен всем телом, незаметно сводя бёдра и пытаясь осознавать на ходу, почему Ризотто так открыт и позволяет переступать границы относительно их взаимоотношений. Скорее всего, просто увлёкся и старается не подавать виду. А может, всего лишь дразнит и без того убивающегося по нему Прошутто. Его это немного злило, как и собственная беспомощность в этой ситуации.       — Я действительно похож на того, кто зависает в таких местах сутками? Между прочим, я серьёзный мужчина, у меня много дел и работы, так что считай, тебе просто повезло сегодня.       Прошутто готов был поклясться, что ещё немного — и он не выдержит этого сексуального давления со стороны капо. Мотивы его были известны только ему, спрашивать бесполезно, ответит так, что выставит дураком, а это он умел лучше остальных. И если уж он в самом деле просто играется с подчинённым, значит Прошутто отступать не будет, ударит в ответ, как и учили. И неважно, в насколько деликатном деле, где и как, но своей растерянности он не покажет. Мужчина, так удачно расположенный перед своей целью, решил воспользоваться положением, и как бы ему ни хотелось, чтобы Нэро крепкой хваткой потянул его за бедро на себя, сделал это первым, нагло вжимаясь ягодицами в чужой пах, чувствуя, как пальцы на бедре сжались сильнее. О последствиях Прошутто уже не думал, вовлечённый в этот азарт. Разве что потом в одинокой комнате будет долго размышлять и вспоминать, как приблизился к своей цели на шаг, но всё это было лишь игрой.       Нэро не считал Прошутто безответственным и распущенным, ведь имел возможность лично наблюдать за его работой и получал отчёты всегда вовремя, поэтому мог бы даже назвать его своим приемником, если бы место капореджиме вдруг по какой-то причине опустело. Он мог доверить ему всю команду, если уж на то пошло. А повезло ли ему сегодня в самом деле — это ещё предстояло узнать. Пальцы лишь крепче сжимаются на чужом бедре и принимают дразнящее движение за вызов, но отступать Ризотто и не думал. Наоборот, это был прекрасный повод для того, чтобы вжаться в партнёра и вместе с ним качнуть бёдрами под музыку, невольно потираясь пахом о ягодицы, при этом не позволяя забыть о том, что они якобы просто танцуют.       — У тебя в самом деле много дел и работы, но по какой-то причине ты сейчас в гей-клубе и льнёшь к своему боссу, как изголодавшийся зверёк, — ухмыльнулся, довольно резко, но отпустить и не подумал. — Так уж и быть, может я дарую тебе полноценный выходной, может даже два, если тебе этого хватит, чтобы набраться сил.       Под натиском чужого тела Прошутто ощущал то, что начинал сдаваться, и в который раз убедился, что Ризотто не зря был избран главным в их команде. Дело далеко не в том, что тот умело возбуждал одними прикосновениями, горячим шёпотом, а в его стойкости, уверенности, словно с другими людьми он играется каждый день и умело манипулирует ими практически в любом деле. Прошутто даже не замечал, как его бёдра двигались в такт музыке, бесстыдно обтираясь о чужой пах как и взаправду изголодавшийся зверь, причём давно изголодавшийся от жажды этого мужчины. С каждой секундой казалось, что он не сдержится и либо убежит отсюда как можно скорее, после делая вид, что ничего и не было, либо сам потащит босса отсюда за руку в первое попавшееся свободное место и опустится перед ним на колени в немой просьбе отсосать.       Какие мотивы и намерения таились в голове Ризотто знал действительно только он сам, но они были отнюдь не поверхностными. Может всё и походило на банальную игру «Кто первый сдастся», но это был его шанс, шанс сделать первый шаг и открыться Прошутто, раз всё так удачно сложилось. Неформальная обстановка, отсутствие других членов сквадры, но в то же время чёртово задание и множество других посторонних глаз... Отчасти было плевать, поэтому он вновь ведёт блондина за руку и разворачивает к себе лицом, чтобы поймать за подбородок и приподнять, заставляя взглянуть на себя. В полумраке казалось, что радужка цвета красного ириса буквально светится в темноте, и ничего не видно более под тенью чёлки, кроме двух ярких колец.       — Хочется думать, что я вижу тебя насквозь, Прошутто.       Коротко выдохнув, большой палец вдруг касается чужой нижней губы и слегка надавливает на неё, заставляя мужчину приоткрыть рот. Казалось бы, всё так безобидно, пока из этой же губы вдруг не выступила самая настоящая игла, пронзая нежную кожу. Зачем он применил свой станд? Всего лишь захотелось посмотреть, как далеко Прошутто способен зайти, ровно и как много вытерпеть, ведь близость с Нэро означала не только удовольствие, но и боль, на которую согласится только такой же безумец, как он сам.       Применение станда Ризотто на себе Прошутто ещё не удавалось ощутить, но, наверное, это даже к лучшему, поскольку картина жертв после него казалась крайне ужасающей, оттого и потрясной. Но как только внутри губы закололо, стало понятно, что Нэро хотел этим чего-то добиться, просто так он не станет причинять боль своим подчинённым. Однако Прошутто слегка нахмурился и едва ощутимо дёрнулся от неожиданности, не более того. Сколько раз он прибегал в убежище с ранами покрупнее, поскольку его станд был не настолько развит в ближнем бою на кулаках. Но эта боль была иная, причинённая человеком, от которого готов был принять всё. И он принял, с вызовом смотря на капо, пока тот не выкинул максимально странную вещь.       — Тшш, смотри, уже убираю, честно, — на этот раз Ризотто произнёс как-то очень уж невинно и мягко, лично вытаскивая иголку из губы мужчины и тут же припадая к ранке языком, чтобы слизать кровь.       Прошутто даже показалось на миг, что его хотели поцеловать, а язык сам тянулся к своей цели, коснувшись чужого, испачканного его же кровью языка. Он прошёлся выше, пока не скользнул в чужой рот, а ладони устроились на его плечах. И неважно, если оттолкнут, Прошутто больше всего хотел, чтобы эти губы поцеловали только его.       Взаимный жест со стороны босса перетёк в поцелуй. Всё случилось довольно быстро, поэтому Нэро сам не сразу осознал, что уже ласкает чужие губы в желанном поцелуе, соприкасаясь с хитрым языком, что и стал всему виной. Металлический привкус его нисколько не смущал, уж слишком к нему привыкли за столько лет, ведь где Ризотто и его станд — в воздухе всегда витает знакомый всем запах, предвещая что-то неладное. Но превращать Прошутто в решето и заставлять его изрыгать собственную кровь, проходя через мучительную боль, он ни в коем случае не собирался, ведь куда лучше подарить ему обратное чувство.       Целуясь со своим капо, казалось, что эта жизнь уже была выиграна, но постепенно Прошутто отпускало, и ему все больше и больше хотелось узнать, чего же добивался Ризотто своими выходками. Возможно, и сам Нэро не особо понимал мотивы мафиози, потому что не знал всей правды, но легко мог догадаться, уж явно поумнее был, чем многие другие. Тем не менее, поцелую пришлось отдать все свои силы, вложить в него как можно больше, пока его не послали к чертям за такое, хоть капо и сам отвечал ему, ловко и умело, аж коленки тряслись.       Всё так же придерживая Прошутто пальцами за подбородок, другая рука смело скользнула с талии на поясницу, словно приобнимая, но в то же время находя место на ягодице и слегка её сжимая, ровно как и прижимая при этом мужчину к себе. Хотя, казалось бы, куда ещё ближе? Первым делом требовалось признаться самому себе в том, что ему это до безумия понравилось, и что это не какой-то там сон, от которого он проснётся в поту. Нэро хотелось испытать нечто подобное ещё раз, ровно как и хотелось того, чтобы этот поцелуй не был их первым и последним. Требовался воздух, к тому же свою основную идею он так и не воплотил.       Мягко отстранив от себя тяжело дышащего блондина, Ризотто поднёс ко рту испачканные в крови пальцы, что буквально секунду назад держали уже исчезнувшую иглу, и облизнул их, слизывая абсолютно всё, чтобы в итоге приоткрыть рот и предоставить на вытянутом языке металлическую букву «P» размером с небольшой кулон. По правде говоря, он понятия не имел, как отреагирует мужчина, но ему почему-то захотелось предоставить Прошутто нечто особенное, что никто не сможет повторить. Ну и конечно же удивить, без этого никуда. Вероятно, это требовалось сделать где-то в более укромном месте и вообще при других обстоятельствах, а не посреди гей-клуба, но... Почему бы и нет?       Ризотто в очередной раз удивил своей неординарностью, заставив Прошутто посмотреть на него, как на что-то максимально странное в своей жизни, но приятно удивиться при этом, уж так он предпочитал символику первой буквы своего имени как нечто родное, ровно так же, как и Ризотто. Мужчина усмехнулся, не зная, как адекватно реагировать на подарки, если обычно их преподносил он во время свидания со всякими девицами.       — Вот уж не думал, что Ризотто Нэро тот ещё романтик, — Прошутто аккуратно потянул металлическую букву пальцами, рассматривая получше. Ох и фантазия же у него. — Я бы ответил тебе чем-то таким же невероятным, но, думаю, пара морщин на лице — не лучший подарок.       — Да, артрит и плохой слух вместе с посаженным зрением — немного не то, что мне хотелось бы получить в свои 28.       Возможно, Ризотто и являлся чем-то странным не только в жизни Прошутто, а в принципе по жизни. Он всегда отличался, вот только, как и другие, имел свои чувства, переживания и эмоции. Пусть со стороны мужчина и казался безжалостной машиной для убийств или тем ещё бугаем, которому лучше не переходить дорогу, но лишь немногие имели честь знать его получше. Таких можно было пересчитать по пальцам, но для одного ему хотелось открыться чуточку больше. Он был в самом деле рад, что его маленький подарок не отвергли, к тому же слова блондина заставили его щёки вспыхнуть так, как никогда прежде, но слава богам при таком тусклом освещении этого толком невозможно было заметить. Был ли он в самом деле романтиком? Может быть, вот только ему в этой жизни ещё толком не удалось проявить себя с такой стороны.       — Я надену это и буду носить каждый день, только вот повесить не на что. Цепи ведь тоже по твоей части, м? — Прошутто любезно протянул раскрытую ладонь. — Ты уже целовал её сегодня. Давай, позволь мне вновь испытать на себе твой станд.       Предложение Прошутто было заманчивым, но снова проливать его кровь Нэро не хотелось. Именно поэтому он переплёл между собой их пальцы и притянул их руки к себе, чтобы мягко коснуться губами тыльной стороны ладони мужчины, при этом не сводя с него глаз.       — Нет, у меня появилась другая идея, но не беспокойся, цепочка обязательно будет, я обещаю. Но позже.       И всё же стоять дальше на танцполе не было смысла, да и Ризотто почему-то был уверен, что многие не рады смотреть на двух истуканов, что стоят просто так и не танцуют. Именно поэтому мужчина сдвинулся с места и потянул Прошутто за собой за руку, уводя его в более укромное место. Для начала в коридор, где было явно меньше людей и с лёгкостью можно было прижать свою «жертву» к стене, устраивая ему западню. Хотелось повторить, снова прильнуть к столь манящим его губам, но на этот раз капо почему-то показалось, что требовалось разрешение. Он расслабился, заметно смягчился и очень не вовремя, поэтому требовался ещё один решительный шаг со стороны, если Прошутто в самом деле желал того же, что и он.       — Ты ведь понимаешь, что я не остановлюсь, если вновь позволишь коснуться тебя? — спросил на шумном выдохе, соприкоснувшись с чужим лбом своим.       На самом же деле Прошутто готов был убежать куда подальше, только бы с Ризотто, и даже не жест преданности, а только чувства говорили в нём, которые удалось разжечь с новой силой. Слова мужчины для него стали той самой кнопкой, при нажатии на которую можно было лишить рассудка за секунду. Либо он полный придурок, либо ему сейчас совсем не показалось, что слова Ризотто обозначали прямое предложение к началу того, о чём тот ночами мечтал, засматриваясь на него в любое удобное время. От этих слов мужчина шумно вздохнул, его всё-таки застали врасплох, но ещё туго приходило понимание, что желание это разделял не он один, что он мог заинтересовать Нэро в том самом плане, хотя никогда не считал себя подходящей кандидатурой. И вот теперь, когда до мечты рукой подать, Прошутто растерялся на мгновение, желая то ли сбежать от недоверия к этим словам, то ли наоборот, поверить и отдаться во власть наслаждения.       — Ты предлагаешь мне... То есть, ты хочешь сделать это прямо тут? С ума сошёл? Да какой же дебил откажется? — нетерпеливо бормочет и всё-таки тянется первым, уже увереннее целуя чужие губы, жарко и торопливо, прильнув всем телом к телу Ризотто, наплевав, где они находятся. Давние воздыхания по нему делали своё дело и теперь Прошутто готов был накинуться на него целиком.       Риск был велик, но Ризотто ставил на кон всё, что имел. Привязываться было опасно, потому что в конце больнее всего терять то, к чему так привык, чему посвятил всего себя. Практически каждый день сквадра отправлялась на задания, которые по неосторожности или недооценённости врага могли стать последними. Понятное дело, что против обычных людей станды были самым эффективным вариантом и не требовалось лично пачкать руки, но если встречался кто-то куда более серьёзный... Однажды Нэро уже потерял близкого человека и всей душой не хотел, чтобы это повторилось вновь. Но, как говорят, игра стоит свеч. Оставалось лишь это проверить на собственной шкуре. Единственное, о чём он мог сейчас мечтать, был Прошутто.       Его распущенные золотистые волосы, немного грубоватые в силу возраста черты лица и чистые светлые глаза, в которых можно было утонуть — всё притягивало к себе, манило, подталкивало изучить получше, разглядывать и любоваться, пока не отпечатается в памяти навсегда. От мужчины пахло сигаретами и дорогим одеколоном, запах которого капо уже успел выучить и был готов раствориться в нём прямо здесь и сейчас. Да, кажется Нэро сошёл с ума, совсем двинулся, раз был готов на безумные поступки в таком месте, в котором вообще засветился впервые в жизни, но зато его не покидала мысль о том, что оно того будет стоить. В нём пробуждали желание, что росло с каждой секундой, с каждым ударом сердца, и дороги назад уже не было. Навалившись на мужчину практически всем телом, окончательно вжимая его в стену, Нэро, не разрывая пылкий и жадный поцелуй, уже пробрался руками под тонкую футболку, касаясь горячей кожи, пока колено раздвигало чужие ноги и нагло надавливало на пах, потираясь о ткань джинсов.       Несмотря на давно выветрившийся алкоголь, Прошутто все ещё будто пребывал в опьянении от чужих ласк и, стоило колену проехаться по уже приличное время возбужденному члену, пусть даже через одежду, как этого хватило, чтобы вызвать глухой низкий стон и заставить плавно задвигать бёдрами, желая получить больше. Раздеваться полностью при такой опасной обстановке не стоило бы им двоим, но расстегнуть крепление четырёх шлеек на чужой груди всё-таки хотелось, чтобы иметь возможность беспрепятственно трогать её, пробираясь руками ниже, чувствительно царапая ногтями каждый раз, когда укусы в шею становились грубее.       Ответная и явно положительная реакция Прошутто лишь больше уверяла в том, что мужчина делает всё правильно и может двигаться дальше, предпринимать более решительные действия, от которых у самого в жилах закипала кровь. Возбуждения давно хватало на то, чтобы в брюках стало узко, но ещё было не время и не совсем место делать следующий шаг. Он готов был потерпеть, накопить ещё больше желания, чтобы разом получить всё, чего так желал. Томное дыхание блондина говорило уже о многом, ровно как и его попытки вжаться сильнее, дать почувствовать, насколько и он желает своего босса. Нэро не задумывался о том, правильно они поступают или нет, его уже вряд ли что-то могло остановить, разве что сам Прошутто, что навряд ли. Хотя, мысль о самой возможности чего-то более грандиозного невольно всплывала в голове, ведь он не имел при себе ничего, что смогло бы им помочь облегчить процесс.       Блондин ловко выскользнул, чтобы приподняться на носочках и вжаться пахом в чужой, ощущая крепкое возбуждение своего капо, когда собственное сводило с ума, покалывая внизу живота. Непонятно, был ли у Ризотто опыт с мужчинами раньше, зато у Прошутто это, как ни странно, первый, оттого было немного не по себе, но, с другой стороны, не подготовься он морально и физически к этому, скорее всего отказался бы, оставив это дело на потом или предложив домашнюю обстановку, где им смогут заняться как следует. К счастью, нужды в этом не было, ведь главное, чтобы капо не подумал о том, что он уже спал с другими мужчинами. А ведь он так и подумает из-за следов его игр наедине с собой, и наверняка даже сейчас гадает на эту тему. Прошутто решил сознаться первым, с крепкой хваткой на чужом бедре прижимаясь к горячему телу.       — Можешь действовать так, как хочешь, но не смей думать, что я спал с мужиками до тебя, — буквально прошипел он над ухом, закидывая голову от непрекращающихся ласк. Судя по силе укусов, на шее уже красовались следы.       — Мне плевать на это, Прошутто. Пусть с десятью, пусть ни с одним, сейчас ты со мной и я позабочусь о твоей заднице, чего бы мне это не стоило, — тут же ответил и прихватил губами нежную мочку, покусывая и целуя, чтобы после обвести кончиком языка кромку ушка, стараясь не зажевать светлые волосы.       Вернувшись обратно к влажным губам, Нэро поцеловал их с напором, тут же вторгаясь в горячий рот своим языком и встречаясь с чужим. Заслышав краем уха посторонние шаги за углом, пришлось схватить Прошутто за руку и резко отстраниться со специфическим звуком, отчего потом поспешить стереть с подбородка ниточку слюны.       — Идём, — коротко кинул на выдохе и потянул мужчину за собой, толком ничего не объясняя, но догадаться вполне можно было по указателю на стене со словом «туалет».       Тело уже настолько разъединилось с разумом, что Прошутто и в самом деле подумал о сексе прямо в этом месте, и что Ризотто скорее всего просто напугает пришедших сюда своим стандом, хотя и сам Прошутто мог нехило отвлечь, на время состарив нежеланных гостей. Но укромное местечко, неважно какое, было в самый раз для уединения, где можно было не париться особо по поводу чужого присутствия. Ручка у двери металлическая, Нэро всяко придумает, как запечатать её на время их похабных шалостей. И ведь Ризотто в самом деле применил на дверной ручке свой станд, но ничего особого с ней не провернул, а лишь видоизменил механизм, сделав его жёстче, отчего теперь же, чтобы заставить её опуститься и открыть дверь, требовалось надавить с невероятной силой, поэтому «простой смертный» с первого раза точно не зайдёт. Наконец-то имея возможность действовать открыто и куда более уверенно, мужчина ловит лицо своего компаньона в ладони и вновь целует, на этот раз неторопливо, но полноценно и чувственно, встречаясь не с сопротивлением, а с полным повиновением и взаимной отдачей. Рука Прошутто ловко тянет за капюшон, металлические шарики стукаются друг о друга, когда мужчина снимает его, аккуратно откладывая на пустую тумбу, предназначенную для сумок и вещей, а после зарывается пальцами в пряди цвета холодного блонда, сжимая у самых корней. Вторая ладонь опускается на чужую промежность, плавно сминает, поглаживая, чувствует, насколько он большой и восхищенно стонет, похотливым взглядом смотря на своего капо.       — Ох, я ни дня не сомневался в твоих размерах. Когда бесстыдно трогал себя, представляя твои руки на месте своих. Когда, кусая подушку, трахал себя, но ни одна из игрушек не сравнится с твоим членом, — немного дерзко и не слишком тихо говорил Прошутто, показывая то, что он не стеснялся всей этой ситуации, а давненько был к ней готов. Но выглядело это больше как откровенное признание.       Хватка в волосах лишь сильнее заводила Нэро, заставив его вдруг прикусить чужую нижнюю губу и шумно выдохнуть, а вместе с тем и податься бёдрами навстречу, как только почувствовал ладонь на своём паху. Сейчас ей там было самое место, вот только наличие преграды в виде ткани совсем никуда не годилось.       — Не сравнится? Какое смелое заявление. Ещё ни разу не почувствовал его в себе, а уже делаешь такие выводы. Ты мне льстишь, Прошутто, — проворковал низким голосом с лукавой улыбкой, разглядывая лицо напротив и отчасти жалея, что не сможет увидеть, как горят на нём розовые щёки, ровно как и краснеют на чужой коже оставленные им метки из-за неонового освещения.       Чтобы окончательно убедиться в словах блондина, рука Ризотто неспешно проложила свой путь вдоль чужого позвоночника, слегка надавливая и заставляя тем самым прижаться к себе, пока вовсе не скользнула сразу под ткань белья. В ту же секунду он заставил Прошутто развернуться к широкому зеркалу и вжаться бёдрами в стойку с раковинами, пока пальцы с лёгким нажимом оглаживали ложбинку между ягодиц, а другая ладонь изучала крепкую грудь под футболкой, задевая затвердевшие соски. Видеть своё блядское лицо в такие моменты Прошутто ещё не доводилось, только тело с определённых ракурсов, зато сейчас мужчина имел полный обзор, и если бы не помутневший взгляд, то скорее всего засмотрелся бы на самого себя, уж больно часто он грешил самолюбованием. Нэро ничего не стоило поймать в зеркале затуманенный взгляд и ткнуться носом в светлые волосы, начав шептать на самое ушко, практически задевая его губами:       — Я сделаю так, что даже играясь впредь со своими игрушками, ты всё равно будешь хотеть сесть на мой член, чтобы в твою задницу входил лишь он, потому что ничто другое не принесёт тебе такого же удовольствия, разве что ещё мои пальцы.       Блондин свёл брови, заслышав такую похабную речь в свой адрес, и теперь уж точно, раз добился своего, то и игрушки больше не пригодятся. Хотя, может они вдвоём найдут им применение, а не только один Прошутто, что было бы весьма интересно. Мужчина совсем не боялся чужих пальцев, но побаивался принимать в себя кое-что крупнее, однако пытался доверять, как бы тяжело это ни было в экстренной ситуации. Всё-таки своего капо он уважал и вверял ему себя не только в плане секса, но и во всём остальном. Нэро пришлось подвинуть чужую ногу своей в сторону и наконец-то, пусть и на сухую, протолкнуть внутрь сразу два пальца. Одной фаланги было достаточно, чтобы всего лишь убедиться в чужой подготовленности. Может он и был садистом, но не до такой степени, чтобы продолжать без какой-либо смазки.       — Снимай штаны.       Прошутто наспех расстегивает ширинку, подцепив края штанов вместе с бельём, плавно стягивает их так, что упругий зад аппетитно оголяется, а вещи опускаются до щиколоток, пока мужчина нагибается, выставляя все прелести перед Ризотто. Ему хотелось скорее узнать, что же предпримет Нэро, когда никто из них не ожидал такого поворота событий и явно не таскал с собой смазку. Хотя, чёрт его знает, может капо настолько крут, что в любой момент может подцепить кого-то. И, к сожалению, а может и к счастью, Нэро не представлял из себя завидного партнёра на ночь. По большей части он казался посторонним слишком мрачным, холодным, серьёзным и недоступным, несмотря на завидную комплекцию. Скорее, он внушал страх, а одного взгляда чёрных глаз было достаточно, чтобы в голове у любого, будь то девушка или парень, замигала табличка «опасно», причём большими буквами и под вой сирены. Но находились и те, кого наоборот привлекала его таинственность, правда таких было немного. О каких-либо серьёзных и продолжительных связях и вовсе можно было не говорить, это не в его стиле, особенно с такой-то работой. Его вполне устраивало одиночество, которым-то и одиночеством нельзя было назвать, ведь каждый день он проводил в компании сквадры и этого было достаточно.       Но с каких пор он начал думать о чём-то большем, глядя именно на Прошутто, Ризотто сам не знал или уже не помнил. Они все были в какой-то степени близки, но в отношении блондина ему хотелось вести себя по-другому: предоставлять ему больше внимания, оставаться в гостиной или на кухне чуточку дольше, если оставался и он, подсесть лишний раз к нему на диван, а не в кресло, по возможности задержаться и поддержать разговор, а не уходить в свой кабинет и погружаться в работу до позднего вечера. А уж о том, чтобы коснуться его или даже поцеловать, он не мог и мечтать. Точнее, мог, но это казалось изначально проигрышным делом. Если бы кто-то сказал ему буквально неделю назад, что он будет касаться Прошутто там, где не касался прежде никто до него, он бы ни за что не поверил и рассмеялся бы этому человеку в лицо, послав куда подальше. Однако сейчас он полностью отдавал себе отчёт в том, что это всё происходит на самом деле.       Оставляя дорожку из поцелуев на шее и прихватывая зубами ворот футболки, Нэро оттянул его в сторону и обнажил плечо, в то время как обе руки уже вели вниз по животу, обходя стороной пах и добираясь до внутренней стороны бедра. Пришлось немного податься вперёд и налечь на чужую спину, чтобы руки достали ещё ниже, а после, впившись ногтями в кожу, вернулись обратно вверх, всё так же никуда не спеша, вплоть до паха. В висках блондина пульсировало от нетерпения и горящего желания как можно скорее почувствовать в себе член капо. В какой-то момент даже стало плевать, что может быть больно, хотелось просто со всей силы податься бёдрами назад и оказаться на нем, не впервой ведь принимать в себя предметы продолговатой формы, но живой член хотелось гораздо сильнее. Когда-то Прошутто ужасно стеснялся себя и того, что он делал, а когда в первый раз кончил на образ Ризотто, не мог найти себе места, понимая, что от этого теперь никуда не деться, как бы он ни пытался переключить своё внимание то на женщин, водя их по ресторанам, то на других мужчин, раз уж так получилось. Но никто из них даже не заинтересовал его, так что дело не доходило дальше зрительного контакта. И не зря всё это время Прошутто так изнывал от своей беспомощности, теперь уже хорошенько потрёпанный, без штанов и с задранной футболкой, стоя нагнутым перед Нэро, как дешёвая шлюха, снятая на одну ночь, но почему-то до сих пор хотелось верить, что это не на один раз. Ризотто прекрасно видел, как в полной готовности стоит аккуратный член и только и ждёт, когда ему уделят внимание, которое капо был готов предоставить. Но чуточку позже. Огладив аккуратные бёдра, он снова взглянул в зеркало и убрал золотистые волосы на одну сторону.       — Хмм, что же мне делать? Поиграть с тобой ещё немного или приступить к самому интересному? Что скажешь, Прошутто?       Коснувшись губами гладкой щеки, горячие ладони вновь вернулись под футболку, к груди, чтобы подцепить пальцами оба соска и начать растирать их массирующими движениями, пока сам мужчина нагло тёрся приличным бугром о чужие ягодицы, сгорая от желания и нетерпения, но готовый принять любой ответ.       — Не дразни меня. Я готов. Отымей меня, блять, возьми прямо сейчас, мне плевать на всё, только не медли больше, — отчасти приказным тоном прорычал Прошутто, но таким образом он только хотел показать, как сильно желает своего капо, да так, что эмоции брали верх, а говорить в открытую такие вещи стало легче лёгкого, будто они каждый день это делали.       Нэро не стал ему в этом отказывать, ведь готов был уступить, как сам и сказал. Растянув губы в улыбке, пришлось на минутку убрать свои руки, но только чтобы расстегнуть пояс плаща и добраться до ширинки на брюках, которую уже давно нужно было потянуть вниз и не мучить себя теснотой. Наконец-то спустив с бёдер одежду, то словно с облегчением выдохнул и вновь потёрся членом между чужих ягодиц, распределяя выступившую смазку, но вдобавок на этот раз будучи уверенным, что блондин по достоинству оценит размеры. Но без наличия смазки или хотя бы презерватива по любому приходилось пускать в ход фантазию. Именно поэтому, оставив на загривке Прошутто поцелуй, мужчина принялся спускаться ими всё ниже, помечая влажными губами чуть ли не каждый позвонок и заставляя при этом своего любовника опускаться вперёд, выставляя для него, Ризотто, свой прекрасный зад. Не сдержавшись, вдруг впился зубами в ягодицу и даже не удостоился как-то приглушить боль, однако следующим шагом вдруг скользнул языком по подготовленному колечку мышц, обильно смазывая вход собственной слюной, едва проталкиваясь кончиком языка.       Стоять на коленях и вылизывать чужую задницу было для Ризотто в новинку, но зато как приятно было слышать чужие томные вздохи и пока ещё скромные стоны вместе с мычаниями. Находиться в открытом виде перед своим капо для Прошутто не являлось чем-то смущающим, поскольку тело его было физически крепким, подтянутым и всегда подобающим его статусу. К тому же, с каким вожделением его трогал Ризотто, наводило на мысль, что лучше вести себя раскрепощенно и показывать свою готовность и уверенность, нежели пытаться что-то прикрыть и вести себя так, словно он малолетка, переживающая свой первый раз. Такое вряд-ли понравилось бы взрослому мужчине, который знает, что и с кем делает. Но, если быть честным с самим собой, Прошутто всё-таки смутила некоторая вещь, а именно откровенная ласка в весьма интимном месте и, поскольку ничего подобного он не испытывал в жизни, щёки его вспыхнули, и если он этого не видел в отражении, то прекрасно чувствовал, как кожа в этом месте горела. Мужчина полностью улёгся грудью на гладкую поверхность, пространство между двумя раковинами, держась ладонями за края, точнее впиваясь пальцами так, что костяшки побелели. Нэро пришлось хорошенько постараться, чтобы слюна чуть ли не стекала по ногам, но это была необходимая мера, ведь совсем не хотелось делать Прошутто больно. Только не в подобном плане. Прежде чем подняться, Ризотто не забыл пометить следами собственных зубов и вторую ягодицу в целях симметричности, а заодно щадяще шлёпнуть по ней.       — Только не начни зазнаваться, что в тебе побывал мой член, а то вся сквадра сбежится ко мне за таким же бонусом, — произнёс в шутку, как только поднялся, и, направляя себя рукой, с лёгким, но уверенным нажимом скользнул в горячую узкую задницу, пока полностью проникая лишь головкой и выскальзывая вновь, но только чтобы повторить с шумным вздохом, придерживая Прошутто за бедро.       Не нужно было оборачиваться, чтобы ощутить все размеры капо, вздрогнув от долгожданного чувства проникновения, и благо, что он был более-менее готов, иначе пришлось бы туго. Прошутто еще держался поначалу, зубами крепко зажимая губу, пока член не начал входить глубже, а сдерживаться становилось всё невыносимее. Легкая боль уступала наслаждению от одного только понимания чем, где и с кем он занимается. Расслабиться поначалу было тяжело, поэтому стенки плотно сжимали в себе член. Сейчас, как никогда прежде, Ризотто хотелось обладать Прошутто целиком и полностью, знать, насколько тому приятно, и что ни одному из них не пришлось разочароваться в своём желании. Немного подготовленный и всё равно такой узкий, заставляющий в первые минуты не торопиться, но полностью проникать в горячую задницу, ровно как и отстраняться, чтобы снова повторить задуманное. По неизвестной причине хотелось быть отчасти нежным и не выпускать внутреннего голодного зверя наружу, но Ризотто понимал, что при сложившихся условиях это практически невозможно. Он слишком сильно хотел сделать так, чтобы этот момент его подчинённый запомнил на долгое, долгое время, а заодно чтобы тайно желал об ещё одной возможности повторить.       Руки сами скользили по аккуратному телу, желая изучить детальнее, но на это у него ещё будет время. А пока нужно было брать всё, раз никто до сих пор не осмелился их потревожить. Зарывшись пальцами в светлые волосы, Нэро крепко сжал их в кулак и потянул на себя, заставляя мужчину выпрямиться, чтобы горячо выдохнуть ему на ухо и жадно припасть губами к шее. Он готов был кусать, целовать и вылизывать её снова и снова, ровно как и плечи, пока постепенно ускорял свои движения бёдрами, теперь же особо не собираясь жалеть партнёра. Прошутто уже не мог ни о чем думать, даже если сейчас сюда кто-то завалится, он не поднимется, не шелохнётся и не станет делать вид, будто ничего не было, он лишь спрячет лицо, но будет рад продолжить по воле Ризотто, лишь бы тот не останавливался и продолжал долбить его, как безвольную куклу, крепкой хваткой удерживая на месте.       Ходило много теорий о том, почему капо сделали именно его, Ризотто, а не какого-нибудь другого претендента на подобное звание. В основном те, кто знал его уже несколько лет, сказали бы, что всё благодаря острому уму Нэро, как и его способности трезво мыслить даже в опасной и критической ситуации. Он умел не поддаваться эмоциям, был рассудительным и думал, прежде чем что-то сделать. Но в то же время в нём пылал огонь, который порой можно было разжечь за считанные секунды, и не дай боже в такие моменты попасться мужчине под руку. Кто-то бы сравнил его с бомбой замедленного действия, но отдал бы должное тому, как обе эти черты гармонично сочетаются. На этот раз пламя удалось зажечь Прошутто, только вместо злости и агрессии тот высвободил страсть и желание. Так приятно было осознавать, что если он отпустит блондина, то тот попросту упадёт на пол, не имея сил держаться на ногах, но Ризотто этого не допустит.       Зная, как подарить блондину новые ощущения, Нэро хотелось применить на нём свой станд, но для этого требовалось быть максимально осторожным, ведь одно неверное действие — и он может травмировать Прошутто, а этого требовалось всячески избегать. Отстранившись практически полностью, Ризотто вдруг резко вошёл до самого основания и замер, крепко сжимая чужое бедро и удерживая от машинального рывка, не позволяя тому дёргаться.       — Ты доверяешь мне? — вдруг шепнул на выдохе, поймав в отражении взгляд столь пошлого и откровенного личика, и скользнул языком по горячей щеке.       Рука с волос переместилась на горло и сжало его, лишь отчасти перекрывая кислород, сильно не увлекаясь. Какая жалость, что ему ответили не сразу, практически задохнувшись от ощущений, поэтому капо отстранился вновь и толкнулся так же грубо, словно если не получит чёткий ответ, а не какие-то там кряхтения, то продолжит буквально вытрахивать его из мужчины. Прошутто так приятно стало смотреть на своё же отражение: на лицо, что пылало от возбуждения, на тело, что напрягалось от каждого толчка, на пресс, что то и дело становился более рельефным, пока напряжённый член до и дело подрагивал, а глаза закатывались от ощущения удушья. Мужчине это нравилось, во всяком случае он точно не умрёт по такой причине, уж настолько он доверял Нэро себя и своё состояние.       — Д..да! — Практически вскрикнул Прошутто, изнывая от чужого бездействия и пытаясь хоть немного двинуть бёдрами, вновь рассматривая себя в зеркале.       Наконец-то получив долгожданное «да», мужчина ослабил хватку на горле и прижался губами к пульсирующему, солоноватому от пота виску, а вместе с тем вдруг и вовсе покинул чужое тело. Придержав за талию, он буквально оторвал возлюбленного от пола и усадил его на стойку, развернув к себе лицом. Чтобы смягчить очередной толчок и последующие нарастающие движения, капо прильнул к губам Прошутто и утянул в долгий поцелуй, желая ловить его стоны и ни с кем больше их не разделять. Блондину пришлось раздвинуть ноги и сцепить их за поясницей Нэро, немного наваливаясь назад и держась на одном локте, второй же рукой прижимаясь к капо, устроив её на крепкой спине и невольно царапая, а чуть позже оставляя более глубокие царапины, выгибаясь и стукаясь затылком о зеркало, но даже не замечая этого. Задумка Ризотто не осталась в стороне. Обхватив ладонью налитый кровью член, сначала ласково погладил вдоль всей длины, а после, замерев у головки, заставил блондина почувствовать еле ощутимые покалывания в том районе, словно десятки маленьких иголочек задевали самые чувствительные точки и исчезали, а после появлялись снова, заставляя блондина дрожать в объятиях Ризотто. Прошутто давал волю эмоциям и стонал что есть силы, снова сжимая в себе его член и напрягаясь так, что икры сводило судорогой, и опять же это не имело толком значения, когда всё самое чувствительное было выше. Он буквально не знал, куда себя деть, содрогаясь и елозя по гладкой поверхности, полосуя чужую кожу.       — Б..больной ублюдок, — шипит мужчина, чуть ли не опускаясь спиной вниз, но продолжая держаться изо всех сил, пока его кидало в жар.       Лишь ухмыльнувшись на столь лестные слова, Ризотто вдруг вспомнил, сколько раз слышал их в свою сторону, только вот при другой обстановке и с другой интонацией. Обычно тот, кто это произносил, дышал ещё не долго, но из уст Прошутто всё звучало совсем иначе. Его реакции было более, чем достаточно, чтобы мужчина убедился в том, что его задумка удалась. Его стоны говорили сами за себя и Нэро был готов признаться, что это самое приятное, что он когда-либо слышал. Никакие комплименты не сравнятся с чистой и неподдельной реакцией тела на переполняющие его ощущения. Хотелось запомнить их на всю жизнь, ровно как и понадеяться, что впереди его ждёт немало таких же сюрпризов. Уж он постарается, если ему позволят, как в этот раз. Мелкие покалывания были схожи на удары электричества, практически то же самое, когда касаешься пальцами оголенного участка работающей техники, только в несколько раз чувствительнее из-за силы станда и места его применения.       Хлопки двух тел при столкновении друг с другом, кажется, становились всё быстрее и интенсивнее, в то время как силы расходовались с невероятной скоростью. Спина Нэро горела от свежих царапин, но это больше приносило удовольствие, нежели боль. Она даст о себе знать позже, когда настанет время принять душ. Один вид блондина сводил его с ума, а уж что говорить о том, как тот отчаянно стискивал его бёдра и весь содрогался в объятиях. Становилось чертовски жарко и Нэро понимал, что его выдержка на исходе, ровно как и сила, поэтому вскоре он признал себе, что готов сдаться. Так хотелось пометить собой столь прекрасную задницу, показать, что теперь она принадлежит лишь ему, но поступать так опрометчиво он не стал. Срываясь на хриплые выдохи и рваные стоны, пришлось окончательно выскользнуть из столь манящего тела и с помощью нескольких движений рукой кончить, с тяжёлым дыханием изливаясь мужчине на живот.       Прошутто вцепился уже обеими руками в спину Ризотто, обнимая его и закатывая глаза от нереального блаженства, чувствуя себя поистине грязным в весьма приятном для них двоих смысле, изливаясь меж их животами даже не прикасаясь к себе самостоятельно. Спасибо усилиям капо. Мужчина сполз немного по зеркалу, накрывая лоб ладонью и смотря в потолок, лёжа все так же с раздвинутыми ногами, свисающими вниз, в весьма непристойном виде: волосы растрепались и теперь закрывали половину раскрасневшегося лица, засосы полностью проступили и стали яркими, запачканный семенем живот и часто вздымающаяся грудь. Кажется, глаза стали немного влажными, уж настолько чувствительными были манипуляции Нэро, что Прошутто попросту не выдержал. Опираясь руками о стойку по обе стороны от чужих бёдер, Ризотто нависал над мужчиной и изучал его взглядом, пусть при уже бесящем неоново-синем освещении это было сложно сделать. Определённо глаза будут болеть, как только выйдут отсюда, но всё это такие мелочи. Прошутто выглядел соблазнительно даже после того, как его жёстко отымели, так что было, чем повосхищаться.       На минуту в уборной повисла тишина, разве что слышалось дыхание обоих, ведь после такого развлечения необходимо было прийти в себя и перевести дух. К сожалению, расслабляться нельзя было просто потому, что они находились не в привычных им стенах, а всего лишь в каком-то гей-клубе, откуда ещё требовалось доехать до их «базы», но сначала конечно же одеться. Но это всё чуть позже, сразу после того, как оба мужчины соберутся с мыслями и силами. Нэро протянул руку к чужому лицу и осторожно убрал с него прилипшие пряди, но после выпрямился, чтобы подобрать с пола брюки и натянуть их обратно на бёдра.       — Так похуй... на всё. Я хочу остаться тут с тобой, — лениво проговорил Прошутто, нащупав рукой рулон бумажных полотенец и оторвав парочку, чтобы сложить вдвое и обтереть низ живота.       — Прямо здесь? В этом ужасно тусклом и душном месте? — вскинул бровь второй, застёгиваясь и поднимая с пола чужую одежду, ведь хотел помочь блондину привести себя в порядок. Вряд ли тот был сейчас способен на это самостоятельно. — Давай лучше наоборот свалим отсюда. Туда, где я смогу вдоволь насмотреться и налюбоваться тобой.       Коротко поцеловав горячие губы, Ризотто опустился перед мужчиной на колено и принялся продевать его ноги в штанины, параллельно оставляя на коленках поцелуи. Чтобы Ризотто перед кем-то встал на колени и заботливо одевал? Прошутто аж приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на это немного, но прерывать его не стал, ведь когда он ещё удостоится такой чести? Дождавшись, когда обе штанины были натянуты до колен, он сам опустился и надел их обратно, застегиваясь и натягивая низ футболку, поглядывая на себя в зеркало и заправляя передние пряди за уши. Всё же какими-то манерами Нэро обладал и не был последним ублюдком на районе, даже несмотря на репутацию сквадры. Оказывается, можно быть одним из членов мафии, убийцей и капельку джентльменом одновременно. К тому же, расскажи Прошутто кому-нибудь об этом — всё равно не поверят. Убедившись, что тот может справился уже сам, Ризотто поправил ремни на груди и не забыл про свой излюбленный капюшон, который натянул обратно на голову, глядя в зеркало. Ну хоть здесь никто из него не выскочит.       — Ну и видок... давай скорее к машине.       Кивнув на чужие слова и вернув дверной ручке былую подвижность, оба спокойно и непринуждённо покинули общественный туалет, ровно как и сам клуб, при этом делая вид, что ничего не было, но при выходе из клуба Прошутто на пробу потянулся ладонью к ладони капо, легонько коснувшись пальцами и посмотрев на реакцию. Не оттолкнул, значит всё не так уж плохо.       — Ты извини, что ебанутым назвал. Я ж не думал, что ты, ну... и вправду немного того.       — Скорее очень странно то, что ты так не думал. Может я в самом деле ебанутый, так что эти слова меня не зацепили. Всё хорошо, — на удивление честно ответил капо и слегка сжал руку Прошутто в своей, на самом деле не желая её теперь отпускать, пока не дойдут до машины. — Ты точно в норме? В плане, не то чтобы я... но идти можешь? Могу подогнать машину, если подождёшь.       На улице после той духоты было даже отчасти прохладно, резкая смена температуры давала о себе знать, но потерпеть вполне можно, не в первый раз ведь приходилось испытывать на себе всю прелесть климата. К тому же, чужая тёплая ладонь вполне прекрасно грела, и не было ни единого сомнения, что Нэро не просто воспользовался чужим состоянием, а сделал это не только ради себя. Прошутто натянул улыбку, полную счастья. Даже у него могут быть свои небольшие мечты и жажда душевного покоя. Несмотря на его деятельность, ему всегда хотелось найти место и для чего-то обыденного, что бывает у обычных людей, которые переживают и любят. Пусть это и не было похоже на него, пусть статус влюблённого человека совсем не подходил ему, мафиози было глубоко плевать.       — Я дойду. Надеюсь, ты помнишь, когда я приполз в убежище с раскроенной рукой? О, а как ты потом её сращивал своим стандом, мерзость. Так что боль в жопе — мелочи.