ОСЕННИЕ СКАЗКИ

— Я не могу этого сделать! — Намджун уже начинает злиться. — Мне это не под силу!       Чонгук хмыкает и отворачивается, складывая руки на груди. Со словами старшего он не согласен, а возражать ему — не смеет. — Ты себя недооцениваешь, — мягко начинает Чимин, похлопывая Намджуна по плечу. — Ты на многое способен. — Это не то, — ноет Намджун, отвлекаясь чуточку на монитор и что-то там передвигая курсором, — в этом направлении я не совершенствовался… — Да любой человек способен это сделать, я тебя умоляю! — вздыхает Хосок и ставит перед Намджуном на стол чашечку кофе. — Твой любимый, из Вьетнама прислали… — Я не любой человек! — вздыхает Намджун, аккуратно пробуя кофе. — Идеально! — Они всегда стараются для тебя… — улыбается Хосок ехидно. — Кто? Мусанги? — хлопает ресницами Чонгук, и где-то на заднем плане закатывается в истерике Чимин. — Мусанги — больше всех, но я имел в виду наших друзей из Вьетнама, — поправляет его Хосок, сдерживая смех. — Хён, так ты передумал или не передумал? — пританцовывает возле стола Тэхен. — А то я твою желтую рубашку возьму… — Я тебе возьму! — замахивается на него Чонгук. — Хённим не передумал, он сейчас соберется с мыслями и пойдет, да, хённим?       Намджун молча вздыхает и внимательно наблюдает за движением волн на мониторе, делая вид, что весь этот разговор его не касается. — Ну ты же не хочешь сказать, что вся вот эта вот нервотрепка с квартирой, микроволновкой последней модели, с этими внушениями деканам и замдеканам, с этими моральными взятками ректору — что все это было зря?       В разговор вступает Юнги, до этого тихонько рубившийся в своем угловом кресле в тетрис. А если Юнги отвлекся от тетриса, то это не предвещает ничего хорошего. — Не, ну правда, я не могу, ну, ребята… Я просто не способен…       Намджун разводит руками и протирает очки. — Да что ты пиздишь! — вдруг рявкает Юнги. — Извините мне мой французский, с этими рыбаками потусишь месяц на барже — и не тому научишься. Ты сейчас сидишь и одним движением мышки отгоняешь цунами от Вануату, не говори нам, что ты чего-то не умеешь. Ты Бог, Намджун, ты умеешь все, у тебя это в программе заложено изначально. Хватит выебываться, поднимай свою задницу и чеши приглашай на свидание этого своего Ким Сокджина. Вот он как раз вчера (вчера же было воскресенье? да, вчера!) просил в храме, чтобы Бог не оставлял его и был всегда рядом… Вот и исполни желание своего… как там у них это называется… поклонника… — Что-то мне подсказывает, что он совсем не это имел в виду… — краснеет Намджун. — Он просил так… чисто гипотетически… как они там все просят… Он уж точно не имел в виду, что Бог придет и пригласит его на свидание… — Откуда ты знаешь, что он имел в виду? — хмурится Юнги, но тут же осекается. — Вообще-то, я слышу его мысли, если ты не знал, — бурчит Намджун. — Всех мысли, если что. — Ну так тем более! — подхватывает Чимин. — Как раз тебе будет проще завязать разговор… — А если я подойду, а он подумает: «Ну и что это за придурок?» — подавленно предполагает Намджун. — Это разобьет мне сердце. — Извини, это мы все еще о Ким Сокджине говорим? — Хосок наклоняется над столом Намджуна и сдвигает курсором функцию ветра ближе к краю монитора. — Вот здесь пропустил. У них и так уже второе лето засуха, они там с голоду перемрут. Внимательнее будь. — Спасибо, — вздыхает Намджун и открывает следующую вкладку. — То есть, о том самом добром, красивом, чрезвычайно благородном, терпеливом, жизнерадостном, доброжелательном и «вы не представляете себе, ребята, какой он потрясающий!» Ким Сокджине? — продолжает Хосок. — Разве может такой Ким Сокджин подумать: «Ну и что это за придурок?»? — Не может, — качает головой Намджун. — Ну а вдруг? — Так, блять, хватит! — распахивает дверцы шкафа Юнги. — Собирайся. Ты с прошлой недели, если что, студент третьего курса Сеульского университета, а еще ни разу на лекциях не появлялся. Вот, сходишь, как раз и познакомитесь… Держи джинсы, снимай свою халабуду… Да, я знаю, она страшно модная, поэтому как-нибудь в следующий раз…       Чонгука переполняют эмоции, ему обидно за хёна, но он понимает, что все это делается для хёнова блага, поэтому помалкивает. Только протягивает новенький айфон и почти шепчет: — Я тебе на спотифае неплохой плейлист насобирал… Они как раз такое там сейчас любят…       Намджун растерянно озирается: — А как же тут все… У меня же еще дела были… — Ой, да расфасуем мы твои дела, ради бога! — взвизгивает Чимин. — В смысле, ради тебя, конечно, я так и сказал…       Тэхен ржет и подтягивает к себе ноутбук: — Ну, раз мне желтая рубашка не достанется, то я возьму себе землетрясение на Курилах и заварушку со стрелялками на Юго-Востоке. Чимини, тебе кого? — Давай мне тот завод в Америке, он же рванет вот-вот, куда только смотрят… о чем только думают… — взмахивает рукой Чимин и усаживает Намджуна к зеркалу. — И, да, хён, причесаться все-таки придется. И не стесняйся ты там! Все свои, всё твоё…

***

      Ким Сокджин очень гармоничен в университетском буфете. Намджун любуется на то, как полные кимсокджиновы губы шевелятся, пока зубы пережевывают кусочки мяса, и получает эстетическое удовольствие на грани легкого неверия, как это бывает у творца, неожиданно для себя создавшего шедевр.       Ким Сокджин очень гармоничен на четырнадцатом ряду в аудитории между студенткой в зеленом свитере и студентом в треснутых очках. Намджун любуется на то, как Ким Сокджин зевает, пытаясь не заснуть на лекции, и от умиления щеки все время разъезжаются за пределы лица.       Ким Сокджин очень гармоничен на теннисном корте: ему потрясающе идет теннисная форма, она приятно контрастирует со смуглой кожей его бедер и предплечий. Намджун любуется тем, как переливаются мышцы на ногах Ким Сокджина, который пытается отбить хотя бы одну подачу от тренера, и ему становится жарко настолько, что приходится сунуть голову под кран.       Ким Сокджин очень гармоничен на парковке, но на парковке Намджуну все-таки приходится подойти и заговорить, потому что материализовавшийся в соседнем автомобиле Юнги грозит «дать пенделя такого, что Намджун подкатит к Сокджину быстро, целенаправленно и в самом прямом смысле этого слова». — Привет, — выдавливает из себя Намджун и краснеет сразу весь, включая одежду. — Меня зовут Ким Намджун. — Да вроде виделись же сегодня, — хмыкает Ким Сокджин, и глаза его прищуриваются в доброй улыбке. — В буфете, на лекции и на теннисном корте… — Ну да, — опускает глаза Намджун, и великий ступор захватывает все его конечности, включая язык.       Молчание явно затягивается, и когда он все-таки решается поднять на Сокджина глаза, находит его роющимся в кустах возле парковки. — Что ты там делаешь? — испуганно уточняет Намджун. — Да у меня тут миска припрятана, я щенков местной собаки подкармливаю…       Ким Сокджин разгибается и вручает Намджуну пакет с собачьей едой: — Помоги открыть. — Щенята такие милые, — говорит Ким Сокджин, когда к полной миске начинают сбегаться плотные черно-коричневые коротыши на толстых лапах и с короткими хвостами. — Не хочешь себе одного взять?       Намджун готов вообще на все ради Ким Сокджина, но вовремя вспоминает, что если возьмет щенка себе, то ничем хорошим это щенку не грозит. Поэтому качает головой: — Не могу, у меня аллергия. Но я знакомым скажу.       Один из этих «знакомых» одобрительно кивает головой за рулем соседнего автомобиля. Надо будет на ближайшей планерке поднять вопрос о превышении служебных полномочий некоторыми отдельно взятыми серафимами.       Ким Сокджин понимающе вздыхает: — Мне тоже некуда: в кампус нельзя с животными, а на квартиру пока денег не хватает. Кстати, не хочешь кофе выпить? Мне как раз в кофейню надо заглянуть: ребята говорят, там кто-то из официантов уволился, может, меня возьмут? Ты, кстати, работаешь?       Намджун сам не замечает, как вышагивает по тротуару рядом с Ким Сокджином, и осознание этого погружает его в такую эйфорию, что он не сразу соображает, что ему задали вопрос: — А? — Работаешь где-нибудь? — повторяет вопрос Ким Сокджин. — Э-э-э… да… — мычит нерешительно Намджун. — Информационные технологии… Точное приборостроение… — Ух ты! — восхищенно вздыхает Сокджин. — А что ты тогда делаешь на социальном?       Намджун осекается (надо было хотя бы спросить, на какой факультет его ребята засунули), но вовремя соображает: — У нас технологии… социально ориентированные… да…       Ким Сокджин смеется, но, кажется, верит, и Намджун вышагивает рядом с ним, вздыхая уже свободнее.

***

— Значит, в кофейню на работу его взяли? — уточняет с ехидной улыбочкой Хосок. — Взяли, — улыбается во все щеки Намджун. — Ага… и не официантом, а сразу бариста? — продолжает допрос Тэхен. — Ага, — кивает Намджун, безуспешно пытаясь держать абсолютно невозмутимое лицо. — И ты тут, конечно же, совершенно не при чем, — подключается к вопросам Чимин.       Намджун краснеет, выдавая себя с потрохами. — И этот товарищ еще собирался отчитывать меня за превышение служебных полномочий… — вздыхает Юнги. — Просто Бог был рядом и помог в трудную минуту, чего вы пристали к нему, — защищает Бога Хосок, и лучше бы шел он со своей этой ехидной защитой… — Ты вот лучше скажи, до чего вы там договорились в итоге? Целоваться когда будем? — Мы с тобой? — вздрагивает Намджун. — Да упаси тебя… ты! — вздрагивает Хосок — Вы с Сокджином, разумеется. Размечтался! — Целоваться…. — Намджун улыбается, вспоминая лицо Сокджина, когда тот понял, что ему уже нужно уходить. Ему совершенно точно еще хотелось посидеть и поболтать, Намджун, вот, чувствовал… — Целоваться?.. Будем!.. — Хён, а, хён… Ну что?.. — подлазит под руку Чонгук и устраивается подбородком на намджуновом плече, — что он подумал, а? Когда ты подошел… Он же не подумал про придурка, нет ведь? — Ты знаешь… — Намджун смущается и чешет затылок, — А я как-то забыл… послушать забыл… что он думает… волновался, наверное?