Игра в одиноком октябре-2021

Акико скосила взгляд и попыталась заглянуть в экзаменационный лист Норин. Без толку, через проход ничего не видно. Но ей надо было узнать, что у подруги за ответ в двадцать третьем вопросе! Жизненная необходимость! Напрягая зрение изо всех сил, Акико вытянула шею в направлении парты Норин. Ещё немного… Ещё чуть-чуть… Почти, уже почти… — Рокурокуби Акико! Руки Хоонадэ-сенсей, как всегда, появились из ниоткуда, заслонили собой и экзаменационный лист, и парту, и саму Норин, легли на плечи Акико, так что та невольно вздрогнула, словно от неожиданного ледяного прикосновения. Множество призрачных рук кружили вокруг неё, не позволяя заглянуть в чужой тест. — Простите, учитель! — Акико испуганно вжала в плечи шею, которая уже успела вырасти на добрых полметра. Даже не заметила, как вытянула, слишком была занята своими попытками списать. — Это первое и последнее предупреждение! — одна из рук Хоонадэ-сенсей строго погрозила Акико пальцем, и все они растворились в воздухе. Акико поёжилась. Внезапные проявления учительницы всегда её немного пугали, особенно в полной тишине класса, погружённого в семестровый тест. Впрочем, в соседнем классе и того хуже, у них Сиримэ-сенсей стоит прямо перед учениками и жутко пялится своим единственным глазом, чтобы никто и не думал списывать… Но всё-таки, что там в двадцать третьем вопросе?! Ей так и не удалось заглянуть к Норин, а теперь и думать об этом нечего! Акико в отчаяньи прикусила карандаш. Только бы не завалить тест снова! Второе лето подряд ходить на дополнительные занятия она просто не переживёт!

***

Едва Хоонадэ-сенсей пролетела по кабинету, собирая работы, и оставила учеников без присмотра, как помещение накрыло смесью облегчения и возбуждения. Акико обессиленно откинулась на спинку стула. Что ж, она сделала всё, что смогла, теперь остаётся только ждать результатов. Вокруг галдели одноклассники, обсуждая задания и сравнивая ответы, но Акико слышала их голоса как будто издалека. Наверное, она слишком сильно перенервничала, ещё и на списывании чуть не попалась… — Цэ равно нулю! — проорал ей прямо в лицо Кодзиро. — Что? — отупело переспросила Акико. — Цэ равно нулю! — повторил запредельно счастливый Кодзиро. — Ты о чём? — не поняла Акико. — Ответ правильный! Цэ равно нулю! Это надо отпраздновать! Цэ равно нулю! Цэ равно нулю! Кодзиро сплясал какой-то безумный танец радости и ускакал прочь, не дождавшись от Акико никакой реакции. — Не обращай на него внимания, — Норин подошла сзади и обняла сидящую Акико за плечи. — Ты как? — Я — всё, — призналась Акико. — И правильно, выкинь из головы, — поддержала Норин. — Как будет, так и будет чего теперь волноваться. — Тебе легко говорить, у тебя всегда высокий балл, — проныла Акико. Её начало мелко потряхивать. — Ты очень старалась и тоже написала хорошо, я уверена! — Норин сжала объятия. У Акико застучали зубы. — Эй, Норико, ты же её заморозишь! — подскочил к ним Таро. Норин разжала объятия, и Акико почувствовала, как в тело возвращается тепло, как разгоняется по венам кровь. Она обернулась к Норин, но та лишь смущённо пожала плечами: — Упс, случайно. Кажется, я тоже немного перенервничала. — Как представлю, что ты можешь заморозить меня одними только объятиями, так жуть берёт! — поёжился Таро, обнимая себя за плечи. — Не волнуйся, — фыркнула Норин, — тебя я обнимать не собираюсь. С трудом справляясь со стуком зубов, Акико хотела сказать что-нибудь примиряющее, но Таро вовсе не расстроился — он-то был уверен в собственной неотразимости, даже если зеркало и весь мир указывали ему на обратное. — Какие планы на лето? — он присел на край парты Акико. — Мы обязательно должны собраться всей компанией, согласны?! Что за каникулы, если не соберёшься вместе с одноклассниками! Это наше последнее лето! Можем сходить на фестиваль! Или в бассейн! — Ты действительно думаешь, что я пойду в бассейн с каппой? — фыркнула Норин. — Ты только и будешь, что всех топить. — А ты сама не заморозишь всю воду? — невинно уточнила Акико. На самом деле, Норин нравился Таро, поэтому она и выделывалась. Акико на правах лучшей подруги страшную тайну знала и никак не смогла удержаться, чтобы Норин не поддеть. — Можем сходить в караоке, — предложил набегавшийся со своим “цэ равно нулю” Кодзиро. — Чтобы ты опять выл так, что у всех уши заложило? — поморщился Таро. — Я же ицумадэ, мне положено! — возмутился Кодзиро. — Давайте лучше в бассейн! — продолжил настаивать на своём Таро. — Признайся, просто страшно хочешь увидеть Норико в купальнике! — хохотнул Кодзиро. — На девчонок в купальниках и без я всегда могу посмотреть в специальных журнальчиках, — пропел Таро. — Это ужасно! Фу! — возмутилась Норико, но её голосу не вполне доставало искренности. Не вслушиваясь в их перепалку, Акико обернулась через плечо и спросила: — А ты бы куда хотела сходить, Дзюнко? Сидящая на последней парте Дзюнко испуганно вздрогнула, как и всякий раз, когда к ней обращался кто-то из одноклассников. Она бросила на Акико короткий взгляд из-за своих огромных очков и едва слышно пролепетала: — Какая разница, куда я хочу. Можете не брать меня в расчёт. Можете меня вообще не звать. Кодзиро и Таро тут же сделала выразительные лица — так, мол, может и не будем её приглашать? Но Акико была настроена решительно. — Ну же, Дзюн. Ты же наша подруга! Просто скажи, где ты любишь бывать, и мы сходим все вместе! Дзюнко подняла взгляд всего на мгновение и снова уставилась в столешницу. — Давай! Куда пойдёшь летом? — подбодрила Норин. — В библиотеку, — прошелестела Дзюнко. Кодзиро и Таро тут же закатили глаза, и даже Норин устало вздохнула. Шея Акико начала вытягиваться, голова проплыла по воздуху мимо Норин, над пустым столом Таро, оказалась прямо перед Дзюнко и ободряюще ей улыбнулась. — Не надо себя заставлять, если не хочешь. Я просто подумала, что тебе будет веселее в компании, — она услышала, как Дзюнко едва слышно вздохнула. — Поедем домой вместе? Дзюнко молча кивнула в ответ, и Акико втянула шею обратно, возвращаясь к обсуждению планов на лето.

***

Поезд метро едва заметно подрагивал. Акико и Дзюнко стояли рядом, держась за один поручень, и молчали. Точно так же они не проронили ни слова, пока шли от ворот школы, где простились с остальной компанией, до станции; пока ждали поезд. Рано или поздно кто-то должен был нарушить тишину, но Дзюнко явно не собиралась брать на себя эту непростую задачу, а Акико не знала, как начать. Но если она не соберётся с мыслями, то в таком же молчании они дойдут до перекрёстка, кивнут друг другу на прощание и разойдутся по домам. — Дзюн… — начала она. — Слушай, во-первых, я должна извиниться за этих дураков... — Тебе не надо извиняться, — поспешила заверить её Дзюнко. — Твои друзья не хотят общаться со мной и они не обязаны. Всё в порядке. Ты тоже не обязана. Когда они оставались наедине, Дзюнко становилась более разговорчивой — но не менее зажатой и депрессивной. Акико вздохнула. Она в который раз поругала себя за то, что не сразу заметила, как её подруга детства осталась совсем одна. В новой старшей школе было так много новых впечатлений, клубов, знакомств и друзей, что Акико полностью растворилась в этих впечатлениях, не глядя по сторонам. А когда спохватилась, что тихая и вечно сидящая за учебниками Дзюнко осталась одна и совсем закрылась в себе, было уже слишком поздно. — Дзюн, — настойчиво позвала Акико, — послушай меня. Я общаюсь с тобой не потому что мы живём по соседству с самого детства, а потому что ты моя дорогая подруга. Норин и два этих дурака тоже много значат для меня, но не больше, чем ты. Я люблю вас одинаково. — Я знаю. Наверное, — Дзюнко вздохнула. — Ты тоже меня прости. Мне стоило быть приветливее с твоими друзьями, они же стараются со мной подружиться. Акико закивала так сильно, что шея снова немного вытянулась. — Дело не в тебе и не в них. Просто я в последнее время сама не своя, — призналась Дзюнко. — Тебя что-то беспокоит? Ты всегда можешь поговорить со мной! — с жаром отозвалась Акико. — В чём дело? Явно не в учёбе, у тебя, в отличие от меня, проблем нет… А может, ты влюбилась?! Дзюнко искоса глянула на неё и так горько хмыкнула, что Акико стало неловко. — Я думаю о будущем, — призналась Дзюнко. Она сняла свои очки и принялась вытирать их полой форменной матроски. Без очков её глаза стали очень большими и очень беспомощными. — Я тоже, — подхватила Акико. — Мама не верит, что я смогу поступить в университет, но я… — Ты рокурокуби, — перебила её Дзюнко, всё ещё натирая свои очки. — Ты нормальный ёкай, у тебя есть реальная сила. Так много вещей, которыми ты можешь заняться! Акико прикусила язык. Так вот, в чём дело. — Норико юки-онна, — продолжила перечислять Дзюнко, — Таро каппа, Кодзиро ицумадэ… Акико и не заметила, как закусила щёку, ожидая, что прозвучит дальше. — А я — така-онна, — Дзюнко бросила на неё подслеповатый и безрадостный взгляд. — Всё, что я могу — это с укором заглядывать в окна борделей. Как ты думаешь, какое будущее ждёт меня после выпуска из школы? Чем я смогу заниматься? У меня и друзей-то нет, потому что никто не воспринимает меня всерьёз… Во рту появился отчётливый привкус крови, и Акико спохватилась, отпустила щёку. Вот, значит, что беспокоило Дзюнко, а она и не догадывалась. Хороша подруга! Поезд остановился, двери плавно разъехались, и Акико с Дзюнко шагнули на платформу. Наконец перестав мучить свои очки, Дзюнко водрузила их обратно на нос и, не дожидаясь Акико, зашагала в сторону выхода. — Дзюн, — жалобно позвала Акико. — Погоди! У нас впереди целое лето. Мы найдём твоё место в мире. Мы обязательно что-нибудь придумаем! Позволь мне помочь! Не оборачиваясь, Дзюнко только резко дёрнула плечом.

***

Первый день осеннего семестра выдался слишком жарким. Акико вытянула шею и помотала головой из стороны в сторону в надежде поймать хотя бы лёгкий ветерок, но только убедилась, что воздух стоял недвижимо, словно превратился в сплошное горячее прозрачное желе. — В такую погодку надо сидеть в тени и есть арбуз, — согласился с её безмолвными страданиями Кодзиро, — а не слушать получасовую речь директора в душном зале. — Сейчас дождёмся Норин и попросим нас охладить, — Акико промокнула мокрый лоб платком. — А даже если она перестарается и заморозит насмерть, то я не расстроюсь. Избавление от речи директора того стоит. — А вот и Норико… Ого! — Кодзиро удивлённо присвистнул. Акико обернулась и обнаружила, что к школьным воротам подруга приближается не одна, а рука об руку с Таро. Жутко смущённые и покрасневшие — даже фарфорово-бледная кожа Норин, оказывается, может порозоветь! — они, тем не менее стойко держались рядом. — Ничего себе, вы теперь вместе?! — восхитилась Акико. — Когда только успели! — Помнишь, когда мы расходились после фестиваля, — призналась Норин, — Таро вызвался проводить меня до дома, чтобы я не шла одна по темноте. И мы разговорились… Всё как-то само собой вышло… — Поздравляю! — спохватилась Акико. — Ах ты хитрюга! Заполучил самую красивую девчонку в классе! — ткнул друга в плечо Кодзиро. — Проклятье, теперь я тебе завидую! Тоже хочу себе хорошенькую подружку! — Отдам тебе все свои грязные журнальчики! — пообещал ему Таро. — Мне они теперь без надобности! — Нет! Хочу себе хорошенькую подружку! — заканючил Кодзиро. — Всё, это теперь надолго, — вздохнула Акико. — Ладно, идём? Осталось не так много времени до церемонии начала учебного года. Они успели сделать всего шаг за ворота, как путь им кто-то преградил: — Стойте! — Така Дзюнко? — удивилась Норин. — Это ты? Её в самом деле было не узнать. Всегда тихая и незаметная, прячущая глаза, теперь Дзюнко стояла, гордо вздёрнув подбородок и вперив в одноклассников твёрдый и уверенный взгляд. Она сложила руки на груди и широко расставила ноги, всей своей позой излучая решительность. Акико незаметно для друзей улыбнулась. — Школьные правила запрещают мальчикам и девочкам держаться за руки, — голос Дзюнко звенел медным колокольным звоном. — Че-его?! — у Таро челюсть отвисла. — Ты находишься на территории школы, так что отпусти её руку, — скомандовала Дзюнко, — и ещё, — она приблизила своё лицо к Таро, очки сверкнули, и он испуганно отпрянул, — приготовь к досмотру сумку. Все знают, что ты таскаешь в школу грязные журналы, а это тоже запрещено правилами. — Эй-эй, по какому вообще праву ты мне выговариваешь это всё?! — возмутился Таро. С огромной нескрываемой гордостью Дзюнко продемонстрировала ему нашивку на рукаве своей матроски. — Комитет общественной морали, — сообщила Дзюнко. — Так что — отпусти руку Норико и сумку к досмотру! — Так у тебя друзей тем более не будет! — проворчал Таро. — Таких никто не любит, чтобы ты знала! Акико ахнула, но не успела возмутиться, её опередила Норин, отвесив Таро лёгкий, но убедительный подзатыльник. — Не слушай его, Дзюн! — вклинился Кодзиро. — Нечего ему травить мне душу тем, что у него появилась девушка! Я на твоей стороне! Неудачники тоже имеют права! Сохраним школу свободной от всякой там романтики! — Спасибо… наверное? — слегка неуверенно отозвалась Дзюнко. — Предатель! — ахнул Таро. — Не видать тебе моих журналов! — Не переживай, Дзюн, без друзей ты не останешься, мы по-прежнему с тобой! — подбодрила подругу Акико. — Комитет общественной морали… — пробормотала наконец справившася с первым удивлением Норин. — Я слышала, что в школе он есть, но никто не хотел туда идти… Но если подумать, должность в самый раз для така-онны. — Говорят, все члены комитета потом становятся в школе учителями, потому что лучше всех следят за дисциплиной, — почесал в затылке Кодзиро. — Вполне неплохо. Таро громко и надрывно прощался со своими журналами, а Дзюнко, не обращая на него никакого внимания, уже что-то выговаривала ошарашенному хулигану, возвышающемуся над ней по меньшей мере на целую голову. Поймав её взгляд, Акико незаметно показала ей большой палец, и Дзюнко быстро кивнула с благодарной улыбкой. Оставив ворота за спиной, Акико зашагала к актовому залу, остальные, в несколько растрёпанных чувствах, потянулись следом. — Чем больше об этом думаю… — бормотал Кодзиро. — Почти гарантированная работа после выпуска… Родители были бы счастливы. Может, мне тоже податься в комитет общественной морали? — Почему бы и нет, — Акико пожала плечами и качнула головой, удовлетворённо заключая: — Главное — найти своё место.