Тринадцать добродетелей

      У спящей Грейнджер не было никакого понятия о личном пространстве. Зато имелись грандиозные захватнические планы: она не только считала, что одеяло и подушки принадлежат ей, так ещё и он сам казался ей прекрасной заменой матраса. По крайней мере, каждый раз, когда он просыпался в течение ночи, её конечности хотя бы частично оказывались закинуты на него, а голова покоилась на плече или даже груди. Его эта сонная бестактность безмерно раздражала. Рука, к которой она явно неровно дышала, постоянно затекала, было жарко, да и в принципе вся эта физическая близость, хотя они оба легли в постель в пижамах, делала саму затею больше мучительной, чем приятной.       А вот её абсолютно не смущало, что он с десяток раз пытался отодвинуться от неё, не особо церемонясь отпихивал её саму на другой край кровати и вообще спал довольно беспокойно. Грейнджер дрыхла без задних ног.       — Северус? — узкая ладонь коснулась его груди. — Просыпайся.       Он перевернулся на бок, отворачиваясь от неё и закрывая лицо рукой. Многие почему-то считали его жаворонком, но это было огромное заблуждение. Нежелание покидать кровать с утра отвечало за половину его дурного настроения в течение рабочего дня. Вторую половину тоже наверняка можно было чем-нибудь оправдать.       — Северус, — уже громче позвала Грейнджер и навалилась на него, прижимаясь к плечу мягкой грудью.       Её влажные волосы свесились ему на шею, щекоча. От неё пахло шампунем и ещё чем-то парфюмерным, наверное, мылом или гелем для душа. Видимо, ему удалось крепко уснуть только тогда, когда она встала, чтобы освежиться с утра. Но вот выспаться за эти спокойные минуты всё равно не вышло.       — Который час? — решил наконец отозваться он, понимая, что она вряд ли оставит его в покое.       — Половина седьмого.       — И зачем ты будишь меня раньше семи?       — Ты сказал, что мы будем заниматься сексом, сколько и когда, — Грейнджер сделала акцент, — захотим.       Он и так уже трижды пожалел, что она осталась с ним в спальне по его же то ли просьбе, то ли приказу, так она ещё и усугубляла, устраивая какую-то итальянскую забастовку против его тирании. Но, собственно, разве могло быть иначе? С ним было непросто, с Грейнджер вдвойне, так что, естественно, что им нужно было как-то свыкаться друг с другом.       — В рамках разумного, — прорычал он и перевернулся обратно на спину, уставившись на неё с раздражением.       Её волосы были распущены, как в ночь перед Днём памяти, но сейчас из-за влажности они вились сильнее, опадая на спину и плечи крупными кудрями. Не то чтобы ему было большое дело до её прически, он обратил на неё внимание только потому, что гневно смотреть на всё прочее, кроме лица, было как-то не очень удобно. Грейнджер сидела перед ним на коленях полностью голой, будто и вправду пребывала в полной боевой готовности совокупляться, ожидая только его отмашки.       — Разве это не разумно? — она опять сделала это своё совершенно невинное лицо. — Получил удовольствие с утра и весь день ходишь удовлетворенным.       Он был не уверен, что это сработает именно так, а не ровно наоборот, заставляя его думать о сексе даже в то время, когда обычно он просто спокойно ненавидел весь мир. Но утренний стояк, хоть и был вызван чисто физиологическими причинами, уже заинтересовался предложением, предлагая проверить теорию опытным путем. Пришлось одернуть самого себя.       — Гермиона, ты же понимаешь, что после секса тебе опять придётся мыться и все это, а ванна у нас одна на двоих?       Она неуверенно пожала плечами:       — Нужно было разбудить тебя в шесть?       — Мерлин упаси, — простонал он и сел.       И все же её идея зацепила его. В постели с женщинами он обычно задерживался на пару часов, не больше, так что совместное утро было весьма нечастым событием в его жизни. И, как выяснилось, неудобств оно могло приносить кучу. Так, может, заполучить хотя бы немного удовольствия?       — Лучше собирайся на выход, Гермиона. Тебе же наверняка потребуется на это куда больше времени, чем мне.       Надо было хотя бы дойти до туалета перед тем, как замахиваться на большее. С учетом, что он даже встал только задействовав все свои моральные силы, на активные телодвижения рассчитывать не стоило. Да и в ванной пришлось задержаться. Стояк мешал справить нужду, а пока он чистил зубы, ему пришло в голову все же принять более обстоятельный душ, а не просто по-быстрому умыться.       Когда он вышел, она все ещё сидела на кровати без ничего, но теперь перед ней лежал какой-то разноцветный свёрток. Видимо, сумка, которую она захватила, когда отправилась в гости к Поттерам, и из которой извлекла накануне пижаму. Зачем ей нужно было брать одежду для сна с собой на прогулку было не ясно. Наверное, она всё же рассматривала возможность заночевать у друзей, как он и предполагал.       Впрочем, его быстро заинтересовало другое. В данный момент в руках у Грейнджер находилось небольшое зеркало и что-то, выглядящее как обычный маггловский карандаш. Она подводила глаза, приоткрыв рот, и он вспомнил, что вчера краска на её глазах размазалась из-за слез, и это выглядело странно привлекательно.       — У меня есть для тебя одно предложение.       Она подняла на него взгляд. Тот, что надо, снизу вверх.       — Да?       — Минет.       Грейнджер заморгала и опустила руку с подводкой.       — Это, конечно, будет не очень справедливо, — она замялась, видимо, вспоминая, что уже притягивала его голову к себе, понукая стараться над клитором лучше. — Но можно попробовать.       — С чего такая покорность? Хотя, учитывая, как ты кусаешься, кто тут ещё проявляет…       — Да просто интересно, — перебила она его и начала рыться в сумочке, возвращая косметику на место и что-то там поправляя. — Никогда этого не делала.       Он нахмурился, понимая, что желание осквернить этот хорошенький ротик стало преобладающим в его сознании. И не раздумывая долго, шагнул к ней и взял за подбородок, проведя большим пальцем по губам. К чести Рона, оральным сексом он, очевидно, пренебрегал полностью, а не делал для себя и своего хозяйства лицемерное исключение. Отметиться первым… Было в этом что-то низменное, грубое, но привлекательное. Хотя возиться с, в общепринятом смысле, девственницами было смерти подобно, так что палка была о двух концах.       Грейнджер уставилась на него почти в недоумении, словно опять не видела в теме их разговора ничего особенного и не понимала природу его вспыхнувшего интереса.       — У тебя есть помада? — он слегка надавил на её нижнюю губу, но тут же отпустил. — Красная предпочтительнее.       Предлагать ей поплакать, чтобы опять заставить тушь или что там ещё было на её глазах, растечься, было бы как-то странно с его стороны, но эта альтернатива его тоже привлекала.       — Я обычно пользуюсь слабо пигментированным бальзамом, — зачем-то начала пояснять она, будто он сам не видел. — Ярко краситься в школе…       — Гермиона, помада, — одернул он её, уже увлеченный фантазией.       — Да, есть. Но цвет больше розовый… — пробормотала она, опять принявшись перекладывать вещи в сумочке.       И всё же немного смутилась, судя по проявившемуся румянцу. Но не отступила, выудив небольшой чёрный футляр и принявшись тщательно красится, хотя особая аккуратность совсем не требовалось. Он приспустил пижамные штаны, которые зачем-то опять надел после душа, поторапливая её. Грейнджер тут же отвлеклась от своего занятия, откинув помаду куда-то на покрывало, и первым делом лизнула уже набухшую головку, видимо, чтобы не оттягивать момент и не стесняться ещё больше. А потом поцеловала её, оставив красный, то есть розовый, отпечаток, и только тогда с улыбкой посмотрела ему в лицо. Чертовка.       — Продолжай. Возьми его в рот, насколько сможешь.       Грейнджер покорно подчинилась, хватаясь за его бедра и вбирая член почти до основания: он ещё не стоял полностью, так что она не рисковала подавиться. И тут же подключила язык — теорию она наверняка знала, как и вообще все, что можно было вычитать из книг и где-то ознакомиться. Такая старательная «хорошая девочка» ему очень даже нравилась. Единственный минус состоял в том, что организм на это тоже среагировал весьма быстро, так что эрекция все же заставила Грейнджер снизить обороты и отодвинуться, оставляя на стволе новые розовые отметки. Теперь она вбирала его в рот едва ли наполовину.       — Без рук, — резко скомандовал он, когда она попыталась скомпенсировать недостаток глубины, принявшись надрачивать ему.       Грейнджер промычала что-то неопределённое, но опять покорилась и вдруг огладила собственную грудь. Сжала, размяла соски и оттянула их, словно впервые изучая своё тело. С языком и ртом она тоже параллельно экспериментировала. Не все получалось хорошо, но в совокупности выходило сносно. Одна рука спустилась, проскользив по животу, пока не коснулась лобка и ниже. Пальцы проникли внутрь лона, но не задержались там, а начали ласкать клитор. Сексуально, но, к сожалению, собственные ощущения быстро начали отвлекать её, делали движения более хаотичными и медленными. Так что, как бы ему ни хотелось посмотреть на это представление подольше, он всё же положил ладонь ей на затылок, путая локоны пальцами и привлекая внимание.       — Знаешь, Гермиона, прицельное Силенцио весьма интересно влияет на мышцы горла, — высказался он как будто просто в воздух. — Не дает им… напрягаться.       Задохнуться нельзя, но рефлексы притупляет, снижая вероятность спазма. Она попыталась выпустить член изо рта, чтобы, видимо, ответить, но он удержал её на месте. Теперь Грейнджер смотрела на него с напряжением во взгляде, перестав делать всё, что делала. Он перегнул, да? Этого-то он и опасался.       — Да или нет, — всё же продавил он, но дал ей волю.       Она отстранилась, сглотнула и вытерла слюну с подбородка. Помада почти не размазалась, только контур слегка поплыл. Но момент он уже, очевидно, испортил.       — Если будет больно… — не стала подыгрывать она.       Он скорчил недовольную мину.       — То рядом с твоими зубами находятся все мои самые нежные участки тела. Месть, полагаю, будет быстрой и беспощадной.       — Может, — замялась Грейнджер, — позже?       Испугал её. Разглядел в ней одержимую жажду обладания и решил, что сейчас она кинется удовлетворять все его фетиши и грязные наклонности. Но то, что она была горячей штучкой в чуть более агрессивной манере, чем можно было бы ожидать от декана Гриффиндора (хотя представить Макгонагалл в кожаном костюме и с плеткой он мог легко, хоть и без удовольствия), не означало, что все эти правила и нравственные установки у неё в голове куда-то денутся за пару дней качественного секса.       — Хорошо, — он придержал себя и свои желания.       Но всеё же вытащил из кармана палочку — она, увидев у него в руках древко, нахмурилась уже совсем отчетливо — и наложил на них очищающие, избавляясь от помады. Не хотелось бы потом найти её в самых неожиданных местах. Грейнджер провела пальцами по лицу, осознавая, что он сделал, и расслабилась окончательно, когда он сел на кровать рядом с ней. Вышла специфичная прелюдия, но закончить он решил традиционно, чтобы сгладить впечатление. Да и она достаточно сильно возбудилась, чтобы тут же перестроиться.       Он уложил её на бок и опять пристроился сзади, но на сей раз закинул одну её ногу на себя, раз уж Грейнджер так любила складывать на него свои конечности. Она извернулась, умудряясь в процессе целовать его и ласкать себя. С учетом её неумелости в оральном плане так вышло едва ли не лучше, чем если бы они ограничились только минетом. Но он всё равно кончил, раздумывая, проглотила бы она сперму или нет. Напрашивалось второе, но с ней он уже не знал, что и ожидать.       Вот только им пришлось немного попотеть. Грейнджер, не успев отойти от оргазма, побежала снова в душ, как он и предсказывал. А, поняв, какой час, и вовсе заметалась по комнате, пытаясь одновременно причесаться, одеться и теперь уже убрать макияж полностью, чтобы не оставлять его недоделанным.       — Северус, поспеши. Или мы не успеем поесть, — в её голосе чувствовалась типичная учительская строгость, будто это вовсе не она сама предложила поразвлечься с самого утра.       — Если мы оба опоздаем на завтрак, так ещё и зайдем в Большой зал одновременно, это будет выглядеть весьма подозрительно, — обозначил он, лениво вытираясь после второго душа. — Я, пожалуй, просто пропущу его.       Грейнджер замерла на секунду, застыв с задранной юбкой, надевая чулок, но тут же продолжила суетиться дальше.       — У тебя есть, чем перекусить? Печенье? Кофе?       — Терпеть не могу кофе, — он не удержался и схватился за её зад, который она только что прикрыла очередными обычными хлопковыми трусами.       Пока что излишество в виде кружев он видел на ней только раз, да и то предназначалось оно не ему, а, условно, Поттеру, что немного раздражало.       — Очень странно. К курению и ранним стадиям алкоголизма просто полагается кофейная зависимость, — пробормотала она в сторону.       Его пальцы сжались сильнее, заставив её пискнуть и развернуться. Правда, только для того, чтобы чмокнуть его в щеку, шею, провести языком по коже… запахнуть мантию, едва застегнув её на пару пуговиц, и тут же поспешить на выход. Он посмотрел на закрытую дверь и упал на кровать, расслабленный и, в целом, наверное, не такой недовольный, как обычно. Вот только желание, увидев возможность реализации, никуда не ушло, а теперь свербело где-то на краю сознания. Как он и предполагал.       «Позже» — это когда?

* * *

      Уж точно не в обед. Почти весь перерыв они хоть и провели вместе, но находились в компании ещё и его пятикурсника, Блэра, которого они удивительно единодушно распекали за «невинную» шалость. Заигрывая со студенткой с Гриффиндора, он каким-то образом умудрился поджечь ей юбку. Мало того, что девушка получила ожог, так ещё и опозорилась перед целым зрительным залом свидетелей, пытаясь что-то сделать с горящей тканью, пока её просто не облили водой. С головой — спасатели слегка перестарались.       Эта дурацкая история неуловимо пересекалась с их ситуацией, поэтому, наверное, они оба были так злы. Или дело было просто в том, что конфликт отнимал у них время, которое они могли бы потратить с большей пользой. А так они и слова друг другу в личном порядке не сказали и едва успели отобедать — этот прием пищи он всё же не мог позволить себе пропустить. После ужина о свидании тоже можно было забыть: у Грейнджер были назначены предэкзаменационные консультации со студентами.       Правда, она влетела в класс ещё до того, как он полностью отпустил учеников после последнего на сегодня урока, с таким недовольным выражением лица, будто его слизеринцы как минимум обрушили гриффиндорскую башню.       — Профессор Снейп, на пару слов, — тон был полон неприязни.       Второкурсники с Пуффендуя предпочли немедленно испариться, чтобы случайно не попасть под горячую руку, правильно оценив обстановку.       — Я вас внимательно слушаю, профессор Грейнджер-Уизли, — холодно отозвался он.       Грейнджер небрежно махнула на дверь палочкой, закрывая её за последним студентом, и шагнула ближе к нему.       — Какая же ты сволочь, Северус, — она не остановилась на приличествующей дистанции.       — Не могу оспорить это утверждение, — только и успел выдать он, когда она уже накинулась на него, повиснув на плечах и заставляя наклоняться для её удобства.       Грейнджер целовала его влажно и страстно, прихватывая нижнюю губу зубами, легко, но как будто едва сдерживаясь, чтобы не прикусить полноценно.       — Я думала об этом весь день, — она взялась за пуговицы на сюртуке, вынужденная отвлечься от его рта. — Весь чёртов день.       — О чём? — изображать недоумение у него тоже получалось прекрасно.       — О том, как ты кончишь мне на лицо.       Видимо, на сегодня время «хорошей девочки» вышло. Руки накрыли пах, пытаясь гладить его сквозь ткань и расстегивать ремень одновременно.       — Почему именно на лицо? — все же уточнил он волнующий вопрос.       — Стереотипы, — она пожала плечами, тряхнула головой, будто отмахиваясь от несущественного, и незамедлительно встала перед ним на колени.       Прямо на пол, в классе, хоть и бросив себе под ноги амортизирующие чары. Где же она была до сих пор? Зачем тратила время на Уизли, который очевидно не давал ей того, чего она хотела? Ей стоило прийти к нему сразу после выпускного. Нет, ещё раньше. Она же доучивалась седьмой год после войны, пока он отлеживался в Мунго, решал свои проблемы с Министерством и не мог преподавать. Так что у них уже тогда не было никакого морального конфликта, а ей к тому моменту исполнилось, кажется, девятнадцать. Не слишком приемлемо… впрочем, это до сих пор было так, учитывая их разницу в возрасте, но зато она была бы его, полностью. И тогда, и сейчас, и все эти упущенные годы.       Пока он задавался риторическими вопросами, Грейнджер успела использовать на нем очищающие чары, вызвав неприятные покалывания в головке, но тут же компенсировала дискомфорт ласками. Горячий язык щедро мазнул по стволу, губы сомкнулись вокруг. Она запомнила инструкции и не стала трогать член руками, но всё же взялась за его бедра, чтобы ненадолго отстраниться и скомандовать:       — Сделай то, что хотел. Наложи на меня Силенцио.       Он хотел сказать «ты не обязана», честно. Но не сказал. Стало как-то неудобно отказывать, когда его так уговаривали. Да и палочка легла в руку за секунду просто на рефлексах.       Грейнджер, немного подождав, видимо, пытаясь понять, что же изменилось, продолжила. Сначала аккуратно и, лишь пару минут спустя, как следует его раздразнив, достигнув своих утренних пределов. Потом она всё же неуверенно попробовала вобрать его глубже. Но, словно не поверив в легкий успех, тут же отпрянула. Ещё медленнее, изучающе повторила маневр. И вдруг резко вобрала член до основания, чуть ли не уткнувшись носом ему в живот.       — Грейнджер, твою мать!..       Она зло посмотрела на него, судя по всему, осуждая за ругань. И тут же начала двигаться. Сразу достаточно быстро. Конечно, ему всё равно хотелось взяться за строгий пучок на затылке и самому начать трахать её в рот, но это была бы очередная грубость, после которой Грейнджер могла совершенно справедливо сделать что-нибудь страшное с его яйцами. Доминировать над ведьмами вообще нужно было аккуратнее. Хотя он всё же опять позволил себе положить руку ей на темечко, просто чтобы чувствовать её старания лучше. Сильнее. Ближе.       На сей раз себя она не ласкала, сосредоточившись на задаче со всей самоотдачей. Закрыв глаза и не обращая внимания на слюну, стекающую по подбородку. Поначалу он опасался, что в отсутствии у неё опыта ей придется долго его стимулировать, а, когда она устанет, им снова нужно будет перейти к классике, обновив уже его стол. Но возбуждение поднялось лавиной в какие-то рекордные сроки, словно это ему делали один из первых минетов в жизни, и он хотел кончить просто от осознания того, что его член находится в чужом рту. В её рту. Ему резко захотелось выразиться куда крепче, а стон удовольствия он и вовсе не смог сдержать полностью. Ещё немного…       Он оттолкнул её, освобождая член и делая последние фрикции уже самостоятельно. Грейнджер зажмурилась сильнее, и вязкая сперма попала ей на лицо и, частично, на волосы. Он взял её за шею и размазал семя по щеке. Вместе с оргазмом пришло какое-то первобытное удовлетворение от осознания того, что он обладает желаемым целиком и полностью. Может, в следующий раз надеть на неё очки?       Впрочем, нет, он всё же предпочел бы, чтобы она проглотила. И сейчас не стал заставлять её ждать и быстро очистил лицо заклинанием, сняв заодно и Силенцио. Грейнджер аккуратно приоткрыла один глаз, когда он уже начал заправлять член в ширинку, и приняла его руку, вставая.       — Теперь у меня горло саднит, — пробурчала она действительно слегка хрипло.       — Дать тебе Смягчающий бальзам?       Она кивнула, потирая шею с задумчивым видом, будто пытаясь вынести вердикт. Он, вместо того чтобы просто приманить пузырек со средством, зашёл за кафедру и нашёл его в шкафу вручную. И Грейнджер сразу в руки передавать не стал, а отодвинул кресло из-за стола и, сев в него, похлопал по своему бедру свободной рукой.       — Иди сюда.       — Меня ждут, мне пора идти, — заюлила она.       — У тебя же все трусы наверняка насквозь мокрые, Гермиона. Ты явно не о работе сейчас будешь думать, если не получишь своё.       Она гордо фыркнула, но подошла к нему, сняла белье, схватившись за спинку кресла, и неловко уселась на колени, стараясь больше опираться на сиденье, слишком узкое для них двоих.       — Все не пей, сделай пару глотков, — он всё же отдал бальзам, принявшись деловито расстегивать её мантию, блузку и задирать юбку.       Бюстгальтер, на который у него и так уже имелась возможность полюбоваться с утра, легко поддался. Он проверил её готовность просто на всякий случай, хотя и так всё было ясно. Но ласкать просто так не стал, а оперативно отобрал у неё остатки зелья, вылил его себе на ладонь, растер и, заставив её чуть развести бедра, сразу ввел в неё два пальца. Грейнджер ахнула и уткнулась ему в шею.       — Помоги мне, — хоть он и добился желаемого, но посмотреть и прочувствовать продолжение её представления был совсем не прочь. — Прикоснись к себе.       К тому же это был неплохой ментальный крючок. Так она будет думать о нем даже наедине с собой и самоудовлетворяясь. Хотя, вероятно, Грейнджер и так это делала. Это вызывало в нем какую-то гордость, пусть даже его вклад в развитие её чувств к нему был минимальный, с этим она прекрасно справилась сама.       И ласкать себя, пока он насаживал её на пальцы, у неё тоже получалось восхитительно. Не только массируя клитор, но и растирая соски, постанывая и даже в этой не самой удобной позе умудряясь елозить, забыв о всяком удобстве и отдавливая ему ноги. Он не удержался и, придержав за талию, чуть приподнял её, чтобы можно было склониться к груди и вобрать напряжённое навершие в рот, облизывая и прикусывая. Грейнджер выгнулась и принялась сама подмахивать ему, стараясь заполучить всю возможную ласку одновременно.       Который раз она кончала за эту неделю? Про свое либидо она действительно не преувеличивала даже со скидкой на страстную ненасытность первых дней.

* * *

      Упорхнув от него на заплетающихся ногах, Грейнджер появилась на ужине в Большом зале и опять пропала с этими своими консультациями до ночи. Ему так напрягаться не приходилось. Возможно потому, что, по крайней мере, ЖАБА по зельеварению сдавало меньше людей, чем трансфигурацию. Возможно, потому что он не был молоденькой обходительной и корректной учительницей, которой можно было безболезненно задать даже заведомо глупые вопросы.       В девять Грейнджер появилась на пороге его кабинета опять, наверное, вспомнив про их изначальную договоренность, заключенную до её неудачного похода к Поттеру. Но в комнате не задержалась, сразу же бодро зашагав к двери в личные покои.       — Вас старосты не потеряют, профессор Грейнджер-Уизли? Мало ли что может произойти ночью с гриффиндорцами, — поддел он её.       — Скажу, что отходила по своим делам. Люблю ночные прогулки с юности. Вам ли не знать, профессор Снейп, — отмахнулась она, но, взявшись за ручку, оглянулась на него.       — Иди в кровать, мне надо кое-что дописать.       Она улыбнулась, кивнула и смущенно сообщила:       — Я захватила своё одеяло.       Конечно же, это совершенно не помогло. Просто теперь у неё во владении находилось два одеяла. Так что пришлось ему пойти от обратного и уже самому взять Грейнджер в плен, крепко обняв её и прижав к себе спиной. Так тоже было жарко, и она всё равно умудрилась переплести свои ноги с его, но хотя бы спали они на его условиях. Да и Грейнджер как-то вся сразу успокоилась и засопела в подушку, прекратив наступление. Тоже, видимо, получив то, чего хотела.