Тринадцать добродетелей

      Родители Эшби и Блэра единодушно пришли к мнению, что стоять на пути истинной любви нельзя. И если их дети испытывают друг к другу глубокие чувства, то, конечно, они должны быть вместе. Свадьбу, естественно, пришлось отложить по объективным причинам, но вполне себе официальную помолвку назначили на лето. Никакие идеологические, учитывая, что Блэр был чистокровным, а Эшби — магглорожденной, и просто общечеловеческие разногласия, вроде отношения к ранним бракам, никого не остановили.       Да, он тоже хотел бы заполучить Грейнджер как можно раньше, до Рона. Но всё же фантазировал, самое раннее, о последнем, дополнительном годе её обучения, никак не о довоенных временах. К тому же все эти одержимые рассуждения пришли ему в голову уже очень постфактум и в тот момент, когда она делала ему минет. Неудивительно потерять в критичности в подобных условиях.       А вот относительно Грейнджер и этого её горячего желания как можно быстрее выскочить за него замуж всё было не так однозначно. Изначально он подумал, что это решение на эмоциях, но позже пересмотрел точку зрения. При всей своей страстности мисс Тотальный контроль очевидно не была склонна к порывистости, когда дело не касалось быстрого секса. А если ещё вспомнить её не менее поспешное признание в любви, все эти собственнические замашки и в то же время покорность его воле, то картина вырисовывалась занимательная. В общем, его подозрение о том, что она была влюблена в него долгие годы, окрепло окончательно и превратилось практически в уверенность.       Это воспринималось слегка некомфортно, так как все капающие слюнями школьницы, что вешались на него за время преподавания (а их была не одна и не две), помимо того, что ставили его в, мягко говоря, неудобное положение, создавали, скорее, гнетущее впечатление, чем побуждали желание согрешить. Грейнджер, конечно, выросла в чертовски соблазнительную женщину, но если вместе с подростковым желанием переспать с учителем она притащила в его жизнь ещё и все эти розовые сопли о их совместном будущем, что он наблюдал в головах у юных воздыхательниц… Что ж, на её счастье, пока что она демонстрировала неплохой ум, полное, в разумных рамках, принятие его характера и не проявляла стремления что-то в нем исправить, «спасти» или улучшить. Но ещё было слишком рано давать заключение по этому вопросу, так что опасность сохранялась.       Раздраженный собственными рассуждениями, он слушал восхищенные возгласы старших Эшби и Блэров о первой и единственной с нескрываемым скептицизмом. И преимущественно помалкивал, чтобы не начать сыпать сарказмом, отравляя это благостное болото. Улыбка Грейнджер тоже была натянутой, хотя происходящее вроде как разрешало все их конфликты касающиеся этой парочки. Да и она относилась к ситуации чуть мягче в принципе.       — Думаю, всё их родители понимают и, вероятно, вообще сговорились заранее.       — Сговорились породниться? — лениво уточнил он, радуясь, что этот идиотский разговор наконец закончился.       Они собирались в её кабинете, так что он позволил себе задержаться после встречи, благо гостевые стулья Грейнджер были куда удобнее мебели в его владениях в целом.       — Дать детям волю, чтобы они перестали гнаться за запретным плодом, а смогли оценить объективно, нужно ли им это на самом деле.       — Поощрение оборачивающееся наказанием. Мне нравится этот концепт.       — Даже не сомневаюсь, — усмехнулась Грейнджер, убирая какие-то бумаги со стола.       Дверь была открыта, так что они благоразумно держали дистанцию.       — И в связи с этим, — он опять непроизвольно сравнил их ситуации, — предлагаю пожить немного вместе до того, как мы оформим отношения.       — Разумно, — она кивнула и тут же тягостно вздохнула. — Надеюсь, к отпуску вся эта эпопея с Роном закончится.       Но всё сразу начало складываться не в их пользу. И не в пользу самого Рона, который наверняка тоже хотел побыстрее вернуться к новой жене. В Мунго выяснилось, что его застарелая ментальная травма, возможно, никогда не будет излечена не то что до конца, но даже поверхностно. Терапию, конечно, начали незамедлительно, однако без особой надежды на успех.       Можно было бы сказать, что уж ему подобные заминки были только на руку, ведь так их тайная связь с Грейнджер продолжала оставаться тайной и не вынуждала его принимать важные решения на деле, а не на словах. Но на практике это быстро начало его дико раздражать. Журналисты пронюхали о состоянии Рональда через день после посещения им больницы — наверняка кто-то из персонала не смог удержать язык за зубами. Подробности личной жизни семьи Уизли тут же попали на передовицу «Ежедневного пророка». Грейнджер вроде была ко всему этому привычная ещё со школьных времен, но уж слишком болезненная для неё оказалась актуальная тема. Она все больше нервничала и дергалась, что влияло в первую очередь на работу. А так как наступила пора экзаменов, на деле всё обстояло даже хуже, чем звучало. Грейнджер перерабатывала, чертовски уставала, мрачнела день ото дня и рисковала вот-вот сорваться с большой долей вероятности уже на нем.       При этом он даже не имел возможности помочь ей в открытую, так как это шло вразрез с его обычным поведением и только добавило бы дров в огонь пересудов. Благо хоть Минерва помалкивала (пока), так что никто не шептался за их спинами, и об «грязном секрете профессора Грейнджер-Уизли» в газетах не писали. Конечно, они всегда могли поговорить наедине, но и это в скором времени перестало работать, как задумывалось, всё по той же причине их скрытности. Хоть сама Грейнджер посещать Нору не спешила, Поттер таскал её туда уже несколько раз, то ли ища компании, то ли надеясь, что его друзья всё же в конце концов опять сойдутся. Как раз эта слишком глубокая погруженность в проблемы Рона и постоянный контакт с ним особенно пагубно на неё влияли. А вот если бы все близкие ей люди знали, что она несвободна… Это было бы потрясающе неловко и породило бы свои сложности, но она, вероятно, чувствовала бы себя куда увереннее.       А сейчас под угрозой оказался даже секс. Хоть темперамент Грейнджер никуда не делся, и ластилась она к нему с прежней частотой, толком расслабиться у неё никак не получалось. До такой степени, что, как ему показалось, она уже несколько раз не достигала оргазма. С таким настроем устраивать эксперименты, о которых она томно шептала всего чуть больше недели назад, было уже нецелесообразно. Как-то слишком рано они перешли на ту стадию отношений, на которой интимная близость перестала помогать закрывать все конфликты.       Оставалась надежда на Визенгамот, но и он их подвел. Как и предполагала Грейнджер, наконец-то прошедший суд не допустил Рона до принятия важного решения в подобном пограничном состоянии. После заседания она, судя по виду, разрыдалась, но весь день упорно делала вид, что в порядке. Пока, уже после ужина, будучи в его комнатах, не дала себе волю и не устроила небольшую истерику:       — А что если к нему вернется память, и он не захочет меня отпускать? Решит, что брак с магглой был ошибкой?       — Даже если его чувства к новой пассии изменятся, и он останется в магическом мире, Молли не позволит ему бросить внука. А принудить тебя жить с ним он не сможет. Да, возможно, придётся разводиться ещё через один суд, но это просто займет больше времени.       — И про все наши планы можно будет забыть! Уж лучше бы я подождала хотя бы лета, прежде чем прийти к тебе, — пробурчала она, расхаживая по спальне из угла в угол. — Я только усложнила жизнь нам обоим, так ещё и в рабочее время.       Честно говоря, он всерьез опасался, что если бы они не начали спать друг с другом до возвращения Рона, сейчас она относилась бы к бывшему куда лояльнее. И, кто знает, может даже передумала бы с ним разводиться, рассудив, что уж лучше Уизли в мужьях, чем Снейп в перспективе.       — Тогда мы просто сходили бы с ума отдельно друг от друга, — мысль удалось выразить мягче. — Или я сам перешел бы грань, опасаясь, что ты уволишься и снова исчезнешь из моей жизни. Но это случилось бы позже на месяц или даже полтора, которые я не хотел бы проводить без тебя.       Нет, очень навряд ли он сам проявил бы инициативу по части развития их отношений. Собственно, он и в начала мая её не проявил, не веря, что его интерес взаимен, пока она не дала отмашку. И уж тем более не стал бы лезть к ней тогда, когда Рон нашёлся. Никаких моральных принципов связь с замужней женщиной для него не нарушала, но это касалось дам, ищущих отдыха от серой обыденности и опостылевшего суженого. Конкурировать же с чудесным образом вернувшимся Уизли у него не было никакого желания.       — Очень мило, — слабо улыбнулась Грейнджер и перестала бродить, остановившись в изножье кровати.       Но, кажется, некую фальшь в словах она всё же почувствовала, так как начала вглядываться в его глаза, будто что-то в них искала. На его счастье, до ментальной магии Мисс Всезнайка не добралась и не освоила даже основы.       — Гермиона, я тоже тебя люблю, — выдал он, захватив её внимание полностью.       Пришлось применить тяжёлую артиллерию, так как все запасы манипуляций он уже потратил, а ничего дельного больше в голову не приходило.       — Правда? — Грейнджер приоткрыла рот и схватилась за его лодыжки, подавшись вперёд.       Может, и не истина в последней инстанции, но на сей раз точно не ложь. Просто, вполне вероятно, они подразумевали под этими словами разные вещи.       — Да. И я не сбегу от тебя из-за всех этих проблем с разводом. Честно говоря, они тревожат меня куда меньше, чем твоё состояние. Ты не можешь повлиять на большую часть происходящего, так что успокойся.       Она потупилась, залившись краской, и ответила отвлечённо:       — Действительно, вряд ли я сейчас по-быстрому изобрету какой-нибудь метод по возвращению памяти, о котором не подозревают в Мунго.       И тут же задумалась, словно действительно прикидывала варианты. Наверняка так и было.       — Могу предложить тебе один, — решился на ещё одно рискованное предприятие он.       Но Грейнджер и её великолепную задницу нужно было вытаскивать из этой ямы любым способом и побыстрее. Из-за её провалов в постели у него, кажется, тоже начали появляться проблемы с потенцией. А он рассчитывал прожить в тонусе как минимум до восьмидесяти.       — Модифицированное зелье памяти? — фыркнула она.       — Когда в следующий раз Поттер предложит тебе навестить Нору, скажи, что я тоже хочу заглянуть к ним. Я владею легиллименцией, может, смогу найти в голове Рона что-то, что пропустили в Мунго.       — Стоит попробовать, — задумчиво пробормотала Грейнджер, заползая на кровать и обнимая его.       Судя по всему, её отчаяние было так велико, что она даже не посчитала нужным отговаривать его от этого шага. Да и обстановка в доме Уизли, наверное, стояла такая странная, что визит профессора Снейпа не то чтобы выглядел полной дикостью на этом фоне.       — Но мы же не будем… — замялась она.       — Целоваться посреди их гостиной? — уточнил он, расстегивая ворот её рубашки — они ещё не успели приготовиться ко сну — и поглаживая шею и ключицы.       — Что-то вроде того.       — Только если ты захочешь.       Грейнджер уставилась на него смущенным, но при этом парадоксально пылающим взглядом. А он, наконец, добрался до бюстгальтера. Соски отреагировали на прикосновения даже сквозь плотную ткань. Она прикусила нижнюю губу, будто пытаясь сдержаться. Её холодность и закрытость в последние несколько дней существенно усугубились, поэтому ей, очевидно, было трудно выйти из этого состояния мгновенно даже при желании.       — Ты же не признался только чтобы успокоить меня? — прошептала она томно, но всё равно отчетливо опасливо.       — И это тоже. Но я бы не заявил такое исключительно ради этого, Грейнджер. Если бы я был таким расчетливым мерзавцем, каким ты меня представляешь, я не стал бы усложнять себе жизнь в принципе, а просто бросил бы тебя.       Знать, что он рассматривал и этот вариант в том числе, ей было не обязательно. Впрочем, кажется, она так и не поверила ему до конца, потому что прищурилась и дёрнула его за ворот, подтягиваясь выше на подушки и вновь заглядывая ему в глаза.       — Как ты меня назвал?       — Мне нравится твоя фамилия без дополнений через дефис, — быстро сориентировался он.       — Вот только я планирую сменить её на твою в скором времени.       — А может, я возьму твою?       Гермиона рассмеялась. А он сделал отметку звать её по имени про себя, чтобы избежать таких казусов в будущем.       — Северус Грейнджер, — она опять не удержалась от смешка. — Вселенная схлопнется. И подпись будет уже не такая красивая.       Они, наконец, поцеловались, и на сей раз Гермиона была куда отзывчивее, начав надрачивать ему ещё сквозь штаны. И вновь оседлала его, запрыгнув на член. Не так агрессивно, как в первый раз, потратив время на подготовку, но вполне себе страстно. Клясться в Визенгамоте в том, что вот сейчас она точно кончила, он бы не стал, учитывая, что никакого четкого индикатора оргазмов у женщин в принципе не имелось, но было очень похоже на то. Он поязвил бы над примитивностью её мышления: сказал пару нежных слов и получил всё, что хотел. Но, кажется, раскрутили тут его, причём на высоких ставках.

* * *

      Студенты с ним не согласились бы, но экзамены прошли отлично. Никто не попытался спрыгнуть с Астрономической башни (не то чтобы это часто случалось) и даже не перепил сливочного пива, чтобы снизить стресс. А вот он вполне себе пригубил наливки Стебль. В последний день пребывания студентов в замке Помона всегда устраивала небольшие посиделки. Гермиона опять отпустила шутку про алкоголизм, но признала, что сейчас и покурить не зазорно — отмучились. Впрочем, мысль она не развила, не решаясь долго разговаривать с ним на публике, и отошла к Макгонагалл.       Он имел другие планы и собирался к ним присоединиться, не видя ничего зазорного в разговоре с коллегой перед отпуском. Но к нему привязался Фипс, выпивший явно больше, чем ему было нужно. Чтобы скинуть хвост и не приводить его в компанию к Гермионе, он унизил его трижды за две минуты практически одностороннего, со стороны Фипса, общения. Но тот, и без того не блещущий интеллектом, с затуманенным алкоголем сознанием не понял намеков, а, наоборот, вдруг решил, что они приятели и могут делиться друг с другом самым сокровенным:       — Слышал, что у Грейнджер-Уизли серьёзные проблемы с мужем, думал, может, предложить ей свою помощь, утешить, — Фипс, кажется, попытался ему подмигнуть, но просто моргнул поочередно обоими глазами. — Но не представляю, как с ней можно разговаривать дольше пяти минут. Как вам это удается?       — Просто использую мозг и речевой аппарат, — мрачно отозвался он.       Очевидно, опасения Гермионы относительно того, что за ними наблюдают, были недалеки от истины. Но, конечно, холодная ярость охватила его не по этой причине.       — Одна молодая баба на весь коллектив и та невыносимая зануда, — будто не расслышав его продолжил Фипс. — Хотя задница у неё, конечно, высший класс.       — Если вы больше всего цените в людях задницы, профессор Фипс, может, вам стоит присмотреться к профессору Маккею? — вкрадчиво проговорил он, убеждаясь, что собеседник его точно прекрасно слышит. — Тем более, что с ним вы уже нашли общий язык.       Его злость вылилась в слегка лицемерные заявления, но, справедливости ради, даже чисто в физическом плане Гермиона нравилась ему вся целиком. Фипс поперхнулся, вытаращился на него, но резко перевел взгляд на учителя маггловедения, наедине с которым ему и стоило бы обсуждать коллег, раз уж они вроде как дружили. Оставив его осознавать услышанное, он снова поймал Гермиону и мягко увел её от Макгонагалл.       — Что-то случилось? — встревожилась она.       — Нет, но нам нужно посетить Нору. Сейчас же.       — Но мы договаривались на завтра, — растерянно пробормотала она.       — Эффект неожиданности будет только на руку. Это наверняка дестабилизирует разум Рональда и может дать мне возможность заглянуть в его подсознание глубже.       Придумал ли он только что это объяснение? Бесспорно. Впрочем, в этом было зерно логики, безотносительно его стремления «освободить» Гермиону как можно быстрее.       — А как же праздник? Некрасиво убегать вот так.       — Все и без того уже расходятся. Думаю, они переживут, если ты не сделаешь официальное объявление о своем уходе.       — Хорошо, раз ты считаешь, что это необходимо, — смирилась она и сама потащила его к границе антитрансгрессионного барьера. — Думаю, Молли не рассердится. Это же всё ради Рона.       Кажется, она выпила достаточно, чтобы чуть снизить градус критичности. Вот только, вполне вероятно, по этой же причине на неё его сиюминутная задумка сработала в полной мере. Гермиона чересчур напряглась, шагая слишком быстро по сравнению со своим обычным темпом ходьбы, и схватила его за руку куда раньше необходимого, чуть ли не при всех. А потом не могла сосредоточиться, чтобы переместить их к дому семейства Уизли, минуту или даже две.       — Так не пойдет, Гермиона, — отчитал он её, когда они всё же оказались рядом с точкой назначения, но дальше, чем нужно, ярдов на двести. — Мне будет нужна твоя помощь, а если ты продолжишь так нервничать, ничего не выйдет, — тон голоса вышел на должном уровне строгим и обеспокоенным.       Вообще-то её раздрай был ему даже выгоден, хотя усугубить свой план он решил опять вот только что.       — Прости, — она подняла на него этот свой влажный взгляд трепетной лани.       Возникшая ассоциации его тоже немного встревожила. Выявить его вкусы относительно женщин оказалось несложно, как и отметить все эти неслучайные точки зрения на замужество пассии и расцветающую одержимость ею. Но он не желал об этом думать, фигурально распрощавшись с той женщиной после окончания войны, как человек, исполнивший все обязательства перед ней.       — Отойдем, — он сбился на шёпот и повел Гермиону в сторону с дороги в пролесок.       Кажется, она поняла, что он хочет сделать, так что и сейчас не начала сопротивляться, покорно встав у дерева и ответив на его жадный поцелуй. А он то ли приводил свои задумки в действие, то ли пытался скинуть наваждение. Нет, Гермиона была совсем другой. Хотя бы потому, что она тоже его любила.       — Северус, — простонала она, когда он переключился на шею.       — Тише, — прервался он. — Ты же не хочешь, чтобы нас кто-нибудь услышал?       Она помотала головой и демонстративно накрыла рот рукой, намекая. Кажется, в отличие от него, её секс в публичном месте, при опасности разоблачения, заводил куда больше. Плохая хорошая девочка. Вспомнить хотя бы как феерично Гермиона кончила, когда их, уединившихся в кабинете, потревожил случайный гость. Или то желание, которое в ней вспыхнуло, когда их почти застукали Блэр и Эшби. К тому же хоть её пылающее лицо с зацелованными губами должно было очень пригодиться ему на встрече с Роном, можно же было на этом не останавливаться и зайти чуть дальше.       Он вытащил палочку и небрежно взмахнул ей, очищая заклинанием собственные руки и отвлекая Гермиону новым поцелуем. В процессе он ещё невербально наложил отводящие и заглушающие, но это она уже наверняка не заметила. А вот то, что она точно почувствовала, так это расходящуюся прямо вдоль промежности ткань на этих её синтетических колготках, которые Гермиона упорно носила, хотя было уже достаточно тепло, и «удобных» трусах. Слегка утратив в целостности гардероба, она свела ноги и полузадушенно ахнула, помня о его просьбе хранить тишину. Но тут же расслабилась, давая ему доступ.       Смягчающий бальзам опять пригодился, а подолы мантии и юбки ни на секунду его не задержали. Гермиона уже полноценно привалилась к стволу дерева и для надежности схватилась ещё и за его плечи. Через пару минут стимуляции клитора стало ясно, что в дополнительной смазке не было большой необходимости, и его пальцы оказались в ней. Сразу несколько. Она замычала, кусая губы, и развела колени ещё шире. Хотя, возможно, просто утратила в устойчивости.       Он любовался ею. Полузакрытые глаза, румянец на щеках, выбившаяся из прически прядь волос. Едва сдерживаемые стоны, пальцы, судорожно сжимающие его плечи, подрагивающие от напряжения ноги. Она так очевидно наслаждалась происходящим, так ярко отзывалась на ласки, что он почти готов был кончить, даже не прикасаясь к себе. По крайней мере, когда ему удалось довести её до оргазма, возбуждение дошло до болезненного, а собственное белье пропиталось предэякулятом.       — Северус, — Гермиона прильнула к нему, пытаясь восстановить дыхание.       — Повернись, — голос звучал хрипло и непроизвольно угрожающе.       Да и отстранился, разворачивая её и принуждая обхватить дерево, ниже, так, чтобы задница была чуть ли не выше головы, он тоже несколько поспешно и грубо. А ведь он вообще не планировал тратить время на полноценный секс, максимум, попросить её отдрочить и ему тоже. Но задирая одежду ей на спину, скользя ладонями по нейлону и ещё сильнее рвя трусы для своего удобства уже просто руками, признал, что был не прав. Сейчас он ощущал себя моряком, вернувшимся из многомесячного плаванья и первым делом на суше снявшего себе за два шиллинга портовую шлюху, собираясь оприходовать её в ближайшей подворотне. Гермионе вряд ли польстило бы такое сравнение, но страсти его она отдалась с рвением.       Несчастное дерево, которому пришлось испытать силу их любви, кажется, слегка утратило в листве. Гермиона, упирающаяся носками туфель в мягкую лесную землю, пачкая обувь, всё же не смогла сдержать пару вскриков. А он, судя по треску, порвал ей ещё и юбку, с силой хватаясь за пояс, придерживая её в нужном ему положении.       — Да-да-да, — речитативом выдала она в ответ на ускорившийся темп.       Гермиона определенно была сумасшедшей и заражала своим сумасшествием его. Он кончил внутрь, но не давал ей разогнуться ещё какое-то время, чтобы увидеть, как сперма вытекает наружу. Мерлин, как же ему это нравилось.       Но нужно было продолжить путь. Едва приведя друг друга в порядок, они вернулись на дорогу и вскоре подошли к дому. Точнее, к нелепому нагромождению стен, окон и крыш, которые непонятно как были соединены между собой, а в совокупности жильем были признаны, очевидно, по какой-то ужасной ошибке. Тут пришлось подождать, пока всполошенная Молли выскочит наружу и пригласит их внутрь.       Матриарх Уизли, кажется, ещё что-то говорила, но он отфильтровал ненужную информацию, сосредоточив внимание на Гермионе. Она загадочно улыбалась, и, кажется, ему удалось верно определить причину этой эмоции. Большую часть следов их преступления удалось убрать банально очищающими чарами, но вот спрятанные под одеждой дыры на её белье и колготках никуда не делись. Судя по напряжённой позе и беспрестанным попыткам поправить подол, который и так надежно всё прикрывал, она то ли испытывала неловкость, то ли снова возбуждалась. А скорее, и то, и другое.       — Ронни, милый, подойди сюда, — так громко крикнула Молли, что это прорвалось даже сквозь его слуховой барьер.       Рональд зашёл на кухню через минуту и уже с недовольной миной. Он, верно, сейчас отзывался на другое имя и упёртость этой женщины его раздражала. Вряд ли он воспринимал её матерью в полной мере. Но как только Рон поднял взгляд на него, его лицо исказилось ещё сильнее, выражая неприкрытое отвращение.       — А он что тут делает? — возопил Уизли не хуже матушки.       — Рон, — ахнула Гермиона, быстро сообразив, что происходит.       Рон недоуменно моргнул, приоткрыл рот, оглядел кухню, словно видел её впервые, и уставился на сей раз на свою почти бывшую жену.       — Гермиона? — недоверчиво уточнил он.       А ему оставалось только удовлетворенно хмыкнуть. Очевидно, дело с тотальной амнезией сдвинулось с мёртвой точки. И даже все его ухищрения не понадобились. Возможно, благоприятно сработал факт неожиданности визита. Но вот выводить Рональда на ревность, как он придумал по ходу дела, трахнув его супругу и заставив её раскраснеться и засмущаться, оказалось не нужно. Хватило и впечатления, которое он сам производил на людей. В его плохой репутации, по ощущениям, было больше плюсов, чем минусов.       А главный секрет в расшатывании законсервированного сознания Уизли состоял в том, чтобы устроить ему негативный душ от всего этого позитивного сиропа, в котором его мариновали. Наверняка и семья, и друзья, и даже целители в Мунго, руководствуясь гуманными воззрениями, напоминали ему только о счастливых воспоминаниях и хороших людях. Никак уж не про войну и не про убийцу Дамблдора.