Майхес

Прихрамывая и бережно прижимая к груди перебинтованную руку, Паркер подошел к входной двери своей квартиры и в ночной темноте нашарил ключом замок, буквально вваливаясь в темный коридор. Потухший взгляд прошелся по тусклым очертаниям предметов, и вдруг картинка стала размытой. Он оперся спиной о стену и без сил проскользил по ней на пол. Тяжелая одышка постепенно сходила на нет, уступая место паническим всхлипам, и Питер, вцепившись пальцами в волосы, зарыдал, выплескивая накопившийся за месяц стресс. Он знал, на что шел, видел некоторые бои, получал раны даже на тренировках, но это… Да, он знал, на что шел, но не понимал. Осознание свалилось на него тяжкой ношей, опуская плечи, что раньше держались на одном лишь упрямстве. Что сказал бы покойный дядя Бен, если бы узнал, до чего опустился Питер, чтобы заработать и не жить в бедности? Дядя Бен, любивший повторять, что, когда тебя ударили по правой щеке, подставь левую. Он бы не одобрил, он посмотрел бы с укоризной. Потому что сегодня Питер избил человека за деньги, но ни один из присутствующих там людей не остановил его, не отчитал его… Они восхищались и кричали его имя, прославляли его, потерянного и сбитого с пути, который всегда считал для себя праведным. Он потерял контроль, и безумие охватило его тело, пока где-то внутри себя Питер с ужасом наблюдал за собственными действиями. Было страшно смотреть на мужчину, который лежал без сознания в крови, и было страшнее оказаться на его месте. Все принципы, которыми он был так горд, порушились в мгновение ока, и теперь это заставляло его задыхаться в темном холодном углу своего дома. С болью и страхом пришло одиночество, но даже ради желанной поддержки Питер не станет рассказывать все Мэй, перекладывая груз ответственности на ее хрупкие плечи. — О, Питер, — с жалостью и упреком произнесла бы она, разочарованно качая головой. Вытерев слезы здоровой рукой, он со стоном поднялся, чувствуя каждый синяк на своем теле. Пошатываясь, он двигался в сторону комнаты, изредка касаясь подергивающимися пальцами оказывающейся на пути мебели. Ладонью он толкнул дверь, с облегчением оказываясь в родном месте, от которого сейчас веяло безопасностью. Рассвет уже заглядывал в окно, и Питер как завороженный пошел на его лучи. Красное солнце ласкало лицо, и он потянулся к нему, прикрыв глаза. Это было бы хорошим началом дня, вот только для подростка еще продолжался день вчерашний. Его мокрые ресницы затрепетали, прогоняя из головы дурные воспоминания, а Питер прислонился лбом к прохладному окну, наслаждаясь тишиной и покоем. После бойни такое умиротворение казалось незаслуженным, но Паркер все же погрузился в него и отчаянно не пускал навязчивые мысли, пробивающиеся сквозь этот барьер. Он долго стоял так, потеряв счет времени, пока чуткий слух не уловил поворот ключа во входной двери. Паркер распахнул глаза, когда звук знакомых шагов раздался в квартире. Отпрянув от окна, он рванул в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок и не пугать Мэй побитым видом. Подскочил к раковине, закрыв за собой дверь и включая самую холодную воду, которую плескал и плескал себе в лицо. Вновь набирая в ладони воду, он заметил их тремор и испуганно сжал кулаки, впившись ногтями в тонкую кожу. Вода обтекала напряженные руки, а Питер оторвал от них взгляд и медленно поднял голову на свое отражение в зеркале. Отшатнулся. Не он смотрел на него оттуда. Кто-то незнакомый, похожий на безумца. С полопанными капиллярами и зрачками, скрывающими радужку; с беспорядком на голове и покрасневшими веками; с расплывающимся под глазом фингалом и разбитой губой, почти зажившей. Губы задрожали, и, когда с кухни донесся голос тети, он резко повернул голову. — Питер, завтрак готов! Когда успела? Сколько он уже стоит вот так, одержимо рассматривая себя, пока Мэй, пришедшая с двух дежурств подряд, сутки не спавшая, готовит ему еду? Обрушившееся чувство вины, однако, привело его в себя. Он умылся и пригладил волосы, попытался улыбнуться отражению. На кухню он шел настороженно и остановился, услышав шепот Мэй. — Когда? Конечно-конечно, я подменю тебя! — … — Верно, мне сейчас это очень нужно. Только посплю шесть часов и вернусь. — …? — Ты же меня знаешь, у меня бесконечные заряды бодрости! Спасибо, дорогая. Подросток так и замер перед дверью, держась за ручку и резко вспоминая, зачем когда-то затеял эти опасные игры. Им катастрофически нужны деньги, даже если заработанные потом и кровью, что в его случае не являлось метафорой. Долги, кредиты сами себя не оплатят. Он заторможено отпустил ручку и сделал шаг назад. Ноги сами привели его в свою комнату, а руки торопливо схватили кофту, обыскивая ее карманы, пока не наткнулись на искомое — увесистую пачку купюр, полученную за сегодняшний бой. Крепче сжав ее, он поспешил обратно, в этот раз не топчась перед входом. Мэй с улыбкой повернулась к нему, но тут же покачнулась назад, схватившись за сердце. Обеспокоенный взгляд просканировал его с ног до головы. — Питер, Питер… Что случилось, кто это сделал? — она подбежала к нему, прикладывая ладонь к его лицу, и нежно притянула к себе в объятия, в которых парень с удовольствием растворился. — Это случайность, тетя Мэй, так бывает, ты только не волнуйся, — успокаивал он женщину, которая не верила ни единому слову. — Как же случайность, как же так… — причитала она, остановившись, когда Питер сунул ей под нос свернутую пачку денег. — Ровно тысяча двести восемь долларов. Но Мэй явно не знала, что сказать, ошарашенная озвученной суммой и взволнованная состоянием племянника. — Это моя зарплата за месяц, я же говорил, что устроился на работу… Доставщиком, кстати, ресторана «Deja vu», помнишь, мы как-то мимо проходили, там еще швейцар двери открывал, и все гости как на бал заходили. Цены — заоблачные, и доставка дорогая, а заказчики все богатые, так что чаевых дают — закачаешься, — тараторил он заранее продуманную историю, но увидел слезы тети и остановился. — Я тебя расстроил? — О, Питер, — заплакала она и спешно прижала его к груди. — Я так тобой горжусь! Ты такой молодец. Эти деньги нам очень помогут, — она отстранилась и посмотрела в его красные глаза. — Спасибо, милый. Впервые за день Паркер улыбнулся. — Но это не значит, что ты должен так нагружать себя! Отдохни, Питер, ты выглядишь таким… усталым. Уж мы со всем справимся, или я такая плохая тетя, что не могу позаботиться о единственном племяннике?! — грозно хмурясь, спросила она. Приподнятые уголки губ выдавали ее с головой. На ее озорной тон он ответил серьезно: — Ты устала не меньше, Мэй, — проворчал Питер. В его голове хаотично носились мысли, вспышкой преподнесшие ему осознание собственных слов. Многие годы эта женщина работала, но ни разу он не слышал, чтобы она жаловалась. Ни на судьбу, ни на начальство, ни на несправедливость жизни… Без сомнений, она устала, тогда как сам Паркер, познавший эту ношу всего на один месяц, уже опустил руки и позволил себе рефлексировать. К черту мораль, когда семье нужна помощь. Питер принял решение. Он будет возвращаться в эту бойцовскую яму столько, сколько потребуется. Пока Мэй не поймет, что может позволить себе больше одного выходного. Пока все долги не будут выплачены, а деньги не начнут копиться, потому что тратить их некуда. Пока ему не исполнится шестнадцать. Тогда он сможет устроиться на легальную работу, для которой не нужно шататься по опасным темным проулкам и оглядываться по сторонам. А уж со своей совестью он как-нибудь совладает…

***

Этой же ночью Питер вернулся в клуб, уверенный, что его там ждут. Он как в тумане проходил сквозь толпу танцующих и прыгающих под бит тел, больше не испытывая к этой дикой атмосфере каких-либо светлых чувств. В первый день неизведанная энергия манила, но теперь казалась как никогда чуждой. Он махнул рукой Джо, мелькнувшему в просвете между людьми, а затем резко остановился, сворачивая с намеченного пути. Он двинулся по направлению к столь знакомой барной стойке. Поговорить с другом казалось хорошей идеей, пусть это и будет Джо, а не Нед, который понятия не имеет о его второй жизни. — Привет, Миос. Тебе как обычно? — крикнул бармен, слова которого почти терялись в грохоте музыки. Кивнув, Паркер сел на свободный стул, потерянно подперев рукой подбородок. Погруженный в свои мысли, он молча следил, как Джо ловко орудует посудой, готовя безалкогольный мохито. Теперь каждый, кто видел его вчера на ринге, словно бы забыл настоящее имя Питера. Еще после победы, перед тем как покинуть клуб и добраться до дома, каждый второй загорелся желанием поздравить его и заодно просветить, что значит новое имя. «Майхес!» — кричали они. Львиноголовый бог войны. Карал провинившихся, защищал невинных. Сам подросток не считал, что подходит для этого статуса, но продолжал неловко улыбаться и отвечать благодарностью. «Миос», — крикнул кто-то затем, а остальные подхватили. Милое сокращение, из разряда: «Майхес, но друзья зовут меня Миос». ЭмДжей бы понравилось, наверное… Внезапно на подкорке мозга запульсировала боль, буквально заставляющая напрячься и повернуть голову. «Обернись», — кричали инстинкты. Питер сопротивлялся неожиданному желанию, но странное предчувствие давало понять: чей-то взгляд упорно прожигает его затылок. Он медленно поворачивался, обыскивая глазами людей, но ничего подозрительного в них не было. Краем глаз он заметил скрывающуюся в толпе обладательницу ярко рыжих волос, которую провожала взглядами добрая половина мужчин, и понял, что чутье вдруг затихло. — Твой коктэ’йль, — с забавным акцентом произнес Джо, возвращая Питера в реальность. — Как самочувствие? — Дерьмово, если честно, — Питер лениво помешивал напиток, подцепляя трубочкой мелкий лед. Казалось, что еще немного самокопания, и мир предстанет перед ним в черно-белых оттенках. — Ну-у, если честно, — повторил за ним парень и тыкнул ему в нос длинной ложкой. Глаза Питера сошлись в кучу, когда он на нее посмотрел. — Я вообще-то думал, что ты не вернешься. Удивлен. Подросток поразился такой проницательности, но не стал рассказывать, что возвращаться и правда не хотел. — Куда ж я денусь. Свои же слова прозвучали как приговор, и Питер нахмурился. Он покачал головой, недовольный сам собой. Никакой рефлексии, — пообещал он себе и, игнорируя трубочки, сделал несколько глотков ледяного мохито, закашлявшись, когда листочек мяты попал в горло. Перед лицом тут же появилась чужая рука, выхватывающая стакан у него из рук. Питер закатил глаза. Дарелл же в это время сосредоточено нюхал его напиток, в поисках спиртных ноток. Убедившись, что алкоголя на горизонте не намечается, мужчина все же окинул бармена суровым взглядом. Джо оставался невозмутим. — Ты рано вернулся, Паркер, — то ли одобрительно, то ли осуждающе сказал тренер. Впрочем, может оба сразу. Он внимательно просканировал подростка, задержавшись прищуренным взглядом на перебинтованной руке. — Идем-ка. Питер встал, посмотрел напоследок на друга, который скорчил рожу, пока Дарелл не видит, и пошел вслед за тренером. В тренировочном зале, куда они зашли, никого не было. — Ты быстро оклемался, я не надеялся увидеть тебя в ближайшую неделю. Надеюсь, это говорит о твоей силе духа, — слова звучали серьезно и нравоучительно, как никогда ранее. Было странно. Тренер задумчиво почесал подбородок, сложил руки домиком и глубоко вздохнул. — Честно говоря, Питер, я не ожидал, что ты так блестяще выступишь. Никто не ожидал. О тебе еще долго будут говорить, и будь готов, что следующий твой бой будет даже под большим вниманием, чем этот. Паркер тяжело сглотнул и вытер вспотевшие руки о джинсы. — И что мне делать? — Тренироваться. И уж теперь я серьезно за тебя возьмусь, — многообещающе сказал Дарелл, и в его словах сомневаться не приходилось — слишком уж выразительным был взгляд. — Будь готов к новому бою где-то через месяц, и знай, что с каждой победой противник будет серьезнее. Кто знает, может ты дойдешь до главного чемпиона… Он со значением поднял брови, шаря рукой в кармане куртки. Куртка эта, как заметил Питер, была новая, и быть может, купленная на деньги с его победы. Наконец, Дарелл нашел искомое — пачку Винстона, откуда достал сигарету и с явным наслаждением прикурил. — Придется оправдывать ожидания, уж поверь, того, что люди прозвали тебя львом, недостаточно. Это сегодня ты для них бог, но одно поражение… И ты уже никто, — убедительно произнес он, скрывая в дыме горькую усмешку. — Тренер, — нерешительно начал говорить Питер. — Я должен сразу сказать, что не останусь тут навсегда. Через год я смогу устроиться на работу, и в этом ринге не будет необходимости… Мужчина делал очередную затяжку, но после слов парня замер с сигаретой во рту и странно на него посмотрел. — Я просто не хотел, чтобы были какие-то недопонимания, — добавил Питер, вдруг думая о том, что тренер единственный, кто все ещё звал его по имени. — Конечно, пацан. Я тебя понял, — ответил он и выдохнул терпкий дым, отводя в сторону задумчивый взгляд.