The Lion from the North

      Дворец даёт объявления одновременно — о королевских похоронах и отмене торжественной коронации. Себастьян сжимает его плечо покровительственно, уверенно кивает, давая понять, что Макс поступил правильно, но правда в том, что ему всё равно. Всё равно, кто водрузит корону ему на чело, всё равно, будет ли на нём соболья мантия с плеч его отца или его собственная аскетично-военная меховая накидка, всё равно, сколько глаз будет наблюдать за этим. Церемонии бессмысленны. Корона его по праву, и страна в его руках. Страна, которой ему предстоит править до конца жизни, каким бы он ни был. — Даже если церемонии не будет, ты должен выступить с речью для своих людей.       Говорит ему Нико однажды за завтраком, когда все его мысли заняты сообщением, которое передал ему с утра Пьер о состоянии войск на восточном фланге фронта. Это катастрофа, в которую втянул их всех его покойный отец, — единственная его мысль. Нико вскидывает бровь, глядя на него, и невозмутимо намазывает масло на свой горячий хлеб. Нико может выглядеть обманчиво-мягко, но все, кто имел дело с королевским двором, знали, насколько хорош Нико в политике. Макс знает, что такова традиция — первые слова нового короля, его обещание людям, его сообщение миру; это важная часть начала правления, но, положа руку на сердце, они не находятся в том положении, когда политика находится на первом месте. — Я набросаю тебе текст к вечеру, чтобы ты мог исправить, — неохотно обещает Макс, и Нико довольно кивает, возвращаясь к еде. Этого достаточно для него, чтобы быть уверенным, что эта часть коронации будет завершена, как нужно. Нико не привыкать иметь дело с косноязычными королевскими особами, речи которых принадлежат его перу. Он не имеет ничего против. До тех пор, пока его ценят должным образом, Нико согласен быть сочинителем королевских пьес. — Мне нужно обсудить ситуацию на фронте с Пьером и Дэниелом после завтрака, что-то запланировано?       Себастьян издаёт уклончивый звук, занятый своим завтраком. Он всегда ценил распорядок больше, чем они все. — Ничего такого, что нельзя было бы перенести, — он отмахивается с лёгкой улыбкой, признавая приоритет военных вопросов перед всеми остальными, и Макс всерьёз задумывается, отдавал ли он когда-нибудь должное Себастьяну и его понимающей натуре. И делал ли это кто-нибудь вообще, учитывая, что его отец почти изгнал Себастьяна из страны за неугодный брак, позорящий, по мнению отца, их дворец. Макс благодарно улыбается, и Себастьян, благослови его понятливость, кивает, принимая всё, что Макс не произносит вслух. — Сообщи остальным, чтобы нас не беспокоили, — Себастьян и Нико молча дают ему понять, что готовы принять его обязанности на себя до тех пор, пока военная верхушка государства не решит самые насущные проблемы, и тут же увлекаются обсуждением чего-то, во что Макс предпочитает даже не вникать, доверяя это им. Со всем уважением, иногда эти двое увлекались какими-то до невозможности скучными вещами.

***

      Дэниел и Пьер ждут его в рабочем кабинете с разложенными картами и донесениями от армий. Их лица серьёзны, едва ли не траурны, и Макс, к сожалению, прекрасно осознаёт, насколько это оправдано. — Насколько всё плохо? — они оба хмыкают, не отводя твёрдых уверенных взглядов, и это уже достаточный ответ. — В другой ситуации я бы уже советовал задуматься о том, чтобы сдаваться, — Дэниел фыркает, но и Макс, и Пьер знают, что он не серьёзен. Никто из них не стоял бы здесь, если бы умел сдаваться. — В нашей… Советую искать кого-то с самыми дикими идеями, потому что только такие нас сейчас спасут. — Да, я был уверен, что мы держим для этого тебя, — тихо бурчит Макс, рассматривая карту, однако Дэн всё равно слышит и хохочет в голос, по-дружески хлопая его ладонью по спине. — Клевещи на меня ещё больше, Макси, и от разгневанной толпы ты будешь защищаться сам своим тонким мечиком, — он дразнит под тихие смешки Пьера, но все они знают, как велика доля истины в этой шутке. Их давняя фамильярность, взращённая долгими годами службы бок о бок, облегчает давление на его плечи, когда Макс смотрит на исчерченное позициями невзрачное полотно карты. Даже на ней их позиции не выглядят хоть немного обнадёживающими. — Северный фланг ещё держится, позиции там довольно устойчивы, — спокойно сообщает Пьер, улавливая направление его взгляда, — но юг… менее стабилен. Мы не можем даже предполагать, как будут развиваться события там. — Требуется ли там личное присутствие? — Макс хмурится, выискивая среди листов на столе доклад командиров юга. — Сомневаюсь, что это чему-то поможет, — Дэниел пожимает плечами, привалившись бедром к столу. — Мы только напрасно рискуем людьми, замену которым сейчас негде найти. Нам придётся принимать решения здесь. — Согласен, — Пьер кивает, подавая Максу нужную бумагу, — сейчас нам приходится думать на десять шагов вперёд, прежде чем делать. Твой… — Пьер неловко кашляет, вдруг вспомнив, о ком говорит, — король уже многое разрушил своими необдуманными решениями. Нам приходится быть осторожнее. — Дикость и осторожность, — Макс фыркает, — нам нужно невозможное. — Что ты собираешься делать? — Пьер осторожно начинает, не уверенный, что теперь, несмотря на все шутки, им позволена прежняя откровенность. — Люди ненавидят эту войну, едва ли они готовы теперь идти за нами до конца. Идти за тобой до конца. Тебе и твоим советникам это не понравится, но народ совсем не благосклонен сейчас к королевской фамилии, они почти готовы бунтовать. — Я знаю, — Макс откладывает бумаги, скрещивает на груди руки. — И я собираюсь закончить эту чёртову войну. — Ты хочешь заключить перемирие? — Дэниел изгибает бровь, глядя на него в упор. — Я хочу её выиграть.