Листопад

- А ну-ка, что это? - весело спрашивает Катриона, прокрадываясь на кухню. Летиция вздыхает: она поймана на горяченьком. Чего уж там. Молчание - не такая плохая стратегия. Молчание и отрицание, медленное тактическое отступление в сторону выхода, в сторону хоть какой-нибудь двери. Потом можно махнуть ладонью, тут же оказавшись в другой одежде, запрыгнуть на метлу и, отправившись на очередную встречу клуба достойных провинциальных леди, сделать вид, будто ничего не произошло. Внезапно обнаружить себя в платье легко и привольно, словно бы между делом можно и сейчас - это вовсе не сложно даже у кого-нибудь там на виду. Другое дело, что это значило бы поражение. Признание или, там, стыд. А ведьмам и матерям такое чувствовать не положено. - Я всё вижу, - продолжает настаивать Катриона, приплясывая вокруг. Ещё утром она хмурилась - даже ночью она хмурилась; Летиция заходила проведать, как ей спится, и видела маленькую морщинку, между её бровей, точно мышиный хвостик (жаль, не удалось подцепить кошачьим коготком и вытянуть такими образом всю печаль целиком из этой дурной головы). Однако чужие оплошности всегда радуют её сверх меры - вот черта настоящей ведьмы, сколько бы ни слышалось отрицаний. Летиция знает наизусть весь этот подростковый бунт - она сама его преодолела (не без потерь). Ещё несколько лет, ещё достаточно разочарований - и Катриона уже не вспомнит о том, с каким непринятием встречала свой дар. Она полюбит его - и полюбит себя вместе с ним; матери остаётся только смириться и ждать. Всё же она сама не без греха - но этим всякая ведьма славится. - Что же ты не ослепишь меня? - категорично, даже с некоторым предвкушением тянет Катриона. Она не прячется и не опасается - ловит пальцами в щепотку плотно сидящую ткань и оттягивает, посмеиваясь. - Не далее как вчера вечером мы ссорились о том, что настоящие ведьмы не носят джинсы. Какими бы удобными, практичными и стильными они ни были. И что теперь? - Ой, милочка, - принимается причитать Летиция, откидывая за спину пышную гриву лёгких кудрей, - ты же знаешь, что настоящие ведьмы говорят правду, только когда им это выгодно, - в руках у Катрионы оказываются стебли цветов и разноцветные платки, а джинсы раздора уже маячат у соседней столовой поверхности. Надо ещё успеть завершить готовку - покрыть кексы глазурью и кремом на зависть всем почтенным леди соседних городков. Не зря же, чёрт возьми, она председательница клуба, а не рядовой член. Не зря же, чёрт возьми, её фамилия - Чизкейк. Но это тоже - дело глубокой древности, болезненной неопытности, и стоит ей вспомнить об этом, как по кухне непроизвольно начинают летать ножи. Катриона, принимая их на свой счёт, тоненько вскрикивает и стремится скрыться за столом. Но один из них - Летиция всё-таки успевает заметить - она ловит прямо за лезвие (так, на всякий случай). Премилая черта, тоже очень ведьминская. А вот пока ещё человеческая, а может быть, уже человеческая и привитая дурными знакомствами нотка - попытка призвать к миролюбию и урегулировать конфликт. Эта Эвелин Грейпс слишком много о себе возомнила - портить истовую злобу и обиду хорошими качествами характера. Летиция взращивала их так усердно и долго, а теперь всё идёт насмарку. Но и это тоже - процесс взросления. Может быть, так и надо. Может быть, это и было в планах. Словом, Катриона предлагает: - Ну не бушуй, забудем, - она даже расщедривается на вполне заслуженный (но не это важно) комплимент: - Джинсы тебе идут. Хотела бы я только знать, - как по волшебству, вырастает она из-за стола, поднимаясь на ноги и рассеянно посасывая всё-таки рассечённый лезвием палец (теряет хватку), - почему ты так усердно мне запрещаешь носить их. Я думала, в этом доме нет никаких правил. Нет, конечно. Нет, но ты в них слишком хорошенькая. Нет, но ты так пока похожа на человека, несмотря на рыжие волосы и острые зубки, что того и гляди кто-нибудь решит, что ты ему по плечу, ты ему под стать, и тогда... Ножи падают на пол с грохотом, Летиция отворачивается, чувствуя, как непредвиденно нарастает в горле ком. Нет, нельзя, нельзя. Пусть ведьмам нет ничего полезнее, чем полностью отдаваться переживаниям, некоторые надо запихивать поглубже невзирая на то, как это вредно. Вот уже много лет как... и ничего, держится. Каменная столешница трещинами идёт под её сжавшимися пальцами, и Летиция глухим, совсем не своим голосом отвечает: - В этом доме одно правило: ты станешь делать всё, что я тебе скажу. А если нет, - Катриона пытается отшатнуться, но от взлетевшего в воздух и ласковой кошкой прильнувшего к её шее ножа никуда не деться. И тогда Летиция вздыхает, и тогда натянутые, напряжённые струны в ней немного, но расслабляются. Джинсы она всё-таки меняет на привычную юбку, но слов возражения не слышно. Пусть лучше Кэт боится, чем сожалеет.