Невесты неба

      — Что-то вы зачастили, госпожа Лодд, — вполголоса заметил Фин, пока начальник караула запирал калитку в западных подсобных воротах Рыцарской Академии. В ответ из-под капюшона, отороченного мехом озёрной выдры, сверкнули холодные глаза, и он обезоруживающе улыбнулся. — Господин декан факультета Всех Облаков только что был на плацу. Возможно, он сейчас у тренировочных деревьев.       — Благодарю, сэр Менделликс, — сухо уронила девушка, приседая в лёгком книксене и одновременно крепче перехватывая корзинку. Милашка, но такая строгая, даже в шутку не подъедешь. Не обращая внимания на любопытные взгляды охраны, она скользнула через караулку во внутренний двор. В корзинке, укрытой платком, шуршала бумага.       Фин переглянулся с начальником караула и скрестил руки на груди, глядя вслед девице Лодд. «Сэр Менделликс»!.. Нет, он никогда не привыкнет, что молодёжь к нему обращается по фамилии. Да вообще, к тому, что он сам уже не молодёжь, помощник старины Желтоклыка и командует охраной стен Академии. Жизнь, однако, выкидывает номера — не успеваешь вздрогнуть, как делаешься взрослым и солидным, и все к тебе обращаются с почтительным «сэр». Кошмар. Как с этим жить-то?       Многое изменилось в правилах и традициях Рыцарской Академии с тех пор, как он был учеником. После мятежа Дексиеля Ксаксиса упразднили службу привратников и одновременно немного смягчили правила внутреннего распорядка. Зайти не в свои Палаты без дела, просто поболтать со знакомыми, уже не считалось проступком, да и старшекурсники перестали заноситься перед младшими. Затем — несколько пропущенных Великих Бурь, просто потому, что стариков усилиями Хакса Востилликса не осталось, а молодые рыцари были совершенно не готовы к охоте за грозофраксом; раньше такое и в голову прийти не могло, чтобы не послать штормрейсер вдогонку снопу молний. И, наконец, когда деканат решил, что можно рискнуть с преследованием бури, и избрал для миссии старину Квинта, как самого опытного в воздухоплавании, Вилникс организовал свой знаменитый переворот.       Фин скрипнул зубами. Всё после этого полетело под откос. А ведь поначалу звучало так убедительно: зачем носиться за бурями и рисковать головой в Сумеречном лесу, если можно просто добавить крепёжных цепей, верно? Да, Квинт тогда знатно психанул и навсегда порвал с Санктафраксом, но вот сам Фин едва не повёлся. Только Рафф сразу сказал, что спешить не нужно и любая история, которую затевает паскуда Вилникс, добром не кончится. Так оно в итоге и оказалось.       Сначала они хотели поддержать Квинта, не дать ему утонуть в чёрной депрессии, даже помогли угнать штормрейсер и собрались за ним в пираты. Только кто ж знал-то, что провисевший пару лет без дела корабль окажется в плачевном состоянии? На миг представив, что было бы, если б Квинт и вправду рванул на «Громобое» за бурей, Фин поймал себя на мысли, что готов расцеловать Вилникса: паскудины козни спасли друга, который точно б угробился, едва вылетев из Санктафракса. Но Рафф заподозрил намеренную диверсию и буквально пинками заставил Фина вернуться в Рыцарскую Академию, поручив Стоупу с Марис приглядывать за отчаявшимся Квинтом.       К своему ужасу, они обнаружили, что все штормрейсеры в плачевном состоянии, а те, кто должен был за них отвечать, или пребывают в блаженном неведении, или хорошо притворяются, что не в курсе. Подозрения Раффа сразу пали на Вилникса и его новых дружков из Лиг — уж больно это смахивало на подстраховку, если не выгорит популистское выступление на церемонии. Но паскуда, как обычно, ловко замёл следы, даже если они и были, и доказать причастность свежеиспечённого Высочайшего Академика к повреждению штормрейсеров не вышло.       Дальше стало ещё хуже. Пока Рафф поднимал на уши начальство и разводил бурную деятельность вокруг практически съеденных древоточцами кораблей, сверху пришло новое распоряжение: если Сокровищнице не нужен грозофракс, то зачем готовить рыцарей-академиков? Верхние палаты не то чтобы официально упразднили, но урезали финансирование до смехотворных сумм — или сдавайтесь, или держитесь на голом энтузиазме. Деканат понимал, к чему всё идёт, но ничего не мог поделать: Рыцарская Академия нынче стала не в чести и резко утратила влияние в Санктафраксе.       И — сразу за этим удар в спину, внезапно скончался Сигборд, главный страж Сокровищницы, известный тем, что за свою службу в небесном городе раскрыл не один десяток заговоров и создал целую сеть разведки по всем академиям и факультетам. Официально его доконал сердечный приступ, но многие не без причин полагали, что Сигборда просто отравили. Его место занял помощник, чуть более податливый и благоразумный, а когда и он начал мешать, Вилникс заменил его каким-то молодым парнем, окончательно разделив Стражу Сокровищницы и сеть городской разведки, которая стала тайной полицией под его полным и абсолютным контролем.       И наконец, Вилникс нанёс последний, страшный удар по Рыцарской Академии, уволив деканов и самых опытных преподавателей. На своём месте чудом удержался лишь Денгрив Желтоклык, и то, лишь потому, что являлся не преподавателем, а командующим воинами-академиками. Тут даже у паскуды, несмотря на всю ненависть, хватило ума понять — ни к чему топить профессиональную армию, защищающую город.       Фин хорошо помнил тот день. Раффа и трёх молодых рыцарей-академиков вызвали к Вилниксу. Вернулись они через полтора часа, бледные и потрясённые. Фин как раз сменялся с караула, увидел их возвращение, понёсся навстречу — и Рафф встретил его словами, от которых едва земля не ушла из-под ног:       — Рыцарской Академии больше нет.       — Я не представляю, что нам делать, — вполголоса причитал Антониус Флембел, его однокурсник. — Мы не то что в Сумеречный лес, мы вообще из Санктафракса в жизни не вылетали — я не имею в виду тебя, Раффикс, — и чему сможем научить новичков, если сами ни Хрумхрымса не знаем?!       — Подлиниус на это и рассчитывает, — сплюнул под ноги Рэн Веспиус. Ему недавно минуло двадцать четыре, но он был едва ли не самым старшим из нынешних рыцарей-академиков.       — Так, — Фин заставил себя успокоиться и положил руку на плечо приятеля, — а ну-ка объясняй, что стряслось.       Рафф поднял на него почерневшие глаза:       — Реорганизация. Он всех выгнал под тем предлогом, что пора дать дорогу молодёжи. Вендикса, Сиклбау, Флакса… Всех старых опытных преподавателей. А мы — что мы можем?! Я даже финансовую смету на год не составлю!..       Нет, Фин никогда не был таким же башковитым, как Квинт, рассудительным, как Рафф или умелым, как Стоуп, и прекрасно отдавал себе в этом отчёт. В их старой команде он всегда был источником энергии и неугомонным весельчаком. И лучше остальных понимал: если в критической ситуации повесить нос и опустить руки, это точно добром не кончится. А значит, господам новоиспечённым деканам просто нужно дать ха-арошего пинка для рывка!       — Короче. Хватит ныть, парни, — велел он. — Денгрива не сместили? Нет? Тогда пошли к нему. Он точно придумает, что делать!       И, кто бы сомневался, что у Желтоклыка обнаружатся и страшноужасный Арборетум Сиклбау по кличке «Переделай», и непробиваемый Фенвил Вендикс, и никогда не унывающий Флувиус Хьюм, и хмурый до невозможности Грейдел Флакс — словом, деканы всех четырёх факультетов.       — Ага. Явились, — встретил их появление Денгрив Желтоклык.       — Ну, выходит, ещё не всё потеряно, — съязвил Сиклбау, потирая длинный нос. С тех пор, как Академия выплатила его долги, он вроде бы завязал с азартными пари, но его характер от этого стал только хуже.       Рафф опустился на колени перед преподавателями и молча повесил голову. Остальные трое, секунду подумав, присоединились к нему. Вендикс хмыкнул, как сплюнул.       — Э-э, мы не помешали, сэр? — уточнил на всякий случай Фин у своего командира.       Денгрив усмехнулся:       — Это ты сообразил их сюда притащить, Бельфиниус?       Фин только развёл руками:       — В любой непонятной ситуации дуй к старшему по званию, сэр! — и тут же заработал одобрительного хлопка по плечу.       — Да встаньте уже, — закатил глаза Вендикс, крутя в руках неизменный хлыст. — Разгильдяи. Думаете, мы не понимаем, по чьей фантазии вас поставили преподавать?       — Мы не справимся, — еле слышно выдавил Рафф, не спеша подниматься.       — А придётся, — хохотнул Флувиус Хьюм, заставляя его встать с колен, а следом и остальных. — Нам всем повезло: Подлиниус чувствует себя не настолько уверенным, насколько Востилликс когда-то, и не рискнул выгнать нас из Санктафракса.       — Мы остаёмся в городе, — спокойно известил Вендикс. — И вы всегда можете рассчитывать на наш совет и нашу помощь.       Сиклбау согласно покивал длинным носом:       — Если начнём обижаться и выдерживать фасон, как в прошлый раз, то в нынешней ситуации да с мальчишками во главе Академия точно не устоит. Раз вы сюда пришли, значит, сами всё понимаете. Поэтому — просто объединим усилия.       — В конце концов, пройдёт и это, — заключил Флакс. — Хакс Востилликс был не вечен, и Подлиниус тоже, даже если ещё сам не понял.       — В общем, стратегическая задача — продержаться и не развалить то, что осталось от Рыцарской Академии, — Денгрив стукнул кулаком по подоконнику. — И, раз уж охота за бурей временно не в чести и финансы на это урезаны, мы разработали кое-какой план, а вам, мальчики, придётся его реализовать. Заодно вернёте Вилниксу его шуточку про «дорогу молодёжи».       План сначала показался Фину так себе: брать на обучение лиговских детишек за деньги. Санктафраксовцы не горели желанием отдавать чадушек в непрестижные учебные заведения, и было понятно, что с каждым годом недобор станет всё явнее, а это отличный предлог закрыть если не всю Академию, то как минимум Верхние палаты. И платные студенты из Нижнего города спасли бы ситуацию во всех смыслах. Кораблестроение, навигация, метеорология — всё это здесь преподавалось на высочайшем уровне, и Рыцарская Академия могла бы стать кузницей не только профессиональных охотников за бурей, но и лучших в Крае капитанов. Это, конечно, было невероятным расточительством, разбазариванием знаний и ресурсов почти впустую — но, увы, иначе Академию ждал полный крах. Они умерили гонор, придавили амбиции, и в следующем же наборе оказалось шестеро пацанят из Нижнего города, занявших вакантные места за приличный денежный взнос.       Точнее, взнос внесли пятеро; шестого пихнули по чьей-то протекции задарма, как когда-то Квинта и Вилникса, и, как они, он… выделялся. Фин быстро его приметил — слишком часто мальцу попадало за мелкие срывы дисциплины, словно ему не хватало образцовой учёбы и он из кожи вон лез, чтобы доказать однокашникам свою невозможную крутость. Месяца через два, когда в Академии уже отлично знали, кто опять набедокурил у первокурсников, Антониус Флембел внезапно попросил Фина проводить новичка, плохо знающего Санктафракс, к Сиклбау. Это как-то не вязалось с амплуа главного сорванца класса, и Фину стало интересно настолько, что он пошёл сам, а не послал кого-то из подчинённых.       — Как тебя зовут-то хоть? — спросил он у шкета, пока они шли к школам Виадука, где старик «Переделай» нашёл себе временное местечко.       Мальчишка поднял на него светло-голубые глаза и снизошёл представиться:       — Лодд, сэр. Фергус Лодд.       Фин поглядел на макет штормрейсера, который шкет крепко прижимал к груди, и не сдержал ухмылку:       — Ты хоть знаешь, что тебе сейчас скажут, Фергус Лодд?       Тот пожал плечами.       — «Сломай и переделай», — не удержался Фин.       — Ну, если надо, то и переделаю, — мальчишка независимо задрал нос.       Фин протянул руку:       — Можно?       Лёгкий кораблик ткнулся в ладонь. Фин невольно удивился, как аккуратно собрана модель. Его собственный макет, приказавший долго жить на экзамене много лет назад, был совсем не так хорош — а ведь Фин убил на него не два, а добрых три месяца, и не единожды получал по рукам от Сиклбау.       — А неплохо, — с долей уважения сказал он, возвращая модель. — Любишь корабли?       Мальчишка снисходительно глянул в ответ:       — Да я родился в небе.       Даже если приврал — а было очевидно, что приврал, — само Небо велело сказать «ого» и добавить:       — Твой отец капитан?       — А то!       — Был у меня сокурсник, тоже сын капитана, — вздохнул Фин. — Сейчас он известный воздушный пират.       — А, — непонятно ответил мальчишка. Моделька в его руке выписывала кренделя на фоне облаков и это, похоже, было ему намного интереснее, чем ностальгия Фина. — А этот профессор… Он хорошо разбирается в кораблестроении?       — Он бывший декан факультета Грозовых Туч. Учил всех ваших учителей. Как ты думаешь, разбирается?       — Фиу-у-у… — шкет закрутил модельку в немыслимый пируэт. — Раз не могут без него ответить на мои вопросы — уже не уверен, что разбирается.       Фин не удержался и отвесил ему лёгкий подзатыльник:       — Поговори ещё, капитанский сын, — но сам мысленно улыбнулся. Вот самодовольный хвастунишка, однако забавный. Будь бы лет на пять постарше, отлично бы вписался в команду Зимних Рыцарей. Но, увы, их отряд распался и вряд ли когда-нибудь соберётся вновь…       Вопреки ожиданиям Фина, Арборетум Сиклбау долго крутил в руках модель штормрейсера, а потом вместо порции негодующей критики спросил:       — Как давно занимаешься судомоделированием?       — Да я с лобзиком родился, — сверкнул хвастливой улыбкой мальчишка.       Сиклбау покивал своим длинным унылым носом, поднёс модель поближе к окну, колупнул корму и наконец сказал ожидаемое:       — Руль переделай. Легковат.       — А если вообще по-другому? — немедленно сказал шкет и в ответ на приподнятые брови старого гоблина затараторил с горящими глазами: — Как крыло. Почему руль всегда вытачивают из дерева? Нет, я понимаю, что лаф достаточно лёгкий и гибкий, но с раскладным рулём-парусом можно было бы регулировать скорость и траекторию поворота в зависимости от силы и угла атаки ветра, и…       Глаза Сиклбау становились больше и больше под эти горячечные объяснения, но тут он перебил:       — А на это, парень, есть специальные паруса — трисель и топсель. Редкие, правда, потому что их не подключишь к управлению через рычаги.       — Трисель и топсель? Папа не рассказывал. Это что?       Сиклбау взял со стола первый попавшийся лист бумаги и принялся объяснять, то рисуя, то показывая на модели, а мальчишка, сцапав второе перо — тыкать, спрашивать и калякать какие-то свои соображения. Фин с трудом давил зевоту. Его никогда не привлекали ни кораблестроение, ни навигация. Он знал, что сейчас находится абсолютно на своём месте, защищать Санктафракс — дело не менее почётное, чем охота за бурей, и вникать в оживлённый разговор двух влюблённых в корабли энтузиастов, старого и малого, он не собирался.       Через полчаса он не выдержал, извинился и отчалил, поняв, что Лодд застрянет тут если не до утра, то до отбоя точно. Не маленький, сам дорогу назад найдёт, а Фин не собирался пропускать ужин из-за какого-то школяра. И он совсем не удивился, что шкет вернулся заполночь, нарвавшись на строгий выговор и наказание, зато с полными руками свитков и абсолютно счастливой физиономией.       С тех пор Фин поневоле стал приглядываться к этому Лодду. Его то веселил, то раздражал вечно задранный хвастливый нос, самовлюблённый звездёж и готовность в любую минуту что-то натворить, поэтому он никак не мог разобраться в своём отношении к этому шкету. Зато наконец понял, откуда в том лезет желание доказывать всему миру свою крутизну: тут снобство уроженцев Санктафракса, там — чванливость лиговских сынков, а он был ни туда, ни сюда — с самого капитанского «дна», всего лишь сын какого-то фрахтера, но при этом гордый и неуступчивый, не собирался никому кланяться, подвергал сомнению любые авторитеты и не боялся защищаться от подначек ни словом, ни кулаками. Но и не отказывал товарищам в помощи, так что однокашники с ним худо-бедно считались. Сложный, противоречивый — отличник, но срывщик и шалопай; благородный к слабым, но не гнушающийся вероломных приёмов на тренировках; только лидер, или никак. И, конечно, двинутый на кораблях. Сколько раз рыцари ловили его на штормрейсерах у Портальной башни и драли за уши, сколько раз он удирал к старикану «Переделай» и потом огребал за самоволки… Дошло до того, что абсолютно любой срыв дисциплины сначала приписывали Лодду, и уже потом разбирались, так это или не так.       Более-менее мальчишка успокоился только тогда, когда его в числе нескольких отличников перевели доучиваться в Верхние палаты, сочтя, что неусидчивость с возрастом проходит, а талант воздухоплавателя — уже вряд ли. На тот момент шкет уже крепко сдружился с сокурсником, сыном какого-то облаколога, вдумчивым и сдержанным пацаном по фамилии Равеникс, словно его неуёмная энергия нуждалась в порядочной порции чужого благоразумия. Правда, Фин так и не понял, была это именно дружба, или Равеникс состоял при Лодде кем-то вроде адъютанта. Потому что — совершенно очевидно — у них с одной стороны всё было пополам и Лодд, как более агрессивный и дерзкий, никогда не давал дружка-тихоню в обиду, а с другой, Лодд говорил, а Равеникс слепо делал, глядя на приятеля снизу вверх восхищёнными глазами.       И тем сногсшибательнее был итог этой дружбы.       Как-то на рассвете Рафф, мрачный, как туча, затащил Фина к себе в кабинет и молча налил им по бокалу вина.       — Что случилось? — на приятеле лица не было, и Фин смутно припомнил, что ночью в Академии поднялась какая-то суета. Но это была не его смена, по тревоге не будили, и он предпочёл благополучно доспать до утреннего рога.       — Ничего, — буркнул Рафф, перебалтывая своё вино. — Моего студента вышвыривают приказом сверху. Как будто не я в Академии решаю такие вопросы.       — Кого? — опешил Фин.       — Лодда.       — Чего он теперь-то натворил?!       Рафф втянул сквозь зубы воздух, залпом осушил полбокала и вывалил на Фина всю историю. На сей раз мальчишка и впрямь перешёл черту. Немыслимый срыв дисциплины за жалкие два месяца до конца учёбы: оказывается, он на спор с однокашниками угнал старую тренировочную баржу и сходил ночью в Открытое небо.       Звучало знакомо, о чём Фин не преминул заметить.       — Вот именно! — взорвался Рафф. — Но мы-то это сделали не из ухарства, а потому что это было необходимо для спасения Санктафракса и всего Края! И «Палач бурь» был не в таком плачевном состоянии! И нас было пятеро, а не один или двое! А сейчас как-то, знаешь, не Долгая Зима, и всяким салагам нет причин мотаться в Открытое небо на развалюхах, едва держащихся в воздухе!.. Сколько ещё нам будет откликиваться тот вылет?!.. — Он перевёл дух, поправил очки и залпом допил вино. — Короче, Подлиниусу настучали, и он немедленно приказал вышвырнуть из Академии всех участников шкоды. Апелляцию уже не принял. Фергус стоит на своём — был один, и точка. Но ему нужен был как минимум каменный пилот, и все это понимают, и все догадываются, кто это, и, Хрумхрымс, я не могу потерять двух отличников сразу!!!       Фин пригубил винцо. С утра, конечно, наклюкиваются только дегенераты, особенно вместо завтрака, но, учитывая их ситуацию, можно было разок сделать исключение.       — Слушай, — сказал он, — один и один. Раз не доказано, что Равеникс был с ним, значит, его там и не было.       — Да он уже приходил и орал мне тут, что не бросит Лодда отдуваться в одиночку за двоих.       — И чего?       — И ничего. Сказал, что не слышу и никого у меня нет. И выгнал из кабинета. И приказал посадить под стражу, чтобы не понёсся по инстанциям выше.       — И?..       — А потом заявился Лодд. У, придушил бы засранца!.. — вспышка гнева была так не похожа на обычное рассудительное спокойствие Раффа, что Фин покачал головой и снова наполнил его бокал: может, хоть спиртное немного расслабит взбешённого приятеля. — Представь, он это нарочно отмочил, как раз в расчёте на отчисление!..       Фин оторопел снова. Вот это в голове уже не укладывалось. Да, егоза, хитрюга и шалопай, но отличник, с перспективой назначения в помощники преподавателя или рыцари — и вдруг подстраивает собственное отчисление?..       — И ведь, шельмец, правильно смекнул, что его никто запросто не отпустит, так нашёл способ, чтобы Высочайший Академик узнал и гарантированно взбесился! — ещё бы паскуда не взбесился, после такого-то напоминания о Зимних Рыцарях.       — Слушай… А зачем ему вообще…       Рафф обмяк и ссутулился, сумрачно глядя в бокал.       — А ты знаешь, что его сюда пропихнули через монетный двор? Вот и подумай, какую контрабанду должен возить папа-фрахтер, если у него такие связи.       — Золото?!..       — Угу, хоть и не доказано. Но Лиги всё-таки донюхались, а может, папаша откусил слишком большой кусок от их пирога. Короче, неделю назад корабль Лоддов сожгли прямо в порту — понятно, всё обставлено как несчастный случай, но верить в это дураков нет. Парень бросает Академию, чтобы прокормить семью. Сам понимаешь, место у нас сейчас не престижное и не денежное, а штурмана с нашей подготовкой с руками оторвут…       Фин промолчал — что тут скажешь. Мальчишка грамотно рассчитал, грамотно прикрывает друга и даже грамотно объяснился, судя по тому, что Рафф уже сдался в его отношении.       — Во всяком случае, у тебя остаётся этот второй, Равеникс, — заключил он, попивая вино. — Кажется, он тоже неплох. А что без шила в заднице, так даже лучше.       — Ах, Хрумхрымс, — буркнул Рафф. — Ты что, не понимаешь? Столько сил, столько времени — всё зубоскалу под хвост! Да, срывщик и хулиган, но ты бы видел его проекты!.. Мальчишка — прирождённый инженер, корабел до мозга костей. Мы так на него надеялись… А что в итоге?!       — А в итоге — у твоего Лодда практика на неопределённый срок, — внезапно осенило Фина. — Посмотри на это с другой стороны, Рафф. Да-да, мы оба сейчас про Квинта подумали. Но его мы в Санктафраксе точно не увидим, он теперь капитан Облачный Волк, крут, как кипяток и дуется, что мы тут галеты сушим, а не с ним отжигаем. А твой беспредельщик нашёл способ отработать полученные знания на практике вместо того, чтобы протирать штаны на кафедрах. — Он покачал головой. — Я понимаю, что ты чувствуешь. В конце концов, это первый курс, который ты учил, на твоей полной ответственности, и ты каждого из них принимаешь слишком близко к сердцу. Но… Дай мальчишке уйти. Я помню его бешеный энтузиазм и, зуб даю, он вернётся.       Рафф глубоко вздохнул и принялся протирать очки.       — Даже не знаю, буду ли этому рад, — совсем тихо признался он. — Ах, Фин. Слышал бы ты, что он мне тут наговорил. И ладно бы на повышенных тонах — нет, он громил меня по всем фронтам с ледяной снисходительностью, как будто он тут Академией командует, а не я. Вот правда, первокурсником себя почувствовал. — Он сделал долгий глоток. — Не пойми меня неправильно, дружище. Я никогда не подвергал сомнению нашу цель, святую цель, и всегда останусь ей верен, но сам факт, что в этих стенах звучало такое…       — Какое? — серьёзно спросил Фин, в основном для того, чтобы Рафф прекратил мямлить и начал говорить по делу.       — Критика. От семнадцатилетнего мальчишки. На грани с ересью, но, проклятье, обоснованная. Этот наглец ткнул мне в лицо тем, что на заре Санктафракса мы исследовали небо вообще, без частностей, и не в телескопы. Рыцари-академики с риском для жизни поднимались в Верхнее небо, изучали его течения, изобрели небесный компас и небесное картографирование, даже поглядывали в Открытое небо. А потом всё свелось к одному — к поиску и добыче грозофракса. Всё небоведение. — Он повесил голову, уставившись в бокал. — Мы утратили дух исследований. Выслушать это от мальчишки, поверь, было неприятно.       — Могу себе представить, — хмыкнул Фин, на секунду вообразив, как Лодд высказал бы то же самое покойнику Хаксу Востилликсу. И ведь, можно поспорить, не побоялся бы и даже ушёл живым, пока тот подбирал челюсть. — И что ты ему ответил?       Рафф помедлил.       — Ничего. — Он прикончил вино и налил себе третий бокал. — Мне нечего было на это сказать.       — Не набирайся перед лекцией, — посоветовал Фин, но вино отнимать не стал.       — Я только сейчас начинаю понимать, к чему были все его вопросы о кораблях, — простонал Рафф. — Почему он все свободные часы торчал в мастерской, как первокурсник, и постоянно клянчил разрешение пользоваться ветровой машиной, чтобы гонять на ней свои макеты. Почему он бегал к Сиклбау и пробирался без разрешения на корабли. Фин, это какое-то сумасшествие, но даже его вылазка в Открытое небо — всё увязывается воедино. Я… Я совершенно уверен, что он думает о корабле нового типа. О корабле для исследований неба — Верхнего, а может, даже Открытого. — Он поднял взгляд на Фина, полный отчаяния. — А мы… Мы здесь такие дремучие! Я себя стариком почувствовал. Глупым зацикленным стариком. А передо мной сидела нахальная, дерзкая, юная мечта о будущем и готовилась воплотить сама себя, наплевав на риск и пересуды. Словно на заре воздухоплавания. — Он бессильно обмяк в кресле. — Я только тебе могу сказать об этом, Фин. Ты, даже если не поймёшь, всё равно поддержишь.       Фин фыркнул в вино:       — Ну, не надо меня совсем за дурака-то держать. Я, конечно, раздолбай, но… — он не договорил, рассмеялся. — Слушай, самое умное, что ты сейчас можешь сделать — это убрать бутылку и идти парить оруженосцев навигацией. Выкинь всё из головы хотя бы до вечера, а там в кабак сходим и напьёмся как следует. Если этот шкет такой упёртый, как выглядит, мы от него так просто не отделаемся, а ты его поддержишь, чтобы не чувствовать себя пнём замшелым. Как ни крути, Верхние палаты скисают от безделья. А тут и развлекалочка, и новая цель. А то и вправду мхом зарастём.       В кои-то веки Фин оказался совершенно прав: в отличие от Квинта, Лодд даже не подумал исчезнуть с горизонта Санктафракса, сохранил крепкую дружбу с Равениксом и часто навещал сокурсников. А Равеникс, закончив обучение и став кандидатом в рыцари-академики, пользовался чуть большей свободой и то и дело наведывался в Нижний город. Досужие языки болтали, что он мотался туда не столько ради дружка, сколько ради его сестрички-красавицы. Так это или не так, а ещё через пару лет они гуляли по улицам Санктафракса уже втроём — молодой воспитанник Рыцарской Академии, весёлый помощник капитана и серьёзная девушка с тяжёлыми косами. И как-то уже никто не сомневался, что рано или поздно быть свадьбе… Если бы Равеникс, уже официально посвящённый в рыцари-академики, не полез в грозофраксовый заговор.       У Раффа долго хватало ума ни во что не встревать и не давать влезать в неприятности Фину. Они твёрдо держались поставленной старшими задачи — не позволить уничтожить Академию, несмотря на все выверты и подлянки Вилникса. Но остановить других у них не хватило сил — например, Рэна Веспиуса, исполнявшего обязанности декана факультета Кучевых Облаков, или вконец озлобившихся рыцарей. И не видеть всего этого на территории Академии они тоже не могли — пришлось не влезать, но прикрывать, хотя масштаб грозофраксового заговора мгновенно перестал быть локальным. В сговор вступила профессура нескольких ведущих академий. Рафф только за голову хватался, но никого не выдал.       У заговорщиков был небогатый выбор: или ждать у неба погоды с постоянным риском провала, или послать исследовательскую миссию в Сумеречный лес, не дожидаясь Великой бури. Самые старшие уговаривали ждать, но молодёжь не утерпела и пошла по второму пути.       Что там на самом деле случилось в Сумеречном лесу, навсегда останется загадкой. В дневнике, попавшем в Академию, упоминались странные молнии в ясном небе, но кто знает, что за видения могли прийти к бедняге Равениксу под влиянием Сумерек, и что в дневнике реально, а что нет? Единственный выживший матрос, которого заговорщики тайно выхаживали от непонятной болезни, нёс какую-то чушь о причинах катастрофы, да и соображал, честно говоря, плохо. Фин такого никогда не видел — полное облысение, глубокие ожоги, появляющиеся на ровном месте, галлюцинации, почти полная слепота… Хорошо хоть, незаразно, но всё равно жутко, особенно тело, притягивающее к себе железки, и сходящие от него с ума компасы, электрометры и магнитометры всех мастей.       Впрочем, через полгода матрос встал на ноги, а ещё через полтора его здоровье улучшилось настолько, что он подался обратно в Нижний город, на корабли. Но Равеникса это уже не вернуло.       Сестричка Лодда не успокоилась. Она с завидной частотой приходила к Рыцарской Академии и упрямо настаивала — нет тела, значит, есть надежда. Она была дочерью воздухоплавателя, сестрой воздухоплавателя — и умела ждать годами и не сдаваться.       Что касается «Молнии», Фин видел её своими собственными глазами, мёртвую, лежащую у самой кромки леса, как дохлая рыбина на берегу Краевой реки. Рафф на правах главы Академии перехватил тетрадь Равеникса с координатами и велел Фину немедленно связаться со стариной Даггином в Нижнем городе, нанять у него баркас и сходить посмотреть, что там со штормрейсером и нет ли других выживших.       Этот кошмарчик Фину точно не забыть. Воздухоплавателем он был ещё тем, но звать с собой Даггина или нанять кого-нибудь из его конторы не мог по соображениям секретности. А Верхние палаты паскуда взял под контроль сразу после побега Равеникса, и прихватить оттуда специалиста, более сведущего в воздухоплавании и заговоре, не представлялось возможным. Даже дневник, и тот перепрятали у кого-то из посторонних заговорщиков. Пришлось тащиться самому.       Фин отыскал «Молнию» в туманных сумерках, на такой близости к лесу, что даже затошнило от призрачно-золотого свечения, но… Штормрейсер оказался ещё страшнее. Он лежал — похоже, практически целый — в озере тёплой жидкой грязи, лишь болтался ослабевший такелаж и лохматились то ли рваные, то ли обгорелые паруса. Палубу окутывали клубы мягкого светящегося тумана, и даже в подзорную трубу не удалось разобрать, что на ней происходит. Из золотистой мглы поднималась мачта, на которой светились призрачные фиолетовые огоньки, похожие на длинные языки демонов. Что-то голубовато потрескивало под вуалью тумана, там, где стальная клетка держала летучую скалу. Крепко пахло жареным миндалём. Фин не разглядел на канатах ни одного нароста, хотя небесные уточки и черви очень быстро облюбовывали подобные развалины даже в непосредственной близости от страшного леса. На крики никто не отозвался, но Фин не собирался легко сдаваться и направил баркас к кораблю. Едва старая развалюха снизилась и подошла шагов на двадцать, в тумане затрещало, забегали лиловые всполохи, и вдруг — яркая разлапистая молния ударила в корму, прямиком в клетку летучего камня. По счастью, достаточно слабая; Фина почти не оглушило, и, хотя летучие обломки перекалились и баркас немедленно шлёпнулся в мягкую грязь, ходовые конструкции остались невредимыми. Фин как можно скорее охладил камни всем, чем нашёл, даже питьевой водой, и убрался оттуда, не дожидаясь новых разрядов и не рискнув снова приблизиться к мёртвому штормрейсеру.       После отчёта Фина и долгих дискуссий заговорщики-учёные сошлись на одном: неизвестный природный феномен чудовищно намагнитил и насытил электричеством корабль и его экипаж. Настолько, что даже живые организмы стали проявлять магнетические свойства, со страшным вредом для здоровья. Были ли тому виной таинственные молнии в ясном небе, или «Молния» просто слишком долго проболталась в зоне разложения грозофракса, не заметив фатальных изменений из-за влияния леса? Кто знает. В Сумеречном лесу творятся удивительные, неведомые вещи, а изучать его некому. Шрайки не станут, а остальным не под силу.       После катастрофы «Молнии» Рафф в приказном порядке запретил вспоминать эту историю в стенах Академии и даже думать о подобных вылазках, каким бедственным ни стало бы положение Санктафракса. С его точки зрения, риск повторной экспедиции не стоил результата. Надо было ждать Великую бурю и уламывать Квинта, как единственного в Крае независимого капитана с нужной подготовкой, солидной практикой и личным штормрейсером. Фин подозревал, по каким координатам Квинт их пошлёт, но не стал разочаровывать Раффа заранее. В конце концов, другого варианта у них не было…       …Но полгода назад он, кажется, наклюнулся.       Очередное появление Лодда на горизонте можно было назвать триумфальным возвращением победителя на родину: этот наглец ввалился в Рыцарскую Академию с горой чертежей, как к себе домой, и потребовал личной встречи с господином деканом факультета Всех Облаков Раффиксом Эмилиусом. Они о чём-то посекретничали с глазу на глаз, а на следующий день к ним уже присоединились старикан «Переделай» и главный мастер академической верфи, сэр Роксил. И вскоре стало ясно, что на верфи что-то затевается.       — Рафф, — как-то вечерком не выдержал Фин, — это оно?       — Да, — кивнул тот, с мечтательной улыбкой глядя на Восточную звезду, переливающуюся в окне кабинета. — Прототип первого в Крае скайрейсера.       — Слушай, я ничего плохого не хочу говорить, но… — Фин скрестил руки на груди и пристально поглядел на друга. — Вы тут все натуры увлечённые, а Лодд изменился. Он и раньше был оторва, а сейчас и вовсе прожжёная шельма, по роже видно. Не пожалеешь потом?       Рафф обескураживающе развёл руками:       — Зато у него есть чёткий план действий, деньги, новаторские идеи — и никакого желания отдавать всё это Лигам Полётов. А нам, ты знаешь, золото сейчас не помешает, как и хорошая экспериментальная площадка. Поэтому мы договорились. Весь банкет за счёт Лоддов, а мы помогаем с летучей скалой и получаем не только деньги за работу и аренду верфи, но и полные чертежи «Принцессы ветра», все отчёты о её поведении в воздухе и кое-какие исследовательские данные по небоведческой части. Кроме того, Лодд реализует и обкатает давнюю идею Роксила с летучим камнем и кое-какие мысли Сиклбау о противовесах. В результате — у нас куча данных и материалов для дальнейшей работы, а у него — реальный корабль, на котором он собирается зарабатывать на постройку следующих, более совершенных скайрейсеров.       Фин всё это выслушал, кивая, и потом задал один-единственный вопрос:       — Рафф. Ты хоть понимаешь, что начнётся, если ваше дело выгорит?       В ответ Рафф только рассмеялся:       — Небесная революция.       Именно. Лиги не простят Санктафраксу такой финт. Они и на штормрейсеры-то скрипят зубами, но там дело, как говорится, личное, торговлю в Крае никак не задевает. А вот отгрохать передовой корабль и позволить на нём зарабатывать какому-то пройдохе… И потом помочь с постройкой ещё одного судна, и ещё… И наложить лапу на технологии, не подпуская к ним корабелов Нижнего города…       — Ты точно готов за это отвечать? — вот тут Фину стало страшно.       — Иначе я чувствую себя пнём замшелым, — ещё громче засмеялся Рафф, вернув его старые слова. — Прости, Фин. Но у меня благоразумие тоже не бесконечное. Может, Лодд и редкостная шельма, но ещё он небовед и воспитанник Рыцарской Академии. И потом… Нам просто нужны деньги — и ещё один капитан, на которого можно положиться.       Главное, ничего на это не возразишь. Если Лодд вправду ищет летучие скалы для собственной флотилии и верфь, не связанную с Лигами, ему волей-неволей придётся работать на Рыцарскую Академию. Как известно, взаимная выгода надёжнее взаимных клятв, не подкреплённых звонкой монетой.       Хотя Фин был вынужден признать — корабль хорош, и, может, не выйдет беды из того, что Академия взяла на себя такой риск. Законченной он, правда, «Принцессу» не видел — только завершённый корпус, а потом баржи оттранспортировали её в порт, ставить рангоут. Но обводы и тщательность отделки… Фин провожал взглядом борта идеальной красоты и вспоминал вихрастого мальчишку, крутящего модельку корабля на фоне осенних туч. Как сказал Рафф — мечта, которая сама себя воплотит? Эх, им бы такое упорство, глядишь, и не сидел бы паскуда Вилникс в кресле Высочайшего Академика. Но это, наверное, особенность жителей Нижнего города. Она есть у Вилникса Подлиниуса, она есть у Квинта Верджиникса и у Фергуса Лодда. И её напрочь лишены мягкотелые и разобщённые жители Санктафракса, совершенно не способные на протяжении стольких лет сдвинуть узурпатора и навести порядок в собственном городе.       Фин вздохнул. Что-то его унесло в ностальгию. Он выглянул из караулки на плац: девушка в вишнёвом плаще уже стояла рядом с Раффом и передавала ему в руки аккуратно сложенные чертежи. Фергус Лодд держит слово, и его сестричка педантично доставляет Раффу все изменения, которые вносятся в устройство скайрейсера, а также передаёт вниз рекомендации из Академии. Идеальный связной, и не подкопаешься: скажет, что опять заходила узнать, нет ли вестей о пропавшем друге. А что чертежи в корзине — так это же не план захвата Санктафракса, верно? Любой корабел может попросить о консультации за деньги на любой верфи, даже академической. Какие претензии, господа стражники?       Фин усмехнулся. Семейка пройдох. А может, в такое время такие и нужны, и Рафф не ошибся, сделав на них ставку…