Исцели меня

Те же светлые тона, что и в коридоре. Письменный стол, параллельный двери, и гостевое кресло напротив. Обычная пустая комната, лишённая всякого уюта.   — Я глава этой клиники, Коё Озаки. Hopeful Healthy рад приветствовать тебя здесь, — слегка поклонилась красноволосая и бегло оглядела рыжего. Пока Чуя не совсем понимает, что это за женщина, но смотрит она на него как на человека с психическими отклонениями.   И Чуя вздыхает.   Он привык. Озаки заняла главенствующее место за столом и открыла жёлтую папку с его именем. Чуя не спешил садиться. Вот ещё, он тут не надолго. Он не станет в очередной раз растрачивать свои драгоценные секунды жизни и говорить, что с ним, вообще-то, всё нормально. Просто дождётся, пока за дверью послышатся удаляющиеся шаги охраны, вышедшей "покурить", отпросится в туалет и потом убежит через пожарную лестницу. До сих пор система работала безотказно, но кажется, что Кэнскэ скоро поймёт его гениальный план и приставит охрану не то, чтобы ко всем выходам, а даже к его собственной комнате.   — Если тебе так удобнее, Накахара, ты можешь не садиться, а стоять или ходить по кабинету, — снисходительно произнесла красноволосая, растянув губы в фальшивой улыбке.   Какая честь, вот уж спасибо! Чую почти затошнило. Обычно таким лицемерно-любезным тоном общаются с его отцом, когда тот спонсирует чей-то новенький проект. Интересно, какая доля акций этой клиники уже составляет его коллекцию?     — По какой причине ты сегодня здесь? — А то вы не в курсе. — Чуя запрыгнул на подоконник, кидая заинтересованные взгляды на дверь.   Женщина мимолётно поморщила нос, но, видимо, постаралась подавить свою неприязнь и натянула слабую улыбку.   — Насколько мне известно, твой отец считает, что у тебя проблемы в отношениях с девушками.   Отец слишком много чего считает. Деньги, свою коллекцию акций, а ещё девушек Накахары. Он насчитал ровно ноль. Ноль с половиной, если быть точнее. Однажды репетитор, выглядящая больше как девушка лёгкого поведения, вместо того, чтобы достать учебник из рюкзака, решила достать его член из ширинки. Чуя не стерпел такой наглости и выгнал её. Когда Кэнскэ спросил о том, "понравилась" ли ему девушка, Чуя начал догадываться, что отец посягает на его личное пространство. И с тех пор, как рыжий заявил отцу, что девушки его не интересуют(разумеется, чтобы отец отстал), он ходит к бесконечно сменяющимся психологам.   Шутка не удалась.   — У меня нет с ними никаких проблем, — играл в дурочка Чуя и хитро улыбался. А ведь проблем то у него с ними действительно нет. У рыжего была пара лучших подруг, которая потом действительно стала парой, и благодаря ним Чуя узнал, что так бывает. Когда любишь свой пол.   Наоми и Юта — самые классные девчонки, которых он только знает. Они провели втроём всю среднюю и старшую школу, и неудивительно, что Чуя в теме.   "Ты уже смотрел интервью с Троем Сиваном?"   "Послушай новый подкаст от квир-просвета, там..."   "Чу-уя! Мы просто обязаны сходить в этот гей-клуб!"   Ещё как в теме. И знаете, Чуя совершенно не удивлён, что оказался в очередной клинике. Поначалу он думал, что Кэнскэ сошёл с ума и зачислил сына в список геев из-за радужных носочков, подаренных Наоми. Но не это, и даже не чёрный лак на его комоде ввели отца в бешенство.   Когда ты тусуешься с лесбийской парочкой, ты определённо весело и необычно проводишь время. И рыжий давно смирился с их внезапными экзотическими вылазками. В одну из таких Наоми с коварным видом вытащила из рюкзака три паспорта, и уже через час Чуя был в своем первом гей-клубе.   Не то, чтобы он вообще когда-то туда собирался, но идея пойти в гей-клуб звучала круче, чем провести остаток вечера на банкете с коллегами отца.   Его главной ошибкой было оплатить шот Пина-колады своей банковской картой. Разумеется, Кэнскэ тщательно следит за тем, на что расходуется его бюджет. И когда он находит название клуба "Голубая лагуна", это становится последней каплей. — Ты гей, Чуя? — кажется, Коё не собиралась играть ни в какие игры. Она захлопнула папку, вытягивая рыжего из своих мыслей, — Отвечай. Гей ли Чуя? Он и сам не знает. Скорее всего нет. Его никогда ни к кому особенно не тянуло. Наверное из-за того, что подросток в принципе ни с кем, кроме Наоми и Юты с их компанией, не общался. В школе он тоже ничего не чувствовал — одноклассники занудные ботаники, во снах мечтающие окончить лицей с отличием. Конечно, куда его ещё мог отправить отец-педант? Чтобы ответить на вопрос Коё, пришлось задуматься. Он и раньше беседовал на эту тему с психологами, но так открыто и с ходу ему ещё не задавали этого вопроса. — Да, — с полной невозмутимостью ответил рыжий, желая узнать, что скажет на это Коё.   Она удовлетворённо улыбнулась. — Ты хочешь от этого избавиться? — женщина зачем-то поднялась со стула, вместе с папкой и направилась к двери. Сеанс так быстро подошёл к концу, стоило только Чуе сказать это? Надо взять на заметку. Тогда и сбегать с них не придется. Чуя решил продолжить веселье. — Конечно. — оживился он, мотая ногами по воздуху, — Это мне очень мешает. Постоянно хочу парней! Что с этим делать, врач? — саркастично спросил рыжий, не выдержал и засмеялся со своих же слов. Ему слишком наскучил привычный сценарий сеансов с психологами. — В таком случае, — женщина загадочно сверкнула своими рубиновыми глазами и открыла дверь, приветливо кивая, — Мы сделаем всё, чтобы тебе помочь, Накахара Чуя. О правилах клиники ты узнаешь после общего собрания. А пока — переоденься в одежду своего этажа. Не волнуйся, моя личная охрана проводит тебя. Он ваш. Последние слова посвящались охране, стоящей за дверью. Точно, охрана. Она ведь должна была проверить помещение перед началом сеанса и убедиться в том, что Коё — не какая-нибудь убийца. Да, Кэнскэ тот ещё параноик. Но всё же, почему охрана бездействовала? Внезапно, словно какого-нибудь преступника, Чую подхватили двое мужчин в чёрных очках, сняли с подоконника, завели обе руки за спину и потащили в коридор.   Это ещё что за беспредел?! Даже его личная охрана никогда не позволяла себе таких вольностей, если рыжий хорошо себя вёл.   — Пустите, придурки, я знаю, где выход! Какая, к чёрту, одежда? Что за собрание?!   Громилы и головы не повернули. Вырваться не получилось — даже не смотря на подтянутые мышцы, в общей комплекции Чуя проиграл ещё в детстве. Оставалось ругаться и вертеть головой по сторонам, в поисках помощи.   Мелькнул выход, у которого стоял... Кэнскэ?! Что он здесь забыл?   Чуя встретился взглядом с равнодушными глазами своего отца. Последний не побывал ни на одной психологической консультации рыжего. Так почему оторвался от дел и лично приехал сегодня? Запахло неладным.   Особенно, когда они миновали этот выход.   — Эй! Куда они меня тащат? Скажи им остановиться! — в гневе кричал Накахара, оборачиваясь назад.   Но со стороны выхода послышались удаляющиеся шаги.   Замечательно.   В конце светлого коридора находился серый лифт. Охранники затолкали в него Чую, нажав цифру "3". Лифт отправился только когда один из них приложил к сенсорной панели пропускную карточку с фотографией. На ней же рыжий успел разглядеть надпись.   Права доступа: категория С.   Значит, как минимум есть ещё две категории. Для чего они — не так важно. Главное, что доступ к лифту ему обеспечит любая. Осталось незаметно выхватить пропуск.   Этажей всего три, так же есть минус первый. Но, как отметил Чуя, лифт поднимается относительно медленно. Значит, бежать выгоднее всё-таки по пожарной лестнице. Или можно испробовать новый, давно желанный вариант побега — по вентиляции!   Да, с одной стороны, сбежать отсюда будет непросто. Кажется, в этот раз Кэнскэ решил устроить ему целый квест-бал с маскарадом. То есть, тематическую групповую консультацию. И во что ему предстоит переодеться? А главное — зачем? С другой стороны, чем больше народу ещё и в одинаковой одежде, тем проще смешаться с толпой, из-за спины выхватить карточку у охранника, а дальше — дело ловкости и быстроты ног, с чем у Чуи обычно проблем не бывает.   А что, это будет очень даже интересно. Если сеансы будут примерно раз в неделю, как и раньше, то за время между этими сеансами рыжий будет успевать подготавливать новый план побега. Да! Он будет так же хитёр и умён как Рэй Бреслин! Все издатели-конкуренты отца будут посвещать ему целые журналы, а однажды пригласят сотрудничать, и тогда Кэнскэ поймёт, что потерял.   "Ничего, старик, мы ещё повоюем!"   Сбегать со скучных и нудных сеансов — целое удовольствие. Накахара всегда любил идти наперекор отцу. Особенно, если что-то касалось приличий в обществе. Вот теперь, видимо, оказалось, что сын-гей — ужасно не прилично. Конечно, со статусом Кэнскэ и дышать чаще шестнадцати раз в минуту — сущий приговор. Ничего-ничего. Чуя покажет, где он видел его приличия.   Иногда рыжий перегибал. Например, с пеной у рта доказывая то, с чем согласился с минуту назад, лишь бы увидеть недовольное лицо отца. А сейчас было почти то же самое. Гей Чуя или нет — по сути, вообще не имеет значения. Имеет значение только месть за годы запретов и полного равнодушия к собственному ребёнку.   После лифта показался такой же коридор, как и на первом этаже, только примерно в миллиард раз хуже. Ощущение, будто ремонт здесь не просто недоделали, его даже не собирались начинать: обшарпанная тёмно-зеленая краска валялась прямо на паркете, с потолка свисала единственная лампочка на весь коридор, а самое неприятное — воняло сдохнувшими крысами. Чую мгновенно затошнило.   Ну и условия... И здесь будут проходить сеансы? Кэнскэ что, совсем отчаялся, нашёл каких-то бомжей и думает, что они вылечат его методами экзорцизма?   Несмотря на гниющий мрак, здесь были люди. Живые, слава богу. Носились в белых халатах из комнаты в комнату. Чуя сказал бы, что отличительная особенность сего заведения — непробиваемые каменные лица. Даже каменнее и равнодушнее, чем у Кэнскэ. Это веселило. Но ещё мрачнее были пациенты, выходящие из кабинетов терапевтов и психоаналитиков. Вот уж где жизнь покончила самоубийством.   Чуя шёл по коридору сам, под пристальным надзором охранников. А затем его взяли и толкнули прямо в дверь какой-то раздевалки.   — У тебя пять минут. Вещи на лавке. Попробуй задержись хоть на секунду. — раздраженно пробасил один из охранников, собираясь выходить.   Они ещё и указывают. Кэнскэ платит что ли этим придуркам за садистичное отношение? Не на того напали.   — Ага, сейчас, покурю только! — саркастично улыбнулся рыжий и сделал вид, будто ищет сигареты в кармане. — Сигаретку не одолжите, а то я свои не взял? Или это в стоимость лечения не входит?   И без того раздражённый охранник сжал челюсти, взял Чую за шкирку и толкнул, прямо как какую-нибудь шавку, к лавке с одеждой. Вместе с болью в пятой точке Накахара ощутил нехилый прилив сначала шока, затем возмущения, что, вероятно, очень отразилось в его глазах. Потому как охранник, брезгливо отряхнул руку и довольно поправил галстук, нелепо свисающий на его жирное брюхо.   — Эй, забыл? Их нельзя трогать. — с опаской проговорил второй охранник, выглядывая за дверь.   — Прекрати раздражать меня, Гакудзи. Новенький, так выучи правила. Они вступают в силу с подписью согласия мальчишкой. — перед тем, как выйти, он ещё раз бросил взгляд на Чую, — А ты —  знай своё место, щенок. — и дверь с противным скрипом закрылась. — Вот же конченная мразь! — выругался Накахара, сжимая кулаки и сверля взглядом дверь. Такого физического и психологического насилия он на себе не испытывал даже от отца. А его собственная охрана с рыжего буквально пылинки сдувает. Так что за хрень здесь происходит?! Где-то в полумраке напротив раздался надменный смешок. Только сейчас Накахара заметил переодевающегося у серых шкафчиков высокого худого парня. Тот уже застёгивал верхние пуговицы белой рубашки, но рыжий всё равно увидел ключицы, замотанные бинтами. Невольно подавил приступ тошноты — парень был худым и бледным как сама смерть. Ехидно посмеивающаяся над глупым положением Чуи, смерть.   Рыжий встретился с тяжёлым мрачным взглядом карих глаз и по телу прошла волна неприятной дрожи. Его взгляд отчего-то пугал Накахару, может быть, дело было в том, что парень стоял в полутьме...   Он решил оставить несчастного пациента в покое и найти-таки положенную себе одежду. Что-что а такая ролевая - даже интересная. Должен же Чуя от души повеселиться, прежде чем слиняет отсюда на веки вечные?   Нет, ладно на сеансы надо было бы надеть бахилы или халатик, так уж и быть. Но форму пациента психиатрического отделения?! К тому же, цвет — полная бесвкусица! Кто занимался дизайном этой несчастной футболки?   Чуя поднял с лавки бледно-голубую материю и с ужасом понял, что это не рубашка. А учитывая его рост, даже не оверсайз футболка. Да это чёртово платье! Зато поясочек положили, как мило! И за кого они его принимают? За девчонку? Может, отделы перепутали и он случайно зашёл в женскую раздевалку? Да нет — тот парень в углу, что стоит и косится как последний психопат, вроде и правда парень.   Накахара посмотрел на него, потом на бледно-голубую одёжку.   Чёрт! И как он будет переодеваться? Не при шатене же?   Чуя собрал все свои остатки вежливости в кулак и обратился к странному, никуда не спешащему парню, который теперь что-то листал в телефоне:   — Эй, ты! Не мог бы выйти, мне переодеться надо.   Шатен медленно поднял равнодушный взгляд, а затем взял... и расхохотался. Да так, что гром, пронзающий небо, не сравнится с этим идиотским смехом.   Чуя ненавидит его.   Рыжий ощутил себя полным придурком и съёжился. Но быстро справился с подавленностью — чего он попросил сверхъестественного?   Накахара подошел к ручке, задергал её, но сквозь полупрозрачные стекла итак было заметно прижатого вплотную к двери охранника, размером с могучую скалу. Послышался смех, накатывающийся новой волной. Шатен скрестил руки на груди, прислонился к шкафчикам и стал неотрывно наблюдать за рыжим.   "Ублюдок. Ждёт, что я начну раздеваться. Сейчас прям!"   — Подавись, забинтованная сволочь. — с этими словами Чуя, не придумав ничего лучше, схватил одежду и залез в шкафчик. Хоть где-то в этой чёртовой жизни пригодился рост.   Чуя закрыл скрипящую дверцу и немного помедлил, пытаясь рассмотреть в три дырки местонахождение ублюдка. Вроде так же стоит. Ладно, секунд двадцать и всё унижение будет позади.   Чокер он решил оставить, повесив на время на перекладину выше, вместе с "платьем". Стянув с себя футболку и противные узкие джинсы, Чуя понял, что крупно попал. Так, как не попадался ещё ни разу, убегая от охранников. Чокер он вытянул без труда, а вот то чертово голубое платье...застряло. Зацепилось, твою мать!   Послышались шаги того парня. Накахара замер, ощущая на себе невероятной силы чувство "всё опустилось вниз". Но шаги были не в его сторону. Три ровных стука и хлопок двери. Господи, слава Богу. И дышать легче стало.   Бедный Накахара, прижимая к нижней части тела бледно-голубую материю, сам весь бледный как эта материя, выполз из серого тесного шкафчика. Выпрямился, облегчённо улыбнулся, повернулся...   У закрытой двери, направляя камеру телефона на рыжего, стоял шатен. С каждой секундой его зрачки становились шире, а взгляд мрачнее.   Какого...   От неожиданности и перенапряжения Чуя дернулся, и рубашка выпала из рук. Парень напротив продолжал смотреть только рыжему в глаза, и ни на сантиметр в сторону, сморщив нос в отвращении.   Чуя, опомнившись, резко опустился на колени, поднимая одежду, только прикрыться не успел — вспышка сработала до этого момента.   Вот.   Же.   Сволочь!   Шатен, посмотрев на получившуюся фотографию, резко залился смехом, и с ним же вышел прочь.   Кулаки сжались, а щеки покраснели уже не от стыда. Он думает, это смешно? Придурок! И надо же родиться таким ограниченным!   Внезапно Чую окатило холодной водой и вскоре его опасения подтвердились — на нём сегодня были его самые "удачные" трусы, которые он надевал в дни контрольных, в дни выступлений и в дни, когда Кэнскэ заставлял его надевать грёбанную официальную одежду. Это тоже был своеобразный маленький бунт Накахары. Ведь отец может заставить его надеть хоть костюм от кутюр, приправив все лакированными туфлями и часами в строгом стиле, но рыжий будет тайно ликовать и довольно улыбаться, зная, что его боксеры — розового цвета со смешной мордой симпсона посередине.   Розового цвета...   С симпсоном...   Посередине...   Отлично, у этого ублюдка теперь есть его провокационная фотография. Зачем, почему, для чего, мать вашу, она ему сдала...   Погодите-ка.   Он же тоже пациент этой "клиники". Значит...гей?...   Ха-а! Замечательное начало дня. Что ж, пусть подрочит и успокоится, раз так невтерпеж. Здесь что, стоят заглушки на интернет?   Больше всего злило не то, что Чуя был наполовину оголённым, а то, с каким беспомощным лицом он продолжал стоять перед этим перебинтованным психом, и в какой безвыходной находился ситуации. А еще у него была нормальная одежда, и рыжий окончательно не понимает, какого чёрта здесь происходит.   Чувствуя себя немного разбитым, Чуя накинул верх, который оказался ему аж до колен, затянул пояс, и всё ещё ощущал себя оголенным.   Может, он и правда в психиатрическом отделении, что по идее должно быть в соседнем корпусе? А что — условия очень подходящие. И пациенты...Что надо...   Чуя и десяти минут не пробыл на третьем этаже, но этот обшарпанный коридор уже ненавидел. Вместе с охранниками. И с тем психопатом в придачу. Отличный денёк!   — Вещи мне. Телефон. И эту хрень с шеи тоже. — указал один из охранников на чокер, когда Чуя показался из-за двери. Позарились на святое, негодяи. Что же, если Накахара будет упираться, это растянется на пару недель и закончится судебным разбирательством. А суд это всегда скучно.   Чуя справился с пряжкой и демонстративно отпустил аксессуар в перчатки охранника.   — Вперёд. До конференц-зала. И без глупостей, мальчик.                                             ***** 3 часа назад.   Дазай не назвал бы это место своим домом, но он точно знал — здесь безопасно.   Здесь нет угроз.   Но, тем не менее, даже поход до двери Коё даётся тяжело.   Три и один короткий стука в дверь.   — Проходи, садись, Дазай, — слышится приветливый, но напряжённый женский голос.   Если клиника Коё не провалится сквозь землю через несколько часов, то Осаму не знает, какого чёрта его вытащили из постели в нерабочие семь утра. До групповой терапии ещё полно времени, а он даже проснуться не успел, не то чтобы позавтракать.   — И вам доброе утро, Коё-сан, — зевает шатен, лениво плетясь к креслу напротив Озаки. Он садится, с легким недоумением наблюдая, как Коё, даже не взглянув на него, в суматохе перебирает и складывает в стопку нужные бумаги. На краю стола лежит жёлтая папка. Наверное, чьё-то дело — Осаму не вглядывается. — Только я думал, что моё рабочее утро начинается...где-то часика на три позже?   — У нас появился новый инвестор, — между делом говорит Коё и тут Дазай понимает, что:   А) Его позвали не чтобы отчитать за незаполненную документацию (или это не основная причина);   и Б) Несвойственная Коё суматоха объясняется важной предстоящей сделкой, которая наконец-то покроет все задолженности клиники.   Интересно, на каких условиях Коё согласилась её заключить?   На лице Осаму появляется уставшая улыбка. Он рад за Коё, за то, что её деятельность продолжит существовать, но... Не похоже, что от счастья, Озаки решила первым делом сообщить новость шатену.   — Ах, Коё-сан! Вы позвали меня, чтобы я первым смог поздравить вас? Это так трогательно! — театрально приложил он руку ко лбу, и поднялся с кресла, собираясь уходить, — А теперь извольте, у меня полно дел. Я отправляюсь спать. И перед сном мне нужно придумать как минимум один новый вариант самоубийства на эту неделю. Разве не прелесть?   Женщина резко перестала перебирать бумаги, громко ударив ими об стол.   — Сядь, Дазай, — Осаму со вздохом вернулся на кресло, скучающе подпирая голову рукой. — Ты сделаешь для меня кое-что.   — Не-ет, Коё-сан, сжальтесь! Всё, что угодно, только не документация! — а он то уж было предположил, что в этот раз прокатит и Коё закроет глаза на то, что отчёты заполнены рукой Мияко. — Вы же знаете, мой почерк все равно никто не разберет...   Женщина лишь взяла жёлтую папку и подтолкнула её к Дазаю.   Первое, что Осаму увидел на портретной фотографии дела — ярко-рыжие волосы, далее обнаружил не менее яркие голубые глаза, не смотря на синеву, горящие задорным огнем. И, конечно, эта милая улыбочка. Дазай заключил, что у паренька до противного смазливые черты лица. Как кукла с обложки.       Неинтересно.   По-видимому новенький, раз дело ещё лежало на столе Коё. Интересно, к кому же он попадёт?..   Поймав себя на том, что как-то опасно долго остановился взглядом на фотографии, Осаму неестественно резко захлопнул папку. И теперь ему показалось, что этот жест был ещё более опасным.   Он буквально кожей ощущал на себе её взгляд.   Нет. Показалось.   Всё в прошлом.   Дазай рассмеялся. Озаки, пристально наблюдая за ним, медленно положила руки под подбородок.   — Предлагаю отдать его Фёдору, — шатен смахнул выступившие от смеха слёзы, представляя себе первую встречу этих двоих, — Он из него всю дурь в первый же сеанс выбьет. А Шибусава ему не подойдёт. Тот слишком прагматичный... — замечтался Дазай.   — Ты возьмёшься за него, — перебила его Озаки, продолжая разгребать документы, уже более спокойно.   Теперь очередь Дазая напрячься.   — Что? Но, Коё-сан, у меня переполненная группа, а Фёдор...   — А Фёдор и Шибусава вынуждены брать твоих пациентов и доводить их дела до конца. — Озаки отложила листы в сторону и холодно посмотрела на Дазая. По телу пробежала легкая дрожь. Кажется, речь медленно заходит о чём-то похуже документаций и уборке рабочего места... — Твоя эффективность как терапевта заметно снизилась. За последние полгода ты не довёл ни одно дело до конца.   Дазай кивнул. Это правда — как только Осаму получил должность, он старался усерднее. Он старался, чтобы больше никогда не вернуться к минувшей жизни. Чтобы больше не чувствовать боли и безысходности, которыми наполнено его прошлое.   — Как бы мы ни были близки, Дазай, если ты не начнёшь стараться, я буду вынуждена убрать тебя с должности и ты вернёшься к прежней жизни. — Дазай подавил ком в горле. Озаки продолжала смотреть ему в глаза. —  Ты ведь не хочешь этого, правда, милый?   Осаму сжал папку, которую держал в руках.   Нет.   — Я так и думала. — Коё наконец отвела взгляд и шатен выдохнул. — С этого дня этот мальчишка твой пациент. И ты сделаешь всё, чтобы он собственноручно подписал согласие на гормонотерапию и чтобы он дошёл до первого этажа. Иначе говоря, Дазай, либо ты доведёшь это дело до конца, либо будешь снят с должности.   Только не обратно.   — Я понял вас, Коё-сан. — бодро улыбнулся Дазай. Что ж, придётся поработать, как в старые добрые, — Как там его фамилия?   Дазай перевернул папку боковой стороной, находя имя своей будущей "заблудшей души". Глаза расширились от ужаса.   — Накахара.   Накахара. Не может...   Только сейчас до Осаму дошло, почему он подумал о рыжем как о "кукле с обложки". Потому что именно так всё и было. Журнал компании Atlantis. Выпуск №34. Он помнит главную звезду на той обложке — двенадцатилетнего Накахару, ненавидящего фотографироваться. Ещё он помнит, что тоже ненавидит. Эту компанию, выпуск №34 и всех Накахар, сколько там существует в их гнусном роду.   — Накахара?! — Осаму, чувствуя как тонна сопротивления обрушивается на тело, мгновенно взлетел с кресла, направив на Коё обезумевший взгляд, — Но, Коё, сан! Любая документация...   — Хватит, — повысила голос Озаки, устало прижимая ладонь ко лбу. Она сложила все бумаги, что перебирала до этого и протянула по столу Дазаю. — Разговор закрыт, Осаму. С этого дня господин Накахара покрывает пятьдесят процентов наших долгов. А при успешном лечении его сына — все сто. Так что, Осаму, я попрошу тебя об уважении к этому человеку. От тебя зависит благополучие клиники, если ты ещё не понял. Не подведи меня.   Инвестор...Накахара Кэнскэ? Ах, да, конечно! И вот каковы условия сделки.   Отличное начало дня.   Нет, это тройной удар по Дазаю. Он просто не выдержит.   — Почему бы не отдать его Шибусаве? — заныл Дазай, сделав последние тщетные попытки.На эти слова Коё улыбнулась. Почему-то по телу пробежала дрожь. Как-то холодно в помещении, уже ведь должны начать отапливать?.. — Милый, я хочу, чтобы ты справился с этим самостоятельно, — мягко, но требовательно произнесла женщина, — Иначе... — плечи Дазая напряглись, — Ради твоего же блага, тебе придётся начать сначала. Я верну тебя обратно. Мир остановился, когда она произнесла это вслух. Она вернёт его обратно. Без малейших колебаний. Разумеется. Так вот оно что. Значит, Коё уже всё прекрасно знала. И о прогулах, и о заполненных чужой рукой отчётах. И похоже, сейчас она не шутила, это рыжее недоразумение — его единственный способ остаться в безопасности. — К тому, же, чтобы ты не думал про меня каких-нибудь плохих вещей — в награду за твои старания я поговорю с главным редактором Романсов о твоих статьях, — подмигнула она ему. — Возможно именно он оценит твои способности по достоинству.   Грудь мгновенно переполнило давно забытое чувство воодушевления. — Серьёзно? С самим Асано? — Дазай второй раз подряд вскочил с кресла из-за неожиданностей. Как оказалось, некоторые из них более приятны. И неужели она действительно... — Разве я в чем-то лгала тебе, Дазай? — женщина поднялась из-за стола, подошла к нему и ласково поправила непослушную чёлку. Осаму выдохнул и помотал головой. — Вот так, милый. Ты должен пообещать мне, что сделаешь свою работу в лучшем виде. Ведь я не хочу, чтобы ты снова переживал всё это, понимаешь? Дазай оживлённо улыбнулся ей.   Возвращаться в тот ад...Осаму уже пережил это. Всё должно остаться в прошлом.   — Прекратите сомневаться во мне, Коё-сан! — беззаботно рассмеялся он, потирая затылок, — Всего-то, взял отпуск от бумажной работы на полгода. Подумаешь. Я сделаю это.   — Конечно, — улыбнулась Озаки, на выходе подхватывая жёлтую папку и отвечая на телефонный звонок, — Добрый день, господин Накахара...   И в голову приходит идея. Дазай уже знает, что сделает.   Ведь какой самой банальной вещью можно шантажировать публичного человека?