Vanitas Vanitatum

Азирафэль стояла на обочине Оксфорд-стрит. Ее серое шерстяное пальто, в стародавние времена помогавшее пережить даже лютую московскую зиму, от холода не спасало. Непрерывный снегопад наводил на мысль будто весь мир - это на скорую руку слепленная бутафория под стеклянным куполом, этакий богохульный сувенир в испестренной благообразными космическими телами вселенной. От нечего делать Ангел забавлялась тем, что сгребала носком туфель снежинки в небольшие кучки и с упоением втаптывала оные в асфальт. Параллельно филосовствуя, пришла к выводу, что жизни людские столь же многочисленны и склонны к растаптыванию. Наверное, этим Она и развлекается. Кроули, где бы он ни был, явно не торопился: мимо припорошенной снегом Азирафэль уже промчалось с дюжину автомобилей, от рева которых в ушах стоял звон почище колокольного, однако ни один не соизволил остановиться. Да и антураж их даже отдаленно не походил на предпочтения Энтони. Ангел побледневшими от мороза пальцами выудила из внутреннего кармана пальто серебряный портсигар, нащупала в недрах сумочки зажигалку, подожгла очередную скрутку табачного праха. С изящностью киноактрисы сделала затяжку, выпустив аккуратное облачко дыма. Обратила очи к небу. Обернулась на гам, поднятый скопищем подвыпивших гуляк. Выпрямилась. Приуныла. Наконец на дороге завиднелась "та самая" - элегантная, издали напоминающая катафакл машинерия, отполированная до сверхестественного блеска. Из водительского окна, словно черт из табакерки, высунулась знакомая копна огненно-рыжих волос. Азирафэль спешно тушит сигарету о подвернувшийся под руку заледенелый карниз чьего-то окна и подбегает к машине, которая точно по команде услужливо открыла перед ней пассажирскую дверь. - Ты куришь? - вместо должного приветствия вопрошает Кроули. - Угостилась, - виновато выдыхает она, предпочитая не вдаваться в подробности. Ибо ныне существовал немалый риск заработать щедрому дарителю прожженные сигаретными окурками глаза. А Кроули на удивление идет смокинг. - Не заглянешь? - без особой надежды интересуется Азирафэль, прикидывая в уме, какие отмазки он еще не пробовал. - Много дел, сама знаешь. Как дешево и сердито. Однако, зачем наведываться, зная, что большего, чем разговоров за жизнь да чашки пресловутого чая и ожидать не стоит? - Кажется, у меня еще осталась некогда припасенная бутылка "Moët & Chandon". - Меняет дело. От этой усталой неохотности в его голосе Ангелу сжало сердце. Впрочем, вскоре это щемящее душу чувство подкрепилось действиями извне, ибо Кроули крутанул руль так стремительно, что Азирафэль на добрых полминуты впечатало в оконное стекло. - Дорогой, не мог бы ты... Впрочем, о чем это я. Не ей ему указывать, ибо их взаимоотношения вот уже который век строятся по принципу "Не говори мне, что делать, и я не скажу, куда тебе пойти".

***

В квартире Ангела всегда холодно. Она, разумеется, оправдывалась наиболее благоприятными кондициями для хранения книг, но на деле в зданиях подобного рода единственный способ хоть как-то отопить помещение - взять в руки лопату и грести уголь в печную топку от зари до зари. Закипевший чайник немилосердно свистит, разрушая хрупкость повисшей в комнате тишины. Звук прерывается, стоило демону поправить свои очки. Созерцать Азирафэль он предпочитает в благоговейном отсутствии внешних раздражителей. - Меня отправляют в Небесную Канцелярию, - невзначай говорит его ангел, задумчиво крутя в руках пачку сигарет. Кроули едва не поперхнулся заботливо предложенным шампанским. - Вероятно, следует бросить, пока вконец не привыкла. - Надолго? - Начну с недели, а там посмотрим. - Я не про сигареты, - уточнил демон, хотя перспектива провести и неделю не ведая, чем там занята Азирафэль, не радовала. - Ах. Да кто ж Их знает. Помолчали. - Сыграешь что-нибудь? Концерт по заявкам? Ангел ставит единственный не загроможденный стопками книг стул к видавшему виды фортепиано. С деланым безразличием садится, несколько раз расправив складки на юбке. Незнамо зачем откашливается. Дабы не обнадеживать публику, проходится по всем западающим клавишам, заведомо открещиваясь от предстоящей фальши. Берет аккорд, и... - Ой, вот только не Шопена! У тебя вся богадельня впереди еще, не нагнетай. Что ж... - И не Дебюсси! Ишь чего выдумала. - Что тогда? - Ангел не оборачивается, ибо суровое сопение за ее спиной весьма красноречиво само по себе. - Декабрь Чайковского сыграй, на худой конец! - Кроули на грани нервного срыва, иначе голос повышать бы не стал. - Хотя нет, жизнелюбиво слишком, не надо Декабря. - Послушай... - начинает Азирафэль и, приладив к шкафу табуретку, лезет наверх. - Ты куда? Уже манатки собирать? Или прямиком через тернии к звездам? Так тебе моя компания опостылела, да? Ангел упрямо молчит. Не для того, чтобы его позлить, а потому, что не может же она без конца признавать, что зависима от Кроули едва ли не на уровне опиоидной аддикции. Наконец, среди сумбура в мыслях, вороха трухлявых бумаг и всяких мастей трогательного хлама находит то, что искала. Спускается с темным, местами с проплешинами, бархатным футляром в руках. Достает оттуда скрипку. - Откуда...? - Ты играй, я буду аккомпанировать, - не потрудившись пускаться в объяснения возвещает Азирафэль. Этой просьбой Кроули мгновенно вышибло из транса, в который обычно вводят несколько бокалов отменного спиртного. Настолько лихо, что он даже понял, о чем речь. - Не помню нот, - самая гнилая из всех отговорок, что он мог бы использовать. - Ты же сам ее и сочинил, - беззлобно напоминает Ангел. - Сочинить-то сочинил, а вот как этот недоумок Тартини ее переиначил - отдельная песня. Вот и показывай людишкам во сне произведения искусства после этого. Ворчал он в большей степени потому, что не хотел оказаться круглым дураком в ее глазах. - Играй, как помнишь. Куда ему до тебя, - Ангел не издевалась. Но прозвучало почему-то именно так. Безыскусно огрызнувшись, демон принялся щипать многострадальную скрипку в тщетных попытках ее настроить. Ангел же, как зачарованная, вперилась взглядом в его тонкие пальцы. Энтони Джей Кроули, по издержкам профессии набожностью не отличающийся, сейчас чуть ли не молился, чтобы что-то да пошло к его соратникам Снизу. Одна из струн лопнула, а вместе с ней, подобно мыльному пузырю, и иллюзорное продолжение их спонтанно-смастряченного суаре. Вот и не уверуй в Господа после такого. Застав Ангела врасплох, демон решает смыться покуда он полностью себя не опозорил. Еще раз положиться на беспроигрышную тактику уходить первым. Оставлять, нежели быть оставленным. А то подумает еще, что ему здесь нравится. - Мне пора. Азирафэль открыла было рот чтобы вежливо возмутиться, но куда там: Кроули, как бес от ладана, уже продефилировал к винтовой лестнице, ведущей на первый этаж. - Чао. В присущей ему манере скатывается вниз. Ее тихое "подожди" затерялось в глухом стуке его сапог по скрипучим ступенькам.