Тишина! Сердце на весах

Среда встретила холодным серым рассветом и туманом на крышах домов, таким тяжелым, будто хотел заглушить собой весь мир. Даже не взглянув в зеркало, Кей почистил зубы и выпил три чашки кофе, чтобы должным образом подготовиться к предстоящему дню — или сердечному приступу, смотря что случится раньше. Выполнение требований безопасности мало чем отличалось от предыдущего дня, за исключением присутствия Фукунаги у двери рабочей комнаты. Увидев его, Кей едва не дал задний ход: Фукунага был подопечным Куроо и одним из старейших членов его команды. — Доброе утро, Цукишима-сан, — только и сказал тот и отступил в сторону, сохраняя профессиональное спокойствие. Его примеру могли бы последовать и другие, включая Кея. — Доброе утро, Фукунага-сан, — ответил он, поправив очки. — Ничего необычного? — Нет, сэр. Пойду отмечусь. — Спасибо. На столе все еще ждала объяснений страница с иероглифами и прикрепленной к ней запиской Нанасе, но внимание Кея снова привлек мобильный стеллаж. Пусть Куроо и Ойкава ведут расследование своим путем, но Кей, едва увидев, что произошло, уверился, что ответом станет содержимое этих полок. «Средство, мотив и возможность», — размышлял он, открывая шестой ряд. Кей любил подтрунивать над людьми, но честно не думал, что кто-то из его коллег способен на хладнокровное убийство. И все же, как ни неприятно было это признавать, единственными, у кого был мотив искать что-то среди досье, были сотрудники отдела египтологии. Четверо, включая его самого. Плюс их регистратор-совместитель; Узумаки, которая уже несколько месяцев отсутствовала; Танимото, их дистанционный и довольно забывчивый начальник из финансового отдела; Фуджиока, который, скорее всего, знал почти все входящее и исходящее любого отдела в любой момент времени; и, наконец, Мацуда, который представлял все три отдела древних средиземноморских цивилизаций в Попечительском совете. Мог ли кто-то из них совершить убийство? Зачем? И стоило помнить: главной целью была кража; убийство произошло потому, что грабителя потревожили и, возможно, он запаниковал. Если речь о содержимом досье, решил Кей, взяв ближайшее и пролистывая его, это должно быть то, что не хотели предавать огласке. Первым предположением было незаконное приобретение. Тогда что побудило кого-то начать искать? Мысли ходили по кругу. Кей со вздохом прижался лбом к прохладной металлической полке и простоял так несколько секунд, пока тихий щелчок замка в двери рабочей комнаты не возвестил о чьем-то приходе. Никто, однако, не подал голоса, и Кей поднял голову на звук шагов, приближавшихся к стеллажу. — О, блин! — прошипел Хиромаса, хватаясь за сердце, когда увидел Кея, стоявшего между полками. Кей был с ним согласен, но ему хватило самообладания не показать этого. — И вам доброе утро, — сухо сказал он, убирая файлы на место. — Я не ожидал, что кто-то устроит засаду в стеллаже, — Хиромаса отступил, выпуская Кея. — Когда это работа стала засадой? — нахмурился Кей. — Ладно, неважно, мне надо с вами поговорить. Почему в пятницу вы не занялись документами переданных нам в дар ушебти, как я просил? Хиромаса выглядел озадаченным. — Из нового поступления? Но вы же сказали, что сами этим займетесь. — Нет, я сказал, что это должно быть сделано, — Кей скрестил руки на груди. — И просил вас начать. Вообразите мое удивление, когда в понедельник Нанасе сообщил, что на сетевом диске отдела нет ни одного файла. — Извините, Цукишима, — сказал Хиромаса, почесывая щетину на подбородке. — Я правда думал, вы возьмете это на себя. Я хотел закончить с загрузкой в базу географических метаданных: айтишники предупредили, что в выходные будут обновлять систему и она будет недоступна. Кей помнил, как просматривал эти письма, но даты проведения технических работ в расписание отдела не внесли. — Но погодите, что тут было вчера? А в понедельник? Я слышал, что случилось, просто отвал башки! Мертвое тело, здесь? И что, у полиции нет версий? Хиромаса оставил сумку возле одного из компьютеров и с нетерпением обернулся к Кею. В рабочее время он смотрел видео о паранормальных явлениях, ничего удивительного, что его любопытство было явно нездорового порядка. — Я не могу комментировать то, что известно или неизвестно полиции, — осадил его Кей, закрывая стеллаж. — Но да, музей постигла медийная катастрофа. Новости продолжали поступать; Кей избегал смотреть телевизор, но в электричке от заголовков было никуда не деться. Музей вызывал жалость или пренебрежение; в пику тем, кто проявлял беспокойство о ценных объектах культурного наследия, появилась обличительная статья на тему безопасности и халатности, написанная одним молодым журналистом, выступающим за открытость госучреждений. Кею такая позиция скорее нравилась, но признание этого не стоило его работы. Электронная почта была завалена просьбами об интервью и каких-нибудь эффектных высказываниях и комментариях, но все связанное со СМИ взяли на себя Сайто и Фуджиока. — Не могу поверить, что кто-то смог сюда пробраться! Они уже знают, как? У нас же, вроде, должна быть охрана! — Полиция не посчитала нужным поделиться со мной этой конфиденциальной информацией, — заметил Кей, раздраженный попытками Хиромасы выведать подробности. — Можете спросить у Кюсабе-сана, вероятно, он в курсе. Хиромаса засмеялся, вскинув руки. — Чтобы я спрашивал этого старого бульдога о безопасности? Нет уж, спасибо! Так они и правда не знают, что произошло? Ко мне вчера приходили детективы и задавали кучу вопросов — где я был, да что знаю о работе офиса. Не волнуйтесь, — добавил он, заметив, как помрачнел Кей, — я им ничего не сказал. А что должен был? Что вы допоздна работали и хандрили в одиночестве? Людей Кей не любил и предпочитал держаться на удобном расстоянии, используя свой рост и неприступный нейтралитет. Он редко испытывал настоящую враждебность, однако с Хиромасой все чаще переступал эту грань. Самым неприятным было, что тот подчинялся Кею лишь условно. Хиромаса работал в административно-хозяйственном отделе и, когда требовалось, помогал отделу Кея с файлами и базой данных. — Можете сообщить им все, что захотите, — холодно сказал Кей, — если это поможет поймать убийцу. — А, точно, об этом я забыл, — Хиромаса выдохнул. — Простите, просто картинка совершенно дикая. Не могу поверить, что вы типа входите, а тут труп. — Вот и я тоже, — пробормотал Кей. — В общем, мы с Нанасе помимо инвентаризации вынуждены были заниматься досье. Поэтому в следующий раз, если что-то будет неясно, уточняйте. — Понимаю. Займусь этим прямо сейчас. — Не надо, просто закончите то, что нужно было сделать с контрольным списком файлов, — велел ему Кей, едва сдерживаясь, чтобы не огрызнуться. — Но зачем нужна инвентаризация? — спросил Хиромаса, когда он уже повернулся к кабинету. — Убедиться, что ничего не пропало, когда сюда проник убийца, — Кей не сказал «ясен пень» и готов был дать себе за это медаль. — А, точно! Что ж, если я вам понадоблюсь, только скажите! На случай, если у Хиромасы возникнет еще какая-нибудь блистательная идея, которую нужно будет завернуть, Кей оставил дверь кабинета открытой. По крайней мере, Куроо и Ойкава сходили и допросили его, хотя одному богу известно, что Хиромаса им наплел. Минут через десять появился Нанасе. — О, э, вы вернулись, Хиромаса-сан. Доброе утро, — сказал он, уже нервничая. В школе Энношита убедил Кея присматривать за Хинатой и Кагеямой во время их прогулок; глупо было думать, что, закончив учебу, Кей сможет отказаться от этой привычки. — Нанасе, продолжайте инвентаризацию, — крикнул он через открытую дверь. — Да, сэр! — Ты какой-то совсем затюканный, Нана-чан, — заметил Хиромаса, отрываясь от компьютера. — Тяжко было с полицией? Тебе предъявили обвинение? Что-то подозрительное в твоем шкафчике? — Хиромаса, — рявкнул Кей. — Ах, простите! Не волнуйся, Нана-чан! Ты же знаешь, я это не всерьез. — Эм, ничего… Я, наверное, пойду… проверю экспонаты… — забормотал Нанасе, поскорее отступая тем же путем, каким пришел. — Не забывайте пользоваться в офисе соответствующей лексикой, — ледяным тоном напомнил Кей Хиромасе. День лучше не становился. В пять минут десятого позвонил Танимото и спросил про рабочие ведомости, которые уже были проверены и отправлены для начисления зарплаты. В десять Ханаджима потеряла ящик амулетов, и они искали его целый час, постепенно выходя из себя, только для того, чтобы Хиромаса позвонил и сказал, что это Йоши из отдела просвещения хотел взглянуть на них и оставил в мастерской. В одиннадцать Кей уже готов был сам совершить убийство, но пошел купить кофе в самом дальнем от своего отдела автомате и с трудом отговорил себя. В двенадцать его вызвали в офис Мацуды, чтобы отчитаться об инвентаризации, — ничего не пропало, о чем бы они не знали, — и ему пришлось полчаса выслушивать нытье босса про неудобства, вызванные тем, что человека лишили жизни в их отделе. На обратном пути, пересекая музейный атриум, Кей заметил пару, которая восхищалась доспехами, ставшими прототипом для изображенных в недавнем аниме; у мужчины, обнимавшего свою девушку, была такая характерная копна темных волос… что никуда не исчезнувшая боль в груди снова напомнила о себе. Кей так скучал по Тецуро, что сердце разрывалось. По его улыбке и ухмылке, по дурацкому смеху, добродушию и склонности к соперничеству, по его спокойному чуткому здравомыслию. Он скучал по его поцелуям в шею, когда они стояли у раковины, и по тому, как рука идеально ложилась на руку Кея, и даже по вечно холодным ногам, которыми тот прижимался к его лодыжкам. Кей хотел увидеть его, даже если бы Тецуро прямо сейчас пришел арестовать кого-то из отдела, предпочтительно Хиромасу. После обеда тот вернулся в офис, явно издеваясь над кем-то в переписке. — Чувак, не хотел бы я сейчас быть на месте Ито, — сказал он, бросив телефон обратно в сумку. — Почему? Что с ним случилось? — спросил Амане. — Бедный идиот вчера отравился, — продолжил Хиромаса. — Когда перееду на тропический остров, буду аккуратнее с морепродуктами. После разговора с теми дотошными детективами он, как добрый брат, оплатил мой ужин, чтобы мне стало получше, но, похоже, ему самому поплохело. — Ты опять на мели, придурок? Уверен, ты сам уговорил брата купить тебе ужин, хватит врать. — Амане, чувак, — Хиромаса прижал руку к сердцу. — Конечно. Я даже развел его на хорошее сакэ. — Ты все еще должен мне за тот раз, когда я платил за тебя, — надулся Амане. — Прекрати уже проигрывать в карты и верни деньги, понял? Хиромаса в ответ издал оскорбительный звук, и Ханаджима прервала их перепалку: — Полиция и меня перепугала. Типа, я знаю, где была в воскресенье, и мой муж и дети могут это подтвердить, но когда меня спросили об этом, подумала: может, я и правда встала посреди ночи и во сне пошла и убила кого-то, не зная об этом? Нанасе заерзал, но ничего не сказал. Кей никогда не афишировал свои отношения, а поскольку работал здесь всего около двух лет, ему не приходилось иметь дело с назойливыми вопросами. Амане смеялся над Ханаджимой до тех пор, пока Кей не подошел, чтобы демонстративно положить справочники на центральный стол; только тогда все вернулись к работе. Едва Кей достал список предметов, находившихся в поврежденном ящике, зазвонил мобильный. Номер не определился, но было маловероятно, что кому-то из СМИ удалось отследить его личный телефон. — Цукишима, — ответил он. — Ойкава, — передразнил Ойкава. В кровь хлынул адреналин, и пустой желудок сжало в тиски. Кей встал, чтобы закрыть дверь кабинета, игнорируя любопытные взгляды. — Чем могу помочь, инспектор? — Мы попросили Футакучи из криминалистики об услуге, и он ускорил работу с уликами из вашего хранилища, — сообщил Ойкава. Кей так сжал маркер, который держал в руке, что пальцы побелели. — И? — И поскольку Тецу-чан слишком боится звонить тебе лично, я трачу на это свой обеденный перерыв, хотя мог бы заняться сексом по телефону с Хаджиме, и сообщаю, что в поврежденном замке найдены следы крови Цубасы. — Боже, — очень умно отреагировал Кей, невидяще глядя на окно электронной почты. Ответ относился к обоим сообщениям. — Точно. Мы думаем, убийца искал что-то в стеллаже, когда его спугнули, напал на уборщика, а потом, спеша замести следы, попытался вскрыть ящик. Он использовал тот же нож, не вытерев его должным образом, а когда не преуспел, скрылся тем же путем, каким пришел. — А мне можно все это знать? — спросил Кей, рассеянно покусывая костяшки пальцев. Из трубки донесся вздох Ойкавы. — Ну, такое уж это расследование, — голос его звучал язвительно. — Скажем так, это не незаконно. Примерно как то, что ты учинил вчера, очкарик. Внутри заворочалось чувство вины. — Прошу прощения, детектив. Если у вас возникнут дополнительные вопросы, я обязательно постараюсь ответить на них. — О, какие мы сладкоречивые за этим ледяным фасадом, — с фальшивой нежностью восхитился Ойкава. Засранец. — Вы позвонили, чтобы я был в курсе? — спросил Кей. — И узнать, не появилось ли у тебя предположений, что искал убийца. — Нет, ничего конкретного, — нехотя признал Кей. — Я работаю над этим. — Хмм. Ну что ж, с завтрашнего дня несколько наших ребят начнут прочесывать ваши досье частым гребнем, так что это уже неважно. — Что? — О, да. Возможно, стоит расчистить для них место в вашей рабочей комнате. Едва мы убедили Фуджиоку, что все будет строго конфиденциально, Президент Кавашита сразу дал добро. И это хорошо, иначе пришлось бы получать ордер, и кто знает, как бы к этому отнеслась общественность. Ах ты сукин сын, подумал Кей с оттенком восхищения. Тецуро как-то упоминал, что напарник метит на место комиссара, и Кей готов был поверить. И все же. — И я уверен, что перспектива поставить мой отдел на уши нисколько вас не привлекает, — возразил он. — Кого, меня? О, кстати, считай это приказом держать язык за зубами. Президент объявит об этом только завтра, так что не спугни подозреваемых. — А меня что, исключили? — заставил себя спросить Кей. — Может, тебе знакомо выражение «Дай дураку веревку, а уж он найдет, как повеситься»? — мило спросил Ойкава. — Хорошего дня, Цукишима-сан. До завтра. Отложив телефон, Кей сжал переносицу. Если бы он не видел список благодарностей Ойкавы, если бы не смотрел в прямом эфире, как тот рисковал жизнью, чтобы спасти ребенка во время переговоров о заложниках, если бы не тихий восторг на лице Ойкавы при виде Ивайзуми, Кей задумался бы, на стороне ли закона тот играл. Хотя нет, он слишком хорошо знал, как высоко Тецуро и Ойкава ставили правосудие и свою работу; просто вредничал, потому что кое-кто переиграл его на его же поле. «Хочу домой, — нервы уже были ни к черту, и Кей позволил себе эту мысль. — Домой — куда? Не знаю (Не ври!). Просто подальше отсюда». Стук в дверь отвлек его от обдумывания побега, и Кей выпрямился, торопливо поправляя пиджак и очки. — Войдите, — сказал он, кликая мышкой по каким-то старым письмам на экране. — Босс, — в кабинет заглянул Хиромаса, — взгляните-ка на списки отобранных файлов: нужно, чтобы вы одобрили их перед тем, как я внесу админские изменения. Несущественные мелочи, спасение от всех бед. — Все в порядке, можно обновлять, — сказал Кей часом позже, просматривая последние условия приобретения. — Отлично, — обрадовался Хиромаса. — Все в порядке? Надеюсь, никаких неприятных известий? Выглядите немного выжатым. — Не хами, — прошипела Ханаджима. — Не волнуйтесь, мои чувства не пострадали, — протянул Кей. — Я достаточно динамичная личность. — Нанасе поперхнулся, а Амане, пытаясь прикрыть смех кашлем, чуть не плакал в галстук. — Все в порядке, — сквозь шум добавил Кей. — Это мой брат звонил. Прости, Акитеру. — Приятно слышать, что полиция не пытается осложнить нам жизнь, — заметил Хиромаса, наконец обновляя данные. — Не думаю, что Фуджиоке это понравилось бы, — ответил Кей и почти не покривил душой. Он прошел к мобильному стеллажу и откатил шестую полку, чтобы открыть десятый и одиннадцатый отсеки. По понятным причинам его команду это заинтересовало: Амане и Хиромаса, кажется, колебались между жутковатым воодушевлением и шоком, но, насколько Кею было известно, они ничего не знали о деле, кроме самого факта наличия трупа. Вряд ли Куроо или Ойкава рассказали им о стеллаже, поэтому Кей с привычным самообладанием вытащил из кармана список. Возможно, пришло время проверить, чего не хватает, раз уж Ойкава подтвердил, что убийца искал что-то в ящике. — Помощь нужна? — спросил Хиромаса, прислонившись плечом к открытой полке. Может он просто отвалить на пять минут? Кей прикусил язык. — Нет, но спасибо. На самом деле, я бы хотел, чтобы вы связались с Рюгадзаки-сан по поводу коптско-египетской выставки и узнали, не хочет ли она создать портфолио, которое можно будет использовать для образовательных туров. — Сейчас? — Хиромаса посмотрел на часы. Было около четырех, времени оставалось предостаточно. — Да, сейчас, — Кей добавил жесткости в интонацию. Сегодняшнего дня ему уже хватило по горло, и боже сохрани того, кто доведет его до ручки. — Хорошо. Если при загрузке возникнут проблемы с базой, дайте мне знать, — сказал Хиромаса, подхватив планшет по пути к двери. — Кое-какие записи могут глючить. — Наконец-то тишина и спокойствие, — пробормотала Ханаджима, через плечо оглядываясь на Кея и явно радуясь, что работает только с понедельника по среду. Кей вернулся к папкам. Как он и думал, досье на большинство экспонатов из D4.2.1 находились здесь, в CB10. Он нашел первый файл со скарабеями, просмотрел его и вычеркнул из списка, потом перешел к следующему. Скарабей, скарабей, ушебти, ушебти, скарабей, камень, фаянс, камень, гипс, фаянс… 11.001 отсутствовал. Пережив первый инстинктивный испуг куратора, Кей попытался сосредоточиться. Перепроверил записи с каждой стороны и убедился, что каменный ушебти с надписью, приобретенный в 2011 году, находился в D4.2.1 — так и было — а его досье должно было быть здесь. Кей вернулся ко входу в стеллаж, где были наклеены списки с номерами объектов: действительно, в десятом отсеке в пятом ряду должны были располагаться файлы с 05.001 по 12.020. Кей обвел отсутствующий номер в своем списке и перешел к следующему. Спокойно, спокойно, не спугни подозреваемых. Так ли чувствовал себя Тецуро каждый раз, когда находил дыры в чужом алиби и по кусочкам собирал доказательства? Что он испытывал, готовясь арестовать кого-то? Страх, подъем и самодовольное удовлетворение от того, что его интеллект превзошел их? О, он любил Тецуро, Кей любил его и хотел видеть, как они с Ойкавой поднимутся еще выше и заставят весь город плясать под свою дудку. Досье на остальные артефакты были на месте, поэтому Кей удостоверился, что ничего не пропустил, выбрался из стеллажа и вернулся в кабинет. Умереть раздавленным между полками было бы ужасно, может, поэтому руководство настаивало, чтобы они снова прошли курс здоровья и безопасности на рабочем месте. Не успел он сесть, как зазвонил телефон на столе, и Кей неуклюже схватил трубку дрожащими от прилива адреналина пальцами. — Цукишима. — Эй, босс, не могли бы вы кое-что проверить? Если бы Кей знал, что Хиромаса настолько безнадежен, попросил бы администрацию дать ему другого регистратора. — Что такое? — Рюгадзаки-сан и я просматриваем модуль, который она хочет экспортировать, но некоторых элементов нет на выставке. Просто уточните, какие именно вам нужны? Терпение, терпение, терпение. — Секунду, я найду файл, — сказал Кей, пытаясь переключиться. Лучше проверить, чтобы отношения между отделами оставались теплыми. — Хорошо, что у вас там? Через минуту, не видя, что Кей разговаривает по телефону, в кабинет заглянул Нанасе: — Сэр... О, извините! — ...а не 88.019а, это неправильный номер, он относится к другой группе, — закончил Кей. — Минутку, пожалуйста, — он прикрыл трубку ладонью и повернулся: — Что такое, Нанасе? — Извините, я не хотел мешать. — Просто скажите, что нужно. — Ничего срочного, я лишь хотел узнать, подписали ли вы форму разрешения для СМИ, чтобы завтра Сайто-сан нас не дергал. Кей завис. — ...Я оставил у вас на столе записку в обед, — неловко подсказал Нанасе, покачиваясь на носках. Стол Кея в тот момент выглядел как после бомбежки. Кей раскопал упомянутую записку, смутно припоминая, что Нанасе упоминал о ней, и нашел соответствующее письмо. Оно выглядело как попытка пиарщиков за пять секунд убедить общественность в том, что секция египтологии не пострадала и по-прежнему представляет интерес. Кей присоединил свою электронную подпись и отправил форму обратно. — Спасибо, что напомнили. — Конечно, сэр, никаких проблем, — Нанасе кивнул и вышел, старательно прикрыв за собой дверь. Пустота на месте файла, кажется, пыталась прожечь дырку в сознании Кея, но он старался думать рационально, продолжая вычеркивать артефакты, сверяясь с Хиромасой. Завтра Куроо и Ойкава примчатся сюда с кавалерией, и тогда пригодится новая информация. Не стоило паниковать. Бегать кругами как безголовая курица — прерогатива Хинаты. Нельзя было подавать вида, что ему что-то известно. — ...На этом, кажется, все, — сказал Хиромаса. — Планируете закончить вовремя, босс? — Как и все, — ответил Кей. — Полицейские, которые дежурят у двери, предпочитают, чтобы тут никого не оставалось. Кей с облегчением положил трубку, набирая новый запрос в базу данных. 11.001, что же ты скрываешь? Ушебти, камень, 945-745 гг. до н.э., Фивы, надпись в виде типичного заклинания из Книги Мертвых, чтобы в загробной жизни статуэтка превратилась в слугу умершего. Завещана музею покойным почетным профессором Касл из близлежащего университета вместе с другими объектами ее частной коллекции, всего около двадцати предметов. Кей нахмурился, когда увидел документы: очень базовый отчет, в котором содержались лишь материал, описание и надпись на объекте, копия письма с завещанием профессора и квитанция из антикварного салона от 2003 года. Это напомнило ему о давнем желании перепроверить документацию по всем неполным записям, но это ведь было обычным делом. В коллекции содержались десятки таких же плохо задокументированных артефактов, и сейчас практически не было шансов отследить право собственности на что-то подобное, массово хлынувшее из Египта благодаря военным, расквартированным там во время Первой и Второй мировых войн. Что же заставило кого-то настолько отчаяться, чтобы решиться на ограбление и даже убийство? Завещание Касл выглядело вполне законным, профессор прожила здесь пятьдесят лет после того, как покинула Англию, и умерла, оставив все старшей сестре, которая тоже умерла через несколько лет. Это не какой-то дальний родственник, получивший наследство. Кей заскреб голову так, что стало больно. Задним числом он простил Тецуро все приступы дурного настроения во время расследований и часто возникавшую потребность в тишине и покое или, наоборот, в том, чтобы оторваться по полной. Поговаривали, Ивайзуми раз в месяц, а то и чаще, вытаскивал Ойкаву в походы в какие-то невозможные горы. — Успокойся, — сказал себе Кей. — Необязательно решать это сегодня. Он перевел дух и распечатал несколько документов по 11.001 из базы данных. Все равно досье придется восстанавливать, так что это будет нелишним. Но что, если все это не имело вообще никакого отношения к убийству? Они даже не работали с завещанием профессора Касл, так почему оно привлекло чье-то внимание? — Так, мне нужно выпить, — громко заявила Ханаджима, вставая и потягиваясь, и начала собираться. Кей опешил от того, что его мысли неосознанно озвучили, и машинально посмотрел на часы: красные цифры показывали 17:30. — Сегодня среда, — заметил Амане, надевая пальто. — И что? Неделя была долгой, а завтра я не работаю, в отличие от вас, бедняжек, — возразила она. Амане изобразил, как хватается за воображаемый нож в груди, и Нанасе одернул его, глянув широко распахнутыми глазами сначала на пол, а потом на дверь кабинета Кея. Амане потер шею, что-то бормоча. Они частенько забывали, что в кабинете были окна, соединяющие его с рабочей комнатой, а у Кея — отличный слух. — Можно подумать, нашей стервозе есть до этого дело, — Хиромаса пожал плечами. — Все вышли из базы данных? Мне нужно запустить диагностику на ночь. Нанасе снова издал какой-то возмущенный непонятный звук, и в ответ его грубо потрепали по волосам. — Выдыхай, Мини-Маус-чан. Я бы больше волновался о тебе. Полиция вечно охотится за теми, кого меньше всего подозреваешь. — Да отстань ты от него, — вздохнула Ханаджима. Она заслуживала премии. — Какие вы все скучные, — пожаловался Хиромаса, а потом повысил голос и нацепил улыбку на лицо; Кей поспешно отвернулся, убирая документы в сумку, чтобы его не заподозрили в подслушивании. — Эй, босс, вам бы тоже отдохнуть! Кей взмахнул рукой, показывая, что услышал, и стал одеваться. — Спасибо всем за работу. Понимаю, что сейчас нелегкие времена, но мы должны довериться полиции и продолжать выполнять свои обязанности как можно лучше. Уходить из кабинета очень не хотелось. В ушах громко звучала сладкоголосая песня пропавшего файла, но у Кея были лишь отдельные кусочки пазла, и, как подсказывало чутье: из середины, а не с краю. Отсутствовала даже крышка от коробки с изображением картинки, поэтому стоило оставить это следователям, у которых, скорее всего, было хотя бы общее представление. — Давайте надеяться, что полиция закончит работу как можно скорее, — пробормотал Амане, наматывая шарф и нервно поглядывая на пол. Там не осталось и следа крови, пора бы ему успокоиться. — Я теперь боюсь ходить домой один. — Давай я тебя подброшу, — предложила Ханаджима. — Нам сегодня по пути, мне нужно заскочить в магазин, купить что-нибудь к ужину. Наконец прибыл припозднившийся младший офицер и поприветствовал их, когда они проходили мимо. Перед самой лестницей Кей оглянулся, охваченный внезапным сомнением. Что-то требовало его внимания, что-то нужно было понять, а он не понимал… — Сэр? Все в порядке? Кей моргнул и посмотрел на Нанасе. — Да, — сказал он, отворачиваясь. — Все в порядке. Но по дороге домой Кей все прислушивался к внутреннему голосу. Отгородившись от мира наушниками, вместо того, чтобы сосредоточиться на контрапункте Сии, он думал: Касл, Касл, почему Касл? Ушебти, скарабей, надпись. Кража, убийство, полиция. Куроо, Ойкава, Кавашита. Он чуть не пропустил свою станцию и бросился наружу сквозь уже закрывавшиеся двери. «Соберись, — сказал он себе, вероятно, в десятый раз за эту неделю. — Думаешь, обычный музейный куратор может распутать убийство? Думаешь, если сделаешь это, сможешь впечатлить Тецуро?» «О, заткнись», — одернул он себя, поднимаясь в квартиру Нишинои. Боги, ему тоже не мешало бы выпить, раз уж он спорил сам с собой. Положив сумку на стол и включив чайник, Кей переоделся в джинсы и — нет, только не этот свитер. Он схватил другой, с эмблемой своей старшей школы, вернулся на кухню, разобрал сумку и поставил телефон на зарядку. Распечатки он оставил на столе, а сам, наливая чай под Tame Impala, попытался отгородиться от этой детективной истории. Конечно, он сломался уже через полчаса. Без энтузиазма поужинав кацудоном из супермаркета, схватил словарь иероглифов и достал лупу из одной из коробок в гостиной. Если ничего не помогает, сделай перевод самостоятельно и начни с самого начала, сказал ему однажды профессор в университете. Надпись была вполне стандартная, но некоторые символы казались странно прописанными или сильно стерлись… — Сукин сын, — сказал Кей через пятнадцать минут, уставясь на зернистое черно-белое изображение, прикрепленное к описанию состояния. Он приблизил лупу к странице, но так оно и было: заклинание с именем умершего было написано неверно — два слога в составном иероглифе использовали совершенно неправильно, но это то же имя, что и начертанное на самом большом из четырех новых ушебти. Анкх-эф-эн-Хонсу — необычный выбор, и, должно быть, именно поэтому Нанасе тоже пометил его; возможно, запустил поиск и увидел, что у них в коллекции уже есть Анкх-эф-эн-Хонсу. Пытаясь успокоить расходившееся сердце, Кей опустил ладони на стол. Не спеши. Может, это ничего не значит. Если кто-то в музее увидел надпись на новом подаренном ушебти и установил связь между ним и другим артефактом, это могло стать катализатором кражи, но зачем так заморачиваться? Какую угрозу новый мог представлять для старого? Наконец, одна из шестеренок в голове Кея провернулась, зацепилась и запустила механизм. Он взял телефон и, промахиваясь дрожащими пальцами мимо символов, стал искать антикварный магазин Шобу, где профессор Касл приобрела ушебти. Первые ссылки были не о том, но с четвертой попытки он нашел нужную статью. В своем последнем университетском эссе Кей ссылался на Мицуки Сато, которая расследовала деятельность нескольких антикварных магазинов, известных торговлей украденными товарами. За работу Кей тогда получил высокую оценку, окрыленный скорым окончанием учебы и тихим счастьем от зарождающейся дружбы с патрульным офицером, чья озорная ухмылка и непослушные волосы никак не шли из головы; связанные с этими чувствами воспоминания никуда не делись. Да, вот, Кей знал, что где-то уже видел это имя: в 2006 году полиция по наводке совершила рейд на антикварный магазин Шобу, который впоследствии закрылся. Кей прокрутил дальше, закусив губу… «...мой источник в полицейском управлении полагал, что, помимо продажи краденого, магазин, которым владел Окамото, имел доступ к качественно выполненным подделкам или производил их. После закрытия магазина один профессор заинтересовался происхождением фарфоровой вазы династии Минь, унаследованной от матери. Та купила ее годом ранее, и экспертиза показала, что это была высококачественная подделка, проданная с таким же поддельным сертификатом подлинности». Вот ведь дерьмо. Чертчертчерт. Кей не мог в точности определить охватившие его чувства. Холодок страха, шок, вспышка гнева... но подо всем этим, как подводная часть айсберга — трепет удовлетворения от собственного интеллекта. Он отбросил очки на стол и прижал ладони к глазам. Камень был сильно потертым, надпись и структура — правильными. Ошибка в иероглифе не была связана с воздействием времени — символ был совершенно неверным. Возможно, резчик ошибся — древних артефактов с ошибками хватало, — но, учитывая все остальное, присутствие ушебти в магазине Шобу, пропавший файл, мертвое тело в рабочей комнате… Подделка. В его коллекции. Подделка, которая толкнула кого-то на убийство. По крайней мере, подозрительный объект, которому требовался углеродный анализ. Подделка и пять человек, которые могли видеть надпись ушебти, с которой все началось. Если в завещательном даре Касл была одна подделка, кто гарантирует, что нет других? Кто гарантирует, что не будет нового покушения на шкаф для экспонатов? Если забрать ушебти, исчезнут все доказательства, потому что Кей был абсолютно уверен: когда он завтра захочет проверить электронное досье 11.001, его уже не будет. Кей посмотрел на часы: было самое начало десятого. Если выйти прямо сейчас, он может успеть на поезд и, поскольку час пик уже миновал, быть в музее через двадцать минут. Сайто и Фуджиока часто работали допоздна, и не было ничего удивительного в том, чтобы куратор вернулся что-нибудь проверить. «Цукки, нет», — сказал голос Тадаши в голове. «Давай, Цукишима, пошевеливайся! Что толку стоять и накручивать себя?» — прикрикнул Кагеяма из воспоминаний. Куда катится мир, если он начал прислушиваться к Кагеяме? Кей встал, сделал пометки на распечатках, собрал их и спрятал в гротескной вазе, стоявшей у Нишинои на шкафу с кружками. Он сам до конца не верил, что делает это, но иначе умер бы от любопытства. Кроме того, он нес ответственность за коллекцию. С бумажником, телефоном, пальто в руках и сердцем в горле Кей поспешил к двери. Только по дороге от станции он задумался, не стоит ли, по крайней мере, отправить сообщение Куроо. Они с Акитеру вечно возмущались поведением персонажей в триллерах, поздно ночью открывающих дверь таинственным посетителям или выходящих на улицу, услышав подозрительный шум, вместо того, чтобы запереться дома. Кей не хотел стать очередной жертвой из-за собственной гордости. «Я вернулся в музей. Один из объектов, 11.001, вероятно, подделка и, думаю, взлом и убийство должны были скрыть этот факт и спасти чью-то репутацию. Если со мной что-нибудь случится, проверь жуткую вазу в квартире Нишинои». Кей остановился на углу, прямо перед ним возвышалось здание музея. Надо ли написать, от кого сообщение? Тецуро, вероятно, удалил его номер, или Кенма сделал это за него, но много ли у Тецуро знакомых в музее? — Да к черту все, — пробормотал Кей. Он преследовал убийцу, больше поволноваться не о чем? Его дыхание клубилось облачками пара, уши замерзли. Он подписался «Цукишима», отправил сообщение, выключил звук телефона и зашагал вперед. Кей открыл боковой вход своим ключом, а когда сигнализация начала отсчет, ввел личный код. Войдя и закрыв за собой дверь, снова активировал сигнализацию и ненадолго замер в коридоре, пытаясь успокоить дыхание. Музей ночью являл собой призрачное потустороннее пространство, полное теней, которые в него не помещались, и помещений, которые полнились тенями. Само время было относительным понятием там, где хранилась история человечества за пять тысяч лет, а звук терялся под сводчатыми потолками и между строгими стеклянными витринами. Адреналин заставлял сердце биться быстрее. Кей вдруг пожалел, что больше не ходит на баскетбольные тренировки. В старые добрые времена он мог врезаться в соперника с достаточной силой, чтобы тот упал на спину, и даже не получить за это фол. Однако никто не пришел проверить дверь, а единственными посторонними шумами в боковом коридоре оставались его собственное дыхание и сердцебиение. Словно он остался последним человеком во всем мире, а последним светом были лампочка на щите сигнализации да тошнотворно-зеленый знак аварийного выхода. С пропуском в руке на случай, если его застанет слишком усердный охранник, и полагаясь больше на память, чем на фонарик в телефоне, Кей как можно быстрее и тише пробрался к лестнице, ведущей в секцию египтологии. В комнате охраны в вестибюле никого не оказалось, хотя внутри горел тусклый свет, и Кея охватило нехорошее предчувствие. Охранник, вероятно, просто ушел на обход, все камеры работали; волноваться было не о чем. Не стоило делать из мухи слона. Однако, когда Кей добрался до лестницы, предчувствие беды только усилилось. Лампы в коридоре внизу горели на самой слабой мощности. Стоило ли быть осторожнее или, наоборот, пошуметь и надеяться, что полицейский у входа не арестует его, едва увидев? Кей снова замер с бьющимся в горле сердцем, шея покрылась холодным потом. Он ничего не слышал. Инстинкт возобладал над разумом, и Кей начал очень осторожно спускаться, прижимаясь спиной к стене. Ни один окрик не нарушил тишину, никаких требований остановиться и назвать себя или лечь на пол с руками за головой. И когда Кей дошел до подножия лестницы, стало понятно, почему: рядом с дверью рабочей комнаты никого не было. Предчувствие переросло в страх. Куда делся охранник? Сегодня вечером он не предупреждал, что дежурство, возможно, будет коротким. Может, с ним что-то случилось? Успокойся, сказал себе Кей. Может, он просто вышел в туалет. А пока стоило поторопиться и не думать о том, как неловко будет объясняться, когда дежурный вернется. Кей прошел мимо рабочей комнаты и приложил карту к считывателю хранилища. В тишине каждый звук раздавался так громко, что сердце снова застучало сильнее, но никто не прибежал на шум. Открыв дверь, Кей скользнул внутрь, включил свет и заморгал, ослепленный. Все было на месте, и никто на него не бросился. Кей сделал паузу, чтобы отдышаться, считая секунды. Из-за геологической лаборатории, втиснутой в это же пространство, хранилище имело форму буквы L. По левой стороне тянулись комоды по пояс высотой, с пятью выдвижными ящиками в каждом, справа стояли однодверные шкафы побольше для крупных объектов. Сверху лежали справочники, каталоги и журналы, большинство с помятыми корешками, а некоторые были заклеены скотчем. В основании буквы L, невидимый от двери, располагался стол с лампами и увеличительным аппаратом. Шкафы продолжались дальше, в перпендикулярный отсек, где на задней стене висел экран проектора. Когда стало понятно, что сердце из груди не выпрыгнет, Кей направился в дальний конец комнаты. Новый замок D4.2.1 блестел в свете верхних ламп, и Кей достал ключи. С другой стороны... так далеко он не заглядывал. Что он будет делать с этим ушебти? Нельзя же просто положить его в карман и уйти, даже ради сохранения. Да его просто уволят на месте, и это создаст ужасный прецедент. Наконец, решив переложить ушебти в сейф у себя в кабинете, Кей наклонился, чтобы открыть ящик. 11.001 все еще был на месте, лежал в поролоновой форме на поддоне, и свет играл на мелких деталях головного убора. Топор и крюк в скрещенных руках фигурки были вырезаны так точно, что Кей, отказавшись от перчаток, взял ее и провел пальцами по поверхности. Ушебти был длиной с его руку и прохладным на ощупь. Не обладая достаточным опытом, чтобы определить, подделка ли это, Кей запер ящик, перенес фигурку на рабочий стол и вытащил телефон. Фотографические свидетельства еще никому не мешали, и, сохранив несколько фото с разных ракурсов, Кей подтянул увеличительный прибор и прищурился, разглядывая иероглифы на животе ушебти. Сомнений не осталось: иероглиф в третьем ряду определенно был неправильным и, если бы понадобилось, Кей использовал бы все свои связи в отделе финансов, чтобы организовать доставку фигурки на анализ… Волоски на загривке встали дыбом, его накрыло ужасом, но было уже поздно: не успел он пошевелиться, к горлу приставили лезвие ножа, и Кей замер. — Не двигайся, — прошипел Хиромаса, схватил его за волосы и дернул назад. Кей, не удержавшись, рыкнул от боли, и нож сильнее прижался туда, где заходился пульс. Кто сказал, что проверить файлы поздно ночью — хорошая идея? — Тебя тут не должно было быть, — будто в ответ мыслям Кея простонал Хиромаса. — Какого хрена ты вернулся, гребаный ублюдок? Все шло хорошо, мне просто нужен был этот ушебти, а тут ты приперся и все испортил! Кое с чем в этом утверждении Кей был не согласен, а именно в части, где все шло хорошо: доказательством тому, что Хиромаса облажался с самого начала, служило мертвое тело; да и весь этот бардак никак не входил в планы Кея на вечер среды. Однако он промолчал, так как, вопреки распространенному мнению, его инстинкта самосохранения хватало, чтобы не возражать человеку, державшему нож у его горла. — Полегче, — выдавил Кей; голова все еще была откинута назад, а руки подняты. — Не указывай мне, что делать, — выплюнул Хиромаса, подтверждая давнее убеждение Кагеямы, что Цукишима Кей не способен и слова сказать, не выбесив кого-нибудь, хотя вряд ли Кагеяма думал о подобных ситуациях. — Теперь мне еще и с тобой разбираться после того говна, в которое… Телефон Кея завибрировал входящим звонком — резко и внезапно в тишине хранилища. Они с Хиромасой оба вздрогнули, и Кей почувствовал, как по шее потекла кровь. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не сглотнуть и не дать лезвию войти глубже; адреналин боролся в нем с леденящим страхом, заставляя сердце биться все быстрее и быстрее, пока кровь, теплая и влажная, стекала на воротник. Номер телефона на дисплее был просто номером, но это потому, что Кей сам удалил профиль звонившего шестьдесят три дня назад. Кей сделал дрожащий вдох, в сердце вдруг вспыхнула надежда — нет, даже больше, больше, чем возможность получить помощь от полицейского детектива. Одна мысль о человеке, которого Кей любил сильнее всех, вызывала те же чувства, что и раньше, когда они были вместе, и откликалась в нем бурлящей радостью. Он не шевельнулся, чтобы взять телефон, лежавший на столе рядом с ушебти, как бы ни стремился к этому, но Хиромаса все равно сильнее сжал руку в его волосах. — Не трогай, — потребовал он. Телефон перестал звонить, а через секунду начал снова. Куроо, вероятно, получил сообщение Кея и сейчас волновался или злился. Возможно, он уже и сам все разгадал и понял, что что-то не так. — Это мой парень, — сказал Кей как можно спокойнее. — Он будет звонить, пока я не возьму трубку, а если не отвечу так поздно, он будет волноваться и может пойти меня искать. Телефон все звонил. А что, если Тецуро и правда все понял и бросится сюда? Кей станет заложником, фишкой в игре, помехой для инспектора Куроо и причиной усомниться в его действиях. — Дай мне ответить. Ты выиграешь время. Можешь слушать разговор, если хочешь. Просто дай мне поговорить с ним, чтобы он не волновался и не наделал глупостей. Хиромаса за спиной дышал неровно, рука в волосах Кея дрожала, хотя нож не дергался. Телефон затих и сразу начал звонить опять. После такого сообщения, если Кей не ответит, Тецуро точно запаникует. И если Ойкава не сможет его успокоить, оба примчатся сюда, и тогда они окажутся в тупике, выходом из которого станет чья-то ошибка. — Я могу это прекратить, — снова попробовал Кей — спокойно и монотонно, будто разговаривал с Яги о количестве указателей, которые нужны их отделу. Прошло еще десять секунд. Цубасу никто не знал, поэтому ударить его ножом было не так трудно — в памяти Кея еще звучал призрачный голос Ойкавы: лезвие ножа, поворот кисти, — но Кей ставил на то, что, проработав вместе несколько месяцев, выходя с командой перекусить или выпить, Хиромаса не сможет так легко убить его. Может, он не любил Кея, но еще пять часов назад они были коллегами. В голове было холодно и ясно, каждое мгновение становилось знаковым, и сердце билось, будто это были его последние секунды. — Я могу это прекратить, Хиромаса. Все будет нормально. — Давай! — тот толкнул Кея к столу, но продолжал держать нож у горла на расстоянии удара. Кей схватил телефон, принял звонок и включил громкую связь. — Прости, дорогой, что пропустил звонок, — поторопился сказать он прежде, чем Тецуро заговорит и выдаст себя. — Я работал в ЭйрПодс. На том конце возникла короткая пауза, и Хиромаса снова прижал нож к горлу Кея. Тот лишь надеялся, что Тецуро все еще помнил их условные сигналы. За те годы, что они были вместе, карьера Тецуро пошла в гору; в какой-то момент они взяли пример с Ойкавы и определились с ключевыми словами, которые будут использовать, если кто-нибудь решит повернуть личную привязанность детектива против него. Не то чтобы Ивайзуми требовалась помощь. Пусть Тецуро уже забыл об этом, он хорошо знал Кея и даже после их рваного и тяжелого расставания должен был помнить, что Кей скорее уши себе отрежет, чем использует ЭйрПодс. — Все в порядке, любимый, — ответил Тецуро раньше, чем пауза стала заметна. — Просто хотел узнать, сколько еще ты планируешь работать. — Еще какое-то время, — Кей надеялся, что у него не подогнутся колени от сокрушительного облегчения. — Тут все довольно запутано, — большое преуменьшение, но оно должно было сработать. И все же, несмотря ни на что, несмотря на страх, взаимные упреки и два месяца мучений, слово «дорогой» на губах было самым сладким ощущением за всю его жизнь. Хиромаса сместился так, чтобы видеть и лицо Кея, и телефон на столе, перехватил нож потной рукой. — Босс снова оставил тебя одного разбираться с этим? Хиромаса предупреждающе надавил на лезвие, не повредив кожу, и Кей зло покосился на него. — Сколько можно, — резко сказал он. — Мы просто коллеги, почему ты все спрашиваешь, остался ли он со мной допоздна? Хиромаса оскалился — будто ему были знакомы подводные камни в отношениях. «Наслаждайся, пока можешь, урод», — подумал Кей. — Я не это имел в виду, — возразил Тецуро, и Кей услышал тихое прищелкивание языком — реакция звучала естественно в таком разговоре, но Кей понял, что это Ойкава давал ему понять: Тецуро не один. Слава богам, из этого должен быть какой-то выход. Если Ойкава присутствовал при разговоре, значит, все было официально, и Тецуро трижды звонил так поздно не для того, чтобы отчитать Кея за возвращение на место преступления. Они должны были понимать, что происходит, и уже были на пути в музей. Нужно было дать им как можно больше информации. — Нет-нет, я знаю. Прости, — уже мягче сказал Кей, опираясь ладонью на стол, а мысли неслись быстрее, чем за все эти недели полной серости. — Просто немного устал. Кажется, подхватил простуду от Ямамото. В их системе кодов это означало смертельную опасность. Могилу Ямамото, первого из группы Тецуро, погибшего при исполнении, Кей навещал даже после разрыва. — Черт, — невольно прохрипел Тецуро, и это прозвучало куда серьезнее, чем следовало. — Все будет нормально, — сказал Кей, когда Хиромаса жестом велел ему заканчивать, поведя лезвием по горлу. — Может, тебе выпить что-нибудь от кашля? Кей и хотел бы обдумать свои ответы, сделать их более содержательными, но обилие пауз выглядело бы подозрительно, особенно если Хиромаса услышит какие-то фоновые звуки: снятый с предохранителя пистолет, рацию, сирены. Кстати, о кашле. Кашель вызывает взрывной выдох воздуха скоростью до восьмидесяти километров в час; Тецуро решил, что будет вершиной хитрости намекнуть так на пистолет. — Нет, — сказал Кей, не сводя глаз с Хиромасы и стараясь говорить быстрее. — Я в порядке, просто хочу закончить с архивом. Ложись без меня, хорошо? Мне нужно идти, работа ждет. — Хорошо, буду считать секунды до нашей встречи, — сказал Тецуро, и для всех, кто знал его недостаточно хорошо, это звучало нормально. — Я… я люблю тебя, Кей. У Кея сжало горло и защемило сердце: даже если бы в него выстрелили, эффект был бы меньше. — Я тоже люблю тебя, — сказал Кей, и голос сорвался, когда Хиромаса нажал отбой. — И что, тебя имеет в жопу такой бесполезный слюнтяй? — ухмыльнулся он, столкнув телефон Кея на пол. Если тот разбился, Кей сам прирежет засранца. — Я бы не стал встречаться с такой угрюмой ледяной сучкой. Поверить не могу, что ты себе кого-то отхватил. Или ты ему изменяешь? — Убей меня или заткнись, — огрызнулся Кей, прежде чем здравый смысл вернулся. Это уже не имело смысла: «буду считать секунды» значило, что они были близко, должны быть. — Может, я так и сделаю, — Хиромаса снова схватил Кея за волосы своей мерзкой рукой, чтобы оттянуть голову назад. Рана открылась, и по шее потекла кровь. — И что? — хрипло спросил Кей. Очень хотелось схватить со стола лампу и использовать как дубину. — Добавишь еще труп к своему делу? Если завтра я не вернусь, мой парень позвонит в полицию, и они поймут, что это был ты, когда проверят данные системы. Не усугубляй… — Хватит болтать, словно ты меня знаешь! — Нож вонзился глубже, причиняя резкую боль. Спасал Кея только угол: Хиромаса был ниже него и стоял чуть в стороне. Если он рискнет нанести удар, чистого разреза не получится и, скорее всего, он промахнется мимо яремной вены. Можно будет остановить кровотечение, если Тецуро поторопится. «Скорее, где же ты?» — мысли молниями вспыхивали в голове. — Выруби меня, хватай ушебти и беги. У тебя нет времени убить меня и прибраться, моя днк повсюду. А тело куратора привлечет куда больше внимания, чем труп уборщика. Хочешь попасться? — Ты им позвонишь, как только я выйду! — Нет, если заткнешь мне рот и свяжешь. Беги из города, из страны. Ты достаточно умен для этого, верно? Говорил же что-то о тропическом острове, разве не туда собирался? Досье нет, и ничто не связывает тебя с преступлением. Никто не узнает, что это сделал ты, если не убьешь меня, ведь тогда они просмотрят записи камер наблюдения. Нахваливать так называемый интеллект вора и убийцы противоречило здравому смыслу, но необходимость была превыше всего. Попытавшись вывернуться, чтобы уменьшить давление ножа, Кей мог ошибиться и истек бы тут кровью, так и не увидев больше Тецуро, так и не сказав, что никогда не переставал любить его, что прощает его и просит прощения за свою роль в их глупой ссоре. Хиромаса потоптался на месте, часто дыша. Кей заговорил тихо, ровно и уверенно. — Ударь меня и уходи, Хиромаса. У тебя мало времени. Ты не можешь позволить себе ошибку. Все еще есть шанс. У Кея перехватило дыхание, лезвие дрогнуло… Собирался ли Хиромаса прислушаться к словам Кея, он так и не узнал: в напряженной тишине громко щелкнул считыватель на двери, и это стало спичкой, от которой все вспыхнуло. Хиромаса задохнулся и оглянулся на дверь, лезвие глубже прорезало кожу; Кей вскинул руку, чтобы оттолкнуть нож, и отпрянул с криком: — Тецуро, он здесь, скорее! — Гребаный сукин сын, — прорычал Хиромаса, восстанавливая равновесие и бросаясь за Кеем, который метнулся за рабочий стол, зажимая рану. — Кей! — крикнул Тецуро, с грохотом распахивая дверь. — Кей? — Сюда! — снова позвал Кей и всего лишь на миг, инстинктивно отреагировав на панику в голосе Тецуро, отвел взгляд от горящих отчаянием глаз Хиромасы. Он поплатился за это — хотя из-за шока не сразу почувствовал силу удара, который выбил из него дыхание. А потом… Потом. В тот момент, когда Тецуро вылетел из-за угла с таким видом, будто его шарахнуло молнией, и сразу за ним появился Ойкава, Кей наконец ощутил резкую боль, и у него подогнулись колени. — Кей! Тоору, парень твой! Тело пронзила пылающая агония, и Кей свернулся на боку, отрывисто дыша. Все и так было сплошным мучением, почему же вечер закончился тем, что его пырнули ножом? Кей смутно видел, как Ойкава вывернул Хиромасе руку, слышал вопль, когда тот упал, но кроме голоса, зовущего его по имени, и ножа, торчащего в боку, больше ничего не имело значения. — Кей, посмотри на меня, не трогай нож! Все будет хорошо, — Тецуро рухнул на колени рядом. — Тецу, — выдавил Кей, отводя от ножа ошеломленный взгляд, будто такого не могло с ним произойти. С людьми в папках Тецуро на его столе в полицейском участке — да, но не в обычной жизни, не с Кеем. Он смотрел на Тецуро, такого красивого, такого отчаянного, видел телефон, который тот прижимал плечом, чувствовал, как теплые знакомые руки убирают его собственные окровавленные ладони, чтобы открыть рану. — Инспектор Куроо. Срочно скорую к Городскому музею! Ножевое ранение, нож все еще в ране. Подозреваемого задержал инспектор Ойкава, подкрепление в пути, — он уронил телефон, не сводя глаз с лица Кея. — Кей, черт, прости, я должен был приехать быстрее… — Не надо, — прохрипел Кей сквозь короткие вдохи и стиснул зубы от боли и желания дышать чаще, вырвать нож из своего тела и корчиться в невыносимой агонии. Поверх проклятий Хиромасы до него доносился голос Ойкавы, зачитывающий права, — могут быть представлены в качестве доказательств против вас, — прямо как в документальном фильме — ах, если бы только бок не горел. — Ты... здесь, ты пришел, черт, как же больно, Тецу… — Я знаю, детка, знаю, но нельзя трогать нож, чтобы парамедики могли его зафиксировать. Скорая уже в пути, с тобой все будет в порядке, слышишь? Все будет хорошо, Кей, все будет хорошо. — Слушай, что говорит хороший детектив, очкарик, — произнес где-то рядом Ойкава, и если бы Кей мог отвести взгляд от яростных карих глаз, он бы отреагировал на старое прозвище. В него тут вообще-то нож всадили, а самодовольный засранец не мог упустить возможности его поддеть. Легко догадаться, от кого Кагеяма перенял свои самые раздражающие черты, мелькнула безумная мысль. — Все будет хорошо. Я отведу этого в вестибюль, а к вам направлю парамедиков. Это будет быстро, так что сохраняй спокойствие и дыши ровно. Беспомощный, в наручниках, Хиромаса матерился, и эхо ругани разносилось по комнате, пока Ойкава толкал его к двери. Кей не видел, как они вышли, сквозь пелену боли он едва мог уследить за временем. Тецуро снял пиджак, аккуратно сложил его дрожащими руками и обернул вокруг раны. — Рана не опасная, я обещаю. Сейчас придут парамедики, и все будет в порядке. — Ну хотя бы кровь не выливается, — сквозь зубы прошипел Кей, растянув губы в полуулыбке-полугримасе. — Все остается там, где и должно быть. Смех Тецуро прозвучал так, словно это его ударили ножом. — Соль на рану полезна лишь в небольших количествах, — слабо возразил он. — Тебе понадобятся швы и постельный режим, но ты будешь в порядке, любовь моя. Только не засыпай, слышишь? — Тецу, — прохрипел Кей, не в силах больше ничего сказать, но тот понял, как всегда понимал. Наклонился и жадно прижался губами к губам Кея, потом к щеке, ко лбу, подползая ближе, когда Кей зашептал: — Тот… тот ушебти, это подделка, он… наверное, знал… карточные долги… Не могу думать… — Не засыпай, Кей, обещай мне, — отчаянно прошептал Тецуро. — Стараюсь, — пробормотал Кей, быстро моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающейся картинке — лишь буйная черная шевелюра и бледное, бледное лицо. Было холодно, только бок горел огнем, перед глазами начали мелькать черные мушки, и рука стала отниматься. Хорошо, хотя бы Тецуро держал его за руки, и любимый голос, по которому Кей так тосковал, продолжал говорить. Наверное, Кею стоило прислушаться и понять, о чем он говорил, это казалось важным, потому что голос стал срываться, громкий и отчаянный, но у Кея больше не было сил сосредоточиться, он слишком устал и озяб, бок болел нещадно, но Тецуро был рядом, а значит, можно было еще раз спокойно заснуть рядом с ним.