Коктейль для киллера

      Эйджиро старательно отводил взгляд от телевизора, беззвучно работающего в холле. Внизу экрана одна броская цепочка иероглифов сменяла другую, раскрывая подробности ночного инцидента ‒ перестрелка, погоня, раненный полицейский, одарённые. Последнее слово выделили красным, и оно напоминало кровавую кляксу, растёкшуюся по экрану. В новостях старались использовать этот нейтральный термин, но в последнее время с этим как-то не складывалось: то и дело в интервью прорывались гораздо более резкие слова, острее становилась реакция общества. То ли «одарённых» становилось больше, то ли они устали постоянно скрываться, но тема мелькала всё чаще. Общество боялось. Возможно, не напрасно. Но Киришиме всё равно совсем не нравилось, какой оборот принимала риторика всевозможных общественных деятелей каждый раз, когда речь заходила о судьбах тех, кто значительно отличался от большинства простых граждан.       – Блин, ванильная кончилась! ‒ воскликнул Эйджиро так, будто это было главным сожалением в его жизни.       Он старался отвлечь себя от лишних мыслей. У него и без того проблем хватало, без всех этих рассуждений об одарённых, справедливости, равноправии и прочем. Кто-то назвал бы это малодушием, но лишь слепой не замечал простого факта ‒ за права одарённых активно боролись лишь те, кто не мог жить, скрывая свои особенности. У кого была чешуя, шерсть, хвосты, крылья и всё такое. А Киришима не выделялся ничем. И предпочёл бы не выделяться и дальше.       Поэтому, усиленно делая вид, что новости его ничуть не касаются, он стоял перед автоматом и раздумывал, что бы такое взять себе. Чёрный кофе, который заказал Бакуго, был представлен в куче вариантов от разных фирм, а вот «Кола» оказалась одна-единственная, классическая, без альтернатив.        – Вам помочь? – раздался сбоку незнакомый голос.       Он, как оказалось, принадлежал блондину в щегольском костюме, который смотрел на Киришиму достаточно откровенно, чтобы сделать все возможные выводы.       – Нет, спасибо, – поспешно ответил Эйджиро.       Все муки выбора сами собой разрешились в один момент ‒ ткнув первую попавшуюся кнопку, Киришима подхватил выкатившуюся банку и, не глядя на парня, достаточно быстро, но не так, чтобы это походило на бегство, зашагал прочь.К счастью, останавливать его никто не стал, хотя по льдисто-пронзительному взгляду проявившего внимание незнакомца можно было предположить, что он будет более настойчив.        «По мне настолько видно, что я гей?», – с возмущением спросил Эйджиро мироздание. Ответ всплыл в сознании тут же: «Да!»        Наверное, выбирать экстремально обтягивающие зад джинсы для утреннего визита в больницу не стоило. Как и подводить глаза аккуратными кошачьими стрелочками. Но после сегодняшней ночи как никогда хотелось чувствовать себя сексуальным и желанным, привлекать взгляды и делиться счастьем со всем миром. Тем более Кацуки с утра наряд Эйджиро никак не прокомментировал, лишь в алых глазах вспыхнуло нечто, из-за чего резко захотелось задержаться дома ещё хотя бы на часик. Но в больнице ждала Мина. Причём действительно ждала, с явным нетерпением. Она позвонила Эйджиро в безбожные восемь утра, подорвав с постели и потребовав непременно захватить ей «какую-нибудь умывашку», потому что яркий вечерний макияж, жутко размазанный и напоминающий клоунский раскрас, всё ещё был при ней, и обычным мылом уничтожаться категорически отказывался.        Матерясь, путаясь в постельном белье и щурясь от чересчур яркого света, Эйджиро ушёл в ванную и, порывшись в своей коллекции, нашёл то, что должно было точно подойти. Потом, приняв душ, он стоял на кухне и ждал, пока сварится кофе, и лишь в процессе понял, что, наверное, Бакуго рассчитывает на какой-то завтрак. И эта мысль мгновенно заставили окончательно проснуться, потому что в холодильнике уже давно и безнадежно повесилась мышь.        – По дороге в магазин заедем. Не тупи.        Кацуки выхватил кружку кофе, которую Киришима налил себе, и, опустошив наполовину, ушёл в комнату. Очевидно, одеваться, потому что на кухню вышел абсолютно обнаженным.        «Обалдеть...» – выдохнул Эйджиро, краснея и провожая его жадным взглядом.        Пока они собирались, Бунтарь боролся с совершенно неприемлемым чувством щенячьего восторга. Хотелось прыгать вокруг Бакуго, преданно заглядывать ему в глаза и ловить каждое слово. В голове крутилось… всякое. И Эйджиро отгонял от себя всю эту чушь, потому что ни к чему хорошему она привести всё равно не могла. Но получалось плохо.       «Ты пришёл ко мне домой. У нас был шикарный секс. Ты остался до утра. Ты ходишь по моему дому голый и пьёшь кофе из моей чашки. У нас же отношения, правда? Мы теперь вместе?»       – Ты долго ещё? – донёсся из прихожей мрачный голос, и Эйджиро, дорисовывающий стрелку на левом глазу, понял, что пора спешно заканчивать сборы.        Пока он шнуровал кроссовки, часть мозга, отвечающая за логику, сформировала однозначный вывод – ему капец как не нравится то, что происходит. И речь была не о неопределённых отношениях с Бакуго, а о Бунтаре лично. Эйджиро ведь ненавидел, когда партнёры после первого же секса тащили его знакомиться со всеми друзьями, щёлкали по сотне совместных фоток в инсту и подчеркивали на каждом шагу, как они «счастливы вместе». А Киришима в это время просто хотел потрахаться разок. Ну, или два-три. Потусить вместе где-нибудь, для разнообразия. И разойтись, желательно без взаимных упрёков и претензий.       Однако теперь, в глубине души, Эйджиро понимал своих бывших. Эмоции застилали разум, и он трактовал каждый поступок, каждый взгляд Бакуго в свою пользу, приписывая ему свои чувства и на пустом месте делая поспешные выводы. Он не хотел верить, что Кацуки был с ним просто потому, что разок присунуть бармену «Слияния» хотел каждый гей или би в округе. Такие мысли невольно крутились в голове, надёжно унося настроение в минус, но, впрочем, на прежний уровень вернуть его удалось довольно быстро, стоило лишь Эйджиро вновь усесться на байк и прижаться к спине Бакуго. И уж совсем всё хорошо стало, как только он увидел Мину. С жутко размазанным макияжем, но вполне бодрую и, вроде, не сильно расстроенную случившимся.        – А жених где? – с порога ляпнул Бакуго с ухмылкой, и вместо трогательного приветствия получился хаос, в котором Мина, болтая без умолку и засыпая Эйджиро вопросами, пыталась отмыть косметику, а сам Киришима, не успевающий отвечать, лишь отрывочно что-то блеял, совершенно обескураженный напором подруги.        Комфортно себя чувствовал, казалось, лишь Бакуго, который сидел на подоконнике, и, скрестив руки, молча за всем этим наблюдал, изредка фыркая и закатывая глаза. Эйджиро бросал на него косые взгляды, мысленно умоляя хоть как-то помочь избавиться от вопросов из серии «кто-где-когда», но мольбы оставались без ответа.        – Э-эйджи-и! – вдруг протянула капризно Мина прямо посреди оживлённого диалога. – Я пить хочу.        Киришима поперхнулся очередной фразой, растерянно хлопнул глазами, перевёл на подругу недоуменный взгляд. Девушка смотрела пристально, серьёзно. И Эйджиро далеко не в первый раз проклял её чёртову проницательность.        – Э… Чай пойдёт? – медленно проговорил он, ёжась. – Тебе, наверное, ничего другого нельзя пока.        – Пойдёт, – не раздумывая, ответила Мина.        – Мне кофе, – с подоконника подал голос Бакуго. – Чёрный.        «Блядь...», – обречённо подумал Киришима, втайне надеявшийся, что Кацуки правила игры не поддержит и выйдет из палаты вместе с ним.        Как будто неясно было, с чего это Мине вдруг так резко захотелось пить! Наверняка ведь всё поняла. По их поведению, по тому, что пришли вместе. И сейчас хочет провести с Бакуго воспитательную беседу, на которую тот вдруг почему-то решил согласиться. Да ещё и прозрачно намекнул, что Эйджиро может не особо торопиться.        – Ну, я пойду… – неловко пробормотал Киришима, бросая на подругу умоляющий взгляд.        – Иди-иди, – безжалостно отрезала Мина, давая понять, что пощады не будет.        Дверь за Киришимой плавно закрылась, вскоре стихли в коридоре и его шаги. Мина, сдув с глаз лезущую розовую чёлку, скрестила на груди руки и, посмотрев на Бакуго, совершенно уверенным тоном произнесла:        – Итак, вы с Эйджи переспали.       Бакуго вскинул бровь, но отвечать ничего не стал. Лишь раздражённо постучал пальцами по подоконнику, давая понять, что терпение у него вовсе не безгранично, и что каждый вопрос стоит тщательно продумывать. Однако Мина была не из тех, кого легко напугать.       – Какие у тебя на него планы? – не меняя тона, продолжила напирать она.       – Мне на нём теперь что, блядь, жениться? – с угрожающей усмешкой поинтересовался Кацуки.        – А ты хотел бы? – не проникнувшись его тоном, спокойно спросила Мина.       – Ты что, его мамочка?        – Мы с ним вместе с самого детства. Вытаскивали друг друга из такого дерьма, что тебе и не снилось. Я имею право спрашивать.       – А я имею право не отвечать! – рявкнул Бакуго. – Тебе я отчитываться не обязан, и Эйджиро тоже. Сами разберёмся, без нянек.        Разговор, очевидно, зашёл в тупик. Мина стояла, нервно теребя собственные предплечья аккуратными ноготками, а Бакуго сверлил её крайне раздраженным взглядом. Запоздало девушка поняла свою ошибку – перед ней не тот, на кого можно нападать. Не тот, с кем разговор можно начинать с предъявления претензий. Вздохнув, Мина покачала головой и решила, что лучше будет сменить тактику.       – Послушай… – мягко произнесла она, подходя ближе. – Ты нравишься Эйджи. Очень. Ты ведь сам понимаешь.       Бакуго смотрел настороженно, с прищуром. Как хищник, готовый напасть в любую секунду.       – Поэтому я хотела попросить тебя быть с ним честным, – тихо продолжила девушка. – Эйджи привлекает внимание, и я пойму, если ты хочешь просто приятно провести с ним время, без всяких обязательств. И он тоже поймёт. Ты только скажи честно. Скажи, чтобы он ничего от тебя не ждал и не питал иллюзий. Иначе он… может увлечься. А это жестоко.        Бакуго спрыгнул с подоконника, задев Мину плечом.        – Это первый и последний раз, ясно? – направляясь к выходу, бросил Кацуки. – Первый и последний раз ты открываешь рот, чтобы попытаться указать мне, что делать. Не советую проверять, что будет при второй попытке.        Дверь Бакуго дёрнул раздражённо, так, что она жалобно заскрипела. Мина хотела остановить его, но не успела, да и смелости не хватило. Она лишь закрыла лицо руками и с отчаянием выругалась сквозь зубы. Понимая, что, возможно, в чём-то неправа, она всё равно не могла не попробовать. Потому что видела намного больше, чем озвучила. Эйджиро не просто «может увлечься», он же уже по уши. Пожалуй, даже больше, чем сам осознаёт. Знает ведь, кто такой Кей и чем занимается. Что связываться с таким – чистое безумие. Чёрт с ним, с разбитым сердцем, с этим можно будет справиться. Но Эйджи может запросто расстаться с жизнью. И куда только делось его нетерпимое отношение к Чисаки? Он же всё готов был отдать, лишь бы вырваться! А теперь разом погряз так глубоко, что выпутаться без последствий получится едва ли. И ради чего? Ради парня, который недурно смотрится в обтягивающей водолазке?        Мина подошла к телефону и топливо настрочила Эйджиро сообщение. Отправив, тут же пожалела и поспешно удалила. Набрала заново, смягчив формулировки, а потом замерла. Что толку от истерик? Что толку от её предупреждений? Как бы грубо ни обошёлся с ней Кей, в одном он точно был прав – Эйджи взрослый, со своей головой на плечах. Едва ли он не осознаёт, во что ввязался.        Выругавшись, Мина швырнула телефон на койку и с размахом уселась рядом. Ситуации, в которых она чувствовала себя совершенно беспомощной, случались нечасто. И это ощущение ей крайне не нравилось.        Удержать в одной руке две банки и при этом открывать третью – это квест отдельный. Но Киришима прошёл его блестяще, и даже умудрился сделать несколько больших глотков. Яркий виноградный вкус приятно лёг на язык, защипало в носу от колючих пузырьков.       «Надеюсь, они с Миной там друг друга не поубивают», – с некоторой опаской думал Эйджиро, прекрасно знающий характер лучшей подруги и уже успевший более-менее понять характер Бакуго.        Кроссовки забавно скрипели по отполированному полу при каждом шаге, и понимая, что его не особо ждут, Киришима не пожалел времени и немного потоптался на месте, прислушиваясь к звуку. Потом, поддавшись порыву, попытался вытоптать попсовую мелодию, по ходу дела всё больше и больше входя в азарт. Закончив, стыдливо осмотрелся, но увидел лишь какую-то старушку, смотрящую на него, скорее, со снисходительным одобрением, чем с осуждением. Эйджиро лучезарно улыбнулся ей в ответ, а затем, решив, что время он потянул и так достаточно, уже без задержек направился прямо к палате.       – Каччан! – почти дойдя, услышал он из примыкающего коридора оклик, полный отчаяния.        Бакуго, только что с грохотом закрывший дверь, дёрнулся. Едва заметно, но всё же. А потом, не оборачиваясь, зашагал прочь по коридору столь поспешно, что Эйджиро лишь удивлённо хлопнул глазами.       «Каччан? – мысли в голове пытались выстроиться в связную цепочку. – Разве это… От имени Кацуки?!»       Киришима действовал на автомате. Не обдумывал, не строил планов. Он осознал всего два факта, и их хватило: зовущий парень хорошо знает Бакуго, но Бакуго совершенно не рад его видеть.       Шагнуть навстречу уверенно, будто совершенно не замечаешь препятствия, было легко. Также, как и живописно плеснуть ядовито-фиолетовым виноградным напитком прямо на белоснежную футболку. Якобы нечаянно, совершенно случайно.        Стуча алюминиевыми краями, посыпались на пол банки. Одна из них пролилась пенящейся лужицей и покатилась к стене, оставляя длинный яркий след.        – Ой! – идеально, искренне удивился Киришима и бросил на преследователя полный раскаяния взгляд.       Притворяться Эйджиро умел мастерски, с самого детства. А работа на Чисаки лишь раскрыла этот талант в полной мере. Киришима был смущён, испуган и растерян. Он сожалел, и готов был искупить свою вину. Целью было задержать этого парня столько, сколько получится. И для этого Эйджиро был готов пустить в ход любые средства, имеющиеся в распоряжении.         – Прости, – он обезоруживающе улыбнулся, трогательно хлопнув ресницами, – я тебе футболку испортил.       – Вы… Ты в порядке?        – Да так, руку ушиб.       – Слушай, я очень спешу и…        – Чёрт, она ещё и белая! – Киришима, проворно коснулся промокшей ткани, задержал на мгновение руку. Убирая, чуть царапнул пальцами и, глядя парню прямо в его невероятные зелёные глаза, намеренно тихо произнёс:        – Я оплачу химчистку.       – Не надо, я…       – Тебе есть, во что переодеться? Я живу неподалеку. Мог бы одолжить тебе что-нибудь.       Вот теперь до парня, наконец, дошло в полной мере. А Киришима, глядя на его пунцовое лицо, понял, что явно встретил того, кто играет с ним за одну команду – парнишка однозначно мыслил в верном направлении, и даже успел, смущаясь, оценивающе скользнуть по нему взглядом. Не то чтобы заинтересовавшись всерьез, а, скорее, просто по привычке.        – Не стоит беспокоиться, – пробормотал пострадавший и вновь предпринял попытку уйти.       С ним уже всё было понятно, да и времени Эйджиро выиграл вполне достаточно, чтобы Бакуго мог скрыться так тщательно, как только пожелает. Можно было расслабиться и получать от процесса удовольствие. Почему-то дразнить этого скромнягу оказалось невероятно забавно.       – И телефон свой не дашь? – Эйджиро бросил на парня взгляд, который обычно сражал потенциальных партнёров наповал.        – Прости! – вспыхнув с новой силой, с отчаянием воскликнул парень. – У меня уже есть тот, кто мне нравится.       «Не сомневаюсь», – эта мысль прозвучала в сознании Киришимы с неожиданной злостью.        Ревность, глупая и банальная, медленно расползалась в душе́, вызывая раздражение. Интуиция вопила, что этого парня и Бакуго связывают отнюдь не дружеские чувства. И в то же время было странно, что Кацуки вообще привлекают подобные типажи ‒ нескладные, растрёпанные, несуразные. Или не привлекают? Безответная любовь и всё такое?        – Держи чай, – открыв дверь палаты, Эйджиро протянул Мине холодную банку.        – Спасибо.       Подруга выглядела пришибленно, и Киришиме это сильно не понравилось ‒ воспитательная беседа, судя по всему, пошла по худшему сценарию.       – Что ты ему сказала? – в голосе Эйджиро отчётливо прозвучали металлические нотки, и девушка вздрогнула.        – Эйджи, я…       – Неважно, – Киришима, с досадой поморщившись, отвёл взгляд. – Я пойду, ладно? Потом поговорим.       Мина хотела его остановить, но почему-то так и не решилась. От её взгляда, растерянного и полного тоски, сердце на миг сжали холодные тиски, но Эйджиро поспешно отогнал от себя это чувство. Он быстро, почти бегом, покинул палату. Ему нужно было срочно убедиться, что ничего критичного не произошло. Уходящий от Мины Бакуго явно был не в духе, и увидеть его как можно скорее было сейчас важнее всего. Мысль о том, что он придёт на парковку, а Кацуки там нет, не казалась такой уж фантастической. Всё зависело от того, что именно случилось, пока Эйджиро ходил к автомату.       – Садись, – твердый командный голос запросто перекрыл рёв мотора, и возражать ему не было никаких сил.        Эйджиро, уже привычно сомкнув руки на талии, прижался к широкой спине и ощутил, насколько она напряжена – словно выточена из цельного куска гранита. Хотелось провести по каменным мышцам руками, лаской хоть немного дать им возможность расслабиться. Но желание пришлось перебороть, и до дома Киришимы оба доехали в полном молчании.        – Спасибо, что подвёз, – осторожно поблагодарил Эйджиро, понимая, что Кацуки может взорваться в любой момент.       – Ага.       Бакуго на него даже не обернулся. Поудобнее перехватив руль, он сорвался с места, и вскоре чёрный байк, рыча, исчез в переплетении улиц. А Киришима застыл, не в силах сделать очередной вдох. Он не рассчитывал, конечно, на многое, но вот так просто, как ни в чём не бывало, сесть и уехать? Не бросив и пары стандартных фраз типа «Было круто» или «Созвонимся»?       «Ну, и что ты? Чего расклеился? Как целка, которую трахнули на выпускном и забыли на следующий день, – намеренно грубо подбирая слова, ругал себя Эйджиро. – Всё ж круто было, ты крышесносно кончил два раза. Что тебе ещё надо?»       Но внутри всё равно было мерзко. Вспомнился тот взлохмаченный парнишка, чья белоснежная футболка сегодня с лёгкой руки Эйджиро обзавелась фиолетовым пятном. С ним Бакуго тоже так поступил? Трахнул и свалил в закат?        В квартире встретили два разворошенных футона. В ярком дневном свете они выглядели неуместно и странно, чужеродно. Выругавшись, Эйджиро поспешно принялся их убирать с остервенением, будто несчастные свёртки ткани умудрились чем-то перед ним провиниться. Но это, как выяснилось, был ещё не конец – в ванной на хозяина ощерилась восемью глубокими царапинами пострадавшая раковина, поблескивая насмешливо не успевшими высохнуть каплями воды. Она напоминала, как он умудрился потерять контроль над собой, впервые в жизни ощутив нечто настолько сильное, что было ему неподвластно.       Это было уже слишком много, чтобы спокойно вынести. Эйджиро, нервно вздохнув, вышел прочь, хлопнув дверью, а потом, прислонившись к ней, попытался собрать себя по частям. Пора было отвлечься от эмоций и хоть немножко заставить мозги поработать.       Что он творил в больнице? Увидев расстроенную Мину, он сделал то, о чём никогда бы не помыслил раньше – вместо того, чтобы защитить, он напал на неё. Он не обвинял Бакуго, он спросил, что Мина ему такого сказала. А потом, не слушая оправданий, убежал, заранее решив, кто и в чём виноват.       «Я люблю его», – мысль была горькой, болезненной, противоестественной и ненужной. До этого казалось, что хватит просто секса. Теперь же Бунтарь понимал, что хочет всего. Он готов был пытаться, подстраиваться, искать компромиссы и строить отношения. А вот Бакуго, судя по всему, подобное мало интересовало. Но разве можно было с этим хоть что-то сделать?       В гулких басах клубной музыки, в волнующем полумраке, пронзаемом яркими лучами, среди рек алкоголя и раскрепощённой толпы многое казалось проще. Поцелуи, жадные руки на теле, горячее дыхание и пошлые комплименты были всем, из чего был соткан образ Кацуки. Даже его работа, его неразрывная связь с Чисаки казались чем-то неважным, как будто по-сказочному далёким и неправдоподобным. А сейчас Киришима запоздало осознал, что, вообще-то, даже не может позволить себе толком возмутиться и начать выяснять отношения. Он молча глотал все приказы и ядовитые фразы босса ‒ а чем от него, по сути, отличается штатный киллер? Это не просто какой-то там парень из тренажёрки, которому можно закатить истерику, послать по телефону и бросить одним кратким сообщением в мессенджере. От поведения Эйджиро зависит не только его собственная жизнь, но и, вполне вероятно, жизни всех близких ему людей.       Достав телефон, Киришима нашёл в нём номер, сухо подписанный как «К». Руки подрагивали, а внутри всё сжималось в противный комок страха, перемешанного с отвращением к самому себе. Ночью всё казалось таким прекрасным и правильным, а теперь он вдруг понял, что не может даже написать Бакуго, не задумавшись, насколько это уместно. И что если тот вдруг напишет сам, то вариантов ответа, по сути, не так уж много. «Да, конечно» ‒ как всегда он отвечал Чисаки.       «И что, тебя это устроит?» ‒ с грустной насмешкой спросил внутренний голос.       Ответа на этот вопрос у Эйджиро пока не было. Но найти его стоило как можно скорее.