Уралиада

17 октября 1964 года (холодно, пасмурно). За пределами комплекса +2°С ПОВ: Пётр Демьяненко, командир 22-й мотострелковой дивизии внутренних войск НКВД — «…женись, Изя, кто тебе не даёт???» Вокруг костра прогремел хохот. Кто-то от смеха даже выплюнул чай изо рта. Видно, у чекистов поднялось настроение. — Ох, умеешь ты, Кузьмич, умеешь, — усмехнулся Тернисов, — вроде борода-бородой, а как ты начинаешь рассказывать, будто что-то новое. — Да, ему не помешало бы поискать новые шутки, — из тени прокомментировал Демьяненко, внезапно выйдя на свет костра, — вам тоже. Нквдшники обомлели, увидев своего командира, сразу же встав по стойке смирно и с ожиданием чего-то на лице. «Уважение, хорошо», — подумал Пётр, махнув им садиться. Те неуверенно повиновались. — Товарищ комдив, может чаю? — предложил один. Пётр кивнул. Металлическая кружка обожгла ему пальцы, но он не подал виду. Какое-то время они просто молча сидели, смотря на пляшущие огни. Никто не хотел начинать нужный разговор. Наконец, Пётр, допив чай, откашлялся и всё-таки сказал: — Сложно вам, наверное, товарищи. Мы идём в волчье логово, но не чтобы бить эту гадину, а чтобы с ней о чём-то говорить, — он взглянул на сидящих, пытаясь что-то уловить в их поникших глазах, прежде чем серьёзно спросить. — Я ведь прав? Неожиданно, один из них чуть ли не вскричал: — Да что это мы делаем, товарищ комдив?! Вчера, значит, в Урале их топили, а сегодня чарку водки пить будем? Что мы не можем этого немца… — Тихо ты! — толкнул его вбок сосед. — Не, не, — разрядил обстановку Демьяненко, — всё верно. Я тоже зол, мне совершенно не нравится, на что комитетчики нас послали, просто хотел узнать, не один ли я. — Не один, Пётр Ефимович, не один! — почти что хором ответили ему. «Хорошо, что этот завхоз сейчас спит, а то на всех бы за заговор донёс», — подумал комдив. — Прямо так в ловушку… — прокомментировал Тернисов, обратив внимание на себя. — Половина начсостава фашисту на блюдечке, и мы даже убить его не можем! — Можем, я с ним взасос целоваться не буду! — Ну, ну, мы проследим! Все за костром рассмеялись, пока Демьяненко снова уставился на пламя, будто пытаясь там что-то разглядеть. Когда все замолкли, на него накатила меланхолия. Может быть это действительно их судьба — погибнуть тупейшей из смертей в Русской Анархии, просто потому что пара пиджачков и белых халатов решила в очередной раз не включать свой хвалёный ум. Может быть это и был их план? «Не, опять паранойя», — подумал комдив, укутавшись глубже в свою шинель. — Знаете, — сказал он глубоким голосом, — возможно, завтра нам суждено умереть… Все присутствующие уставились на Демьяненко. Это правда, если они отправлялись в «нейтральную» зону, значит они отправились прямо ко врагу, который, наверняка, уже знает Сибай как свои пять пальцев и ничто не мешает им устроить засаду. — Да, — продолжил комдив, — дрянная ситуация. Но я не позволю никому из вас въехать в город как пьяным мудакам. Вы не свиньи на скотобойне, будьте на чеку, — «ЧЕКИсты, хе-хе», — усмехнулся про себя Демьяненко собственному каламбуру. Коль будет бой, бейте их пуще прежнего и выбирайтесь. За нашу службу! Он поднял кружку и остальные у костра крикнули ему «Да!», чокаясь над костром. Атмосфера стала теплее. Отпив, Пётр сказал: — Но это завтра. Сегодня отоспитесь, крепко поешьте и накормите своих коней. Желудок и голова — наши главные друзья, а сытая животина лучше прочь скачет! Пётр выпил ещё пару кружек чая, прежде чем он почувствовал, как его глаза начали слипаться. Попрощавшись с остальными, он направился к своей палатке, но вдруг неожиданно услышал что-то со стороны поля, где стояли лошади чекистов. Заинтересовавшись, комдив направился туда, невольно насторожившись. Бредя между животными, он неожиданно заметил в высокой траве ползущего ужа. «Ох тыж!», — воскликнул он, сразу же сапогом отшвырнув змею в сторону от лошадей. Вот что их напугало. Довольный Демьяненко направился к своей кобыле, Лешей, и стал поглаживать и почёсывать её, успокаивая. Постепенно она стала смирной, и Пётр почти что терапевтически похлопал её по шее: «Вот так». — Не спится? — услышал он голос у себя за спиной. Обернувшись, комдив увидел Коновалова, их завхоза про агрокультуре. Комитетчик должен был завтра вести переговоры с бандитом. — Вам бы стоило, Пётр Ефимович… — Я вижу, вы тоже не спите, — холодно парировал комдив. — Я думал, единственный, кому здесь нужно хорошенько выспаться, это вам. От ваших слов завтра многое зависит. — Ну что вы так, — фальшиво усмехнулся бюрократ, — мне уже заготовили бумагу с требованиями и… — Если Комитет серьёзно думает, что что-то написанное заставит слушать орского бандита, то я начинаю жалеть о том, куда за двадцать лет ушёл весь интеллект Академии Наук! Единственное, что привлечет внимание Дирлевангера — это угроза или пуля в затылок… Комитетчик, кажется, заметил эту ремарку и резко сменил тон: — Вам не нравится, что мы делаем, товарищ комдив? — Да, — прямо и честно ответил Пётр. — Ну поймите же вы наконец, что мы это делаем для… — Я понимаю, — солгал Демьяненко, — просто мне кажется, что это всё смахивает на ловушку, в которую мы идём с закрытыми глазами и завязанными руками. Завхоз выпрямился и надул грудную клетку, чтобы показать своё недовольство. — Ну значит откройте глаза и развяжите себе руки, комдив. Это ваша работа. С этими словами он резко развернулся и пошёл прочь. Невпечатлённый его хохмой Демьяненко лишь зло прошептал тому вслед: «Ага, конечно». Он вновь похлопав по Лешей, пошёл спать. Процессия на лошадях рысью въехала в Сибай. Рассматривая проходящие мимо виды, Демьяненко видел лицо Дирлевангера: разрушенные хаты, битая утварь, запах пороха и дыма. Вдоль дороги всё было опустошено и, похоже, Пётр был не единственным, кто это заметил. Периодически его подчинённые бросались мрачными словечками, пока комдив молча готовился к неизбежному. Наконец-то ведущий всадник затормозил, его поводья взял кто-то из передовой группы пограничников, прибывших сюда раньше основной группы. Всадник стал слезать с лошади, за ним последовали остальные, в том числе и Пётр. Спустившись с Лешей, он наступил ногой в глубокую лужу грязи, из которой стал чавкать вперёд. — Товарищ комдив! — услышал он чей-то крик. — Я здесь! Паренёк в зелёной фуражке подбежал к нему и, отдав приветствие, сообщил: — С приездом, товарищ комдив. Бандитская псина хочет обсудить с вами место встречи. — Ну, коль хочет, кто мы такие, чтобы ему отказывать? Веди! К Демьяненко присоединились Тернисов, Коновалов и ещё два чекиста. Они прошли чуть вперёд по дороге, прежде чем у них на пути не появился человек явно не их принадлежности. Немецкий мундир и рубаха из-под него были растёгнуты нараспашку, длинные волосы опускались до плеч, а на глазу красовался большой шрам. Походка у него была шатающейся, что навело Демьяненко на мысль о его пьянстве. Вместе с ним было ещё два бандита подобной наружности. Их главарь (или парламентёр) в издёвку кинул чекистам нацистский салют и сразу крикнул: — Ну так доброе утро, товарищи краснопузые! — Доброе утр… — хотел было начать завхоз, но Пётр строго прервал его махом руки. — Мы тебе и твоему сброду не товарищи! — зло сказал Демьяненко. — Не юли и говори по делу, где твой пахан нам стрелу забивает? — «Король» говорит, что ты и твои сукины дети должны притопать в райком к вечеру на закате… — Вот так просто? — А уже обосрался? — захохотал в свои три зуба «парламентёр». — Ух, да ты не ссы! Пушек ни у тебя, ни у него там не будет! Считай это его милостью… В голове Петра созрел план. — А кто изымет оружие, он тебе сказал? — Эээээ… — Ну значит, пусть будут мои условия — возьмём кого-нибудь не из твоих и не из моих. Жителя города, например, он всё на входе заберёт. — «Король» об этом не говорил! — Я об этом сказал! Если не захочет, мы воротим коней и уходим. Уяснил? «Парламентёр», пошатываясь, долго чесал себе затылок, прежде чем неуверенно кивнул и побрёл в другую сторону. — Можете обосновываться. Идите, — Демьяненко дал команду чекистам и Коновалову. — Сергей, ты мне нужен… Двое отошли от дороги, зайдя в остов избы, где их точно не услышат. Демьяненко завёл Тернисова за угол и сказал: — Мне нужен человечек на роли местного… — Что? — недоумевал капитан. — Зачем? — Сергей, — он положил руку на свою кобуру, — у нас есть шанс закончить всё завтра, понимаешь? Мне просто нужен кто-то подыграть. Тернисов усмехнулся. — Ну, Пётр, у тебя, конечно, шутки! А ничего, что, если ты промахнёшься или нас поймают до того, как мы даже внутрь зайдём, они всех тут порешают? — В Нагане 7 патронов, не один, есть шанс… — А что Комитет? — «А что Комитет?»! Они в Магнитогорске, а это всё самооборона. Фашист напал, мы защищались. Для отчёта по переговорам выглядит солидно, сам ведь должен хорошо знать. Так поможешь? — Ну… найдётся смертник — помогу. Лицо бы ему только гарью измазать и одёжу найти. — Лохмотьев полно, — сказал Пётр, осматривая револьвер у себя в руках. — Теперь слушай, мне нужно, чтобы в зал привели этого Шмедеса. Он у нас в клетке сидит, завтра важно с собой взять. Как он зайдёт в комнату — обоих пристрелю. Мат «Королю» — всё развалится, даже никто не поймёт… — Хммм, — Сергей всё равно звучал скептически, но согласился, — ладно. — Выполняй. Тернисов быстро вышел из избы, побежав к лошадям. Пётр пошёл за другом, но медленнее, глазами выискивая, где может быть этот райком… Всю ночь комдив провёл в подготовке. Сергей сообщил ему, что один из чекистов выбрался из их стана в оборванной одежде, чтобы бандиты его точно нашли. Конечно, Пётр чувствовал, что, если Оскар Дирлевангер посчитает его требования смехотворными, их шпиону будет несладко, и поэтому тревожно ходил по комнате. Однако, когда к нему зашёл посыльный, сказав, что «Король» готов встретиться, Демьяненко едва сдержался прежде чем хлопнуть в ладоши. Остаток ночи он провёл за чисткой револьвера, а утром окончательно отрубился от переутомления и тревоги. Подумать только, сам Дирлевангер оказался настолько невнимательным… Его разбудили ближе к обеду. Когда трапеза закончилась, комдив сразу же собрал всех нужных себе командиров и послал за Коноваловым. Свой план он им не рассказал, но на его лице плохо скрывалось нетерпение. В 5 часов они направились к райкому. По пути Демьяненко растегнул шинель и переложил револьвер к себе в её внутренний карман, и чувство металла близко к его сердцу заставляло то биться ещё сильнее. Наконец, группа подошла к большому и вытянутому зданию райкома. Здание было обшарпанным: стёкла выбиты, рамы окон разбиты, а вся боковая стена зияла отверстиями от пуль. У входа собралась большая толпа разделённая на две части: НКВД и бандиты Дирлевангера, которые покрикивали и шипели друг на друга, но при этом были ещё не настолько разъярены, чтобы начать пальбу. Сам Оскар разительно выделялся среди своих головорезов сравнительно невысоким ростом, худощавым телосложением и в целом скомканным и морщинистым лицом. Непонимающий человек бы спросил, почему эти отморозки держат у себя какого-то старика, но даже у него бы отпали вопросы, когда тот ухмыльнулся, увидев движующуюся к ним процессию. Его улыбка была похожа на звериный оскал, в ней Пётр увидел самое сердце тьмы, квинтесенцию человеческого зла, отродье, заслуживающее в разы худшей смерти, что заготовил ему комдив. Он невольно вздрогнул и от впечатления даже не заметил, как Дирлевангер оказался в двух метрах от него. «Король» сказал что-то по-немецки, и тот бандит, вчерашний «парламентёр», сразу же перевёл: — Оскар Дирлевангер наконец-то рад увидеть тебя лично, Демьяненко. Он много о тебе слышал и ещё больше с тобой дрался. — Орлов! — крикнул Демьяненко одному из чекистов позади. — Переведи. Мы не должны задерживаться, пройдёмте внутрь! Когда переводчик шепнул на ухо «Короля», он вновь криво улыбнулся и театрально махнул в сторону входа. Комдив стал взбираться по ступеням крыльца и увидел на них своего сослуживца в обмотках. «Всё по плану», подумал он, усмехнувшись. Принялись проверять одежду. Пока импровизированная очередь из делегатов продвигалась вперёд, их оружие чекист тасовал по двум вёдрам. Очень скоро пришла пора Демьяненко. Сначала чекист прощупал руки, затем ноги, потом туловище. Для вида Пётр открыл шинель, и шпион пошёл по внутренним карманам. Нащупав в одном из них Наган, он бросил вопросительный взгляд на Петра, на что тот легонько кивнул, и чекист не вынул револьвер. Когда Демьяненко проверили, он сразу же запрятал свой револьвер у себя в рукаве, чтобы переложить в правый карман. Когда подставной местный стал щупать Дирлевангера, тот стал мерзко хохотать, сбивая испугавшегося чекиста с толка. «Он понял?», — с ужасом подумал Пётр. Однако в ответ на этот мысленный вопрос, старик закончил свою проверку и, похлопав комдива по плечу, прошёл внутрь. Небольшой зал их «конференции» был разделён на две части. Часть столов находилась у двери, а часть у двух окон, и обе были повёрнуты друг к другу, обозначая «делегации». Чекисты и бандиты (вторые были заметно громче и развязнее) стали занимать свои места, когда Демьяненко саркастично шепнул Коновалову: — Ваш звёздный час, Олег Викторович, не пропустите его. Сев на свой стул, Пётр инстинктивно положил руки в карманы шинели. Правая ухватилась за Наган, который успокаивал и давал комдиву чувство уверенности, что всё получится. Начались переговоры. Как и ожидалось, завхоз начал монотонно зачитывать текст требований Комитета с бумажки, и, что было более ожидаемо, Дирлевангер был мало заинтересован в этом невыразительном выступлении, громко болтая со своими шестёрками. Коновалова это явно смущало и в конце речи он дрожащим голосом спросил: — Ч-ч-что вы думаете? Когда старику это перевели, он громко расхохотался, по пути мерзко кряхтя и давясь слюной. Едва не рухнув со стула, он снял с себя фуражку и изъял оттуда короткий шприц, который без особых церемоний на глазах у всех воткнул себе в вену. Он слегка успокоился, и его глаза налились красным, после чего он сказал по-немецки: — Твои требования — говно, так и передай его той крысе в белом халате, что тебя сюда послала. Но… о да, та дрянь, что делают у тебя в лабораториях, оооох, скажи, что она отпад, пусть привезут ещё! Пётр, услышав последнюю фразу, впал в ступор. А Коновалов на мгновение вообще лишился речи, прежде чем сказать: — Т-т-тогда что вы предлагаете? — Значит так, унтерменш: в третью неделю этой зимы я и мои парни выходят на охоту на овец на западе. У овец, похоже, отросли рога и мне нужна отвлекающая груша. Вы стянете на себя лиговских терпил, пока я сделаю всю работу в Оренбурге… Мне достанутся все девки и вино, вам же… эти бесполезные тела для этой чёрной магии у себя. Мне на них похуй. Вот, что я предлагаю. Коновалов был растерян, но встретив решительный взгляд кивнувшего ему Петра, собрался с мужеством: — НЕТ! ТЫ, ОТБРОС, ДУМАЕШЬ, ТЫ МОЖЕШЬ ДИКТОВАТЬ УСЛОВИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ?! Будет по нашему и точка! — Да, и почему бы мне вместо этого не обоссать вас? Коновалов посмотрел назад и кивнул, двери в зал резко распахнулись, и двое чекистов втащили внутрь еле ходящую фигуру с чёрным мешком на голове. Тернисов резким движением руки сорвал его с головы, и под ней оказалось избитое в кровь и гладко выбритое лицо Фрица Шмедеса, бывшего второго бандита в Бригаде Оскара. Тот дрожал как осенний лист и, увидев босса, стал в ужасе пятиться назад. Некоторые из бандитов в шоке и ужасе смотрели на это существо, однако сам Дирлевангер лишь поднял брови, а затем вновь мерзко захохотал: — Блудный сын вернулся! Библейская история, абсолютно! Ну-ну, Фриц, чего тебе бояться? Я не злюсь на тебя, — он развёл руки в качестве приглашения на объятия. — Ну же, подойди! Шмедес стал перебирать ногами, отводя взгляд в пол. Выглядел он откровенно жалко, и вообще в воздухе возникла неловкая атмосфера от такого «дружелюбия» Оскара, пока Пётр легонько наклонился вперёд, сжав рукоятку Нагана ещё сильнее. «Сейчас сойдутся в братском поцелуе, и отправлю их в ад». Однако, неожиданно, за окном послышался шум, а в зал стала стучать пьяная толпа радостных бандитов. Лицо Демьяненко стало белым как смерть. Если он сейчас застрелит главарей, то все чекисты здесь тут же лягут. Холодный пот пробежал по его спине, когда он увидел, как Дирлевангер обнял сжавшуюся и плачущую фигурку Шмедеса. — Он наш пленник! — разъяренно крикнул Коновалов. Дирлевангер никак не ответил, его правая рука отпустила Шмедеса и опустилась. В ладони блеснул металл пистолета… Пётр не успел среагировать, как Дирлевангер направил дуло Вальтера Шмедесу в пузо. Раздался выстрел, и кровь брызнула прямо на лицо взбаламученного завхоза, пошатнувшегося от неожиданности. Шмедес рухнул на деревянный пол. И чекисты, и бандиты с ужасом смотрели на то, как Дирлевангер поставил ногу на немца и приставил тому Вальтер к затылку. Второй выстрел. Наступила гробовая тишина, и Дирлевангер вновь мерзко захохотал. Демьяненко был в ступоре и не знал, что делать, остальные его сослуживцы тоже застыли в изумлении, пока «Король» продолжал закатываться безумным смехом. Бандиты принялись подниматься со своих мест, а смех Оскара налился животной яростью его голоса, выплёвывавшего слова на ломанном русском: — Никто не ставить условия Дирлевангеру! Никто не управлять мной! НИКТО! — кричал он. — И не ты, унтерменш! Его голос стих, и раздался тяжёлый кашель. Сопли стали стекать у него из носа, и он вытер их Вальтером, вновь засмеявшись: — А теперь, когда никто не управлять мной, пушка у меня, у вас нет… Я убью вас! — его глаза раскрылись так, что едва не вылезли из орбит. — Хороший план! Ахаха! Оскар поднял пистолет на плачущего Коновалова, но тут вдруг в зале раздался другой звук, звук взведённого курка револьвера. Бандит это заметил и, опустив пистолет, повернул свой кровавый взгляд на Демьяненко, всё ещё державшего правую руку в кармане. Лицо Петра излучало холодное презрение, хотя сердце колотилось как бешеное. В следующие секунды решится судьба его жизни. Взгляд Дирлевангера на пару секунд несколько омрачился, прежде чем вновь искривиться в отвратительной улыбке. Несколько бандитов позади тоже засмеялись, а «Король» спросил комдива: — И не жалко тебе твоя шинель, унтерменш?! — он показал пистолетом на его карман. — Эта шинель со мною десять лет, моя жена старательно и с любовью делала на ней заплатки каждый раз, когда я возвращался c войны, — со сталью в голосе ответил Пётр. — Так что, да, шинель жалко. Тебя — нет. — Если ты меня застрелить, все твои друзья — смерть! Демьяненко не ответил. Тяжёлая тишина вновь зависла над залом, прежде чем Дирлевангер от бессилия не взорвался в крике: — ТЫ ЧТО, ИДИ… — Убери пистолет, — холодно прервал его комдив. Красные глаза бандита пронизали душу Петра в адской ярости, прежде чем вновь смягчиться, когда Оскар вновь засмеялся и спрятал пистолет за пазуху. Все наконец-то начали расслабляться. — Ахахаах, ты мне нравишься, русский. Я буду вести с тобой переговоры, а не с эта сука… Коновалов, кажется, за всё время их разговора успел умереть от страха. Когда «переговоры» закончились, Пётр Демьяненко буквально выскочил из зала, стараясь как можно скорее уйти из этого места. Он чувствовал, как на его висках проявляется седина, а сам он постарел лет на двадцать. — Кучеров! — крикнул он своему радисту, курившему у входа в райком. — Я слышал выстрел. Что у вас там… — Прямую линию с Горой мне! Сейчас же! Позади за Демьяненко еле-еле поспевали остальные чекисты. Завхоз Коновалов, кажется, успел вернуть свою напускную храбрость и быстро догнал комдива, начав закидывать его вопросами: — Пётр Ефимович! Пётр Ефимович, вы что, протащили револьвер на переговоры?! — возмущался он. — Вы хоть понимаете, что вы могли натворить? Комдив его вообще не слушал. В данный момент ему срочно нужно было доставить новость о смерти Шмедеса и провале их плана. — Товарищ Демьяненко, вы меня вообще слышите? — Заткнитесь… — прошипел Пётр, бросив на комитетчика озлобленный взгляд. — Из-за вас мы едва не погибли! Молчите! Завхоз тут же отстал от Петра, оставив его на пути к телефону. — Гора, вызывает Демьяненко, — его голос дрожал от волнения — Я слушаю, — ответил ему лично Лысенко. — Шмедес мёртв, ваш… кхм, «наш» план провалился. В ответ ничего не прозвучало. Белый шум бил по уху Петра, пока он воображал, какие страшные кары ему и НКВД придумает Комитет. Он сглотнул ком у себя в горле, дожидаясь чего-то. — Вы установили контакт с Дирлевангером? — безэмоционально спросил Лысенко. «Слава Богу», — подумал Пётр. — Да, но… — Что он вам предложил? — глава Комитета явно знал, что их условия никогда никто не примет. — Он говорит, что в декабре собирается в поход на Оренбург. То есть финальный поход. Там ему нужны деньги и богатства, взамен он даст вам материал для Л-группы. Ему нужно, чтобы НКВД отвлекал Лигу на горных перевалах, — план — чистое безумие, Комитет не пойдёт на такой риск. — Товарищ Лысенко, ну вы же понимаете, что он наркоман, и смысла в его словах нет? Должны понимать! Лысенко вновь промолчал. — Товарищ Лысенко? — Ждите ответ завтра. Лысенко положил трубку. Короткие гудки огласили конец первого дня переговоров.