На мгновение

— Капитан, в дозоре мы встретили Полуночного героя! — Вот как? Очень интересно. Успели поздороваться? — Нет… Мы видели только вспышки пламени за деревьями, а когда подоспели, нашли только разбитый лагерь хиличурлов и мертвого мага бездны. Кэйа улыбнулся и пригубил вино. «Вот и хорошо… Но могли бы не кричать об этом на всю таверну». — Скучаешь? Розария, не поднимая взгляда от кружки, взмахнула рукой. — Ночь выдалась тухлая. То место, что ты мне подсказал… Кто-то успел выжечь там все раньше. — Что за жалость… — Если хочешь, чтобы я выследила Полуночного героя, стоит сказать об этом прямо. Кэйа рассмелся и развел руками: — Ты меня раскусила! «Этого я как раз не хочу». Информации всегда достаточно, если уметь слушать. Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, кто-то что-то подозревает… И все рады поболтать за бокалом вина. Главное — уметь спрашивать. И улыбаться, конечно же. Кэйа прекрасно знает свои сильные стороны, и слабости людей, приносящих ему информацию, чтобы делать поправки на домыслы. Если бы он хотел раскрыть так популярного среди людей героя, это не составило бы труда. Гораздо сложнее устроить так, чтобы… подстраховать. Не то чтобы Дилюку это было нужно. Не то чтобы Кэйа переоценивал способности рыцарей. Так просто… Просто. А полюбоваться на шоу из первых рядов всегда приятно. В ночи костры хиличурлов заметны издалека — маскировка один из тех навыков, которые этим примитивным созданиям не удалось освоить. А их дозоры чуть менее сообразительны, чем рыцари, умудрившиеся проворонить бой у самых ворот Мондштадта… И, видимо, столь же обучаемы. Можно было бы посочувствовать Магам Бездны, как собратьям по несчастью, если бы это не было столь удобно. Последних трое. Два не составят труда для Полуночного героя, а третий… ну, может немного досадить. Благо, пиро маг из всех троих, кажется, самый ответственный, не оставляет патруль дремлющим хиличурлам. Ну-ка, заметишь меня? Заметил. Теперь отманить подальше, чтобы не переполошить лагерь раньше времени… Здравствуй. Не волнуйся, это будет недолго, только не вздумай сбежать. Драться с магом бездны всегда гораздо интереснее, чем с самым умелым из похитителей сокровищ. Первые пару раз даже остается некая непредсказуемость. Уйдя от трехстороннего огня, Кэйа усмехнулся — что ж, все когда-то уходит, ощущение новизны тоже. Азарт остается. Когда элементальный щит все-таки трескается под ударами льда, остается только безыскусно добить оглушенную жертву. Потом — подхватить за ворот и оттащить в кусты погуще. Потом тихо — и быстро — уйти: за деревьями уже мелькнула первая огненная вспышка. Если подумать, Кэйа давно не видел его в деле — не считать же то маленькое недоразумение в храме Волка Севера. Но сегодня лучше не нарываться. С оставшимся Дилюк вполне справится, в этом можно не сомневаться… …будто бы он да не справился иначе. Всполохи действительно заметны издалека. Хорошо, что Кэйа предусмотрительно снял дозор с ближайшей тропы, забрав себе патрулирование. Заодно и прогуляется. Вино у охотника было куда хуже, чем подают в «Доле Ангелов», а речь примерно такая же связная, как у Стенли после половины бутылки. — Здоровый такой хилихряк! Я к нему сзади подкрадываюсь, а он как вскинется!.. — заливался Драфф, щедро доливая в опустевший стакан Кэйи. Мельница плавно крутила крыльями, заходящее солнце пробивалось через сомкнувшуюся над двориком главного охотника листву. — Как побежит, я за ним, и тут глядь, а впереди целый маг Бездны! Танцует у самого обрыва, что на винокурню смотрит! — Ты опять какого-то хиличурла за него принял, — Диона выглядывает из дома, смотрит на бутылку, а потом на Кэйю взглядом, способным прожигать стены. Тот улыбается и отпивает еще глоток. Не Полуденная Смерть, конечно, но разговор того стоит. — И ничего я не! — несвязно возражает Драфф. — Магар когда аэростат вел от винокурни, его тоже видел! Весь белый, рожа черная, и пляшет! Мда, похоже и правда маги Бездны решили выбраться за границы Вольфендома. Обнаглели дальше некуда. Интересно, эти новости уже дошли до Полуночного героя? Нет, Магар вез вина в Мондштадт, а в таверне сегодня дежурит Чарльз. Да и Дилюк уже должен бы прослышать о застрельщиках Фатуи, показавшихся на мысе Веры. Сегодня ночью там гуляет Хоффман, можно не беспокоиться. Но маг Бездны неподалеку от винокурни Кэйю не устраивает совершенно. К домам они могут и не рискнуть сунуться, но перекрытые дороги — уже достаточная неприятность. — Вы сияете как новенькая мора, — раздраженно замечает Диона, отбирая у отца бутылку. — Что, тоже допились до охоты на хилихряков? Кэйа улыбается еще шире. А что, не такая плохая идея. На озере цветут каллы. Кэйа потягивается, проходит мимо. В голове слегка шумит. Срывает крупное красное яблоко с низко наклонившейся ветки одинокой яблони, идет по тропе дальше, беспечно подкидывая его в ладони. Когда из-за скалы выскакивает троица хиличурлов, откусывает с хрустом и бросает яблоко прицельно в маску ближайшего, прежде чем вытащить меч. Отскакивает в сторону, пропуская разогнавшегося берсерка, подцепляет острием меча щит второго, отбивает вверх и всаживает клинок между ребер. Замечает подкрадывающегося сзади хиличурла, смеется, когда вокруг закручиваются послушные льдинки. Неплохая выходит разминка. Но, пожалуй, нужно будет попросить у Джинн отряд и отогнать хиличурлов подальше от дороги. Так будет лучше для всех. Впереди показывается статуя архонта. На хилихряка Драфф охотился неподалеку. Розовый свет уже окончательно покинул небеса, и Кэйа идет медленнее, всматриваясь в сумерки. Белыми льдинками мерцают бабочки анемо, мягко светятся показавшиеся над кромкой обрыва окна винокурни. Но Кэйю интересует сложенный у остатков древней стены костер со спящими вокруг хиличурлами — и ярким бело-голубым пятном шкуры мага Бездны. Кэйа тихо смеется. Ну вот, и где же Полуночный герой, когда он был бы так кстати? Что ж, придется по старинке. Для начала сделать так, чтобы спящие не встали. Убивать их неприятно, и длить этот момент не стоит. Рывок, поворот — ледяные пики пронзают не успевших и вздрогнуть созданий. Кэйа фыркает, с места бросает себя к магу. Острие меча врезается в возникший на мгновение раньше щит, высекая блестящее ледяное крошево. Уйти влево, уворачиваясь от ответной атаки, ударить снизу вверх. Сталь скрипит по льду, силясь его разгрызть. Бой похож на танец. Удар, прыжок, поворот, удар. Лед против льда. Щит мага идет едва заметными трещинами, издевательски медленно. Выпитое дурное вино дает о себе знать тяжестью в теле и голове, но Кэйа только усмехается шире в ответ на тонкое хихиканье лениво болтающегося внутри ледяной сферы мага и уходит от очередного удара. Смеется, когда меч очередной раз с хрустом бьет по ледяной сфере, отскакивает — и тут же в левое плечо врезается ледяная глыба. Если бы это было правое, меч он скорее всего не удержал. А так просто пошатывается, на миг теряя равновесие, и широко улыбается. Бой с каждым мигом становился все веселее. А щит мага — более хрупким. Но прежде чем он собирается для нового удара, на краю зрения вспыхивает алое пламя, устремляется в его сторону. Панический страх пережимает горло, Кэйа на деревянных ногах отшатывается в сторону, теряя несколько секунд и получая в живот ледяным кулаком. В следующий миг щит мага Бездны истаивает, словно и не было никогда, а сам он падает на землю нелепой куклой. Кэйа разгибается, встряхивается. Ему всегда нравился этот феникс, но видеть его так близко, ощущать жар крыла на щеке он никогда больше не хотел. Один взмах мечом, и только что послушный магу лед пронзает его тело. Невозмутимо подошедший Дилюк отточенным движением опускает меч, заканчивая бой. И тяжело смотрит в глаза Кэйи. В ответ он привычно улыбается и тянет: — Мастер Дилюк! Не ожидал встретить вас этим чудесным вечером! Дилюк хмурится, не отводит взгляд, и Кэйа бы отдал Глаз Бога за возможность узнать, о чем он думает. Что хочет разглядеть. Кэйа взмахивает рукой, убирая меч, пошатывается. Левая рука онемела, дышать больно. Хочется верить, что и ключица, и ребра целы. Впрочем, и это не так страшно. Взгляд Дилюка меняется, он поджимает губы и снимает руки с рукояти меча; у Кэйи невольно вырывается облегченный вздох, но улыбаться он не перестает. — Идем, — коротко командует Дилюк, разворачиваясь к дороге. Брови Кэйи взлетают вверх, он смеется, пряча замешательство. — Вы решили меня проводить, мастер Дилюк? Право, не стоит… — Будто вы способны доковылять до города, — бросает тот через плечо с таким знакомым презрением. Таким голосом он обычно выдает замечания о негодности Ордо Фавониус. Это в чем-то так мило, что удержать новый смешок Кэйа и не пытается. — Вы примерзли к месту, сэр Кэйа? — ядовито осведомляется Дилюк. — Прикажете вас тащить? — Нет, что вы, — сладко тянет он в ответ, — не мог и подумать. Делает шаг, покачивается и коротко морщится. Все-таки доставшиеся ему удары были сильнее, чем он ожидал. Кэйа был бы не против усесться на траву и перевести дух, но кто бы его спрашивал. Дилюк, раздраженно выдохнув, подходит и решительно закидывает правую руку Кэйи себе на плечи, поддерживает за талию и размашисто шагает вперед. «Все-таки решил тащить», — думает Кэйа весело, едва успевая переставлять ноги. Смех отдается болью в животе. Дилюк чуть поворачивает голову, глубоко вдыхает. — Ты еще и пьян, — презрением в его голосе можно было бы заморозить Сидровое озеро. Возможно, до дна. — Немного, — легко сознается Кэйа. Вся ситуация кажется невозможной, особенно когда Дилюк, выйдя на дорогу, решительно поворачивает к винокурне. — Вы решили закопать меня под лозой? — с широкой улыбкой уточняет Кэйа. — Помолчите. — Значит, на клумбе? Знаете, говорят, у вас такие прекрасные цветы потому… — Я смотрю, у рыцарей нет иных дел, как собирать слухи, — раздраженно прерывает его Дилюк, и чуть встряхивает. Боль вспыхивает, и желание трепать языком пропадает. На винокурне Дилюк сгружает его на диван, как мешок с поклажей. Командует: — Расстегните рубашку. — Еще сильнее? — фыркает Кэйа, но снимает плащ и тянется к вороту прежде, чем ему раздраженно отвечают: — Не придуривайтесь. Горячие пальцы проходятся по линии ключицы, прощупывая, и от боли в глазах вспыхивают белые искры. Лицо Дилюка сосредоточенное и напряженное, и в голову лезут непрошеные воспоминания. Кэйа запрокидывает голову, улыбаясь и стараясь сосредоточится на боли, чтобы не возвращаться к тем дням, когда брат вот так же осматривал его руку после падения с дерева. Правда, выглядел тогда настолько обеспокоенным, что было непонятно, кто из них расплачется первым. — Вас нужно показать Барбаре, — негромко говорит Дилюк. Поджимает губы и хмуриться сильнее обычного. Кэйа фыркает: Архонты, ну не умирать же он собрался. — Обязательно зайду в собор утром, — отзывается, натягивая рубашку на плечи и застегивая жилет. — Как вы собираетесь идти до города в таком состоянии? Кэйа смеется: — Вам не стоит об этом беспокоиться! — Это взаимно, — отрезает Дилюк. Кэйа удивительно моргает, а он морщится, словно запах виноградного уксуса в нос ударил. — Сэр Кэйа, неужели вы думали, что я не замечу вашу назойливую опеку? Оу. Ну, признаться, он надеялся на это. Что сможет избежать конкретно этого разговора. Что у него не отберут хотя бы эту возможность быть поблизости. — Я четыре года выживал без поддержки, — холодно говорит Дилюк, и в груди противно тянет, — с чего вы взяли, что что-то изменилось, сэр Кэйа? — Вы в Мондштадте, — легкомысленно отвечает Кэйа, — и мой долг вас защищать, мастер Дилюк. Тот ожидаемо кривится, а Кэйа добавляет вкрадчиво: — К тому же, если с вами что-то случиться, ваши поклонницы меня растерзают! Упирается правой рукой в сидение, встает рывком, не позволяя ни одной мышце на лице дернуться от боли. С большим удовольствием он остался бы на месте, свернулся клубочком на коротком диване и уснул. Но это не то, что он может себе позволить. Что ему позволят. Дилюк скрещивает руки на груди, смотрит недобро. Ничего нового — за исключением декораций. Кэйа скользит быстрым взглядом по до боли знакомому интерьеру, не присматриваясь, не слушая заворочавшуюся в груди боль. Улыбается: — Спасибо за неожиданное участие, мастер Дилюк! Обещаю вам больше не досаждать. Шутливо кланяется и торопливо идет к двери. В спину бьёт вопрос: — Кэйа, ты хоть раз можешь быть честным? Он замирает на пороге, усмешка становится болезненной. Пробовал единожды, и принесло ли это кому-то облегчение?.. — Почему ты это делаешь? — Однажды, — начинает Кэйа, не оборачиваясь, спотыкается, понимая, что отвечает не на тот вопрос, но все же продолжает: — однажды я опоздал на мгновение. Больше не хочу. Он не знает, что будет хуже: если Дилюк промолчит, или если ответит. Он не хочет знать, что тот может ответить. Поэтому просто переступает порог и закрывает дверь.