Мелкими шажками

      На следующее утро цветов в комнате Алтана не было, а сам мальчишка выглядел еще более недовольным, чем обычно, щурился еще сильнее, чем всегда. Когда Вадим вошел, то Алтан как-то подозрительно возился под одеялом. Дракон уж подумал, что застал ребенка за кое-каким интересным занятием, но Дагбаев-младший выставил из-под одеяла на прикроватный столик тот самый вчерашний кактус и поморщился. Вадим вполне в этом его вполне понимал: грудь в том месте, куда вчера колол этот чертов недокактус, отвратительно зудела. Однако все было зародившееся сочувствие обрубил очередной презрительный прищур. Алтан одарил Дракона достаточно долгим взглядом, будто вопрошая: «Ну и чего ты опять сюда приперся?!» — Так значит Алтын? — Вадиму хотелось позлить этого надменного мальца, который смотрел на наемника как на кучу натуральных удобрений. — А ты золотой алтын или как? — Тебе какая разница? — мальчишка снизошел до того, чтоб огрызнуться не коротким хмыканьем или «отвали». Однако при всем его злобном настроении интонации совсем не походили на интонации деда и сестры. Даже злобно шипел Алтан как-то мягче, теплее что ли. Вадим отчетливо слышал эту разницу, но не мог облечь ее в слова. — Да уточнить хочу. Вдруг ты пятиалтынный? — продолжил издеваться Вадик. Вот тут Алтана, кажется, наконец-то проняло после недели подначек. — Меня зовут Ал-тан! — произнес он по слогам с явным раздражением. — Ясно?! Ал-тан!!! Тебе записать или так запомнишь?! — Ух, ничего себе! Ты даже больше трех слов знаешь, Пятиалтынный! Алтан оглянулся явно в поисках чего потяжелее, чтоб запустить в своего телохранителя, но не нашел ничего подходящего, хотя задержал взгляд на несчастном кривоватом крошечном кактусе, что Вадим принес вчера утром. — Или все же лучше тебя звать белкой*? Алтан как-то обреченно откинулся на подушку, и Вадиму показалось, что мальчишка сейчас натурально зашипит, словно маленький злой уж. — Ладно, не нервничай, Алтан-хан… — Вадим ржал. Ему было по-злому весело от того, что он таки смог достать надменного мальчишку. Такая мелочная, но приятная месть. Однако остаток дня они помалкивали. Так же молча расстались вечером, когда пришла медсестра делать вечерние процедуры, хотя Алтан и бросил напоследок чуть менее злобный прищур. Юма через час после «отбоя» позвала Вадима к себе. Засыпал Алтан рано, еще восьми порой не было, так что время было не слишком позднее. У Юмы в этом доме был и кабинет, и собственные апартаменты. Логичнее было бы вызвать наемника в более официальную обстановку, в кабинет, но она предпочла свою гостиную, как бы намекая на неформальность встречи. — Как прошел день? — интонации Юмы весьма походили на требовательный тон ее деда. Вадим уже знал, что девушка у своего деда любимица и правая рука, что она едва ли не детства живет в Гонконге. А про ее брата почему-то все по-прежнему отмалчивались. Вадиму было прям искренне интересно, в чем дело. — Да никак, — Вадим не знал, что рассказать. После той короткой утренней стычки Алтан большую часть дня спал, остальную всю молчал, дулся и щурился. Сиделка, которая делала мальчишке какие-то уколы четыре раза в день, могла бы сказать куда больше. — Ест, спит, смотрит что-то. — Он ничего не говорил? — Да, знаешь, красавица, не очень-то у тебя братец разговорчивый и дружелюбный. Вообще необходимость смотреть за прикованным к кровати подростком Вадим все еще понять не мог. Это как-то нервировало. Торчать в этом тягостном молчании было как-то некомфортно. Ещё курить хотелось как из пушки, а выйти спокойно можно было только пока у Алтана была медсестра, делающая какие-то загадочные процедуры, при которых Вадим не должен был присутствовать. — А я тебя и не просила с ним дружить, — Юма совершенно по-дедовски глянула на Вадима. В ее голосе не было нажима или угрозы. Скорее легкая досада от чужой непонятливости. — Ну как скажешь, красавица. Ты только определись, что хочешь знать, — Вадим улыбался. Он сейчас ни хрена не понимал. Совсем. — На сегодня ты свободен, — Юма почти приказала. — Отлично. Как раз хотел лечь пораньше, — Вадим попытался свести все в шутку. Юма определенно была под стать своему деду по части загадочности своих намерений. Вадик надеялся, что хоть тут будет что-то немного очевиднее, ан нет. Это нервировало. Вадим потянулся и вытащил из внутреннего кармана сигарету. Он старался как можно меньше курить с приезда сюда, потому что хотел бросить, но вот ощущение сигареты на губах и привкус мокрой бумаги как-то успокаивали. — И не смей курить в доме! — бросила Юма вслед. Вадим про себя смачно выругался, но сигарету убрал. Из-за пятичасовой разницы во времени спать нормально не получалось. Вадим еще не привык. Ночь была отличным временем подумать. Еще разок оценить себя. Попытаться понять, что происходит и во что он вляпался. Стоило ли так торопиться или можно было разрулить все в Питере? Ночные мысли были неутешительны. Дракон пришел к выводу, что перегнул палку, отыгравшись на Алтане. Так можно и обратно в Питер вылететь и отнюдь не бизнес-классом. Это было сейчас крайне невыгодно. Пока в северной столице ходят слухи о том, как Разумовский расстрелял Волкова, подорвал еще кучу народу и Дракон якобы имеет к этому отношение — надо оставаться здесь. На следующий день Вадим предпринял попытку немного загладить свою вчерашнюю выходку и слегка наладить отношения с Алтаном. В принципе, можно было даже предположить причины злости «золотого мальчика». Скорее всего злился он не на конкретно Вадика, а на всю эту жизнь, просто срываться на телохранителе было удобнее. Окажись он на месте Алтана, Вадим бы с ума сошел торчать в четырех стенах вообще никуда не выходя целыми днями. — Эй злючка-колючка, ты тут не протух? Погулять не хочешь? — Вадим притащил с первого этажа инвалидное кресло. Причем кресло было непростое, с откидывающейся спинкой. Мальчишка мог в лучшем случае полусидеть в постели, чуть приподняв изголовье. Не сказать, чтоб это было удобно: во время еды Дагбаев-младший стабильно обляпывался, а пить мог только через трубочку. Алтан окинул его странным взглядом, потом глянул на кресло и в его глазах был … испуг? Вадим мог поклясться, что тот хотел заорать от ужаса. — Ты издеваешься? — раздраженно спросил мальчишка. — А есть варианты? — Пошел отсюда вон, — слова Алтан копировал дедовы, но экспрессии не хватало. — Не, не пойдет. Давай еще разок. Алтан, видимо, чтоб подчеркнуть серьезность своих слов, нажал кнопку на пульте, чтоб изголовье поднялось чуть выше, на секунду скривился от ощущений, но резко начал: — Я с тобой не пойду никуда! Понятно? И вот туда я не сяду никогда в жизни! — он ткнул пальцем в сторону кресла. Вышло громко и эмоционально, но не страшно. — Ну и сиди тут. А я в сад, — пожал плечами Вадим. — Погода шикарная. Не жарко. И вышел чувствуя спиной завистливый взгляд. В принципе времени на прогулку было мало, минут пятнадцать. Говорить Вадим мог что угодно, но регламент предпочитал не нарушать. Предпочел нарушить данное самому себе общение. Новостей о произошедшем в Венеции и «русском дьяволе» было предостаточно. Разумовского грозились упечь до конца его дней. Он пребывал в тюрьме под самой строгой охраной до суда и прокурор уверял, что беглому миллионеру не поможет ни один адвокат, даже самый лучший в мире. Кто-то даже обсуждал, а не поторопились ли с отменой смертной казни в Италии? Папа Римский провел молебен за упокой душ жертв этого ужасного происшествия, напомнил о шестой из десяти заповедей**, призывал быть внимательнее и добрее друг к другу. Пресса пожелтее смаковала подробности: «Кровавые игрища русского миллионера», «Реки крови в Венеции», «Двадцать жертв шахматной партии». Сходились все на том, что Разумовский перешел все границы еще в России. Вадику по большому счету было на это положить. Его интересовала точная информация о жертвах. Не сообщение в чат от Шурика с паническим: «разумовский окончательно ебанулся» и, уже через несколько часов, не «он грохнул Шурика, Волка, Лысого» с того же телефона. Дракон понятия не имел, кто писал, потому что хозяин телефона был уже мертв. Но читали это все. У прессы явно был или свой человек в полиции, или очень богатая фантазия. Первое было вероятнее. Даже интервью у кого-то из жертв умудрились взять. Из него выходило, что Разумовский на самом деле расстрелял Волка, потому что ошейник не сработал. Тварь! Вадик теперь точно знал, что Разумовский глазом не моргнув всадил в Волка пять пуль. Сука! Вадику было как-то обидно от такого поворота событий. Если б Волчара вдвоем со своими Сереженькой всех завалили было, наверное, менее обидно. А тут… Волк сорвался, сверкая пятками, за несколько дней собрал всех, кого мог, помчался эту рыжую тварину спасать и что в итоге? А ведь его, Дракона, Волк просил не ехать. Даже учитывая безбашенность и боевые качества. Как будто не хотел, чтоб Вадик этого Сереженьку видел. Или наоборот. Если б Волк просто помирился со своим Сереженькой, Вадим бы его точно так же не увидел. Но было бы как-то спокойнее знать, что Волк где-то живой, относительно здоровый потрахивает эту самую свою любовь. Было бы как-то… правильнее? Вадик со злости бьет по кадке, в которой сидит дерево. Он с большим удовольствием сделает в Разумовским то же самое, что тот сделал с Поварешкиным. Может, даже специально добудет этот хренов ошейник. Совладав с эмоциями хмурый Вадим возвращается в спальню. Алтан никуда не делся, все так же злобно щурится на окружающий мир и утыкается носом в ноутбук, старательно делает вид, что Вадима не замечает, хотя морщит нос от табачного запаха. Остаток дня они молчат. Сегодня и Вадиму болтать не хочется. После приезда Юмы дед стал навещать внука гораздо чаще, через день. Девчонка предпочитала знать о делах брата от Вадима, задумчиво выслушивая в своей гостиной ежевечернее: «Спал, ел, пырился в ноутбук». Дед с внуком ласков не был совершенно. Вадим в полуха слушал ругань, сидя в холле. Алтан говорил тихо и о чем он просит было не разобрать. Дед зато отвечал очень громко и отчетливо: «Я не собираюсь исполнять твою блажь! И не смей при мне даже заикаться о чем-то подобном! Я без тебя решу, нужно ли это или нет». Все их разговоры за последние дни были аналогичны. Как Алтан оказался в гипсе тоже было интересно. Вадим как-то вызвался помочь медсестре перевернуть ее пациента. Сам Алтан пока шевелиться мог очень ограниченно. Медсестра была китаянкой, а Вадим китайский не особо знал, путался во всех этих их тонах и созвучиях. Женщина, впрочем, не блистала знанием английского и говорила с таким акцентом, что в ее объяснениях Вадим только понял «car» и «broken». По логике выходило, что Алтан попал в серьезную автоаварию и травмы в принципе были похожи: ноги, спина, ребра. Может, парнишка разбил дорогую тачку из дедушкиного гаража вдребезги. В общем, поводов для недовольства внуком у Дагбаева-старшего было немало. До кучи медсестра высказала Алтану, что надо очень беречь гипс, не надо пытаться его ковырять, а вставать с постели еще рано. А гипс мальчишка ковырял с каким-то остервенением, пытаясь пролезть под него рукой. Семейные сцены не утихали, став с возвращением Юмы более частыми. Вадим вникать и слушать не то, чтоб хотел. Местами все вообще начинало напоминать плохую мелодраму. Алтан всегда говорил очень тихо, едва слышно, в ответы деда, хоть и были громкими, мало что объясняли. Но кое-что в этой бесконечной ругани Вадима все же заняло. Баатар пришел к внуку как обычно после обеда и разговор перешел в уже привычное русло. Дед говорил внуку про какую-то блажь, в ответ на какую-то просьбу Алтана, которую Вадим не расслышал, а после разродился крайне интересной репликой: «Я сказал хватит! Для меня твоя мать умерла в тот момент, когда сообщила, что беременна тобой. Твоего мнения никто не спрашивал и не надейся, что я кинусь заниматься этой дуростью!». Это было интригующе. Может, Алтана не прятали много лет подряд ото всех и вся, а он тут в самом деле недавно? Где его родители или хотя бы мать в таком случае? Вадик ее не видел и не слышал ни разу за эти дни, о ней никто не упоминал. Она явно в немилости у Баатара, никак себя не проявляет, что крайне странно учитывая состояние мальчишки. Кто вообще родители Юмы и Алтана? Дети из ниоткуда не родятся. Что-то в этой истории нечисто. Вадик ощутил знакомый азарт поиска. После деда в комнату брата змеей проскальзывает сестра. Вадим знает, что она не успокоит, как бы не были ласковы ее слова. Юма старается переключить Алтана на какие-то повседневные вещи или учебу. Но она никогда не спрашивает, как он себя чувствует или чего он на самом деле хочет. Тут она мало отличается от деда. Это, наверное, почти странно. Вадим видел не так много богатых семей, но даже наемники были друг к другу внимательнее. Фразы с каждой ссорой все все менее понятны. Алтан после каждой следующей обычно еще расстроеннее и еще злее. «Это не обсуждается. Раз ты здесь, то должен быть полезен для бизнеса. Или надо было оставить тебя одного, чтоб ты гарантированно остался калекой?» - дедушка добр, как никто другой. Вадим застает Алтана… ну почти в слезах. Тот лежит поджав губы и смотрит в потолок. Дракон идентифицирует выражение на его лице как «сложное». И вот с этим сложным выражением Алтан начинает делать в кровати свою гимнастику. У Вадима вертится на языке пара колючек, чтоб опять подцепить этого надменного ребенка, но вот не сейчас, не с таким лицом, не так сосредоточенно водящим руками по простыне. Вадик надеется, что тот нажалуется на деда матери или друзьям. Сестре бесполезно - та поддерживает деда в любом решении. Очередная странность: мальчишку никто не навещает, никто не звонит, не вызывает по соцсетям. Вадиму это кажется более,чем необычным. Ну не может у подростка вообще не быть друзей и знакомых. Или Алтан просто настолько скрытный? Нет, Алтан не стучит по клавишам, написывая кому-то и телефон не пикает, извещая о чьих-то сообщениях,не слышно болтовни и вообще каких-то разговоров. Алтан только сосредоточенно смотрит в монитор на какие-то фильмы, слушает музыку или спит. Все основное о жизни своего подопечного Вадим узнавал из обрывков скандалов, которые слышал через дверь. Он начал прислушиваться. Например, выяснилось, что Алтан не хотел учиться. Произошла довольно долгая беседа с дедом на эту тему как продолжение того разговора о полезности Дагбаева-младшего для бизнеса. «Твоя мать избаловала тебя дальше некуда! Ты вообще ничему не желаешь учиться, хотя это путь реализации твоих амбиций, коль их у тебя так много. Вместо этого ты ленишься и пререкаешься!» Алтан что-то прошипел в ответ. «Хватит капризничать как девчонка! Я уже взял тебя под опеку и ты будешь делать только то, что я посчитаю нужным! Твое мнение по этому поводу не имеет значения». Когда пришло время Вадим вернуться, то он застал мальчишку в очень злом настроении. Вадим, наверное, мог бы пожалеть его, но потом подумал, а кто он этому мальчику? Да и вся беседа с дедом отдавала тем, что внук просто не хочет, ленится. — Ну и что сегодня дуешься, золотко? — Вадима забавляло бесить Алтана, склоняя его имя или значение имени. Алтан делал очень смешную недовольную мордочку и закатывал глаза. — Дедушка заставляет учиться? В ответ Алтан зло зыркнул и огрызнулся: — Не твоё дело! Вадим усмехнулся. — Зря не слушаешь дедушку. Хоть повеселее будет и потом по жизни пригодится. Без образования жить хреново: будешь всё время заниматься какой-то фигнёй. — По своему опыту судишь? — Вадим про себя присвистнул: маленькая змеючка отращивает зубки. Но на полноценный укус пока не хватает. Вадим в ответ рассмеялся. Позже задумался. Он ведь в самом деле бросил свою учебу, хотя хотел учиться дальше. В какой-то момент эти миссии, бесконечные приключения так захлестнули! На этом обсуждение темы образования закончилось. Алтан что-то сосредоточенно искал целыми днями, с противным звуком щелкая клавишами. До этого он гораздо реже что-то печатал. Через два дня Алтан пропал. Вадик охренел от такого происшествия. Он зашел утром пораньше проверить злючку, а обнаружил пустую постель. Еще теплую. Это точно были не медицинские процедуры: Вадима бы предупредили. Это едва ли было похищение: Дракон с трудом представлял, как в особняк сквозь все эти кордоны охраны пролезут похитители и как они незаметно вытащат немелкого мальчишку, которые не может сам идти. Однако, было кое-что напрягающее: когда Вадим был в душе ему послышался какой-то глухой стук. Он списал это на то, что ветер хлопнул приоткрытым окном. К местному климату Вадим все еще не адаптировался и окна в своей комнате держал настежь открытыми. Сложив безветренную погоду и этот хлопок Дракон сделала вывод, что дело было в сквозняке. Кто-то открыл дверь в соседнюю комнату. Нашел Вадим Алтана уже почти у лестницы. Мальчишка был упорный. Почти дополз. — Ну и куда ты собрался? — Вадим не стал приседать, а разговаривал с высоты своего роста. — Не твое дело! - мальчишка сидел на полу и явно отдыхал. — Тебе чего сказали? С кровати не вставать, гипс свой беречь. — Тебе какая разница?! — Алтан даже находясь много ниже все равно пытался изобразить, что смотрит сверху вниз. — По большому счету никакой. Но зарплату жалко. Так что хорош рыпаться, я сейчас притащу твое кресло и отвезу тебя обратно в постель. — Не смей! — Алтан попытался двинуться в сторону ступенек. Вадим прикинул, что вниз два пролета, ступенек двадцать. Можно переломать все, что не загипсовано и до кучи свернуть шею. Вадим без комментариев схватил юношу поперек тела и взял под мышку. — Немедля пусти меня! — начал возмущаться мальчишка. — В спальне отпущу, — невозмутимо ответил Вадим. Алтан не был тяжелым. Он, вероятно, еще в силу возраста был худоват, а после того загадочного происшествия, уложившего его в гипс, похоже, еще потерял в весе и тащить его сложно не было. Алтан попытался пару раз стукнуть Вадима руками, но матерому наемнику это было как слону дробина. Пинаться загипсованными ногами Алтан не мог и не пытался, только сдавленно шипел, если по инерции приходилось ими дергать. Когда Вадим таки водрузил его на кровать, за окном раздался автомобильный гудок. Прямо у ворот стояло такси. — И куда ваше золотейшество собралось ехать? — Не твое дело!.. - Алтан покраснел, видимо раздосадованный такой очевидностью своих действий. О неудавшемся побеге узнает дед и даже не от Вадима. Тот скорее списал бы это на желание Алтана как-то развлечься. Закономерно следует некрасивая семейная сцена, после которой Баатар уже выйдя из комнаты внука задумчиво произносит: " Может из него выйдет толк при таком упорстве..." Алтан после весь день отвернувшись к окну и смотрит на уцелевший кактус, который стоит на столике рядом с ноутбуком. Компьютер Алтан не включает, даже не притрагивается. Вадим лишь под вечер понимает, что компьютера нет. Видимо, это наказание за такую выходку. Хотя непонятно, куда этот несносный ребенок собирался ехать в одной ночной рубашке. Следующим утром Алтан неожиданно впервые заговаривает сам. Это происходит незадолго до ежедневного прихода медсестры. — Раз тебе так нравится меня таскать, то отнеси меня в ванну, — надменно звучит из кровати. Алтан даже головы не соизволил повернуть в сторону своего телохранителя. — На ручках понравилось? — Вадим опять насмехается. — Неси я сказал!!! — Ладно-ладно, — наемник поднимает руки сдаваясь. — Тебя как? Как невесту или на плечо закинуть? Алтан с каким-то раздражением и досадой смотрит на свои ноги. — На плечо. До ванной буквально пять шагов. Вся дорога занимает полминуты. Но взять Алтана и устроить на плече оказалось довольно сложно и долго: из одежды на нем была только помесь футболки и ночной рубашки. Алтан требовал натянуть это нечто на свой голый зад, словно их тут мог кто-нибудь увидеть. Вадим очень хотел узнать, что мальчишке в принципе понадобилось в ванной. — Ну и куда ваше величество сгружать? — Просто поставь меня на пол! — Тебе вставать уже можно? — Я сказал: поставь меня на пол! — Алтан говорит с нажимом. Вадим немного опускается, чтоб загипсованные ступни коснулись пола. Алтан как-то беспомощно хватается за любую вещь, которая поможет удержать равновесие: плечо Вадима, полотенце, пытается опереться на стену. И все же распрямляется, с явным трудом встает, пытаясь развернуться вглубь помещения. — Ну и? — спрашивает Вадим. У Алтана глазах слезы, он весь напряжен до дрожи. На лбу выступил мелкими каплями пот, лицо побледнело, губы дрожат. И вот тут чистенький и культурный мальчик выдает почти с воем: — Блядь! Вадим ловит, приподнимает от пола. В комнате хлопает дверь: пришла медсестра. Застав их в ванной она пытается что-то возмущенно объяснить Вадиму, кричит. Потом переходит на свой дурной английский, который Вадиму сейчас непонятен так же как китайский. Алтан, прикусивший до крови губу, орет ей что-то на китайском в ответ, пока Вадим пытается взвалить его обратно на плечо, чтоб положить опять в кровать. Медсестра в ответ резко разворачивается и с прямой спиной вылетает из комнаты. Первым взбучку от деда получает Алтан, едва медсестра со шприцем выходит от него. Вадиму велено ждать в холле. Дагбаев-старший отчитывает внука во все том же обычном для их общения тоне, не обращая внимания на болезненные стоны. Но в этот раз на крик срывается и Алтан. «Я так не могу! Гадить под себя в чьем-то присутствии унизительно! Мне сказали, что через три недели можно начинать вставать!» «Мне надоели твои истерики. Надо было не тратить деньги на твое лечение, а оставить тебя там гнить одного. Ты слишком глупый даже для того, чтоб исполнять предписания врача?!». До Вадима доходит собственно суть произошедшего. Алтан просто и банально захотел в туалет не по графику? Или это было что-то другое? Что вообще происходит? Вчера побег, сегодня Алтан делал что? Проверял, может ли он стоять и как-то самостоятельно двигаться? Вадик усмехается собственной наивности. Он-то думал, что Алтан на себя в зеркало в ванной хочет посмотреть, усы там сбрить или что-то в таком духе. Вадима Баатар вниманием не удостаивает:"Минус десять процентов зарплаты. В следующий раз минус тридцать». Вадим возвращается в комнату Алтана. Тот лежит в постели сложив руки на груди и зло прищуривается на Вадима. — И какой дальше план действий? В сортир больше не потащу. — А я и не просил. — Окей. Тогда лежи и терпи. В этот момент возвращается медсестра, все еще серьезная, но уже не такая строгая и готовая приниматься за ежедневные процедуры. Алтан как-то отчаянно хватается за одеяло, словно это может его спасти. Чтоб немного разгрузить атмосферу Вадим уносит Алтана в сад. На самом деле Вадику самом до чертиков надоела эта комната, где он торчит большую часть дня. Алтан говорит, что никуда не хочет и кочевряжится даже на пороге дома, пока не видит густую зеленую листву. В саду есть шезлонг, который вполне сойдет для того, чтоб сгрузить туда человека, которому нельзя садиться. Вадим переставил мебель под какой-то раскидистый куст с крупными листьями заранее и принес пару лишних подушек. Сейчас лишь пинком выпрямляет подножку, чтоб получилось что-то похожее на кровать, в которой Алтан проводит круглые сутки уже как минимум последние две недели. Мимо проходит в сторону дома Юма. Дракон готов поклясться, что взгляд у нее несколько удивленный. Вадим лыбится ей: «Витамин Д и все такое!». Алтан сейчас мог бы высказать свое недовольство, но молчит. На прогулке Алтан презрительно щурится, глядя на Вадима. Вадим надеялся, что смена обстановки разбавит ситуацию и снимет напряжение, но, кажется, ничего не произошло. — Что тебе опять не так? — не выдерживает Вадим. Этот мальчишка невыносим.— Подушку не той стороной положил? Или небо не того цвета? Если ножки болят — это не ко мне. Алтан игнорирует. Вадим вынес его таки в сад, но «золотейшество» опять выражает презрение ко всему белому свету. Потом Вадим замечает, что Алтан точно так же в течение дня щурится читая или просто пытаясь рассмотреть что-то. Даже на свою еду смотрит так же. Это, похоже, отнюдь не презрение. Вадим решает, что об этом можно сказать Юме, пусть побудет заботливой сестричкой. Та задумчиво выслушивает его вечерний отчет и сокрушается: — Вот как? Дед сейчас на него зол и не хочет тратить лишних денег, коль Алтан настолько плюет на свое здоровье… — Ты, красавица, просила тебе говорить, что не так — я сказал. Дальше там сами утрясайте. — Ну за свои ноги он не переживает, раз встал несмотря на категорический запрет. С чего тогда ему за глаза переживать? — Юма задумчива, когда отпускает Вадима.