Младший брат

Он неуверенно мнется у двери, все не решаясь нажать на кнопку звонка или хотя бы постучать. Тсунаеши впервые за долгие четыре года чувствует себя так неуверенно. Ему почти восемнадцать, и уже вечером он улетит на самолёте в далекую солнечную Италию, где его ложь собственной сестре выйдет на совершенно новый уровень и, скорее всего, даже те редкие сообщения от Иетсуны исчезнут из его жизни до первого покушения на ее жизнь, которое обязательно когда-нибудь случится. Одна из немногих болевых точек, что у него остались, если не считать Хранителей и детей, в которых он в последнее время не слишком уверен, но постоянно от этого отмахивается — новая страна, переезд, так что нервы — это нормально. И все же он не может отмахнуться от желание в последний раз увидеть сестру, услышать ее голос и вдохнуть запах леса, который вечно следовал за Иетсуной по пятам. Оно зудит под черепом и не дает сосредоточиться все утро, пока он все же не потребовал от Реборна дать ему возможность в одиночку навестить сестру, пускай и без предупреждения. Он просто соскучился, три года не виделись, а нормально не общались и того дольше. Тсунаеши глубоко вздыхает и нажимает на звонок. — Секунду! Голос по ту сторону двери совершенно отличается от того, что он помнил. Чуть более низкий чем в его воспоминаниях, но все такой же спокойный. Правда там другой вид спокойствия. В детстве сестра говорила с легким облегчением, и чужой покой оседал на нервах ноябрьским морозом, предвещающим скорый конец мирного времяпровождения. Сейчас там звучит гуляющий между крыш небоскрёбов ветер и размеренное течение реки, которую они проходили каждое утро, когда шли в школу. Она его не ждала — это первое, что Тсунаеши понимает, когда видит посветлевшую радужку медово-карих глаз, в которых при взгляде на него вначале мелькнуло удивление, а потом и холод. — Сестра, — он кивает, чувствая еще большую неуверенность, чем минуту назад и сдерживает желание отвести взгляд в сторону, как в детстве, когда Иетсуна отчитывала его за беспорядок в комнате. Вместо этого он принимается рассматривать сестру, невольно сравнивая ее с собой. У обоих радужки стали светлее, ближе к золотистому оттенку, у обоих чуть посветлели волосы. У него все такие же растрепанные, а вот Иетсуна их отращивает —светло-русые, почти золотистые волосы мягко ложаться на лопатки, хотя ранее едва касались плеч. Исчезла худоба, появилась грудь и бедра... Или та перестала их прятать за мешковатой одеждой, которую она раньше постоянно носила вне школы, что более вероятно. Цвет кожи стал более здоровым, никаких синяков, которые, вопреки всем их пожеланиям, были слишком уж привычны для глаза. Иетсуна стала выглядить более женственной и мягкой внешне, разве что взгляд более не кофейных, золотисто-карих глаз остался все таким же холодным, как в их последнюю встречу, когда они провожали сестру на вокзал и та отказывалась от помощи Тсунаеши и Хаято в укладывании багажа. — Тсунаеши, — лишь кивает она, опираясь плечом о дверной косяк и перегораживая собою обзор на свое жилье. — Неожиданно. Мог бы и позвонить, что ты в городе. Возможно, я бы тебя встретила. Он слышит следом за этими словами "но, скорее всего, нет, я же тебе обещала" и равнодушный взгляд опаляет нервы каленным железом. Им по семнадцать лет и сейчас они совершенно не похожи друг на друга. Токио и отдаленность от семьи пошли ей на пользу. Вся фигура девушки излучает ауру уюта и какой-то внутренней силы, стержня, надёжности... А также полная готовность защищать свое личное, неделенное ни с кем из их семьи место. Готовность защищать это место от него. Хотя еще два года назад ничего личного у близнецов никогда не было. — Я хотел навестить тебя перед тем как уеду, — качает головой Тсунаеши и ощущает запах шоколадного печенья, которое сестра раньше пекла по особым поводам. — Мне предложили место в одной из школ Италии, здорово, правда? — Здорово. Ты молодец. Тишина гнетущая, и он почти спрашивает, не может ли он войти внутрь, чтобы не стоять на пороге — зима в этом году на диво холодная, — как позади него раздаётся звонкий девичий голос. — О, Ие-чан, у тебя гости? Голос звонкий, веселый, и в тоже время на самом дне слышится беспокойство за сестру, которая на незнакомую ему девчонку посмотрела куда дружелюбнее, чем на него самого. Та даже улыбнулась уголком губ, искренне и тепло, так, как раньше практически не улыбалась. Почему сейчас его это так бесит? Девушка — брюнетка, с серо-голубыми глазами и ямочкой на щеках. Внутри девушки он ощущает сильный Дождь, и от одной только мысли, что вокруг Иетсуны начинают собираться Хранители у него все внутри все холодеет. — Нет, он ненадолго, — и кидает на него предупреждающий взгляд, на что ему остается лишь улыбнуться и кивнуть. Улыбаться фальшиво он уже давно научился, но почему-то эта девчонка на его улыбку не ведется. Ту выдают напряженные плечи и нервно сжимащие лямку сумки пальцы. — Тогда я пройду внутрь? И залетает в квартиру, не дожидаясь разрешения и едва не сбивая его с ног. Иетсуна лишь насмешливо фыркает и весело прищурит глаза, смотря на то, как незнакомка вытягивает из сумки учебники и бутылку колы с коробкой каких-то пирожных. — Кто это? — Моя подруга. Очень информативно, хочется съязвить ему, но усилием воли Тсуна прикусывает себе язык. Если он начнет грубить сейчас, то у Иетсуны появится повод захлопнуть дверь прямо перед его носом. — Если нужна будет помощь, я всегда готов помочь тебе, — говорит он вместо прощания, и разворачивается спиной. — Не нужно. Я ведь обещала, что больше не буду влезать в твою жизнь. И от тебя, к слову, ожидаю того же.