Нежный плен

Втайне Сяо Синчэнь опасался, что Сюэ Ян попытается нарушить условие. Но ночью ему иногда казалось, что лучше бы так и случилось. Он смог бы устоять перед попытками соблазнить, его ци восстановилась пусть не полностью, но достаточно, чтобы защитить себя от насилия. Защиты же от сочувствия еще никто не изобрел. Устроившись в постели, почти на краю, лишь едва касаясь Сяо Синчэня, Сюэ Ян заснул почти сразу. Но среди ночи даочжана разбудил сдавленный крик: - Нет, нет, только не Му Ань! Сестрица Лю, держи малявку, беги, да беги же, глупая… - А-Ян, - тихо позвал Сяо Синчэнь, надеясь разбудить, успокоить. Но Сюэ Ян не мог проснуться, он был там, в своем кошмаре, резко дергал руками и ногами, будто отбиваясь от врагов. Сяо Синчэнь увернулся от одного удара локтем, но пропустил другой. Прижал Сюэ Яна к себе, удерживая в объятиях. Можно было попытаться повлиять потоком ци, но, помня о предстоящем ритуале, Сяо Синчэнь еще не рисковал использовать духовные силы без крайней необходимости. После еще нескольких напрасных попыток разбудить он вдруг вспомнил о рыси и лизнул Сюэ Яна в щеку. Тот сразу прижался к нему всем телом и умиротворенно прошептал: - Цюе, хорошая ты моя… И тут же заснул спокойно, словно ребенок. Сяо Синчэнь закрыл глаза и лежал, не двигаясь, опасаясь потревожить. Когда утром он проснулся, Сюэ Яна уже не было. В одиночестве миновало утро, немая служанка подала завтрак, чуть позже другая принесла записку – написанную чужой рукой и криво подписанную: «А-Цин». «Сяо-гэ, я попросила госпожу Цинь написать тебе, что я в порядке. Меня здесь не обижают, учат писать и читать, раз уж Ченмэй разболтал, что я на самом деле всё вижу. Но я пока научилась писать только свое имя. А-Цин». Сяо Синчэнь напомнил себе, что до конца месяца он, возможно, восстановит силы и сможет вылечить А-Суна, и тогда так или иначе сможет освободиться сам и забрать А-Цин. Может быть, весной он снова начнет странствовать, и забудет всё, что узнал здесь, как страшный сон. Он спокойно продолжил изучать книги, подумав, что Сюэ Ян все равно придет. Но по покоям лишь бесшумно сновали немыми тенями слуги, и от этого становилось безотчетно тревожно. «А что, если с ним или с Цзинь Гуанъяо что-то случилось?». Бежать, разрушив темные барьеры и иллюзию… Сяо Синчэнь уже задумывался над этим выходом, но на рассвете Сюэ Ян вернулся. От него разило темной энергией, вином и тлетворно-сладким запахом смерти. - Сяо-гэ, прости, что я оставил тебя надолго и ничего не сказал. Я рассчитывал вернуться быстрее, но не вышло, - Сюэ Ян сел на постель рядом с Сяо Синчэнем. - Где ты был? Что ты натворил? – Сяо Синчэнь невольно отшатнулся. - Пока что – ничего такого, за что бы ты смог на меня разозлиться, - весело ответил Сюэ Ян. - Ты весь пропитан темной ци! - Мне полагается, я же последователь Старейшины Илина, если ты забыл, - Сюэ Ян отстранился. – А мать Вэй Усяня, кстати, была ученицей твоей наставницы. Вот жаль, что ты не спустился с горы раньше, может, успел бы познакомиться с родственником. Сяо Синчэнь лишь покачал головой. Сам он Цансэ-санжень не помнил, но знал, что многие в монастыре очень горевали о ней. - Так что же случилось? - Я пока не могу говорить, Сяо-гэ, это касается не одного меня, - Сюэ Ян снова ушел от ответа. Что-то происходило, и Сяо Синчэнь судорожно скомкал край ханьфу в кулаке, понимая: он, с не до конца восстановившимися силами, пленник, не может повлиять на события. Его утешило лишь то, что поздним вечером Сюэ Ян снова полетел с ним к источнику силы. Там всё плохое и темное забывалось, а время летело незаметно. Сяо Синчэнь погрузился в глубокую медитацию, впитывая мощный поток светлой ци… В тени персикового дерева было спокойно и уютно. И Сяо Синчэнь тосковал по солнечному свету и теплу, возвращаясь в холод и ночь. Несколько дней Сяо Синчэнь провел почти в полном одиночестве. Сюэ Ян приходил к нему лишь ненадолго, смотрел мрачно, на все вопросы отвечал уклончиво или отмалчивался, и темной ци от него тянуло всё сильнее. Пару раз служанка приносила письма от А-Цин – среди строк, написанных чужой рукой, появилось чуть больше слов, выведенных неумело и криво. Короткие записки ничего нового не сообщали, но, по крайней мере, давали надежду. Одним утром Сюэ Ян пришел к завтраку, как прежде, и, потянувшись к вазочке со сладостями, весело сообщил: - Сегодня у нас особенный день, Сяо-гэ! Наш любезный друг Яо-мэй позавчера стал верховным заклинателем. Сяо Синчэнь побледнел. - Глава Цзинь умер? Сюэ Ян смачно захрустел печеньем. - Угу. Этого следовало ожидать, он ведь давно пренебрегал совершенствованием духовных сил, а в этом году еще и серьезно болел. Сердце не выдержало. К счастью для Яо-мэй. Старый конь подумывал выбрать другого наследника, из числа своих незаконных потомков, но не успел. Дааа, жаль, Сяо-гэ, что ты не видел, как все эти высокомерные главы кланов, которые раньше презирали моего дорогого друга, теперь вынуждены ему кланяться! И нас ждет второй акт представления, когда в Ланьлин явятся официально признанные сыновья и дочери главы Цзинь! Тридцать человек, старшие из которых – ровесники Цзинь Гуанъяо, а младшим года четыре исполнилось. Яо-мэй добрая душа, он намерен их принять и обучить… Сердце? Сяо Синчэнь подозревал, что Сюэ Ян мог быть причастен к этой смерти, не просто так же он где-то пропадал, и от него так разило темной ци. На что еще он способен? - Полагаю, времени для того, чтобы вылечить Цзинь Жусуна, у меня становится всё меньше, - Сяо Синчэнь через силу взялся за палочки. Есть не хотелось, ему казалось, что ему вот-вот станет дурно, но не мог же он отступить сейчас, в паре шагов от завершения… он должен поддерживать тело и ци. – Один выход есть, я могу принять боль от ритуала на себя. - Нет! – вскрикнул Сюэ Ян. – Нет, Сяо-гэ, только не это… не надо… Сяо Синчэнь молчал. Медленно ел рисовые шарики с соусом. Сюэ Ян сидел, опустив взгляд, и больше даже не дотрагивался до яблок в карамели и конфет. Лишь когда даочжан отодвинул от себя тарелку, продолжил: - Ты не должен этого делать, Сяо-гэ! Второй раз ты можешь и вовсе остаться без золотого ядра. Слушай, а ведь удар можно перевести на третьего участника ритуала… - Только добровольно. - Естественно! Тогда я возьму удар на себя, - решительно предложил Сюэ Ян. - Ты?! – Сяо Синчэнь потрясенно уставился на него. Сюэ Ян пожал плечами. - А что такого? Яо нельзя, он теперь верховный заклинатель, если заболеет он, всё пойдет прахом. Госпожа Цинь согласилась бы, ради ребенка она готова на всё, но у нее слабое золотое ядро, она может его лишиться или вовсе погибнуть. Остаюсь я, у меня достаточно духовных сил, без золотого ядра, если что, я проживу, для темного пути оно не требуется. К боли я тоже привык. - Я не о том… - прошептал Сяо Синчэнь. - Думаешь, только те господа, которые кричат о добродетели и строят из себя спасителей всего мира, способны жертвовать собой для кого-то? – ехидно спросил Сюэ Ян. – Цзинь Гуанъяо мой друг. И плевать, что он еще та гадюка. Пока мы друг другу нужны, а что будет дальше, гуй знает. Он привел меня в Ланьлин, дал мне возможность учиться, добыл для меня рукописи Старейшины Илина… отчего бы и мне не сделать что-то для него взамен? Сяо Синчэнь внимательно посмотрел на него. - Ты должен хорошо всё обдумать и взвесить. Ритуал очень мучительный, ты можешь надолго лишиться сил, как это случилось со мной после «возвращения утраченного». Это не просто боль, это невыносимая боль, возможно, ты будешь переживать этот момент еще не раз, во сне. - Если бы я не был уверен, я бы не предлагал, - уверенно ответил Сюэ Ян. – Сяо-гэ, мы должны спасти Жусуна как можно скорее. Да ты ведь и сам хочешь на свободу, правда? Я не буду тебя удерживать. Просто проведи ритуал, а потом можешь отомстить мне за Байсюэ, можешь уйти путешествовать со своей девчонкой… Даочжан молчал. Его пробирала дрожь. В глубине души он чувствовал: «просто» уже не будет.