Нежный плен

«Этот монах Сун Цзычэнь со своим монастырем всё равно будет стоять между нами, и вряд ли это изменится». Сюэ Ян вышел на тренировочную площадку и со злостью, изо всех сил, ударил манекен, представляя себе, как еще раз подправил бы рожу высокомерному ублюдку. Лучше было бы вызвать его на поединок, как принято у благородных господ. Или по-тихому подловить на ночной охоте и натравить на него лютых мертвецов. Или… да что угодно, но не так, не так, как всё случилось. Не то чтобы Сюэ Ян сожалел и каялся. Жизнь вообще несправедливая штука, и он праведным быть не собирался. Но из-за этого поступка Сяо Синчэнь не мог принадлежать ему целиком и полностью. Удар. Еще удар. Прежде Сюэ Ян сорвал бы злость на первом попавшемся чужаке, которому бы не повезло попасть под горячую руку, а теперь просто отрабатывал боевые приемы. Потому что не мог сделать то, что придется не по душе даочжану. И что это за колдовство такое? Сюэ Ян не боялся, когда в одиночку дрался против нескольких более сильных и опытных противников, смеялся, когда глава клана Не угрожал отрубить ему голову… но стоило Сяо Синчэню просто молча посмотреть, и он сдерживал свой нрав. Радовался, что даочжан и так не оттолкнул, хотя знал о темных практиках, и, возможно, догадывался о том, как умер Цзинь Гуаншань. (А ведь весело было использовать для веселой ночки мертвых девиц. И месть хороша, и свидетелей убирать не надо, упокоил, развоплотил, никаких хлопот. Убийства живых шлюх Сяо Синчэнь не простил бы… с его привычкой жалеть всех убогих). Не оттолкнул… но поцеловал только раз – тогда, утром после ритуала. С тех пор Сяо Синчэнь засыпал с Сюэ Яном в одной постели, обнимал его, иногда ласково проводил ладонью по его волосам – но больше ничего. И Сюэ Ян ничего и не просил. Знал, что даочжан оставил прошлое в прошлом, но не забыл. От души избив манекен, Сюэ Ян перевел дыхание, потер пальцы и подумал: «А если бы кто-то посмел напасть на Яо? Да я бы за такое…». Он уже представил себе кровавую картину, но тут его отвлек голос мальчишки: - Шишу! Сюэ Ян обернулся. На него восхищенно смотрел Цзинь Лифэн. Или Личэн? Мелких близнецов он не различал, да и вряд ли кто-то в поместье мог бы отличить одного от другого: одинаковы, как горошины из стручка. Маленькие, круглолицые, с желтоватыми глазами и видом потерявшихся зверят. - Ну, чего тебе? - Шишу, у вас так получается удар левой рукой! Вы меня научите? - Тебе даочжан Сяо что сказал? Еще рано. Наберешься сил, тогда начнешь тренироваться. И кто тебе разрешал в холод выходить из дома налегке? – сердито сказал Сюэ Ян. Близнецы прибыли в особняк тощие, изголодавшиеся, настораживающиеся при каждом шорохе. Их, видно, привезли из какой-то дыры не намного лучше той, где провел детство Сюэ Ян. Какая тут учеба, их бы просто откормить и приучить к простейшим правилам и хотя бы коротким медитациям. Почему кто-то из них вечно за ним увязывался, а то и оба, Сюэ Ян понять не мог. Он не умел и не любил возиться с малявками. Мелких просто терпел, с подростками ему было интереснее, тех он мог учить боевым приемам, основам магии. Но Лифэн без всякого страха пялился на него и ныл: - Шишу, ну пожалуйста-а, я буду слушаться… - Потом. Шифу ты слушаешься, а? Шатаешься, где нельзя. Не медитировал, наверное. Мальчишка скривился, чуть не плача. - Не получается! Не могу! Я тогда начинаю о еде думать… - Да тебя же кормят досыта, чего тебе не хватает? – Сюэ Ян почесал в затылке и достал из рукава конфету. – Вот, возьми, иди домой, сядь и попробуй еще раз. Цзинь Лифэн заулыбался. - Спасибо, шишу! Он так радовался крошечному леденцу… Сюэ Ян вспомнил себя в детстве. Этому ребенку повезло больше: его никто не посмеет избить или покалечить. Пусть только кто попробует! Цзянцзай всегда будет рад попить свежей крови. * Первые дни весны выдались прохладные, но яркие и солнечные. Снег растаял быстро, и юные ученики Ланьлин Цзинь уже предвкушали первую для многих из них охоту. Но именно в эту радостную пору в Башне Кои с быстротой потока искаженной ци стали распространяться слухи. Говорили, что новый глава Байсюэ намерен просить или просит аудиенции у Верховного заклинателя. Монастырю необходима помощь. Злые языки намекали, что виновника гибели прежнего настоятеля так и не нашли, видимо, Ли-лаоши был кому-то неугоден. Может, кому-то из глав соседних орденов. А может, давний соперник, настоятель одного из равных по влиянию храмов, приложил руку. Всем известно, что даже служителям богов дух соперничества не чужд. Сяо Синчэнь слушал эти разговоры с тревогой. Путешественники, побывавшие в Байсюэ, рассказывали, что Сун Цзычэнь был вынужден переселить подчиненных в старое здание на окраине владений монастыря… Вернувшись из Башни Кои в поместье, Сяо Синчэнь застал Сюэ Яна на тренировочной площадке с подростками, которые разбирали укрепления из досок после игры в битву. Мальчишки и девчонки шумно спорили, проигравшая группа пыталась доказать, будто соперники победили нечестно. Особенно яростно кричали друг на друга А-Цин и Цзинь Фэн, и только то, что за учениками наблюдал наставник, удерживало девочек от драки. Седьмая юная госпожа Цзинь тоже выросла в нищете – с немощной бабушкой, и притворялась хромой, выпрашивая на пропитание себе и старушке. Но почему-то из-за сходства судеб и характеров девочки не подружились, наоборот, каждая пыталась доказать, что она сильнее, хитрее, и быстрее учится. - Хватит, Врушка и Задира, поле подметаете вдвоем. Я приду, проверю, - остановил их Сюэ Ян. Обернулся, увидел приближающегося Сяо Синчэня и воскликнул: - Ты вовремя, Сяо-гэ. А то они тут всё поместье разнесли бы. Особенно вот эти две барышни. Ничего, помашут метлами, остынут. Сяо Синчэнь кивнул. - Остальные в порядке? - А что им сделается? – Сюэ Ян пожал плечами. – Я ведь за ними смотрю. Серьезного ничего, а немного набить шишки им полезно. А ты что-то загрустил, Сяо-гэ. Что случилось? - Услышал одну новость в Башне Кои… вечером поговорим. - Интересно, что там такого могли наворотить наши господа советники, - Сюэ Ян скривился. – Или, может быть, Старейшина Илина возродился, а я не знаю? - Не шути такими вещами, - мягко попросил Сяо Синчэнь. - Я не шучу, я из исследовательского интереса говорю, - весело сказал Сюэ Ян. – Рассказывают же, что душа Вэй Усяня не отозвалась на расспрос, и в то же время нет верных признаков того, что ушла на перерождение. Странно, ты не находишь? На лицо Сяо Синчэня набежала тень. - Это сложный вопрос, мы с тобой обязательно об этом подумаем, но позже. Нынешнее дело более срочное. - Да не томи же! – нетерпеливо воскликнул Сюэ Ян. Ему нравилось, когда Сяо Синчэнь говорил «мы». Мы с тобой подумаем, мы обсудим, мы решим, мы сделаем… Гуй побери, это было слаще самых дорогих конфет – делить с даочжаном заботы. Ради этого стоило сдерживать желание набить какую-нибудь пакостную рожу, не скандалить, не буянить, помогать близнецам с медитациями и обучать вредных девчонок. Хотя нет, как-то раз Сюэ Ян подправил нос и выбил пару зубов одному дальнему родственничку Цзиней, когда тот позволил себе мерзко похихикать над «этими щенятами, выводком шлюхиных детей». Сяо Синчэнь промолчал. Поговорили они позже, когда Сюэ Ян сполоснулся в купальне после тренировки и пришел в покои, где даочжан обычно работал. Сел рядом с ним за стол, нахально отодвинув в сторону письма и счета. - Только не засиживайся допоздна над бумажками. Подождут. Так что же случилось? Отложив кисточку в сторону, Сяо Синчэнь напряженно ответил: - Сун Цзычэнь просит помощи Верховного заклинателя. В Байсюэ случилось что-то страшное, вероятно, связанное с темной ци. Ченмэй, я давно хотел тебя спросить, как тебе удалось… Сюэ Ян дернулся, будто от пощечины. Именем в быту даочжан называл его только тогда, когда был очень зол. За последнее время это случилось всего пару раз – когда тот самый Цзинь-как-его-там попытался пожаловаться, и когда Сюэ Ян принес в поместье кинжал, от которого разило темной ци, будто от хорошего кладбища. - В одиночку угробить столько заклинателей? – Сюэ Ян попытался говорить, будто ничего особенного не произошло. – Да очень просто. Тьма уже была там. - Не пытайся меня обмануть, - Сяо Синчэнь побледнел. – Настоятель Ли не мог… - Я и не говорю, что экспериментировал он, - спокойно ответил Сюэ Ян. – Кто на такое способен, мы с тобой угадать вряд ли сможем. Но артефакт был. Или ты думаешь, я один такой изобретатель и мастер? Или Старейшина Илина лично придумал темный путь? Тьма, Сяо-гэ, это власть, а перед искушением властью мало кто устоит. Так что я, когда пришел в Байсюэ, просто ускорил неизбежное. Сяо Синчэнь сцепил руки в замок, судорожно сжимая пальцы. По его виску покатилась капелька пота. - Если так, получается, сильный темный артефакт вышел из-под контроля… - Угу, - Сюэ Ян кивнул. – Расспросишь своего любезного друга о его покойных собратьях, я уверен, узнаешь много интересного. Я полагаю, в основе мог быть драгоценный камень. Недавно я беседовал с господином Нань, он пару лет назад путешествовал по южным землям… и там видел, как брахманы превращают крупные алмазы и сапфиры в смертоносное оружие. - Ты понимаешь, как рискуешь, если пытаешься меня обмануть? – Сяо Синчэнь смотрел на него, и в этом взгляде не было того тепла, за которое его звали яркой луной и ласковым ветерком. Это была бездна. Сюэ Ян невольно отшатнулся, чуть отодвинулся назад. – Я решился попытаться построить новую жизнь с тобой, ради юных Цзиней, ради А-Цин… я почти поверил тебе, потому что увидел, как много ты можешь сделать для друга… меня к тебе тянет, вопреки всему, хоть я и пытаюсь об этом не думать… но если ты лжешь о Байсюэ, если оскверняешь память людей, которые погибли по твоей вине… Резко поднявшись, Сюэ Ян подошел к нему со спины и прижал его к себе, вынул и отбросил шпильку из его волос и запустил пальцы в мягкие, словно шелковые, пряди. - Синчэнь, я уже успел тысячи раз раскаяться в том, что сделал! Только не говорил, потому что какой толк в словах, ими ничего не вернешь. - Раскаялся? Да только потому, что это мешает тебе стать моим любовником… никогда не поверю, что тебе вдруг стало жаль чужих людей, - Сяо Синчэнь горестно опустил голову. - Да! Да, ты прав! Я жалею только о том, что своими руками помешал себе быть с тобой! – в ярости ответил Сюэ Ян и опустил руки. Его пробирала дрожь, будто в лихорадке. – И что с того? Да, я всегда буду делить мир на чужих и своих, и с этим даже ты ничего не сделаешь! Я никогда не научусь трепать языком о добродетели и благе человечества, как твой любезный друг Сун Цзычэнь! Но зато я не брошу тебя так, как бросил он… - Хватит, - короткое слово прозвучало до боли тихо. – Хватит.