Нежный плен

В ту ночь Сяо Синчэнь лег спать в одиночестве и долго не мог заснуть, размышляя над тем, что сказал Сюэ Ян. Ему хотелось поверить, что в гибели Ли-лаоши было больше вины стихии и тьмы… что Сюэ Ян не лгал… но в то же время он опасался обмана. Как назло, вспоминалось самое лучшее, что было за эти месяцы. То, что Сюэ Ян без сомнений решился стать вторым наставником, хотя не чувствовал никакой склонности к заботе о детях и подростках. Помощь Сюэ Яна была как нельзя кстати, когда понадобилось разбираться со счетами, говорить с управляющим поместья, с торговцами, которые поставляли для воспитанников еду, с портными и прачками. Сяо Синчэнь думал поначалу, что наставника, работающего на именитый орден, обманывать не должны. Оказалось – напротив, многие считали, что от пары пропавших медяков Ланьлин Цзинь не обеднеет. Сяо Синчэнь ловил поставщиков на горячем, но не всегда мог остаться равнодушным к причитаниям и жалобам на тяжелую жизнь. У Сюэ Яна разговор с воришками и бездельниками был короткий, и следовало признать, обители это принесло только пользу. Выросший на улице, Сюэ Ян мог понять и объяснить, почему дети, привезенные из неблагополучных семей, иногда странно себя ведут… почему прячут еду в укромных местах, а потом вспоминают о запасе, только почуяв запах гнили, почему отбиваются в ответ на попытку не то что обнять, а просто дотронуться, поправляя руку во время упражнений… почему прячут чужие вещи, или расставляют ловушки на птиц, и еще много всего, что сразу и не вспомнишь. Не испытывая к ним тепла, он все-таки говорил с ними на одном языке. «Но всё это могло у меня быть с Сун Ланем…». Сяо Синчэнь скомкал одеяло пальцами от бессильной злости и обиды на Сюэ Яна, на несправедливость мира, на себя самого… и на Сун Ланя, за то, что тот прогнал так жестоко. Лишь под утро он забылся тревожным сном. К завтраку Сюэ Ян не вышел. Слуги сказали: «Молодой господин Сюэ ушел на охоту поздно вечером и до сих пор не вернулся». Значит, на охоту… Не вспомнил ли о прежних привычках? Сяо Синчэнь отогнал от себя коварную мысль. Сюэ Ян ведь день за днем доказывал ему, что изменился… * Неужели Яо был прав, когда говорил: «Сяо Синчэнь не для тебя… праведникам никогда не понять таких, как мы с тобой»? Он, наверное, судил по собственному опыту. Сюэ Ян замечал, как смотрит Цзинь Гуанъяо на главу клана Лань, когда думает, что никто этого не заметит. Ну конечно, разве чистый, словно белый лебедь, заклинатель из праведного ордена поймет и примет шпиона, убийцу… Госпожа Цинь приняла Яо таким, как есть, со всем его темным прошлым и всеми бедами, но то другое. Никто. Никогда. Не. Поймет. Раз ошибся – и всё пропало. Сюэ Ян, в отличие от друга, не искал любви и понимания от людей так настойчиво, привык быть сам по себе, новые знания и эксперименты были ему важнее каких-то там телячьих нежностей. Но Сяо Синчэнь вызывал у него такое желание, что становилось и сладко, и больно одновременно. Был незаживающей раной, не дающей покоя. Не быть рядом с ним – всё равно, что… А, гуль побери. Его окутывала темная, беззвездная ночь. Сюэ Ян сказал слугам, что пошел на охоту, а на самом деле просто скрылся в лесу, забрался на высокое дерево, скрывшись среди ветвей и листвы, и так и сидел один, в темноте и тишине.