Взгляд цепляет очень метко

      На улице стоял полдень. Вот-вот закончился осенний ливень. После него тут же вышло солнышко, красуясь на лазоревом небе и отблёскивая задорными лучиками, привлекая внимание всех жителей городка, которые уже вышли со своего «укрытия», дабы подышать по-настоящему чистым и свежим воздухом после дождика и посмотреть на красавицу-радугу, которая также рисовала на небе разноцветные линии. Это была не погода, а мечта. Именно такую любила Мари и могла часами находиться на улице, вдыхать запах мокрого асфальта, ступать нарочно на лужи, чтобы лучше рассмотреть облачка, которые кропотливо проплывали и отображались в луже, а ещё рассматривать разных червячков и жучков. В этом была вся Марица, добродушная и наивная, как ребёнок. Но сегодня девушка наслаждается чудесной погодой только через открытое окно, потому что врач категорически против прогулок на улице.       Мари попала в больницу вчера вечером с сильной температурой и недомоганием. Её нашли родители в комнате, она лежала полностью без сознания. Естественно, те перепугались и вызвали скорую, потому что ранее с Марицей такого не случалось. Нет, она болела, конечно, но не так, чтобы без сознания лежать. А всё из-за своей упёртости, как сказала миссис Миллер. Можно было выпить таблетку, когда было плохо, можно было позвонить и сказать родителям о плохом самочувствии, можно было, в конце концов, спать с закрытым окном и не бродить под холодным дождём, чтобы её не просквозило, но сейчас уже поздно бросаться нравоучениями. Мари сильно заболела и ближайшую неделю, а то и две, проведёт в больничной комнате, такой светлой, противной и пахнущей хлоркой, где к тебе будут постоянно наведываться врачи и пичкать мерзкими таблетками, а ещё гонять на процедуры. Ух, один сплошной кошмар.       Хотя, было в этом что-то хорошее. Мари не нужно было сидеть на нудных уроках математики и слушать его болтовню о том, как важна математика. Да, это звучит совсем по-детски, ну а что поделать, если юная Миллер не любит эту точную науку. Однако, по уроками литературы и миссис Роджерс Мари всё-таки скучала. Но шатенка имела прекрасную подругу Нэнси, которая с большим удовольствием притащила Мари целую стопку книг разных жанров, чтобы она не скучала. А ещё Тёрнер тайком таскала сюда свои фирменные маффины с шоколадом, зная, как Мари их любит, чтобы хоть как-то подбодрить подругу. Вообще, Миллер было тут не скучно — её часто навещали заботливые друзья, которые приносили для подруги порции вкусняшек и школьных сплетен.        Так, Нэнси каждый раз рассказывала о школьных новостях, моде, вдохновении, искусстве — впрочем, как это было и всегда. Когда приходил Адам, он в основном рассказывал о баскетболе и то, что происходит дома, не забывая при этом поиздеваться над больной сестрёнкой. Приходили также Брайан и Алисия. Они обычно спрашивали самочувствие Мари, желали ей скорейшего выздоровления и совсем малость делились своими планами, а Брайан, как истинный джентльмен, приносил Марице цветы — нежно розовые пышные пионы с дурманящим ароматом и запиской внутри, где размашистым почерком были написаны тёплые слова и пожелания. Фаворитом из всех был Джек — именно этот паренёк веселил Мари, много шутил, болтал о жизни, вспоминал кучу забавных моментов из собственной жизни, рассказывал о школе и успехах в теннисе, чему голубоглазая была искренне рада. Эти двое настолько сильно сдружились за такой короткий промежуток времени, что казалось, скоро сам Мелвин Тёрнер будет ревновать своего единственного лучшего друга к этой сумасшедшей.       За горизонт кропотливо спускалось осеннее солнце, приобретая чуть румяный оттенок. На небе виднелся лиловый закат, который с каждым часом темнел, окрашиваясь в насыщенный фиолетовый. Из окна виднелись чуть пожелтевшие деревья, листья, которые впитали в себя весь оттенок осени. С каждым днём эта дивная пора подкрадывалась всё ближе и ближе. На больничной стене рисовалась тень миниатюрной фигуры, которая сидела на стуле напротив больничной кровати и рьяно жестикулировала руками. Солнечный свет красиво очерчивал её изгибы тела в тени. — То есть ты хочешь сказать, что у нас теперь новый директор школы? — голубые глаза Мари наполняются шоком. Она никак не ожидала поворота таких событий. Вот так новости и главное всё происходит, когда она отсутствует в школе. — Да, он вчера уже вышел, — поясняет Нэнси, поправляя край своего лёгкого жёлтого сарафана, — Достаточно молодой с тёмными как воронье крыло волосами и точь-в-точь такими же как у тебя глазами цвета бездонного неба, а у него ещё тату есть на руке — какая-то неразборчивая цитата на английском, и на шее набит такой необычайный скорпион, — воодушевлённо рассказывает брюнетка, предаваясь воспоминаниям. — Что ещё за такой директор брутал? — тихо посмеивается Миллер, — Так, а за что уволили мистера Холла? — Точно не знаю, но ходили слухи, что он попался на крупной взятке. — Как-то грустно стало, не люблю все эти перемены, — шмыгает носом шатенка. — Ой, тебе ли грустить, Мари, — взмахивает рукой Нэнси, — Нашла из-за кого расстраиваться. Может этот директор будет ещё лучше, чем прошлый. Да и к тому же, теперь ты точно поедешь на литературную экскурсию, и этот директор не будет в заговоре против твоей поездки с этим упырём Уайтом. — Может ты и права, — покорно соглашается с утверждением подруги Марица. Где-то в душе ей стало легче, что поездка всё-таки состоится. — Я всегда права, Миллер. А теперь давай отлипай от больничной койки и бегом есть мои маффины, я вот-вот их испекла, — с напускной строгостью проговаривает Тёрнер младшая, доставая из своего яркого контейнера ароматные и лакомые маффины.       В тёмном помещении с бордовыми стенами и кожаными диванами сидели двое мужчин за огромной барной стойкой, где покоился самый элитный и дорогой алкоголь. Где-то работала приглушённая музыка, слышалась гавань рабочих и смех членов банды. Вишня и Аарон сидели вдвоём около барной стойки и негромко переговаривались. Один пил дымящийся кофе, второй медленно цедил минеральную воду из стакана, хватаясь за голову. — А я тебе говорил, Хилл, — нравоучительным голосом начинает «ругать» друга Вишня, — В твоём возрасте вредно пить столько алкоголя, года то уже не те. — Я в тебя сейчас этим стаканом заеду, прям по кудрявой башке, — зло шипит Аарон, прикрывая глаза, — Кто же знал, что у Бурого на дне рождении будет столько виски.       Ален на эту реплику только усмехается и принимается дальше потягивать свой кофе. Знает ведь, что каждые попойки Хилла заканчиваются одним и тем же. — И что, Адель тебе даже ничего не сказала? — Встретила злобным взглядом и отправила спать на диван, а он неудобный, — морщится мужчина ещё больше, вспоминая, как провёл свою одинокую ночь на диване, — Ладно, хватит про меня. Как там самочувствие у Мари? — с волнением в тёмных глазах интересуется крёстный отец девушки.       Аарон и Вишня уже были практически настоящими и полноценными родственниками. Только Хилл ещё сказал, что подождёт, когда Мари и Брайан поженятся — вот тогда они будут огромной семьёй. На эти слова Вишня закатывал глаза и закипал внутри. Ему не нравится слушать о том, за кого же его дочь в будущем выйдет замуж. А ещё больше ему не хочется верить в то, как его ягодка так быстро повзрослела. Вчера же только дёргала его за кудряшки и называла ромашкой, а сейчас уже юная и красивая дама. Ещё этот Хилл. Выбрали же его крёстным отцом для Мари. Теперь у его любимой малышки есть не только с отцом общие тайны, но ещё и с Аароном, который её постоянно прикрывает и становится на защиту, если что-то вдруг случится. Аарон и Вишня как два ребёнка, которые борются за внимание одной маленькой принцессы. — Сегодня были с Сарой у неё. Состояние уже получше, идёт на поправку, скоро выпишут, — спокойно отвечает ягодный, ставя кружку, — Поскорее её бы уже выписали. Все по ней скучают дома. Я уже не могу, Адам не может без её выпечки, даже Лаки и то, скулит по ночам, лёжа у неё под комнатой. — Да, у вас дома скучно. Я почему и в гости к вам не хожу, — заливается хриплым смехом Хилл, — Мы позавчера с Адель навещали ягодку и видели, как из её палаты выходил какой-то парень. Друг, наверное, — как ни в чём не бывало рассказывает мужчина, не видя моментальной реакции друга при упоминании парня.       Вишня застыл на месте. Тяжело вздохнув и прикрыв глаза, он спрашивает: — У парня были рыжие волосы? — Нет, тёмные, как у меня, — пожимает плечами Ар, — А в чём проблема, если бы был парень с рыжими волосами? — слегка недоумевает Хилл. — Да есть тут один воздыхатель у Мари, — со всей серьёзностью начинает дракон, — Хоть ягодка говорит, что он её не интересует, но я же вижу, какие между ними искры метаются.       Хилл на секунды впадает в ступор, его лицо озадаченно. Таким серьёзным и задумчивым Вишню ещё никто и никогда не видел, даже сам Аарон. Видимо воспитывать дочь и вправду сложнее, чем сына. Хотя, почему с Алисией всё не так? — Брось, Вишня, тебе просто показалось, — ободряюще улыбается кареглазый. — Если бы. Когда у нас с Тёрнерами был ужин, я видел, какими глазами он на Мари поглядывал. А потом, когда они резко куда пропали из-за стола, я решил проверить, и что ты думаешь? Они стояли вдвоём о чём-то оживлённо разговаривали, а в конце он чуть не поцеловал её! — последние слова кудрявый практически выкрикивает, да так, что Хилл давится водой. — Подожди, ты уверен? — откашлявшись, спрашивает Аарон, — Хотя, что тут такого? Марице скоро будет семнадцать, она уже взрослая девушка, сама в праве решать с кем ей встречаться. А ты её всё контролируешь. Ты сумасшедший отец, Вишня. — Сумасшедший, а как по-другому? Ты видел, какие сейчас парни? Они рассматривают девушку на одну ночь! Вот какой-то из таких разобьёт и без того хрупкое сердце ягодки, и всё, — поясняет ягодный, запуская пятерню в свои кудрявые волосы. — А сам ты каким был в юности? Тоже многим девушкам сердца разбивал и не думал об этом вовсе, а сейчас ты, конечно, будешь переживать за свою единственную дочь, — мудро констатирует Хилл, — Так что лучший вариант для Мари — мой Брайан. Ты видел, какими глазами он смотрит на неё? К тому же, он ягодке не причинит боль, потому что я его воспитывал как настоящего мужчину, который никогда не способен обидеть женщину, — гордо произносит Аарон. — Ну, если воспитывал ты, — вкрадчиво начинает Ви, — Тогда тем более нет! Вы — семейство Хилл, все такие робкие, что не заметишь, как попадёшь в ваши чары. — Что, даже ты в мои чары попал? — хитро стреляет глазами главарь банды и начинает громко смеяться, на ходу ловя ключи, которые ягодный запустил в него.       Школьный стадион. На улице вовсю распалилось солнышко. После дневного дождя стало парко. По зелёному полю растянулись школьники. Кто-то играл в футбол, кто-то пробегал кросс, а кто-то просто отлынивал от урока и слонялся без дела, как это делали парочка учеников. Сегодня урок физической культуры был совмещён с тремя классами. Стадион был большой, поэтому места хватало всем. Мелвин и Джек лениво сидели на поле и перекидывались словами, а девочки из класса поменьше во главе с Алисией Хилл стояли неподалёку от парней и всячески строили им глазки, пытаясь хоть как-то зацепить, но всё было тщетно.       Нэнси и Софи растягивались после бега и то и дело косились на девочек из класса помладше. Если Софи переживала за Адама, чтобы он не попался на все эти уловки тех девчонок, то Нэнси наоборот, металась взглядами от Мелвина к Алисии, чтобы те не дай Бог не смотрели друг на друга и не улыбались, как это было до этого. Ведь Тёрнер не глупая, она сразу поняла, что Алисия Хилл неровно дышит к Мелу, а этот непонятно к кому испытывает симпатию. По его невозмутимому лицу не скажешь, что он в кого-то влюблён. Хотя, если рыжего правильно перенаправить, то можно свести с Марицей. А что, они ведь нереально красиво смотрятся вместе, поэтому было принято решение самой Нэнси Тёрнер, что она во чтобы то ни стало сведёт Мелвина и Мари. Они ей ещё потом спасибо скажут. — Дружище, зачем мы вообще пришли на физру? Тут же одна скучища, — зевает Джек, растягиваясь на поле. — Радуйся, что мы не на математике с этой всезнайкой Уайтом, — щурится от пекучего солнца рыжий. — О да, тогда я забираю своим слова обратно, — смеётся Дэвис, не меняя своего положения: он всё также валяется на зелёной траве, — Кстати, ты заметил, что и Марице этот математик не по душе, она его тоже терпеть не может, — делится своими замечаниями брюнет. — Ну, это уж я не знаю. Это ты же с ней там общаешься, — с насмешкой отвечает Мел, хитро косясь в сторону улыбающегося друга. — Я, в отличие от тебя, любезен ко всем и первым признаю свои ошибки и извиняюсь, — уклончиво начинает Джек, — Когда вы уже помиритесь и будете нормально разговаривать? Она, между прочим, хорошая девчонка, очень милая и понимающая, — с теплотой отзывается о своей подруге парень. — Ты там в неё часом не втюрился? — резко оборачивается к другу Мел всем профилем, не забывая при этом озорно усмехнуться. — Я люблю её исключительно как подругу. Хотя, как девушка она тоже хорошая, — принимает удобное положение брюнет, — Так что, когда ты первым проявишь инициативу и извинишься перед Мари? — не отступает от своего ранее заданного вопроса Джек.       Тёрнер с минуту молчит, что-то серьёзно обдумывая, а после спрашивает: — Как она сейчас себя чувствует?       На город надвинулись сумраки вечера. Город постепенно окрашивался в густую окраску ночи, небо заполонил синий закат, на котором красиво рассыпались тысячу мерцающих загогулин. На улице было тихо и умиротворённо. Было слышно лишь шум лёгкого ветерка, который проходился по высоким кронам деревьев. В городских домах один за одним загорался свет в окошках. Было видно, что люди в скором времени готовятся отведать царство Морфея.       Мари сладко дремала с книгой в руках, не слыша, что происходит вокруг. Она так плохо спала этой ночью из-за температуры, что только к полудню удалось нормально уснуть, причём это произошло так спонтанно — за любимым романом. Видимо, не нужно его было перечитывать в третий раз. Девушке снились светлые сны, она буквально летела на белых крыльях. Но откуда не возьмись послышался удар о какую-то мебель. Мари резко вздрогнула и открыла глаза.       В глазах виднелся чей-то расплывшийся силуэт, шатенка никак не могла сфокусировать своё зрение, дабы рассмотреть, кто перед ней стоит, ибо плохое освещение и слипшиеся глаза от сна мешали это сделать. — Приветик, домовёнок, — тихий хриплый голос бьётся о больничные стены.             Марица тут же вздрагивает, понимая, кому принадлежит этот голос. По телу раздался разряд и пробежался табун мурашек. — Мелвин… ты как… ты зачем сюда пришёл? — сонным и чуть испуганным голосом спрашивает Миллер, оглядывая рыжего парня, — Или ты специально разузнал где я и что со мной, чтобы прийти и добить меня? — вскидывает густую бровь девушка. — Ты так крепко спала и была похожа на домовёнка. А ещё у тебя причёска сейчас точь-в-точь как у него, — невинно улыбается Мелвин, — Можно я буду тебя называть не сумасшедшей, а домовёнком? — Прекрати меня так называть! — вопит Мари, — Ты зачем сюда пришёл? — Домовёнок, не злись, — словно Чеширский кот лыбится Тёрнер, — Я пришёл к тебе по очень важному делу. Давай заключим мир?