Коза-Дереза

      Разрумянившись, как школьница — дожил, бля, на старости годков! — я обернулся и попробовал ласково глянуть на Аурелона. Хер его знает, как «правильно», поэтому сделал так, как делала Лидка: зыркнул исподлобья голодным зверем, нацепив на рожу усмешку. И даже руку к груди прижал, мол «Ой, страшно мне, бабоньки!» Вышло настолько хреново, что дреней даже рассмеялся в ответ:  — Не-не-не, и не проси, — закачал он головой, в притворном испуге вскинув руки. — С такой футанари мне ни за что не совладать. Улыбка исчезла с лица мужчины.  — Всё понимаю, Куни, но действительно ничем помочь не могу, — вздохнул он уже серьёзным тоном. Пришлось отвалить, несолоно хлебавши — ничего не добился, так ещё и порцию стыда получил в нагрузку. Хотя, не очень-то и хотелось! А потому и сбегать, пристыжено втянув голову в плечи, тоже было неловко — охренеют они меня по собственному сну гонять, как шпанюка! Так что я постарался нацепить на лицо безразличное выражение и с независимым видом отвернулся, направляясь по своим делам — мотылюхи уже. должно быть, соскучились по кувалде. Дурень, совсем забыл, как выгляжу: тулово гордо качнуло пухлыми титьками и поцокало прочь, вихляя задом. А мозги запоздало поняли, что за такое точно будет расплата. Аурелон естественно это заметил, отвесив мне вслед задорный смешок.  — Ох, хороша вертихвосточка озарённая… — послышался его негромкий, но прекрасно слышный вздох. Впрочем, я старательно делал вид, что нихрена не расслышал, мечтая вообще оглохнуть к чёртовой матери. * * * Несговорчивые галлюцинации наотрез отказывались идти навстречу и всё никак не «отпускали»: переговаривались, вздыхали, постанывали от боли. Всем своим видом намекали, что придётся выполнить обещанное Зульдууну. Делать было нечего — не биться ж головой о «стеклянную» стену, чтобы проснуться? — поэтому я потопал наружу и вынуждено вернулся к избиению мотыльков-переростков. Дубасил их киянкой, всё так же бесцельно собирая всякий хлам. Оттаскивал раненых к Проэнтиусу, стараясь быть обходительней. Пару минут назад лежавшие при смерти «козлята» натурально оживали на глазах, когда рогатый мужик тыкал в них ладонью и окутывал золотистым сиянием! Тела, жутко переломанные и со страшными рваными ранами, выглядели ужасающе даже посреди галлюцинации. Вид синей крови — синей! — трепал по нервам не хуже привычной красной. Но «колдунство» Проэнтиуса за секунды затягивало смертельные повреждения и быстро ставило бедолаг на ноги, позволяя раненым своим ходом добраться до импровизированной больнички. Да и я со временем «подлечился»: кровища и развороченные раны на удивление быстро примелькались, перестав отзываться позывами рвоты. В детстве, помню, батя кабанчика колол, после чего разбирал его на «запчасти», веля мне помогать. Что я и делал, даже с некоторым любопытством. А теперь, как видно, перестал тревожиться и развороченным «человеческим» мясом. Ещё спустя пару совместно исцелённых дренеев странное ремесло колдуна-лекаря начало откровенно нравиться. Я стал завидовать Проэнтиусу, на «полшишечки» мечтая попробовать сделать что-то похожее. При том, что облегчённые вздохи избежавших смерти «козлят» и ощущенье полезности здорово поднимали настрой и заставляли стараться ещё больше. А уж какими голодными глазами я провожал раненых, завистливо глядя на слабевшее вокруг их тел мерцание «Дара Наару», было и не пересказать! О запотевшей бутылочке пива с бодуна, о Лидке своей так не думал, как мечтал о необычном умении. Пользоваться им, похоже, было очень просто — Проэнтиус никогда не мешкал, с ловкостью оплетая сиянием очередного окровавленного бедолагу. Но даже если у этого «колдунства» есть какая-то перезарядка или ограничение, даже если бы я смог его пользовать пусть в половину от полного, это всё равно бы просто бомба в реальном мире! Палец порезал? «Дар Наару»! Спину прихватило? «Дар Наару»! Взялся не за тот провод и ёбнуло током? «Дар Наару»… Не знаю, что это за Наару такой — да и без понятия, как это вообще народилось в моей голове — но мужик крутой, слов нет. Вот кому реально молиться не помешало бы. * * * Пока я бегал туда-сюда и с азартом молотил моль — авансом мстил за поеденные шубы во всём мире — перед глазами то и дело постоянно выскакивала строчка, говорившая о полученном опыте. Убил крылатого «таракана» — получи сотню «чего-то». Пару раз даже в ушах дзинькнуло, а всё тело на мгновение вспыхивало золотистой дымкой и случался прилив сил. В первый раз меня это, как водится, перепугало от неожиданности. Неужто «там» медсестрички наконец-то засуетились и меня начало отпускать? Но, как я ни ждал, а ничего не менялось. Моль всё так же злобно царапалась, решив во что бы то ни стало разодрать на мне тряпку-лифчик да изодрать на заднице и так дышавшие на ладан штанцы. За что и получала своё положение «киянкой по голове». Ветер дул, холодя кожу, трава шелестела под копытцами, негромко топавшими по земле. Когда в ушах дзинькнуло второй раз, я просто вздрогнул — опять от неожиданности. А на третий даже внимания не обратил на странный перезвон. Тем более, что привык уже к постоянному свечению узоров на теле, а вся эта ерунда про опыт и уровни перестала всплывать. Лохматого жучья постоянно было в избытке, хоть дустом трави. Кувалда работала без передыху, ломая крылья мотылькам, перемалывая хитиновые лапки и покрывшись густым слоем слизистой кровищи. Но на место зверски зашибленых, как из-под земли, появлялись новые «шубоеды». Может, у них какое гнездо было неподалёку? Мне ни разу так и не удалось увидеть, откуда мотыльки выползали. Крылатые «тараканы» просто слетались издалека на освободившееся место. А трупики недавно убиенных быстро поедали и растаскивали какие-то… какое-то… В общем, какая-то непонятная херня размером с дворовую собаку, утыканная будто в случайных местах полудесятком щупалец. Звалась эта кракозябра «Неустойчивой Мутацией». Такие себе зубастые осьминоги-пешеходы: страшные, как ядерная война, но совсем безмозглые. Хуже «плюшевой» моли — тупые, как нож для масла. Я и этих щупальцевых тварей тоже маленько подубасил: как противник — это были те же мотыльки, только бескрылые. И с таким же мусором в виде добычи. Один «осьминог» — самый безмозглый — даже увязался за мной. Дохлый, всего-то росточком с кота помойного, он не понимал своим хилым умишкой, что рослая «тётя-коза» может запросто пришибить одним ударом копытца. Бить я его не стал. Не из жалости — было просто лень замахиваться. Заодно решил понаблюдать за странным явлением, заделавшись юным натуралистом в собственных галлюцинациях. И, как оказалось, слегка поспешил с выводами о глупости твари. «Мутация» хотя и была тупенькой, как кусок хлеба, но быстро смекнула, что после меня остаются вкусные мотыли. Пока один — то есть я — дубасил очередную моль, второй — то есть «осьминог» — с аппетитом подъедал предыдущего «бражника», подчищая беспорядок. Куда в эту прорву мелкую столько лезло — не знаю, но ел он с аппетитом. Я ради хохмы даже сам подтащил к этой животине свежий плюшевый трупик насекомого — хотел позырить, что будет. Это и стало последней каплей «влюбленности» — неведомая кракозябра больше не отставала ни на шаг. Держала дистанцию, но постоянно семенила следом, живо телепая короткими сардельками-щупальцами. * * * Каким бы дурацким всё происходившее не выглядело на первый взгляд, а глюки мои оказались на удивление хитрыми. Чем дольше доводилось бродить по округе, тем охотнее верилось в полную реальность странного мира. В конце концов, не зная как ещё развеять не желавшее отступать наваждение, я на время отложил увесистый молот и плюхнулся наземь, принявшись тупо отжиматься. Попытался если не в правдоподобной округе, то хотя бы в себе самом найти подвох и вдумчиво «жал», прислушиваясь к ощущениям. Может, чего подскажут? Подсказали — «внутри», всё было как надо. Мышцы, связки, суставы — что нужно, было на месте и действовало так, как положено. Разве что непривычные титьки в нижнем положении мягко жмякались в дёрн, не давая опуститься до самого низа, да член по земле шоркал. Не зная, чтобы ещё предпринять, я с усмешкой подумал тупо повеситься. Как с «осьминогом», сделать это ради хохмы и глянуть, что будет. Может, проснусь быстрей? Но верёвки не нашлось, а пользовать для этого дела собственный «лифчик» из тряпки не хотелось — сомневаюсь, что выдержит. Впрочем, тут же пришла новая мысль, охочая цепляться за что угодно, лишь бы в голове не было пусто: может надрать с моли крыльев и связать корешками и травой какую юбку или чего такого похожего? Кракозябра крылья «бражников» не ела, и материала хватало вдоволь. А мне стыдно было признаться, но телепавшийся из стороны в сторону член здорово отвлекал. Я даже пробовал его одной рукой придерживать, другой орудуя колотухой. Попробовал и тупо загнуть вверх, засунув себе же за пояс — какая-то совершенно ненормальная длина органа позволяла с лёгкостью это сделать. Но попробуй походи с «батоном колбасы» за ремнём. А перевитый венами кусок «мяса» тем больше о себе напоминал, чем больше я на него обращал внимание. Становился не просто живым и тёплым, а откровенно горячим и увеличивался на глазах! А уж если моль подбиралась вплотную и начинала лупасить лапками по елде, тут было уже совсем не до смеха: и больно, и щекотно, и приятно, чёрт побери. Так шарахаясь в размышлениях и нарезая круги окрест обломков да подкармливая «осьминога», я довольно скоро нагрёб полную сумку всякого невероятно «ценного» барахла. А в одном из мотылей даже нашёл потрепанные кольчужные перчатки, помеченные серым текстом! Пошиты они были из тонкой кожи и по тыльной стороне обтянуты кусками звеньевого полотна. Вот хер его знает, на кой ляд — и, главное, где? — таракан таскал это железо. Но то ж галлюцинация, так что я не против, если мохнатые твари ещё чего принесут: автомат или, допустим, пожарную машину. Случайная находка подошла идеально. Не долго думая, я натянул её на руки — хватило только ремешки на запястьях поджать, чтобы перчатки, прикрывавшие и суставы в запястьях, сели крепко и не сваливались. Теперь отмахиваться от лезущих к причиндалам тараканов можно было резвей. Заодно народилась стратегическая мысля пойти да сменять свой мусор на что полезное. Я тут же потелепал яйцами обратно к обломкам и на западном склоне, за навесом Проэнтиуса наткнулся на симпатичную «козочку» в компании ещё одной дренейки. Не знаю, как раньше не заметил эту особу, но ей оказалась та самая ботаник Таэрикс, о которой говорил дреней у входа в обломки. Имечко у неё, как и у всех тут, было странное, зато издали видно, что дренейка делом занималась, а не балду пинала. Рогатая дивчина что-то увлечённо переливала из колбы в колбу, посматривая на содержимое напротив солнца и окунувшись в работу с головой. Но как только заметила меня, то в отличие от сдержанных мужиков, в ответ на приветствие без оглядки кинулась обниматься! Я опять охренел, впадая в ступор и не зная, чего с ней делать. Ведь думал, что уж теперь-то хоть немного свыкся со всякими фокусами. Даже привык к своим телесам, упруго подрагивавшим от излишне резких движений. Поэтому без задней мысли приблизился к вероломной «козе», где и был мгновенно пойман в объятия! Моя кракозябра тут же шуганулась в сторону, ловко уворачиваясь от ленивых пинков другой дренейки, помогавшей Таэрикс. А ботаник — душистая, что розовый кустик — мгновенно напомнила, как именно я выглядел. Её тонкие руки, будто капкан, обняли за талию, жадно прижимая к себе и стиснув в пригоршнях «булки». К пухлым дойкам, торчавшим большими сосками под драной тряпкой, прижались её ладные титечки. Сладкий, едва уловимый аромат женского тела лёгким облачком окутал обоняние, кружа голову. Ох!.. Слова застряли в горле и я чуть не поплыл, как после стопаря натощак, ухмыляясь, словно слюнявый придурок. Замер, будто битый молнией. Очень приятной рогатенькой «молнией», хитро зыркавшей огоньками светившихся глаз. Женщины ко мне даже во сне давненько уже не захаживали — да я и не ждал, если честно — но сейчас внутри всё просто вспыхнуло, зазвенело от удовольствия. Прямо, как в молодости загорелось, почуяв прикосновения молодого, охочего тела! Руки ответили сами, без раздумий обнимая симпатичную девчонку. Дрогнувшие ладони легли на её мягкие бёдра, сдуру ожидая, что сейчас начнётся скандал… «Козочка» даже не вздрогнула! Наоборот, ещё и с довольным видом попой подвигала, как будто приказывая обняться покрепче. Потянулась вверх, заставляя пригнуться — я был на голову её выше — и осыпал щёки и лоб торопливыми поцелуями. Касания были приветственно-бабские, даже невинные, но всё равно до чёрта приятные. А дренейка принялась смешно причитать, ёрзая по мне всем телом и заставляя наши сиськи ходить ходуном.  — Куни, как же я рада, что ты цела, моя милая озарённая девочка! — щебетала Таэрикс. Естественно, и она меня за бабу приняла, но тут я даже упираться не пробовал и с дурацкой усмешкой охотно подыгрывал. Этой красавишне можно было называть меня как угодно — пусть хоть подружкой назовёт или тазиком. Девушка внезапно замерла, слегка отстранилась и удивлённым взглядом указала вниз между нами.  — Эм-м… Ты так рада меня видеть или это просто твой новый молот? — с усмешкой спросила она, мечтательно сузив глаза до хитрых щелочек. Я же готов был сгореть от стыда и просто кинуться в пояс от радости! Как ребёнок, ей богу. Объятия воображаемой миловидной особы пробудили давно позабытое томительное напряжение, как насосом, наполняя раздувавшийся хуй жаркой кровью. Член, как и тело, украшенный сиявшими линиями, быстро рос, рывками вздымаясь и вжимаясь в подол платья Таэрикс, будто норовя прорвать крепкую ткань. Час назад об этом лошадином хуище мне даже думать не хотелось, но теперь я был готов молиться тому самому «Наару» за такой невероятный подарок в виде здоровенной елды. Упивался выражением миловидного лица напротив, стремительно менявшего озорные похотливые искорки на благоговеющий ужас во взгляде. Мой сон — что хочу, то и ворочу! Так что пусть эта сладкая «козочка» почует, какой я огромный коняра. Ведь она и сама была не против, судя по довольно прищуренным бездонным глазищам, сиявшим изнутри насыщенным голубым… Завело меня по-настоящему, не отнять. Но даже сквозь этот глючный морок, собравший почти все мысли в области члена, было понятно, что я просто сорвался. Вообще забыл, когда в последний раз случалась эрекция, и вдруг опять почуял себя «по-мужски» привлекательным. Мясистый ствол вздувался меж ног, а глаз не могли оторваться от глаз секунду назад незнакомой «козы». Голубой цвет её кожи, рожки, тонкая шея и даже забавные кожаные «усики» за ушами — по двое с каждой стороны — всё это разом перестало выглядеть странным и с дурной силой начало привлекать! Дико захотелось её за этот «усик» куснуть. А я ведь до последнего момента на «синих человечков» посматривал пренебрежительно, только теперь скумекав — голова знает лучше меня самого, что же мне нужно. Хватило одного взгляда, и просто симпатичные — ни «бэ», ни «мэ» — дренейки неожиданно оказались на зависть смачными задастыми девками! Ух, обожаю жопастеньких!.. Руки — как же давно это было! — крепко обняли женский стан и я потянулся губами к влажным губам Таэрикс. Просто странные глюки торопились стать глюками эротическими и я не хотел им мешать. Ладонь дренейки мягко прикрыла мой рот, отвечая явным отказом и окатывая досадным смущением: «продинамила». Хотя слова девушки не были так категоричны.  — Милая, я тоже вся в напряжении после этой страшной аварии, — умилительно красноречиво подвигав тонкими бровями, прошептала «коза». После чего не менее красноречиво сжала ладонями мой зад. — Как же люблю таких крепеньких футанари… Но впереди, малышка, уйма работы и мне нельзя отвлекаться. Прости… Девушка весело рассмеялась, поглядывая снизу вверх и добавив совершенно бесстыдно:  — Да и твой страшный крепыш в меня не уместится без долгой прелюдии, — при этих словах ассистентка, неподалёку пинавшая кракозябру, смущённо хихикнула, а Таэрикс сказала уже едва слышно. — Хотя очень хочется попробовать это чудовище… И игриво укусила за один из моих усиков, лизнув его горячим языком и принявшись нежно посасывать, перекатывая, словно конфету, во рту. У меня аж глаза закатились и подломились колени, с губ сорвался растерянный вздох восхищения, а по спине от удовольствия засновали табуны мурашей!  — Ты поможешь мне, девочка моя? — спросила дренейка, наконец-то разомкнув губы и выпустив меня из плена жаркого рта. Я всё это время пытался просто устоять на ногах. Чёртовы «усики» оказались необычайно чувствительными и действовали словно рубильник, открывающий шлюз для волны наслаждения. Оставалось тяжко дышать, постыдно постанывать, и молчать, как истукан, выбитый из колеи собственным возбуждением. Да охреневать от того, что я ещё «о-го-го»! Поэтому в ответ у меня получилось только кивнуть, с энтузиазмом соглашаясь. Если Таэрикс теперь попросит срыть гору — ради неё перерою руками! А уж на то, что меня бабой считают, стало откровенно плевать. Этой красавице, стоявшей напротив, я очень даже по нраву такой… то есть «такая», какая есть. Видно же, что она откровенно любуется мной, ест глазами. И другая девчонка тоже, кстати, глаз не отводит — больше испуганных, но всё же. Так почему бы не подыграть, если опять такое случится? Давно позабытая, сладкая дрожь в болящих от желания яйцах стоила маленьких неудобств в виде непривычного обращения. Да и, откровенно сказать, тряска внушительной задницы и давление в набухавших огнём толстых сосках больше не казалось отталкивающим. Я с удивлением узнал, что женское тело — неужели у всех девчат так? — будто бы оплеталось вторым слоем нервных волокон, отвечающих исключительно за удовольствие: странное и непонятное, но чертовски приятное. Чуять то, как меня обнимали — и знать, что у меня есть за что подержаться! — дико смущало и будоражило. Я ведь даже своим замороченным взглядом видел, что Таэрикс не притворяется и откровенно кайфует, тиская мои сочные, упругие «булки». И про то, что хочет меня, девушка тоже не врала, потому что отпускать не спешила. Да и вообще — я даже слова не сказал, а дренейка тяжко вздохнула, словно проиграв в споре.  — Но, раз ты так настаиваешь… — сокрушенно протянула она, — …немножечко можно. Но только немножко! Синекожее милое личико потянулось навстречу и наши губы наконец встретились! Я вздрогнул и замер, чуя, как плавлюсь, что сахарный, на её разгорячённом, влажном язычке. Бог мой, какой же он был длинный, тонкий и сладкий! Без спросу протолкнулся мне в рот, принявшись там бесстыдно хозяйничать, обвивая тесными петлями мой язык и бесстыдно хлюпая и чавкая слюной. «Козочка» стиснула объятия ещё крепче и даже тихонько замычала от удовольствия. А потом вовсе вскинула стройную ногу, которую я тут же приобнял за ляжку, вжимаясь раздувшимся членом в промежность распутной девицы. Не знал, как отбиться от этой обаятельной «заразы», вылизывавшей мой язык и натурально пившей слюну. Мечтал, чтобы она не останавливалась… Всё прекратилось также внезапно, как и началось. Таэрикс отпрянула, заливаясь стыдливым румянцем. Поспешно поправляла выбившийся локон волос и делала вид, что ничего не случилось, облизывая полные губы. А затем прыснула со смеху, без утайки и без спросу схватив ладошками меня за грудь!  — Обожаю таких грудастых девчонок, — хихикнула она. — Но не сейчас, Куни, не сейчас. Не смотри на меня так, не соблазняй, гадина милая. Убери глазищи свои бесстыжие, тебе говорят! Я ведь не каменная… И-и-и вообще, давайте к делу, госпожа озарённая. Да!.. После крушения по округе разбросало уйму осколков, отколовшихся от Экзодара. К сожалению, но местная фауна оценила «подарочек» и начала быстро мутировать. Какие хитрюшки… Поэтому мне нужно как можно скорее отыскать способ локализовать и подавить это явление. Для начала найди хотя бы десяток кристаллов. Лучше искать в уже искаженных созданиях… Я нервно сглотнул: всё-таки «продинамили». Но грудь отчего-то всё равно распирало странное ощущенье победы. По всем статьям положено было смутиться, получив от ворот поворот да ещё при свидетеле, но в голове народились бесстыдные мысли, что таким классным «тёлкам», как я, нечего по этому поводу переживать. Таэрикс, например, была уже в моей власти. Чёрт его знает, как этим пользоваться, но «козочка» определённо хотела меня. Нужно будет поскорей освоиться с этой наукой обольщения. А пока… Мой палец указал на кракозябру, смирно дожидавшуюся дармового хавчика.  — Из таких добывать?  — Угу, только из тех, что побольше, — подтвердила Таэрикс, взмахнув руками. — Справишься? Я понятливо кивнул в ответ. Хорошенько уже потрепал этих сухопутных осьминогов, добыв из них кучу каких-то стекляшек. Вдруг, именно то, что надо?  — Тебе не это, часом, нужно? — двинул рукой, потыкав перед собой в воздухе и выдернув из Сумки пригоршню кристалльчиков.  — Да, похоже на то! — радостно покивала головой Таэрикс, выхватывая «стекляшки» и звонко чмокая меня в щёку. — Моя ты героиня озарённая!.. А теперь, маленькая, извини, но нужно время, чтобы со всем разобраться. Пока займись своими делами. Но потом снова загляни, хорошо?.. Опять мигнула надпись про опыт, а девушка шлёпнула меня по попе и упорхнула к своим нехитрым приборам, снова погружаясь в работу. Я же остался стоять на месте, как идиот, но с вздувшимся конским хуищем наперевес. И совсем не раздосадованный тем, что так ничего не «перепало». Пол метра — если не больше! — моего перевитого венами «мяса» было прекрасно видно даже под холмами молочных желёз. Похоже, у меня вообще всё в этом глюке было с приставкой «громадный»: внушительный рост, сочная жопа, яйца, чуть не по литру каждое и здоровенный елдак жеребца. Не иначе как от долгого воздержания мозги на радостях пошли в полный разнос и нафантазировал всего и погуще, с запасом. Впрочем, привычки всё ещё были прежние — переломать их было непросто даже миловидной похотливой «козе». Женское тело — как по моим меркам и для меня слепленное — начинало откровенно нравиться, но вот ходить с этой вздувшейся «танковой пушкой» промеж ног было как-то неловко. Таэрикс натурально облизывалась, бросая косые взгляды, а всё равно было стыдно. Да и передвигаться банально неудобно. Я усердно убеждал себя, что «это просто сон и гуляй рванина!», но укоренившееся отрицание наготы брало своё, не давая даже в фантазии так с наскоку взять, развернуться и побежать, потряхивая мудями. А хотелось, если честно…  — Вы не против, если я тут… немного постою? — спросил я, чувствуя себя последним кретином. Вопрос был дурацкий, но мне ничего иного на ум не пришло. Точно так же, как секунду назад ужасно хотелось, чтобы миловидная «козочка» увидела мой чудовищный член, сейчас было просто невозможно гулять с этим «жеребцом» у всех на виду. Даже в бредовых фантазиях. Видно, всё дело в дистанции.  — Стесняешься? — улыбнулась Таэрикс, забавно надувая губы. — Ты такая милая, когда смущаешься. Я бы с удовольствием тебе помогла, заодно и позавтракала бы… Она сделала очевиднейший жест, словно вставляла себе за щеку что-то продолговатое. Аж опять мураши по спине побежали, как представил эту вот «помощь».  — Но у меня действительно много работы… — закончила девушка. — А ты лучше вернись к Проэнтиусу — думаю, он тебя ждёт. Из головы, как по щелчку пальцев, мгновенно выветрились остатки стыдливости! Куда только делись? Таэрикс, похоже, тоже волшебница, как удивительно на меня влияла: вроде просто просила, но по эффекту — словно приказывала. Одной интонацией разогнала всю неуверенность и я, вильнув толстым задом — специально для неё — едва не вприпрыжку побежала… Тьфу, ты! Побежал, конечно же. Непринужденное внимание дренейки-ботаника раскрепостило куда больше, чем показалось. Потому что, кивая ей в ответ, я окончательно понял, что здесь и сейчас — совершенно без разницы, кем она меня считает и называет. Что угодно, лишь бы это внимание не прекращалось, лишь бы ко мне прикасались и называли красивой… Бля! Красивым, разумеется!.. Охреневший от этого странного, но совершенно не страшного кавардак в голове, я даже замедлил шаг. Прогнувшись в спине, пытался неловко прижать к ляжкам топорщившийся и нехотя опадавший елдак. Оглядывался, словно вор, следя, не заметил ли кто-нибудь меня за таким непотребным делом? Но кроме телепавшей следом мелкой кракозябры свидетелей не было. Необычные ощущения, как и всё в этом удивительно реалистичном бреду, были настолько чистыми и незамутненными, что сложно было постоянно себе напоминать: «Это просто мерещится! Просто мерещится!..». Подняв ладони и глянув на крепкие, но по девичьи тонкие пальцы, я с удивлением понял — неприязни к этому телу не осталось ни грамма. Она улетучилась окончательно, покинув мысли с пугающей скоростью и заставляя взглянуть на себя по-новому. Мне ещё не довелось увидеть собственного отражения, но и то, что было открыто взгляду, уже нравилось. Упругая грудь, тонкая талия, длинные ноги и широкие бёдра с колоссальной литой задницей заставляли чуять смутное возбуждение и… гордость? Только теперь дошло, что я будто намеренно не хотел замечать всю картину целиком. Называя шустривших вокруг лагеря стройных «козочек» ладными девками, в упор не видел, что я сам — та ещё ладная «девка» им на зависть! Куда упитанней и фигуристей большинства девчат в округе. И, что самое страшное, никакого отвращения по этому поводу отыскать не получилось! «Сон, просто сон…» — покачал я головой и постарался поскорее забыться. — «Недотрах — вот и чудится всякое…» Но как бы мне не хотелось убедить себя хоть в чем-нибудь, а, двинувшись с места, я вновь принялся неосознанно покачивать бедрами, теперь уже нисколько этому не противясь. «Да так просто удобней ходить в тупорылом бреду! Попробуй такой «багажник» поносить!» — мысли наполнило недовольное ворчание, и я тут же принялся стебаться над собой. — «Ага, как же — зубы заговаривай! Признай уже, что просто нравится, извращенец ты старый…» Сокрушенно вздохнув и покачав головой, я с усмешкой глянул через плечо, похлопав себя по ягодицам. Слегка прихватил их пальцами и чуть-чуть встряхнул, запуская приятную волну вибрации.  — Чего уж там, классная жопа, — пробормотал вслух и отправился дальше, уже не тая желание ходить привлекательно. В конце концов, если развлекаться, то на полную. В жизни, которой осталось с гулькин нос, нужно попробовать всё.