Путь сердца / The way of heart

Портал перенёс Гермиону в магловскую деревню Уэстхей на окраине Сомерсета— одно из немногих безопасных мест, которого ещё не коснулся режим Тёмного Лорда. Здесь девушка обычно закупалась продуктами для себя раз в пару недель, но, учитывая, что три дня назад у неё появился новый жилец, запасы следовало пополнить раньше. Девушка поправила сумку на плече и поплотнее закуталась в магловский плащ. Погода стремительно портилась — солнце уже почти не грело землю, передавая эстафету ветру и осеннему дождю. Гермиона поёжилась, выдохнула облачко пара и направилась в центр города на рынок. Несмотря на возможную опасность и постоянную бдительность, сопровождающие каждую ее вылазку, она любила выбираться сюда. Неторопливо прогуливаясь по улицам этого маленького городка, она вспоминала беззаботные счастливые дни, которыми были пропитаны года ее учебы. Каждое лето, когда она возвращалась из Хогвартса на летние каникулы домой, они с родителями отправлялись на заранее запланированный отдых. Одним из самых ярких воспоминаний была поездка в Италию — жаркое солнце плавило улицы Амальфи, а ветер разносил по ним солёный морской воздух. Гермионе было пятнадцать, и после Турнира трёх волшебников она впервые почувствовала себя девушкой. Не подругой Гарри и Рона, не заучкой и лучшей ученицей, а именно девушкой, которая может кому-то нравиться. Тем летом она много переписывалась с Виктором, надевала купленные мамой платья и босоножки, заплетала волосы и чувствовала себя по-настоящему красивой. И, гуляя по узким улочкам Амальфи, она улыбалась родителям и была счастлива. Наверное, ей просто этого не хватило — слишком быстро война забрала у неё детство и беззаботность. Родителей, друзей, возможность просто жить и радоваться. Даже любовь… она иссушила их с Роном чувства, оставив лишь липкое чувство вины и тревогу. Нет, конечно, она любила Рональда по-настоящему. Но это как если бы ты навещал смертельно больного родственника — ты знаешь, что каждое мгновение может стать последним, и в глубине души уже хочешь, чтобы конец быстрее наступил и тебе больше не пришлось жить в этом пугающем ожидании. Вместо бабочек в животе — иглы в сердце. Ни страсти, ни романтики, сплошная безысходность. Гермиона прошла мимо знакомой библиотеки, часы на которой показывали без двадцати два. Людей на улице в это время было достаточно много, что позволяло девушке беспрепятственно теряться в толпе. Подойдя к рынку, она ловко обогнула компанию молодых ребят, увлечённо что-то обсуждающих, и направилась прямиком к прилавку с овощами. — Добрый день, Миранда, — улыбнулась она знакомой продавщице. — Анжелика! Давненько тебя не было видно, дорогая! — грузная женщина в оливковом фартуке и голубом берете активно замахала руками. — Как там твои собаки поживают? По легенде Анжелика — то есть Гермиона — по просьбе своей бабушки следила за частным собачьим питомником недалеко от города и поэтому наведывалась в город достаточно редко. Питомник и бабушка действительно существовали, а вот Анжелика была уже создана позже вместе с ложными воспоминаниями настоящей владелицы питомника. Но, к слову, в питомник она действительно иногда приезжала, проведывая собак и проводя с ними время. — Замечательно, спасибо! Вот — скоро повезу подопечных в ветеринарную клинику в Шептон. Они поболтали ещё пару минут о собаках, и Гермиона поставила себе в уме галочку на днях обязательно съездить в собачий приют. Может быть, она даже возьмёт с собой Томаса, чтобы не держать его всё время в четырёх стенах. Вспомнив о Томасе, Гермиона распрощалась с Мирандой, набрав несколько пакетов овощей, и пошла дальше вглубь рынка. Обойдя ещё пару прилавков, девушка неторопливо направилась обратно на окраину городка, чтобы беспрепятственно и незаметно воспользоваться порталом. Наблюдая за маглами, она в очередной раз задумалась о том, что было бы, не получи она тогда письмо. Она бы закончила с отличием школу, поступила бы в Кембриджский университет, получила бы докторскую степень, занялась научными исследованиями, вышла бы замуж, возможно, завела детей… и никому бы не доказывала своё право на существование. Никого бы не волновала чистота её крови. Смогла бы она отказаться от магии ради спокойной жизни? Иногда ей хотелось ответить на этот вопрос утвердительно, но в глубине души она понимала, что ни за что бы не променяла магию на спокойную жизнь. Скользя взглядом по улице, она наткнулась на странного вида старуху, стоящую в паре метров от неё в тени домов. Одетая в какие-то лохмотья, с длинными седыми волосами, спутавшимися на затылке в один колтун, с поддёрнутыми рыбьей слепотой глазами и чёрной воронкой приоткрытого рта. Старуха что-то беззвучно нашёптывала, глядя на Гермиону, отчего девушка невольно остановилась, чувствуя неприятный озноб на загривке. Шёпот превратился в хрипящие слова: — Ты бежишь, но бежишь по кругу. Он разорвёт его и выпустит тебя на волю, чтобы затем приковать к себе. За тобою ходит его тень, девочка. На свету она только ярче. — Что… что вы говорите? — запнулась Гермиона, вспотевшей ладонью нащупывая палочку. — Кровь вас разделила, кровью и будете связаны. Отдашь ему сердце — он заменит им своё. До последнего удара страдать будешь, только чьи удары-то будут? Старуха страшно закашлялась, будто выплевывая лёгкие, согнулась пополам, а затем, успокоившись, рассмеялась, вводя Гермиону в ещё больший ступор. Подняла слезящиеся глаза и ткнула пальцем в Гермиону. — Красавица и чудовище, только вот кто окажется чудовищем на самом деле? — и вновь зашлась мерзким скрипучим смехом. Гермиона отшатнулась от старухи, случайно врезаясь в проходящего мимо мужчину. Тот недовольно буркнул себе под нос и поспешил дальше. Девушка проводила его взглядом, затем повернулась обратно к дому, но старухи уже не было. Пытаясь успокоить сердцебиение, девушка закрыла глаза. — Ненавижу старух и предсказания, — процедила сквозь зубы и быстрым шагом направилась к порталу. *** Часы показывали половину пятого, когда Томас оторвался от книги. Девчонка отсутствовала уже несколько часов, которые мужчина решил посвятить чтению одного из редких фолиантов, заинтересовавшего его ещё накануне. «Пути древнейшего колдовства» Гремуса Бреговича рассказывали легенду о существовании таинственного племени Полуночных Волхвов. Их поселение было скрыто от глаз остального мира мощнейшей магией, дабы защитить великое Знание, которым владели колдуны. Сама книга содержала по большей части описание быта племени, наполненного кровавыми ритуалами и зельями, открывающими для колдунов особый дар «видеть» магию. Книга была настолько редкой, что существовало всего несколько экземпляров во всем мире, и воспринималась большинством как сказка. Но Томас не верил в сказки, потому что знал — все они основаны на чём-то реальном. Больше всего его внимание привлёк короткий фрагмент одного ритуала — пути сердца. Он еще раз пробежался глазами по его описанию.

И сердце его остановилось, истекая чернильной тоской. И вынул он сердце из груди кинжалом Смерти и отдал его взорвавшейся звезде. Лунный цветок загорелся алым, и алым стало чёрное небо. Испил он небо то и открылся ему путь сердца. На пути том стояла чистая душа, и забрал он ее себе.

Томас чувствовал, что нашёл какую-то едва ощутимую зацепку, способную помочь ему в его поисках. Но в книге оказалось слишком мало информации, ему предстояло добыть гораздо больше. Кажется, он уже знал, куда отправится после того, как заберёт копье. Много лет назад, ещё во время своих путешествий в Албанский лес, он познакомился с одним старым колдуном. Тот жил отшельником в лесах и приютил молодого парня на пару ночей. Юный Лорд в то время был очень голоден до знаний — совсем как девчонка Грейнджер, — и потому жадно впитывал небылицы, что рассказывал старик. Одна история запомнилась ему особенно хорошо — что существует на севере континента странное племя слепых колдунов. Их глаза были выжжены таинственным зельем, а руки обагрены кровью до самых локтей. Они умели проникать в сны и были бессмертны. Старик наткнулся на них во время своих странствий, и они допустили его до своих знаний, потребовав принести взамен жертву. Чем пожертвовал старик, он так и не рассказал, лишь молча плакал, вцепившись зубами в кулон на своей шее. Юноша тогда молил рассказать, где именно находится это поселение, но старик был непреклонен. Ночью он прокрался в спальню к колдуну и нашёл среди бумаг записи о том путешествии. Колдун наутро заметил пропажу — завязалась драка, и юноше пришлось убить старика… Теперь эти записи хранились в одном из его тайников, почти забытые и едва утерянные. Отложив книгу, он аккуратно поднялся на ноги, разминая затёкшие мышцы. Прошёлся по комнате, в который раз осматривая убранство. Несмотря на некоторую захламлённость, в комнате было достаточно чисто. Чистоплотная грязнокровка. Томас хмыкнул. Подошёл к столу, выдвинул первый ящик — какие-то магловские безделушки вперемешку с тетрадями. Наушники, кассетный плеер, ключи с поржавевшим брелоком «home», рамка с выцветшей фотографией Гермионы с родителями и еще колдография Золотого трио времён учебы в Хогвартсе. Закрыв сентиментальный ящик, Томас выдвинул следующий и оторопел — крестражи, некогда бывшие хранилищем его души, пыльным хламом валялись в ящике магловского стола в доме грязнокровки. Чаша, изодранный дневник, почерневшее кольцо, медальон, не хватало только диадемы. Рядом лежало два клыка: Василиска и… Мерлин, это что — клык Нагайны? Томас хрипло рассмеялся, облокотившись на стол. Что же тогда девчонка не положила в этот ящик очки Поттера, раз заделалась хранительницей его души? Он не испытывал злости, скорее удивление — все эти некогда важные для него предметы были теперь мусором. А девчонка хранила их, словно напоминание о том, что смогла у него забрать. — Девчонка… — неопределённо покачал он головой. Она забавляла его всё больше. Как часто она доставала их из стола? Трогала, рассматривала, пыталась что-то почувствовать. Кричала ли она на них, размазывая слёзы по металлу? Проклинала ли Авадой? Как сильно она, должно быть, ненавидела его, раз шагнула так глубоко в своей одержимости им? Он понимал её лучше чем кто-либо. Маниакальность подобна яду, что отравляет собой жизнь, забирая всё, кроме объекта одержимости. Он становится самым близким другом, верным соратником, который идёт с тобой рука об руку. Ещё чуть-чуть, и ты сам станешь им — тем, кого так сильно ненавидишь. Как близко подобралась к этому она? Окинув взглядом крестражи последний раз, он закрыл ящик и быстрым шагом вышел из комнаты. Спустя каких-то полчаса, за которые Томас успел вспомнить, как заваривать чай без магии, послышался щелчок. Обернувшись, Томас увидел посреди комнаты Гермиону. Девушка выглядела напряжённой, о чем свидетельствовали хмурая складка меж бровей и немного отрешенный взгляд. Вспомнив, что она не одна, Гермиона перевела взгляд на Томаса и немного вымученно улыбнулась. — Нашёл, чем себя занять? — вместо приветствия спросила она. Мужчина кивнул, наблюдая за девушкой. Осенний ветер окрасил её обычно бледную кожу лёгким румянцем, а вихрь портала растрепал волосы, заплетенные в косу. Это словно сделало её чуть более живой. — Да, — ответил он, — я читал. — Расскажешь за ужином? — спросила Гермиона, выгружая продукты из своей сумки. До разговора они добрались уже после ужина. Томас сидел на диване, расслабленно наблюдая за девушкой, пока та обрабатывала его раны. Он заговорил первым. — Пути древнейшего колдовства. Редкая книга. Как ты её достала? Девушка понимающе улыбнулась. — Гремус Брегович, да. Пару лет назад я купила её за бесценок у одного торговца в Лютном переулке. Полагаю, он украл её у кого-то и совершенно не представлял ценности, решив, что это какая-то сказка. Мужчина хмыкнул. — В знающих кругах за неё могли бы и убить. — Тогда можно сказать, мне повезло, — Гермиона убрала поднос и пересела на стул напротив дивана. — Не знаю, существовало ли на самом деле племя Волхвов, но многое из их магии вызывает интерес. — Что же например? — Их зелья «видения». Судя по описанному действию, они сделаны на основе сильного галлюциногена, типа псилоцибиновых грибов или подобного. Очень схож эффект с расширением сознания, которое описывают маглы, только в сочетании с магией эффект, вероятно, куда интереснее. — Хотела бы попробовать его? — задал вопрос Томас, в который раз убеждаясь, что девчонка достаточно умна, чтобы вести с ней беседу. — Чисто с исследовательской целью разве что, — Гермиона наколдовала две чашки с чаем и отлевитировала одну мужчине. — Большинство описанных в книге ритуалов слишком… жестоки. А вот зелье, помогающее увидеть естество магии, представляет собой более интересный предмет для изучения. Томас отпил из чашки, подбирая следующие слова. — Жестокость — понятие относительное. Лев не жесток с добычей, однако он её всё равно убивает, потому что иначе он погибнет от голода. Смерть не жестока сама по себе, такой её делает мораль. Магия не бывает тёмной, только если кто-то другой не назовёт её таковой. — Но магия крови и жертвоприношений… — попыталась возразить девушка, но мужчина продолжил. — Всего лишь одна из сторон материи магии. Её не придумали люди, они просто научились ей пользоваться, отдавая что-то взамен. К слову, именно это «видение» и даёт описанное в книге зелье. В его словах был смысл. В конце концов, она и сама пришла к этому выводу, что и стало причиной раздора между ней и остальными членами Сопротивления. Чем больше Гермиона углублялась в изучение магии, тем сильнее понимала, насколько неподвластна она разделению на светлую и тёмную. Волшебники, её использующие, — да, но не сама магия. Поэтому её всегда так тянуло окунуться в Запретную секцию Хогвартской библиотеки, и потому она затем собрала коллекцию книг по тёмной магии у себя дома. — Ну, в любом случае мы не можем сказать наверняка, в чем заключается его эффект… — посмотрела на улыбающегося Томаса и осеклась. — Погоди… ты его пробовал?! Томас откинулся на спинку дивана и кивнул. С удовольствием подметил, как загорелись у Гермионы глаза, когда она, подскочив и едва не опрокинув кружку, заходила по комнате, активно рассуждая и жестикулируя руками. — С ума сойти! Как ты его приготовил? Какой главный ингредиент? Нет, не говори! — она зажала пальцами переносицу, усиленно прикидывая состав. — Определенно там должны быть грибы, ещё что-то седативное… может быть, мелисса? А что выступает катализатором магии? Томас засмеялся над быстрым натиском её слов. Точно — заучка, но ему это даже импонировало. Раньше он так же хватался за любые крупицы знаний. Решив, что она заслужила ответ, он перечислил. — Верно, мицена синеногая, цветки мелиссы, срезанные в полнолуние, яд огневицы, порошок из крыльев фей, глаз раморы, ну и кровь, конечно. В процессе зелье «заговаривается» на старославянском, но не это самое интересное. Как его употребляют? Гермиона на секунду задумалась, а затем уверенно ответила: — Зелье «видения» — его не выпивают, а закапывают в глаза, верно? Он улыбнулся и кивнул. — Умница. Сетчатку обжигает моментально, а при длительном употреблении приводит к потере зрения. Зелье распространено во многих древних племенах, где промышляют шаманизмом. Я попробовал его много лет назад в Перу, когда искал один артефакт у индейцев. Гермиона алчуще вонзилась в него взглядом, присаживаясь рядом на диван и не замечая, как случайно дотронулась рукой до его колена. — И что же ты увидел? Томас прикрыл глаза, словно предаваясь воспоминаниям. Ладонь девчонки жгла кожу даже сквозь ткань штанов, отчего внутри заворочалось что-то некомфортное. Затем открыл глаза и пристально посмотрел на сидящую рядом девушку. К её щекам вновь прилил румянец, а губы блестели от постоянных закусываний. Наклонившись чуть вперёд, он прошептал: — Магию. Уже позже вечером Гермиона вновь не могла заснуть. Но в этот раз причиной была уже не тревога, а позабытое волнение, которое она всегда испытывала, открывая для себя новые знания. Этот вечер был, наверное, самым приятным за последние несколько лет — она давно ни с кем так свободно и увлечённо не разговаривала. И дело не только в предмете дискуссии, не последнюю роль играл и собеседник. Томас… был интересным. Это не сразу бросалось в глаза, но стоило ему заговорить, и глубокий бархатный голос проникал гораздо дальше ушей, по венам куда-то глубоко внутрь. Гермионе нравилось слушать его, говорить с ним, спорить. В ней будто что-то оживало, заставляя сердце вновь качать горячую кровь. И ей определенно это нравилось. Девушка поднялась со своего дивана и, стараясь не шуметь, подошла к проёму, ведущему в соседнюю комнату. Лунный свет мягко оседал на полу и стенах, создавая причудливые узоры. Томас спал на спине, повернув голову чуть в сторону Гермионы. Хмурое обычно лицо разгладилось, отчего он казался умиротворённым и даже юным. Интересно, сколько всё-таки ему лет? Когда следы жизненного опыта стёрлись сном, он едва ли казался старше тридцати. Надо будет спросить у него утром. Постояв ещё несколько минут, Гермиона развернулась и направилась к себе, не заметив, как в ночи сверкнули чёрные глаза, провожая её.