Путь сердца / The way of heart

Гермиона стояла возле окна, по которому с обратной стороны стекали крупные капли дождя. Мокрая пелена не позволяла рассмотреть, что происходит за её пределами, но девушка и не пыталась — отрешенным взглядом она буравила собственное размытое отражение, втайне мечтая, чтобы оно исчезло вслед за тянущимися вниз каплями. Небольшая комната, которая теперь служила ей жилищем, угнетала не хуже свинцовых туч за окном. Одинокие серые стены, раковина, узкая койка с жёстким матрасом, стул с висящими на спинке вещами, которые даже не были её. Здесь вообще ничего ей не принадлежало, кроме тёмных тягучих мыслей и бесконечного стука по стеклу. Ей не разрешили вернуться домой. Это было правильным решением, которому она и не думала сопротивляться (не после того, что произошло). Её жильё было дискредитировано, и поэтому путь туда был закрыт. Но ей так не хватало уединения, даже несмотря на то, что Невилл в порядке исключения выделил ей одноместную комнату, в то время как остальные члены Сопротивления ютились по несколько человек. Она была благодарна ему, хотя вряд ли их общение когда-нибудь станет таким же тёплым, как было. Не после того, что она совершила. Зажмурив глаза, она с глухим стуком прислонилась лбом к прохладному стеклу. С событий, произошедших в лесу, прошла неделя. После того, как Том… Волдеморт исчез, она не сразу нашла в себе силы связаться с Сопротивлением. Честно говоря, она даже думала о том, чтобы не делать этого. Когда боль слегка притупилась, а запасы слёз истощились, она долго лежала на земле, смотрела в серое небо и размышляла. Хотелось просто сбежать — оставить тело Оливера, инсценировать собственную смерть, и пусть Невилл и остальные оплакивают их и остаются в неведении, что всё-таки произошло. Только бы не смотреть им в глаза, не видеть их ненависти, пусть лучше думают, что она умерла. Потом пришло осознание, что от самой себя она сбежать не сможет. И рано или поздно в свои собственные глаза ей взглянуть всё же придётся, и та ненависть, которую она в них найдёт, окажется гораздо хуже. Она сожрёт её, раздробит острой пастью каждую кость в её теле, отравит кровь своей болью и превратит в живой труп. Тогда пришла другая идея — стереть себе память. Так же, как когда-то родителям. В этом даже чувствовалась какая-то удовлетворительная ирония — отобрать у себя то, чего она лишила маму и папу. Одно слово, и больше никаких воспоминаний, никакой боли, никакой Гермионы Грейнджер, никакого… никого. Эгоистичное забвение, свобода, которой она не заслужила. Стиснув зубы, она на секунду отстранилась и вновь ударилась головой о стекло, пытаясь сосредоточиться на этом ощущении. Конечно же, она не смогла этого сделать. Ни сбежать, ни забыть. Она просто не имела на это права — слишком велика была ошибка, которую она совершила. И только она могла заплатить за неё соответствующую цену. И дело было вовсе не в истинном гриффиндорском благородстве и храбрости, дьявол бы их побрал. Нет, ей было страшно, было стыдно, и безумно хотелось сдаться. Но она уже это сделала однажды, когда впервые бросила друзей на поле боя. Теперь же ставки оказались ещё выше — там оказалось её растерзанное сердце. Внезапно война, от которой она огородилась, настигла её в самом, казалось бы, безопасном месте — в её собственном доме, в её собственной грудной клетке. Неожиданно это масштабное долгое сражение за власть и свободу в магическом мире оказалось чем-то личным. И от этого уже было не сбежать. Поэтому, лёжа там в лесу, на холодной мокрой земле она занемевшими пальцами держалась за рукоять своей новой палочки и — Мерлин, какая ужасная насмешка судьбы! — пыталась отправить Невиллу Патронуса. Раз за разом рассекая воздух, она шептала заклинание и пыталась найти хоть что-нибудь, хоть какое-то счастливое воспоминание, хоть крошечную эмоцию, которая позволила бы ей создать такой необходимый свет. Ничего. Наверное, так ощущается поцелуй дементора — абсолютная пустота там, где должно быть сердце. Тогда, стиснув зубы, она доползла до тела Оливера, дрожащими руками залезла во внутренний карман его мантии и достала оттуда зачарованный галлеон для связи с Невиллом. Свой она потеряла ещё во время сражения. Сил хватило лишь для короткой просьбы о помощи. Ребята не смогут аппарировать прямо в лес, но смогут перенестись с помощью портала в стыковочную хижину — и там уже с помощью поисковых чар найдут её в лесу. Ей нужно было только ещё немного подождать… В настоящее Гермиону вернул звук открывшейся позади двери. Резко обернувшись, она увидела Ханну, неловко переминающуюся с ноги на ногу в проходе. — Привет, — поздоровалась девушка, внимательно рассматривая Гермиону. — Ханна, — кивнула она и отошла от окна. — Через десять минут общий сбор, — казалось, на этом визит закончится, но спустя мгновение Ханна тихим голосом спросила: — Как ты? Не сдержав нервный смешок, Гермиона пожала плечами. Действительно — как она? Ханна тяжело вздохнула и прошла к кровати, присаживаясь на неё и сцепляя руки в замок. — Мы так толком и не поговорили с тобой после той ночи, — спустя какое-то время произнесла Ханна. — Столько всего навалилось, сама понимаешь… Гермиона поморщилась. Конечно, она понимала. С ней вообще особо никто не разговаривал все эти дни. То ли винили в смерти Оливера, то ли жалели, то ли считали, что она сошла с ума. Что, в принципе, было не так далеко от правды. Гермиона не знала, какую версию событий рассказал всем Невилл, поэтому решила просто подтверждать молчанием любые теории. Поэтому она, если честно, даже не представляла, о чём именно говорить с Ханной, какую версию произошедшего знает она? Девушка развеяла её смятение, продолжив говорить. — Невилл всё мне рассказал, — весомо проговорила она. — Сказал, что вас выследили Охотники в лесу. Гермиона подняла на неё удивленный взгляд. Вот, значит, как звучит официальная версия. Что ж, с этим она может справиться. Чуть ссутулившись, она обняла себя за плечи и кивнула. — Всё произошло так быстро… я даже не успела понять, что случилось, — проговорила она, незаметно наблюдая за реакцией Ханны. — Невилл сказал, что Оливер оглушил тебя и наложил дезиллюминационные чары, чтобы тебя не схватили. И попытался отвлечь Охотников на себя. Он всегда был таким храбрым… — девушка всхлипнула и отвернулась. Гермиона села рядом с девушкой, аккуратно приобнимая её за плечи. Оливер действительно пожертвовал собой ради неё, пусть и не так, как представляют себе остальные. Она до сих пор видит его предсмертную агонию, стоит ей хоть на секунду прикрыть глаза. И эта картина каждый раз разрывает её душу в клочья. — Мне так жаль… Ханна замотала головой, вскидывая на неё взгляд. — Не смей винить себя. Ты ничего не могла сделать, ты не могла их спасти. Их… грудную клетку сдавило ледяным обручем. Прикрыв глаза, Гермиона спросила: — Невилл сказал, что случилось с Томом? — Видимо, они не смогли проверить его личность и потому забрали. Он может быть сейчас где угодно, если до сих пор… жив. Ханна сочувственно свела брови на переносице и погладила Гермиону по плечу, не замечая, как та застыла в своих мыслях. — Вы были с ним близки, не так ли? — тихо спросила она. Гермиона почувствовала, как её живот скрутило судорогой, а по телу волной пробежался холодный жар. Она вскочила на ноги и подбежала к раковине, содрогаясь от спазмов. В памяти вспышкой пронеслась картина из прошлого. «Гермиона, тебе нужно успокоиться». «Вставай». «Иди к раковине и умойся». Сильные пальцы сжимают подбородок, вливая в горло горькое зелье. …Сильные пальцы сдавливают её запястья, заводя их высоко над головой. «Девочка…» Тряхнув головой, она набрала в ладони ледяную воду и брызнула себе в лицо. Сквозь гул в ушах она разобрала испуганный голос Ханны. — Гермиона, ты в порядке? Давай я позову Парвати, она поможет? Гермиона отрицательно покачала головой. — Нет, не нужно… — она сделала пару глубоких вдохов и после этого уже спокойная повернулась к подруге. — Это просто паническая атака. Иногда случается. Ханна все ещё недоверчиво смотрела на неё, но, не заметив признаков зарождающейся истерики, кивнула. — Прости, мне не стоило поднимать эту тему. — Всё в порядке, это ты меня извини, — она прошла обратно к кровати и тяжело опустилась на матрас. — Дай мне, пожалуйста, пять минут, мне нужно перевести дух перед собранием. Когда за девушкой закрылась дверь, Гермиона обессиленно завалилась на кровать. Правду о произошедшем знал только Невилл. Пока остальные прибывшие в лес ребята успокаивали рыдающую над телом Оливера Анжелину и осматривали местность, Невилл отвёл Гермиону в хижину, влил в неё бодроперцовое зелье и заставил всё рассказать. И она рассказала. Начиная с момента, когда нашла тело незнакомца в лесу и заканчивая выяснением истинной личности Томаса Элдрича и убийством Оливера. Мёртвым тихим голосом она поведала ему о копье, о тренировках на складе, о бесконечных разговорах и спорах, о его помощи в работе над меткой, об их совместной жизни в её доме… обо всём. Почти. Как бы голос разума ни взывал к ней, требуя рассказать про случившуюся связь, Гермиона не смогла этого сделать. Признаться Невиллу в том, что она была близка с самим Волдемортом, что она целовала его, обнимала, утопала с ним в наслаждении… Нет, это откровение не сорвалось с её языка и было запрятано в самый дальний уголок разума. Туда, куда она сама не смогла бы добраться. Это было трусливо и малодушно, но признаться в этом было страшно даже самой себе, не говоря уже о других людях. Невилл слушал её молча, мрачнея всё больше и больше. Когда последние слова сменились тишиной, он поднялся со стула и отошёл к окну. Гермиона не смела взглянуть на него, мысленно готовясь к любому решению. Но следующие слова парня её ввергли её в ступор. — То, что ты сейчас мне рассказала, — медленно проговорил он, — не выйдет за пределы этой хижины. Никто больше не узнаёт настоящего имени Томаса Элдрича. — Что… — нахмурилась Гермиона, но парень нетерпеливо перебил её. — Ты никому больше не расскажешь, кем он был на самом деле, — его всегда тёплые глаза сейчас резанули по ней льдом. Гермиона непонимающе всматривалась в его лицо. От прежнего румяного нескладного мальчишки, каким он был в Хогвартсе, не осталось ничего. Война высекла его черты на камне, и теперь он был тверже любой гранитной породы. Он смотрел на неё в ответ, но так, словно видел перед собой чужого человека, волею судьбы связанного с ним общей целью — решительно и без сомнений. — Сейчас мы отправляемся в штаб. Твоё жилище раскрыто и больше не является безопасным. Ты не вернёшься туда. — Мои наработки по метке… — возразила было Гермиона. — В твоей голове, прежде всего. Если будет нужно, воспользуешься омутом. Дождавшись от девушки кивка, он продолжил: —Ты будешь жить в штабе и работать над меткой дальше, — заметив, как в очередной раз Гермиона собралась возразить, он чуть повысил голос: — Да, ты облажалась, Гермиона. Так, как никто и никогда до тебя. Ты поставила нас под удар, пойдя на поводу у собственных эмоций. И я без сомнений отдал бы тебя под трибунал… — он на секунду замолчал. — Но мы не можем сейчас бросить всё, к чему так долго шли. Ты приготовишь зелье, несмотря ни на что. Затем ты проберёшься в Сектор и заручишься их поддержкой. — Но, Невилл, Том… — поморщившись, она поправила сама себя, — …Тёмный Лорд знает о наших планах! — У нас просто может не быть другого шанса, Гермиона. Я не знаю, сколько мы еще сможем продержаться… — Невилл тяжело облокотился на подоконник, вцепляясь в него пальцами. — Нам просто нужно ускориться. И тогда Гермиона увидела это. Вместо собранного и жёсткого генерала Сопротивления перед ней стоял обессиленный, сломленный войной человек, который, как и она, просто устал сражаться. Но, в отличие от неё, он ни разу не пытался сбежать, потому что ему ещё было, кого защищать. — Мы должны сделать это. Ты должна сделать это. Если сейчас мы остановимся, то потеряем даже то влияние, которое у нас осталось в Секторе. Охотники задавят нас как насекомых. Невилл взглянул на неё исподлобья, и его взгляд вновь наполнился холодом. — Или ты больше не знаешь, чью сторону занять? — Что… что ты говоришь такое? — неверяще прошептала та. Невилл медленным шагом приблизился к ней и сел обратно на стул. — Может быть, Тёмный Лорд успел уже промыть тебе мозги? Может быть, он поэтому тебя не убил? Скажи мне, Гермиона? Почему ты осталась жива? Гермиона вскочила на ноги, чувствуя, как искрится воздух вокруг неё от ярости. — Никогда! Слышишь меня?! — закричала она. — Если бы я могла, я бы повернула время вспять! Больше всего в жизни я хочу всё исправить! — Так исправь! — повысил голос Невилл. — Исправь то, что натворила! Помоги нам победить! Оглушённая его словами, Гермиона прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Тяжесть этого дня неподъёмным грузом давила на плечи, и она обессиленно упала обратно на стул. В детстве мама говорила ей: «Если тебе снится кошмар, просто ущипни себя во сне, чтобы поскорее проснуться». Но, сколько бы она ни сдавливала кожу на предплечье, раскрашивая её синяками, кошмар не исчезал. Она была в его эпицентре и совершенно не понимала, как выбраться. — Я сделаю всё, что ты скажешь, — прошептала она, сдаваясь. Невилл удовлетворённо кивнул и встал. — Хорошо, — проговорил он медленно. — Ты принесёшь Непреложный обет. Гермиона неверяще уставилась на него, но, найдя на лице парня лишь пугающую решимость, почувствовала, как захлопнулась над её головой невидимая решётка. За свою ошибку она будет расплачиваться последней ценностью, что осталась в её жизни — свободой. Она не винила Невилла за его недоверие. В конце концов, она и сама не верила себе больше. И если она действительно хочет всё исправить, ей придётся это доказать. — Я согласна. *** Принести Непреложный обет было решено уже в штабе — после того, как Невилл найдет доверенного свидетеля клятвы. Гермиона полагала, что это произойдет сегодня, сразу после первого общего собрания. Поэтому сейчас, шагая по узкому коридору в сторону переговорной, она морально настраивала себя на любое развитие событий. Подойдя к приоткрытой двери и услышав множество голосов, она на секунду замешкалась, собираясь с духом, а затем уверенно зашла в комнату. Голоса моментально стихли, сменившись пристальными любопытными взглядами. Гермиона окинула взором помещение. Переговорной служила небольшая библиотека, вернее, то, что от неё осталось: стройные ряды книжных шкафов, стоявших вдоль стен, опустели. Вместо книг теперь на них располагались различные предметы — чьи-то личные вещи, пустые стаканы, порталы, бесхозные волшебные палочки, военные артефакты и тому подобное. Пространство комнаты по центру занимал массивный дубовый стол, за которым расположились ведущие члены Сопротивления. Во главе с задумчивым видом над кипой бумаг ожидаемо сидел Невилл, по правую руку от него — Ханна, по левую — Уильямсон, один из немногих оставшихся в живых мракоборцев. Кроме них были Анджелина, спрятавшая свой взгляд, как только Гермиона зашла в комнату, Андромеда Тонкс, Парвати Патил, Алисия Спиннет и Эрни Макмиллан. Не теряя решительного настроя, Гермиона быстрым шагом подошла к столу и села на единственное свободное место рядом с Андромедой. Женщина доброжелательно улыбнулась ей, подвигая свой стул чуть вбок. — Раз уж все собрались… — Невилл с трудом оторвался от пергамента и окинул присутствующих взглядом, задерживаясь на Гермионе чуть дольше остальных. — Уильямсон, как проходят переговоры с Францией? Темноволосый мужчина коротко кашлянул, прочищая горло. Левая рука со страшным шрамом от ожога метнулась к нагрудному карману, доставая из него сложенный вдвое листок. — На заключительной стадии. Дюваль, их лидер, написал, что готов прислать своих людей, как только мы дадим отмашку и предоставим для них безопасный порт-узел. — О скольких людях идёт речь? — Порядка сорока волшебников. Со стороны Польши чуть меньше. Невилл задумчиво пожевал губу, вертя в руках палочку. Затем взмахнул ей, и по центру стола появилось множество светящихся огоньков жёлтого цвета. — Итого около семидесяти хорошо обученных бойцов… — проговорил он, затем взмахнул ещё раз, и к ним добавились красные огоньки. — С нашей стороны порядка сорока волшебников, плюс дееспособные жители Сектора, готовые сражаться с нами, условно столько же. Что насчёт Охотников? — По последним данным в списках числятся шестьдесят три человека. Но точное число сложно предугадать, так как они не регистрируют всякий сброд… Сидевшая до этого молча Анджелина подалась чуть вперёд, присоединяясь к обсуждению. — Не забывайте про Пожирателей. Если они ещё недостаточно разжирели от хорошей жизни, то непременно вступят в бой, — хриплым голосом проговорила она. — Не стоит забывать и про Министерские службы безопасности… — Которые могут вообще не появиться на призыв, — перебила её Алисия, сверкая глазами, — они могут опустить палочки, когда увидят, с кем их заставляют сражаться. Анжелина невесело хмыкнула. — А могут трусливо следовать приказам, как делали всё это время… — Закончили. Твердый голос Невилла пресёк разгорающийся спор. Он поднялся из-за стола и прошёл к полке позади себя. Взяв в руки небольшой чёрный ящик, вернулся обратно и протянул его Уильямсону. — Необходимо обеспечить безопасное перемещение для наших союзников. Займись этим, можешь взять в помощь Эрни, он поможет настроить портключи. Мужчина взял ящик в руки, кидая взгляд на Макмиллана. Тот ответил ему лёгким кивком. Невилл продолжил: — Андромеда, нужно чтобы вы связались с вашим человеком в Министерстве, пусть пробьёт списки сотрудников безопасности, а также их настроения. Наверняка они уже в курсе, что с нашей стороны готовится диверсия, пусть по возможности узнает, сколько среди служащих готовых присоединиться к нам людей. — Сделаю всё, что смогу, — раздался мягкий голос рядом с Гермионой. Девушка незаметно взглянула на женщину. Некогда красивое лицо рассекали следы возраста, войны и бесчисленных потерь. Блестящие чёрные волосы, служившие фирменной карточкой семейства Блэк, потускнели и покрылись проседью. Когда Сопротивление только зародилось, Андромеда сама связалась с ними и предложила свою помощь. Она действительно оказалась неоценимой — имея связи практически во всех кругах, женщина умело добывала информацию через своих доверенных лиц. Кроме этого, она любезно предоставила летнюю резиденцию своей семьи под штаб Сопротивления, в котором они обитали и по сей день. Несмотря на свою молчаливость и внешнюю отстранённость, она была тем человеком, без согласия которого не принималось ни одно решение. А ещё она была, пожалуй, единственным человеком, который не пытался в своё время отговорить Гермиону от ухода из Сопротивления. Грейнджер до сих пор помнила её слова, сказанные однажды вечером накануне отъезда из штаба. «Если у тебя есть возможность сбежать от войны — сделай это, пока она не поселилась у тебя в сердце». Жаль только, что это не помогло — судя по всему, бежать оказалось слишком поздно. Из раздумий Гермиону вывел адресованный ей вопрос. — Гермиона, мы собрали все ингредиенты из твоего списка, — Невилл махнул рукой в сторону дальнего угла, где стояли несколько коробок, заполненных доверху небольшими холщовыми мешочками. — Как быстро ты сможешь приготовить зелье? Она нахмурилась, прикидывая объём работ. В неторопливом основательном темпе она бы комфортно управилась за месяц. Однако Невилл чётко дал ей понять, что имеют в запасе они гораздо меньше. И пускай подобная спешка лишит её сна и отдыха, она была к этому готова. — Две недели, — коротко ответила Гермиона, вновь ощущая на себе пристальное внимание окружающих. — Хорошо, — удовлетворённо кивнул Долгопупс, — используй любую помощь, которая может тебе понадобиться. Парвати и Алисия полностью в твоём распоряжении. Названные девушки несмело улыбнулись Гермионе, на что она попыталась ответить им тем же, скривив губы в подобии улыбки. Следующий час на собрании обсуждалось множество других организационных моментов, которые долетали до Гермионы урывками. Она задумчиво буравила взглядом поверхность стола перед собой, борясь с напавшей на неё сонливостью. В мыслях уже вовсю запустился процесс анализа ингредиентов, Гермиона составляла ментальную таблицу их совместимости. По этой причине она совсем не заметила, как опустела комната после собрания, оставляя её наедине с Невиллом и Андромедой. — Гермиона… — тихо позвал её парень. Та вздрогнула и подняла на него взгляд, часто моргая. Затем заметила стоящую у окна Андромеду и расслабилась. — Стоило догадаться, кто станет Свидетелем обета, — усмехнулась она, откидываясь на спинку стула. Женщина мягко улыбнулась ей, а затем обратилась к Невиллу: — Дай нам пару минут. Невилл кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты. Подождав, пока за ним закроется дверь, Андромеда наложила на комнату Заглушающие чары и подошла к Гермионе. — Моя дорогая, — она села на стул рядом и взяла Гермиону за руку, — хотела бы я сказать, что рада тебя видеть, но, боюсь, обстоятельства меня скорее пугают. Под внимательным взглядом этой мудрой женщины Гермионе стало неуютно. Она безмерно уважала Андромеду и чувствовала с ней особую связь, однако именно этот факт и делал её сейчас более уязвимой перед ней. — Я, если честно, и сама в ужасе, — выдавила она из себя. Женщина какое-то время молча рассматривала её, подбирая слова. — Я знаю ситуацию лишь со слов Невилла… — начала она. — Но мне необходимо услышать это от тебя. Гермиона подняла глаза к потолку, пытаясь собраться с духом. Воздух вокруг словно загустел, отказываясь наполнять лёгкие кислородом. От очередной панической атаки её спасала лишь тёплая ладонь, поглаживающая тыльную сторону её руки. — Я… — она громко выдохнула через рот. — Я совершила ошибку. Впустила в свой дом чужого человека, доверилась ему, запутавшись в собственном одиночестве… Подставила под удар всех нас и привела Оливера к гибели… Гермиона закрыла глаза, силясь сдержать слёзы. Озвучивать это во второй раз оказалось так же тяжело, как и в первый. Однако, в отличие от Невилла, Андромеда не стала набрасываться на неё с обвинениями. — Моя дорогая, — прошептала она, наклоняясь ближе и убирая за ухо девушки непослушную прядь волос. — Ты не единственная, кто попал под влияние Тома Риддла. Гермиона вскинула на неё вопросительный взгляд. — Я понимаю, что ты долгое время знала лишь одну сторону Тёмного Лорда — жуткую, мерзкую и безумную. Но он не всегда был таким. В прошлом это был один из самых обаятельных и умных мужчин, которые когда-либо встречались на моём пути… — заметив удивление на лице напротив, Андромеда грустно улыбнулась. — Да, конечно, я была с ним знакома. В конце концов, обе мои сестры стали его последовательницами. Меня от этой участи спасло лишь решение выйти замуж за Теда — предатели крови не подходили на роль верных подданных Тёмного Лорда. Но я совру, сказав, что этот удивительный мужчина не произвел на меня впечатления. Видишь ли, дорогая, изначально он вёл за собой людей отнюдь не страхом и принуждением. Гермиона медленно кивнула, сминая джинсовую ткань на бедре. — Гарри рассказывал мне, да. Риддл с детства был искусным манипулятором. — Безусловно, но я не совсем это имею в виду, — возразила Андромеда. — Некоторые вещи невозможно подделать. На камне не вырастет цветок, если под ним нет почвы. Никто не пошёл бы за Тёмным Лордом, если бы в нём не было того, что притягивает людей. После этих слов в комнате повисло молчание. Гермиона обдумывала услышанное, проникаясь словами женщины. Безусловно, она понимала, что, несмотря на всё то зло, что нёс в себе Том, было в нём и что-то иное — то, что она успела прочувствовать на себе. Что-то… не хорошее, нет, это слово далеко как от Тома Риддла, так и от Томаса Элдрича. В нём был неизведанный огонь, пламя которого обжигало и согревало одновременно. Она старалась не думать об этом, но, Мерлин, эти мысли всё равно настигали её ночью — на границе сна и реальности. В момент, когда спустя часы бессонницы, сознание всё же начинало ускользать от неё, она буквально чувствовала, как её обнимают сильные руки, как горячие губы ловят её вдохи, как тихий шёпот касается чувствительного места за ухом. И это было страшнее любого кошмара, потому что ей хотелось этого. И потому она просыпалась с криком, пытаясь отогнать это совершенно ненужное наваждение. Она скучала по Томасу Элдричу. Она ненавидела Тома Риддла. И себя она тоже ненавидела. Андромеда внимательно следила за лицом девушки, улавливая все пробегающие по нему эмоции. И то, что она видела, пугало. Женщина наклонилась чуть вперёд, заглядывая Гермионе в глаза. — Я не стану спрашивать тебя о том, что ты не готова рассказать, — Андромеда сжала руку девушки чуть сильнее, — отчасти потому, что боюсь услышать ответ. Я лишь надеюсь, что в тебе достаточно благоразумия, чтобы поступить правильно в этой ситуации. Гермиона почувствовала, как по шее поднимается жар. Ей не хотелось, чтобы женщина поняла, что именно связывало её с Томом, поэтому выпрямилась и как можно более бесстрашно посмотрела на неё. — И что же будет правильным?.. Андромеда последовала примеру, возвращая телу аристократичную осанку и продолжая буравить её обеспокоенным взглядом. — Ты должна закончить эту войну. Вскинув руку с палочкой, она распахнула дверь в комнату, и спустя мгновение в неё вошёл Невилл. Окинув их нечитаемым взглядом, он подошёл к столу и встал рядом с Андромедой. Женщина легко кивнула ему и поднялась на ноги, утягивая за собой и Гермиону. Глубоко вдохнув, та встала напротив Невилла и крепко обхватила протянутую им руку за предплечье. Взмахнув палочкой, Андромеда вывела вокруг их сцепленных рук золотистую светящуюся нить и заговорила: — Обещаешь ли ты, Гермиона Джин Грейнджер, помочь Сопротивлению победить в этой войне? — Обещаю. Первый виток нити оплёл их запястья, проникая под кожу с неприятным жжением. — Обещаешь ли ты хранить верность Сопротивлению до самого её окончания? — Обещаю. Вторая нить последовала за первой, обвивая предплечья. — Обещаешь ли ты сделать всё, что в твоих силах, чтобы остановить Тёмного Лорда? Гермиона почувствовала, как сердце пропустило удар. Она всматривалась в глаза Невилла напротив, ощущая болезненный ком в горле, который словно мешал произнести последнюю клятву. Сглотнув его, она дрогнувшим голосом произнесла: — Обещаю. Последний виток нити пробрался под кожу, устремляясь по венам в самое сердце.