Путь сердца / The way of heart

Бесчисленное количество раз он испытывал это — тело постепенно растворяется в воздухе, лёгкие наполняет едкий чёрный дым, и в следующий миг тебя захватывает ощущение стремительного полёта и невесомости. Перемещение с помощью вихря — это очень тёмная и серьёзная магия, однако ещё никогда оно не ощущалось так. Тонкие прозрачные руки так отчаянно цеплялись за его мантию, что, казалось, ещё чуть-чуть — и они сломаются от напряжения. Том не видел лица девушки — она спрятала его в складках мантии на его груди. Он чувствовал лишь, как её взлохмаченные волосы щекочут губы, растягивающиеся то и дело в ухмылке, и как её хрупкое тело сотрясается в пока ещё зарождающейся истерике. Когда они приземлились на твёрдую поверхность пола в его замке, Гермиона так и не отпустила его. Скорее всего, просто не смогла — мышцы застыли в болезненном спазме, не давая пальцам разогнуться. Всё её тело превратилось в один сплошной спазм — девушку трясло словно в припадке, а из горла доносились глухие хрипы и рыдания. Том держал крепко. Казалось, отпусти — и она рассыпется тысячами осколков, проникая стеклом под кожу. Так они и стояли, утопая в иллюзии нежного объятия. Ложью было бы сказать, что для него самого это не было волнительным моментом. Нет, конечно, сквозь маску непоколебимости не пробилось ни частицы лишних эмоций. Однако где-то глубоко внутри он чувствовал что-то давно забытое — и оттого волнующее, как если почувствовать едва уловимый аромат из прошлого, который стремительно уносит тебя в состояние странной эйфории. Если бы его попросили описать, на что это похоже, — он бы не смог. Потому что Лорд Волдеморт не знал, как ощущается секундное счастье. Зато знал, как пьянит вкус очередной победы над врагом, пусть даже этот враг и прижимается к нему сильнее и ближе любого фанатичного последователя. А ещё знал, как остра бывает насмешка судьбы: в холодном тёмном замке делили объятия двое — самый несчастный и самый счастливый человек на земле. К сожалению, иллюзия длилась недолго. Услышав очередной громкий всхлип, он отпустил девушку, и та рухнула на пол грузным мешком. «Не рассыпалась», — с нежностью подумал Том и присел перед ней на корточки. Гермиона содрогалась в неконтролируемых конвульсиях. Ей бы вспомнить, где она находится и с кем, но единственное, что стояло перед глазами, — это размытые лица жителей, склонивших головы, и полные ненависти глаза её соратников. И ослепляющий зелёный луч, который так и не достиг цели. Или всё же достиг? Может быть, она уже мертва — и эта безумная боль настигла её посмертно? Пальцы слепо потянулись к лицу, пытаясь найти хоть что-то живое, но наткнулись лишь на мертвенно-бледную маску, которую тут же попытались содрать. — Ну, тише-тише… — прошептал Томас, пытаясь остановить приступ аутоагрессии девушки. Но последовавший в ответ отчаянный рык дал понять, что к разуму воззвать не получится. Перед ним не человек — раненое животное, бьющееся в предсмертной агонии. Спасти или добить? Что милосерднее? Понаблюдав за Гермионой пару минут, за которые она успела расцарапать себе лицо и разбить колени о мраморный пол, он тяжело вздохнул и перевёл взгляд наверх. Над головой собирались молнии — магию зачарованного потолка он позаимствовал у Хогвартса, отдав дань тому, что поразило его сильнее всего в его первый день в волшебной школе. Были ещё, конечно, призраки, но именно небо над головой в Большом зале окончательно убедило его в том, что происходящее не сон. В груди постепенно поднималось раздражение — момент его триумфа притуплялся с каждым всхлипом девчонки. Нет, он, безусловно, был рад, что смог её забрать, но если она продолжит так истязать себя и дальше, то рискует пропустить все грандиозные планы, что он для неё приготовил. Дотронувшись до её виска, Том прошептал: — Дормио… Тело на полу затихло, погрузившись в глубокий сон. Игнорируя чары левитации, Томас поднял девушку на руки, отметив её болезненную лёгкость, и с тихим шорохом переместился в собственные покои. Подойдя к широкой кровати с изумрудными бархатными балдахинами, он опустил её на простыни, попутно заклинанием снимая с неё всю одежду. В движениях — ни намёка на эротику, лишь скупая забота, давящая на мозг навязчивой мухой. Критично оглядывая выпирающие рёбра и бледную кожу, покрытую синяками, он наткнулся на шрам, рассекающий живот почти наполовину. Едва касаясь, он провёл по нему пальцами, представляя, как, должно быть, это было больно. А уж о боли он знал больше многих — его вечная спутница, плата за силу, что он приручил, за магию, которой отдался головой и сердцем. Будь он человеком, не смог бы её вынести ни секунды. Но Лорд Волдеморт уже давно не человек, и всё людское ему чуждо. Было чуждо. Наверное, потому его так тянет к девчонке: она словно напоминает ему о том, каково это — быть из плоти, крови и чувств. Он слишком давно этого не испытывал и предпочёл бы, чтобы так было и дальше. Но навязчивая привязанность уже забралась под кожу, пытаясь сделать его слабым и уязвимым. И теперь только от него зависело, поработит ли она его или же станет дополнительным источником силы. Том стремился ко второму. Но прежде чем он воплотит свою задумку в жизнь, девчонке нужно восстановить силы и вернуть форму. Учитывая её состояние, на это понадобится много времени. Благо, теперь у них есть всё время мира. Постояв ещё пару секунд над девушкой, Томас вновь растворился в воздухе, оставляя после себя отголоски чёрного дыма. Когда он вернулся в зал, его уже ожидал Мальсибер. Пожиратель позволил себе лишь на секунду взглянуть на Тёмного Лорда и отметить выражение пугающей умиротворённости на его непривычно молодом лице. То, что произошло на развалинах Сектора, было удивительно. Безусловно, они знали, что Сопротивление готовит диверсию, и получили чёткие указания от Тёмного Лорда, какую карту им предстоит разыграть. Гениальный план, навсегда уничтоживший влияние Сопротивления и давший старт новым реформам Министерства. Грязнокровка Грейнджер сыграла свою роль блестяще, но вот чего Мальсибер не мог понять — так это каким образом Повелителю удалось сломить её принципы. А, главное, что их вообще связывает? Раньше Пожиратель полагал, что Лорд запугал девчонку или, быть может, подкупил чем-то или кем-то. Однако то, что он увидел в Секторе… то, как стремительно он отбил луч Авады от Грейнджер, как укрыл её в своих объятиях, держа так крепко и нежно, как могут только… Мерлин, такое даже страшно в мыслях произнести! Словно безумец, заполучивший, наконец, сердце своей возлюбленной. И девчонка, спрятавшая лицо на его груди так, будто лишь одному ему доверяет… Мальсибер никогда бы не поверил в подобное, если бы не увидел это лично. И пусть о новой личине Тёмного Лорда знали всё ещё немногие, этого хватило, чтобы в рядах Пожирателей поползли неоднозначные слухи. Мальсибер не поддерживал их, но и не пресекал, сам то и дело предаваясь размышлениям о том, какую роль на самом деле играет в этой истории Гермиона Грейнджер… — Ты ставишь мои решения под сомнение? — неожиданно раздался ледяной голос Тёмного Лорда. По загривку током прошёлся озноб — поддавшись мыслям, Пожиратель совершенно забыл выставить ментальные блоки, и все его домыслы оказались перед Волдемортом как на ладони. — Ни в коем случае, мой Лорд. Прошу прощения… — мужчина низко склонил голову, а в следующую секунду рухнул на колени, охватываемый болью невербального Круциатуса. Том со скучающим видом смотрел, как подрагивают плечи его верного последователя — Мальсибер терпел боль хорошо, лучше многих, кто оказался перед ним на коленях. Опустив руку, он закончил действие заклятия и позволил Пожирателю подняться на ноги. — Наведи порядок среди Пожирателей и Охотников. Если кто-то хочет поговорить о том, почему я забрал девчонку, пусть спросит меня лично — я с удовольствием объясню, — глаза Тома опасно сверкнули, и Мальсибер ни на секунду не усомнился в дальнейшей судьбе тех, кто будет распускать сплетни. — А теперь докладывай. Пожиратель кивнул. Мышцы ещё ощутимо потряхивало от проклятия, но он не подавал виду. — Практически все жители сразу сложили палочки. Тех, кто отказался, задержали, одного убили. — Кого именно? — Старик из Сектора, Август Коллинз. Напал на Охотников при задержании, ранил двоих. Убит на месте. — Сопротивление? — Задержали троих, остальным удалось скрыться. Джон Тэтчер, Анджелина Джонсон и Мартин Нейман. Сейчас ими занимается Долохов. Томас удовлетворённо кивнул. Всё произошло так, как он и задумывал. Дело осталось за малым. — Следующим этапом необходимо провести серию небольших терактов в Лондоне: Гринготтс, Министерство, можно захватить какой-нибудь магловской район. Немного жертв среди мирного населения, немного паники, пусть люди захотят найти виноватых — мы их предоставим. Ответственность за теракты возьмёт на себя Сопротивление — вернее, те его члены, которых мы «поймаем». Пусть Долохов начнёт обрабатывать своих новых заключённых, кого не сможет убедить — под Империус. Том прошёлся по залу, разглядывая старые колонны. — Мы проведём публичное заседание Визенгамота и покажем людям, насколько справедлива новая власть. Влияние Сопротивления будет уничтожено… — он остановился и посмотрел на Мальсибера, — …но не само Сопротивление. Я хочу, чтобы ты лично занялся поимкой Долгопупса. Он должен предстать перед общественностью и понести заслуженное наказание. Дождавшись кивка, Том закрыл глаза и потянулся к магической связи с меткой ещё одного своего последователя. — Люциус… — произнёс он, и в следующую секунду рядом с Мальсибером возник светловолосый мужчина. — Мой Лорд… — старший Малфой почтительно склонил голову и скосил взгляд на Мальсибера, отмечая выступивший на висках мужчины пот и болезненную бледность. Опасаясь навлечь на себя гнев Тёмного Лорда, он поспешил достать из мантии свиток и протянул его Повелителю. Тот быстро пробежался глазами по написанным строкам. — «Реформа пересмотра статуса крови торжественно завершилась ликвидацией Серого Сектора!» — прочитал он вслух и усмехнулся. — «Прошедшие специальный экзамен и доказавшие свою преданность магическому сообществу Британии волшебники категории «C» возвращаются к нормальной жизни», — продолжил за него Малфой, произнося выученный наизусть текст будущей статьи. — Фотографии разрушенных стен, а также интервью со счастливыми жителями Сектора — прилагаются. Уже завтра эта статья появится во всех газетах. Поистине гениальное решение, мой Повелитель! Том мысленно поморщился от этой неприкрытой лести. Каким бы скользким ничтожеством ни был Люциус, он мастерски владел искусством влияния и поддерживал нужные политические настроения в обществе. До Абракаса ему, конечно, было далеко — у того хотя бы была гордость. Тем не менее Люциус чаще оказывался полезен, чем нет. Именно поэтому он был всё ещё жив, несмотря на все свои ошибки. — Проследи, чтобы нигде не просочилось упоминание о Гермионе Грейнджер — незачем поднимать шум вокруг девчонки, свою роль она уже сыграла. И отправь ко мне Драко, он мне понадобится в ближайшее время в замке. Не став дожидаться ответа, Тёмный Лорд растворился в воздухе. Малфой с Мальсибером озадаченно переглянулись. — Девчонка всё ещё жива? — спросил Люциус удивлённо. Мальсибер только отмахнулся и достал палочку. — Если не хочешь сдохнуть от Круциатуса, не советую поднимать эту тему ни с кем. Пусть все считают, что Гермиона Грейнджер мертва. *** Гермиона не могла точно сказать, сколько она проспала — сонные чары давно прекратили действие, но сон всё не проходил. Стоило ей открыть глаза, как реальность наваливалась на неё бетонной плитой, придавливая к незнакомой кровати, и единственное, что она могла сделать, — это снова их закрыть. Ей ничего не снилось. Лишь какие-то размытые пятна, полутона, отголоски звуков, голосов. Словно кто-то пытался докричаться до неё, но она упорно игнорировала этот крик. Лишь в моменты коротких пробуждений она осознавала, что крик рвётся из собственной глотки, но душила его в подушку и снова падала в забытие. Ей казалось, кто-то приходил — она чувствовала незримое присутствие, чьи-то прикосновения, зажимающие челюсть и вливающие какую-то сладковатую жидкость в рот. Ей хотелось сказать: «Оставьте, не нужно меня спасать», — но вместо слов из горла вырывались хрипы. Тело отторгало жизнь, которую ему так настойчиво навязывали. Глаза были слепы, руки холодны, губы парализованы, и лишь только глупое сердце не хотело останавливать свой бессмысленный бег. Поэтому однажды Гермионе всё-таки пришлось проснуться. Несколько минут после пробуждения она безразлично буравила взглядом тёмный потолок. Потом включилось периферическое зрение, и глаза зацепились за высокое изголовье с изумрудным бархатным балдахином. Пошевелив пальцами, она нащупала мягкую простыню, укрывающую её тело. Ей вообще было удивительно мягко — уже много лет она не лежала на такой комфортной кровати. Хотелось подольше насладиться этим ощущением, но где-то на краю сознания настойчиво пробивалась одна единственная мысль. «Тебе нужно вспомнить». И она вспомнила — все события прошедших дней лавиной обрушились на неё, однако, вопреки опасениям, не запустили истерику. С заторможенным удивлением Гермиона обнаружила, что ничего не чувствует. Будто бы нервная система была заморожена, притупляя реакцию и не давая мозгу отправлять импульсы в ответ на получаемую информацию. С третьей попытки Грейнджер удалось сесть на кровати — тело совершенно не слушалось, а любая смена положения вызывала головокружение. Сколько же она проспала, если мышцы уже успели забыть о том, как двигаться? К большой досаде, в комнате не оказалось ничего, что могло бы помочь ей определить хотя бы время суток. Было темно: длинные шторы плотно закрывали единственное окно, из мебели были лишь кровать, прикроватная тумба со стаканом воды на ней, небольшой платяной шкаф и глубокое кресло у закрытого окна. Стоило Гермионе увидеть воду, как её тут же накрыла чудовищная жажда. Она едва не опрокинула стакан, потянувшись к нему неслушающейся рукой. Залпом выпив всю воду, она почувствовала себя лучше и, ставя его обратно на тумбу, обратила внимание на свою руку. Поднеся ладонь к лицу, она внимательно осмотрела свои ногти — последний раз, когда она была в сознании, они были гораздо короче. Сейчас же на пальцах красовались отросшие примерно на полсантиметра длинные ногти. В обычной жизни на такой рост у них ушло бы недели две, но, учитывая восстанавливающее зелье, которым её, судя по всему, поили, она пролежала без сознания минимум неделю. Целую неделю! По затылку пробежался жар от осознания, как долго она пробыла здесь. Осталось только выяснить, где именно это «здесь» находится. Откинув простыню, она столкнулась с новой порцией смущения — она была совершенно нага. Стыд вперемешку с возмущением затопил сознание, и Гермиона с бессильным рыком смахнула стакан с тумбы, отчего тот разбился на несколько крупных осколков. Подобрав один как возможное оружие, она обвязала вокруг тела простыню на манер тоги и осторожно подошла к тяжёлой массивной двери, ведущей из спальни в неизвестность. Глубоко вздохнув, она решительно толкнула дверь, ожидая, что та окажется заперта. Однако, к её удивлению, дверь легко поддалась, выпуская девушку наружу. Пустой длинный коридор встретил холодом и тишиной. Поёжившись, она сильнее закуталась в тонкую ткань и сделала неуверенный шаг вперёд, попутно оценивая обстановку. В коридоре было три двери: первая — по правую сторону ближе всего к ней, вторая — чуть дальше с левой стороны, третья — прямо напротив и единственная открытая. Гермиона двинулась вдоль стены, стараясь не попадать в приглушённый луч света, падающий из открытого проёма. Помимо звенящей тишины, она заметила ещё одну странную деталь — на стенах висело множество картинных рам, однако все они были пусты. Сами холсты были на месте, изображая в основном старые интерьеры с креслами по центру, однако их обитатели, которые должны были восседать на этих креслах и позировать для портретов, отсутствовали. «Будто сбежали в спешке…» — отстранённо подумала Гермиона, приближаясь к первой двери. Она оказалась незаперта, однако Грейнджер не нашла за ней ничего примечательного — пустой кабинет с неработающим камином, массивным дубовым столом и рядами книжных полок за ним. Ничего из того, что могло бы ей помочь выбраться. Не то чтобы ей было куда бежать… Гермиона тряхнула головой, пытаясь отогнать эти мысли, однако они уже успели запустить свои корни в сознание, назойливо напоминая о том, что ей некуда больше идти — она обрубила себе все пути к отступлению, вложив ладонь в руку человека, которого поклялась остановить. Но прежде, чем она это сделает, ей нужно его хотя бы найти. Приближаясь ко второй двери, Грейнджер почувствовала странное волнение. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего, а пол под босыми ногами становился все холоднее. И это чувство… словно что-то манило её из-за закрытой двери, она слышала странно знакомый шёпот, проникающий в самое сердце и отдающийся в нём болезненной жаждой. Не в силах сопротивляться, Гермиона потянулась к ручке, но в последний миг её руку перехватили. — Обычно светлые волшебники сторонятся такой концентрированной тёмной магии… — раздался над ухом насмешливый знакомый голос, — …но, возможно, ты не такая уж и светлая, раз пытаешься проникнуть прямо к ней в лапы? Резко развернувшись, Гермиона вскинула руку с зажатым осколком стакана. И если бы не отточенная реакция парня, то вместо небольшой царапины на шее Драко Малфоя красовался бы глубокий порез. — Твою мать, Грейнджер! — Малфой отпрянул от той, зажимая царапину рукой. — Ты мне чуть горло не перерезала. Вжавшись спиной в дверь, она зло усмехнулась и подняла осколок выше. — Иронично, правда? Сдох бы так же, как Оливия. — Кто? — непонимающе нахмурился Драко. Гермиона закатила глаза. Конечно, зачем помнить какую-то грязнокровку, которую ты собственноручно лишил жизни. — Девушка, которую ты убил в Секторе! На лице Малфоя спустя секунду появилось понимание. Он мгновенно расслабился, напуская вальяжный вид, и холодно улыбнулся. — Ах, Оливия… — протянул он издевательски. — Ты бы предпочла оказаться на её месте? Игнорируя осколок в руках, он сделал пару шагов вперёд, нагло рассматривая Гермиону. Та почувствовала себя неуютно под его пристальным взглядом, некстати вспоминая, что стоит в одной тонкой простыне. Но лишь выше подняла подбородок, гордо встречаясь с серыми холодными глазами. Малфой склонил голову набок, словно размышляя о чём-то, затем хмыкнул и отступил назад, отводя взгляд. — Интересно сложились обстоятельства, не находишь? Меня учили ловить грязнокровок, а теперь я должен возиться с одной из них… Грейнджер нахмурилась, всматриваясь его лицо. Возиться с ней? Что это значит? — Ты… — запнулась она, — …так это ты всё это время был здесь? — она кивнула в сторону спальни, невольно съёживаясь и прикрывая локтями тело. Малфой закатил глаза. — Мерлин, Грейнджер, меньше всего в этом мире меня может заинтересовать страшная тощая грязнокровка, — затем нехотя добавил: — За тобой ухаживал мой эльф. Гермиона почувствовала, как в груди клокочет обида. Не на слова парня, нет — подобные высказывания едва ли могли задеть её после всего пережитого. К тому же, завись её самооценка от оскорблений всяких придурков, она загнулась бы ещё на первых курсах Хогвартса. Нет, задело её совсем не это… Было ещё кое-что иррациональное, в чём она не хотела признаваться самой себе — всё это время она считала, что рядом находился Том. И, с одной стороны, её пугало это, с другой… почему-то от этой мысли было гораздо спокойнее и понятнее. Он вынудил её пойти с ним, он спас её от смертоносной Авады, что в принципе было необязательно, ведь своей цели он уже достиг, когда она бросила палочку. Он забрал её с собой, убеждая, что она ему нужна, но потом снова бросил? — Где Том? — надтреснуто спросила она. Малфой вначале нахмурился, не понимая, о ком речь, а затем шокированно посмотрел на неё, качая головой. — Так это правда? — произнёс он тихо. — Вас действительно что-то связывает? Грейнджер закусила губу, коря себя за неосторожность. Игнорируя вопрос, она упрямо вздёрнула подбородок. — Так где он? Драко хмыкнул и запустил руку в короткие светлые волосы. Сделав пару бездумных шагов по коридору, он остановился и повернулся к ней. — Неужели ты думаешь, что Тёмный Лорд посвятил меня в свои планы? — раздражённо процедил он. — Как, по-твоему, это бы выглядело? «Драко, я пойду захвачу парочку стран, понянчись пока с моей грязнокровкой»? Блядь… — он устало рассмеялся. — А ведь по сути так и есть… Вместо того, чтобы наводить порядок в Лондоне, я вынужден присматривать за тобой… Наблюдая за его усталыми метаниями, Гермиона анализировала услышанное. Том приставил к ней Малфоя, чтобы он следил за ней. Почему именно Малфоя? Потому что она его знает, или вернее будет сказать — он её знает? Сам Тёмный Лорд опять куда-то исчез, забрав в собой все ответы на вопросы, главный из которых — почему она здесь? И ещё кое-что важное, за что Гермиона не могла не зацепиться. — Что значит «наводить порядок в Лондоне»? Что там сейчас происходит? Грейнджер поёжилась, одновременно желая и боясь услышать ответ. Но Малфой не торопился возвращаться к диалогу. Он задумчиво теребил рукав своей рубашки, рассматривая девушку. Спустя время он всё-таки ответил. — Похоже, нам есть что обсудить, — он тяжело вздохнул и направился по коридору в сторону спальни. — Но для начала приведи себя в порядок. От тебя воняет. Гермиона фыркнула, но все же пошла следом, мысленно с ним соглашаясь. Ей и правда не помешало бы помыться и найти нормальную одежду. По-хозяйски зайдя в комнату, Малфой взмахом палочки раздвинул шторы и открыл окно. В комнату ворвался дневной свет и свежий воздух, преображая мрачное помещение. Он кивнул в сторону неприметной двери, которую Гермиона не заметила сразу из-за полумрака. — Ванная там. Одежда… — он подошёл к шкафу и достал из вороха вещей какую-то светлую тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся старомодным белым платьем с глубоким квадратным вырезом и длинными рукавами из летящей ткани. Гермиона скептически посмотрела на платье, затем подняла недовольный взгляд. Малфой закатил глаза и бросил вещь к ней под ноги. — Да хоть голая ходи, мне плевать, другой одежды здесь нет. Раздражённо выругавшись, Малфой быстрым шагом покинул комнату. Грейнджер проводила его взглядом, удивляясь тому, как сдержанно с ней ведёт себя человек, ещё недавно так легко убивавший её соратников. Было очевидно, что ему неприятно находиться здесь с ней, но, учитывая их вражду в прошлом, даже его язвительные комментарии сейчас звучали как вполне доброжелательная беседа. Словно она была не пленницей, а гостьей. Не было угроз, оскорблений, борьбы… Всё это определённо было очень странно, и Гермиона поставила своей целью выяснить, с чем связано такое отношение. Но только после того, как примет душ. Подняв с пола платье, она скинула простыню и зашла в ванную. Спустя полчаса Гермиона покинула спальню и направилась на поиски Малфоя. Это оказалось несложно — пройдя коридор и выйдя за третью дверь, она очутилась в просторном холле второго этажа. Спустившись по лестнице, Гермиона обнаружила проём, ведущий прямо в залитую солнцем столовую. Внутри за столом, накрытым на две персоны, уже сидел Малфой, лениво водя взглядом по свежему номеру Пророка. Всё это выглядело как картинка из неправдоподобного ситкома — не хватало разве что закадрового смеха над абсурдностью ситуации. Вот только Гермионе было не до смеха. Драко поднял взгляд от газеты и оценивающе пробежался им по девушке. Всеми силами стараясь сдержать румяное смущение от такого пристального внимания, Гермиона прошла прямо к столу и села напротив него. В сознании противный голос совести едко подметил, что в последнее время с врагами она стала ужинать чаще, чем с друзьями. Кстати о еде… Стоило ей приземлиться на стул, пустая тарелка наполнилась едой. Традиционный английский завтрак выглядел аристократично и аппетитно — Грейнджер буквально почувствовала, как сжался от голода её измученный зельями желудок. Однако вместо того, чтобы наброситься на еду, она подняла взгляд на Малфоя, который всё ещё внимательно разглядывал её. Было сложно понять, о чём он думает, однако, судя по выражению лица, эти мысли явно вводили его в ступор. Он пробежался взглядом по непривычно гладким волосам, собранным в низкий пучок, по открытой шее, глубокому декольте, сжатым в кулаки рукам, затем вернулся к лицу, буравя его задумчивым взглядом. Приступать к трапезе и разговору он не торопился, поэтому Грейнджер решила начать свой допрос первой, попутно поднося ко рту кусок ароматного бекона. — Предлагаю опустить ту часть, где мы обмениваемся взаимными оскорблениями и сразу перейти к той, где мы вынужденно ведём цивилизованный диалог. Что скажешь? Малфой хмыкнул и откинулся на спинку стула. Грейнджер звучала… незнакомо и знакомо одновременно. Конечно, он давно её не видел, со времён Хогвартса, но дело было не в этом. То, как она держалась и вела себя — он знал эту манеру говорить, в своё время она до чёртиков его пугала, ведь исходила от одного конкретного человека, чьё имя она так легко сегодня произнесла, словно он был для неё… другом? — Ты и правда изменилась… — он задумчиво постучал пальцами по столу. — Будешь отвечать правдиво? — В рамках возможного, — быстро ответила та, прекрасно понимая, что никто из них не готов раскрывать все карты друг перед другом. Малфой кивнул, находя это справедливым. — Чей это замок? — Гермиона задала первый вопрос. — Раньше принадлежал семье Гринграсс, их загородное поместье. Сейчас здесь находится убежище Тёмного Лорда, правда, появляется он здесь не часто. — Кто сюда имеет доступ? Малфой усмехнулся. — Другой вопрос. Гермиона поджала губы. — Как давно я здесь нахожусь? — Десять дней. Моя очередь, — он подался вперед. — Что вас связывает с Тёмным Лордом? — Другой вопрос! — моментально вспыхнула она. — Ну уж нет, Грейнджер. Отвечай в рамках возможного, но отвечай. Почему ты здесь? — Я… — Гермиона запнулась, — …я не знаю. Он не посвящал меня в планы, просто сказал, что я должна уйти с ним. — И ты послушалась? — продолжал допытываться блондин. — Ни за что не поверю, что Гермиона Грейнджер добровольно сложила оружие. Чем он подкупил тебя? Или, может, запугал? — Ты ничего не знаешь… — пальцы сжали край столешницы. — Я знаю то, что видел — тебя на шёлковых простынях, а твоих друзей на каменном полу в подземельях. И не ври, что не понимаешь, о чём речь. Что в тебе особенного? — Хватит… — Ну же, Грейнджер, ответь — почему ты ушла с Тёмным Лордом и бросила своих друзей? — У меня не было выбора! — она вскочила на ноги, едва не опрокидывая стул. Глаза горели, грудная клетка бешено вздымалась. — Они бы все погибли! Вы бы их всех убили! — Какая жертвенность… — презрительно хмыкнул парень. — Поттер бы обзавидовался. — Да пошёл ты… — парировала Гермиона и устало опустилась обратно на стул. В повисшей тишине роились сомнения. Гермиона пыталась вернуть хладнокровие, однако оно упорно трещало по швам. Прошло десять дней с момента событий в Секторе, и она понятия не имела, что сейчас с его жителями. — Что произошло в Секторе? — тихо спросила Грейнджер. Малфой молча протянул ей газету. Девушка вцепилась глазами в бумагу, судорожно поглощая чернильные строки. Чем дальше она читала, тем больнее становилось в грудной клетке. В глазах щипало от влаги, и она сморгнула её ресницами. — Ты разве не этого хотела? — спросил Драко, наблюдая за её реакцией. — Сектор ликвидирован, жители на свободе, виновные наказаны. Все счастливы, конец. — Всё, что ты сейчас сказал, — полная чушь. Ни в одном слове нет правды. Сектор разрушен, а не расформирован, его жителям не вернули свободу, а лишь изменили статус проживания. А наказаны только те, кто хотел их спасти. — Ты сама-то в это веришь? — Малфой устало потёр переносицу пальцами. — Ты не хуже меня знаешь, что Долгопупс не собирался спасать жителей. Их хотели убить не мы, а вы, долбаные избранные сопротивленцы. Скажи мне вот что — а чему вы, собственно, сопротивлялись? Гнёту режима Тёмного Лорда? Мерлин, но вы хотя бы попытались узнать, как живётся людям под этим гнётом? — Как живут чистокровные волшебники, имея все права и возможности? Отлично живут, я думаю. А что насчёт тех, кто не может похвастаться чистотой крови? К ним относятся, как к крысам… — Слепая наивность… — Малфой покачал головой и встал из-за стола. —Ты хоть представляешь, сколько у него последователей на самом деле? И я не про тех, кто носит маски Пожирателей. Неужели ты думаешь, что Тёмный Лорд продержался бы у власти так долго исключительно на идее расового превосходства и чистоты крови? Да у нас половина Британии — полукровки! Поставь мы цель истребить всю грязную кровь, никого бы уже не осталось! — Да ты же сам… — Гермиона задохнулась возмущением, — …всё обучение в Хогвартсе ты и твои дружки унижали таких, как я! Ваши отцы развязывали Вторую магическую войну из-за крови! Малфой отмахнулся. — Мы были глупыми подростками, выросшими на сказках про Священные двадцать восемь. Сейчас мне хватает ума понимать, что это вся эта пропаганда — просто вопрос власти, — он на секунду замолчал, поняв, что сказал слишком много. — Вылези ты из своей норы, Грейнджер, ты бы увидела, как поменялся мир за эти три года. — Хочешь сказать, что теперь маглорождённых встречают с распростёртыми объятиями? — язвительно скривилась та. — Не дури мне голову, я видела, что вы делаете с теми, кто отказывается жить по вашим правилам. Лично испытала на себе. — Потому что таких, как вы, надо давить в первую очередь, — выплюнул Малфой. — Не грязнокровок, нет, а тех, кто возомнил себя их спасителями. Ты знаешь, скольких невинных волшебников убило твоё Сопротивление в ходе диверсий за последние три года? Вопрос прозвучал пощёчиной, которая выбила из Гермионы весь воздух. Конечно она знала. Не количество жертв, нет, а скорее — сам факт их наличия. — Это война, на войне гибнут люди… — тихо возразила она. — Вот именно, Грейнджер. Разница лишь в том, что этой войны хочет только Сопротивление. Нам она уже нахрен не сдалась. Несколькими часами позднее, сидя в отведённой ей спальне, Гермиона прокручивала в голове произошедший диалог. Вопросов меньше не стало, скорее — наоборот. Правда, теперь большая их часть была адресована ей самой. Как так получилось, что всё, во что она верила, вмиг раскрасилось оттенками сомнений. Она так долго бежала от войны, что сбилась с пути? Почему то, что сказал Малфой или говорил ей Том, вдруг стало звучать так ужасающе правдиво? Мерлин, как же ей не хватало Гарри… Всю свою сознательную жизнь она следовала за ним, ни разу не усомнившись в его идеалах. За кем ей следовать теперь, если собственные убеждения оказались такими шаткими? Тяжёлые мысли давили на сердце и придавливали к кровати; опустошённая и уставшая, она вновь заснула. Проснулась уже тогда, как в комнате стало совсем темно. Отсутствие часов и каких-либо внешних звуков в комнате дезориентировало, поэтому Гермиона решила пройтись по замку. С Малфоем встречаться не хотелось, однако вынужденное заточение ощущалось слишком удушающе, чтобы сидеть и спокойно ждать новостей. Выйдя из спальни, Гермиона вновь оказалась в знакомом коридоре. И вновь её внимание привлекла странная дверь в конце коридора слева. Обхватив себя руками, словно в попытке согреться, она медленным шагом направилась к ней. В этот раз рядом не оказалось никого, чтобы остановить её, поэтому взявшись за прохладный металл ручки, она толкнула дверь и шагнула внутрь. В просторном помещение оказалось холоднее, чем снаружи. Привыкнув к полумраку, Грейнджер осмотрелась. Пустая на первый взгляд комната была заставлена странными предметами, спрятанными под пыльными накидками из плотной ткани. Проходя между ними, Гермиона прислушивалась к собственным ощущениям. Как Малфой и сказал, место было наполнено тёмной магией, но, в отличие от прошлого раза в лесу, в этот раз она действительно не испытывала ужаса. Ей было на удивление спокойно, и оттого становилось не по себе. Сжав руки в кулаки, Грейнджер остановилась перед самым большим предметом у дальней стены. От него не исходила такая концентрированная тёмная энергия, и потому она нерешительно протянула руку и сдёрнула тяжёлую ткань. Перед ней оказалось большое старинное зеркало, на самом верху которого на раме скрывалась под слоем пыли какая-то надпись. Пристав на носочки, Гермиона смахнула пыль рукой. — Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi, — прочитала она и нахмурилась. А затем неверяще ахнула. — Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца! Это же зеркало Еиналеж! Она много читала про это зеркало и ещё больше слышала про него от Гарри. Тогда, на первом курсе, она так сильно завидовала своего другу, мечтая хоть раз самой увидеть этот удивительный артефакт. И вот он здесь, прямо перед ней! Быстро переведя взгляд обратно на зеркальную поверхность, она пристально посмотрела на своё отражение. Долгое время ничего не происходило — она видела лишь своё бледное сосредоточенное лицо, напряженные плечи, худое тело, обтянутое неуместно красивым, хоть и старомодными белым платьем. Вдруг позади неё воздух словно загустел и пошёл рябью, и из темноты появилась высокая фигура. Сердце пропустило удар, когда он встал прямо за её спиной, словно окутывая своим присутствием. Он выглядел точно таким же, каким она его помнила до того, как узнала о его настоящей личности. Такой нужный, настоящий, сильный. — Том… — выдохнула девушка, не в силах оторваться от этой пугающей и одновременно манящей картины. Мужчина нежно улыбнулся ей и наклонился к самому уху, едва касаясь его губами. Так реалистично, что Гермионе на секунду показалось, что она чувствует его тёплое дыхание. Она качнулась, словно желая прижаться к его груди, и слегка прикрыла глаза, отдаваясь этой лживой иллюзии. Наблюдая за Томом из-под опущенных век, она впервые за много дней искренне улыбнулась. — Я так скучаю… — тихим шёпотом признание вылетело помимо её воли. А в следующее мгновение картинка вновь колыхнулась и будто стала чётче. — Так вот какое у тебя заветное желание? — прошептало отражение, неожиданно оказавшись вполне осязаемым.