Путь сердца / The way of heart

Воздух разрезал пронзительный свист чайника. Старая София молча наблюдала за молодой девушкой, снимающей его с плиты и разливающей кипяток по двум маленьким чашкам. Ладони её были покрыты множеством мелких царапин и мозолей, как бывает, когда долгое время пробираешься сквозь густую чащу леса. Повернувшись к старухе, девушка поставила чашки на стол и улыбнулась, отчего на лице уродливо натянулся шрам, рассекающий кожу от виска до подбородка. — Прозерпина… — старая София нахмурилась, разглядывая своими влажными глазами ещё совсем юное лицо. — Да, София? — девушка села напротив старухи и поднесла к губам горячий чай. — Ветра идут с юга, ты чувствуешь? Девушка кивнула. Погода за последние несколько дней и правда испортилась — порывы ветра разносили по узким улицам деревни забытый под растаявшим снегом мусор и прошлогодние листья. — Завтра наступит особенный день, ты знаешь? — старая София мечтательно причмокнула губами по краю чашки и прикрыла глаза. — На землю спустится Остара, и начнётся великий праздник весеннего равноденствия. Ты знаешь, что это за праздник? — В общих чертах, если честно, — сдержанно улыбнулась девушка, — но я буду рада, если вы расскажете подробнее, София. Старуха издала звук, похожий на карканье, и закашлялась. Воспользовавшись моментом, пока та прячет кашель за краем изрядно полинявшей скатерти, девушка сбросила участливую улыбку и устало посмотрела в окно. Они жили в этой магловской деревушке уже около недели, снимая комнату у одинокой старухи, чья борьба с деменцией рисковала закончиться поражением в ближайшее время. Например, эту историю про Остару она слышала уже в четвёртый раз за последние несколько дней. И нет, ей было несложно послушать её ещё раз, просто… просто она устала от того, что словно бы делит с Софией не только квартиру, но и её разум, заставляющий её циклично проживать один и тот же бессмысленный день. Наконец откашлявшись и шумно отпив чай, старая София заговорила: — Когда тьма догонит свет, а зима — весну, время застынет, и на землю спустится великая Остара, богиня сияющей зари и восходящего солнца. Она пройдёт по земле босыми ногами, и от каждого шага её прорастёт сквозь замёрзшую почву цветок. Она порежет ступни о голые камни, и кровью наполнится земля, чтобы стать плодородной… — старуха на какое-то время смолкла, задумчиво покусывая щёку. — Каждый год в День весеннего равноденствия мы преподносим Остаре особый дар, чтобы она смилостивилась и дала больше урожая. Девушка кивнула, извлекая из воспоминаний собственные знания об этом дне. Пасхальные зайцы, крашеные яйца, прыжки через костёр и ритуальное сжигание чучела в конце. Все эти языческие праздники перекочевали и в католичество, и в православие, разнясь разве что в деталях. Ей самой он был знаком исключительно кучей сладких яиц в корзинке на столе ранним утром и забавными кроликами на городской ярмарке, куда они с родителями отравлялись после завтрака. Будучи маленькой, она очень любила пушистых кроликов до тех пор, пока в школе её не начали дразнить за слишком длинные передние резцы. С тех пор милые пушистые зверята вызывали лишь чувство обиды, будто бы это они были виноваты в её дефекте, а на ярмарки с родителями они больше не ходила. Однако она ещё ни разу не сталкивалась с исконно языческими традициями и ритуалами, и ей было даже интересно посмотреть, как именно всё будет происходить. Судя по тому, как оживились жители деревни в преддверии праздника, проводить его они планировали масштабно: на городской площади соорудили что-то вроде сцены, а перед ней начали собирать большое кострище с высоким деревянным столбом по центру. Помимо площади жители украсили и свои дома — старые засохшие листья засунули в тюфяки, из которых собрали причудливые фигуры чучел, украшенные свежими цветами и фруктами. Кролики, судя по всему, тоже планировали быть на празднике — на рынке появились большие клетки с животными на продажу, и, что удивительно, звери разлетались среди жителей моментально, словно это был главный атрибут празднества. На самом деле, здесь всё было удивительно — то место, куда они по итогу забрели в своих поисках. Забытая богом магловская деревенька стала их пристанищем спустя несколько месяцев выматывающего и сложного пути. Краем уха слушая продолжающийся рассказ старой Софии, девушка позволила себе нырнуть в воспоминания. Они уже несколько месяцев блуждали по лесам Эвре-Дивидал, потерянные и уставшие. Чем глубже они пробирались в лес, тем сложнее становилось идти. Странное давящее ощущение возникало, стоило им пройти чуть дальше — лес словно запутывал их, — и каждый раз они оказывались всё дальше от места, куда им было нужно. — Это отводящие чары, — сказал однажды Томас, задумчиво глядя в пламя костра, который они развели, остановившись на очередной ночлег. — Такой силы? — удивилась девушка, потирая стёртую в кровь ступню. Мужчина молча потянулся к её ноге и положил её на свои колени. Проведя рукой над мозолью, он наложил замораживающие чары, а затем начал медленно массировать уставшие мышцы. Гермиона закрыла глаза и откинулась назад, наслаждаясь умелыми движениями рук. Было приятно — и уже почти даже не стыдно за это чувство. Нет, конечно в глубине души её терзало чувство вины, но оно стало таким далёким, словно действительно всё их прошлое осталось позади. Человек — тварь приспосабливаемая, и приспосабливаться девушка, как оказалось, умела лучше всего. — Это непростая магия, ты же чувствуешь, — дождавшись кивка, он продолжил: — Она подпитывается старой кровью, пролитой бесчисленное количество раз в этих лесах. Мы не найдём племя, если только они не позволят нам это сделать. Гермиона нахмурилась и посмотрела на мужчину. — Что же нам тогда делать? Томас раздражённо пожал плечами. Вообще в его движениях всё чаще сквозила эта эмоция — он устал и был зол. Путешествие выматывало мужчину, возможно, даже сильнее, чем её саму. Она видела это, хотя Том и пытался скрыть очевидное. Всё чаще она замечала, как его лицо искажает гримаса боли, а сам он заходится тяжёлым хриплым кашлем. Вот и сейчас он был будто бледнее обычного, а на лбу выступила лихорадочная испарина. Набравшись смелости, Гермиона задала мучающий её уже долгое время вопрос: — Почему ты не используешь копьё? Он замер на мгновение, обдумывая ответ, затем выпрямился и посмотрел на неё непривычно сосредоточенным взглядом. — Я уже говорил тебе, что за использование такой древней магии всегда нужно платить. Боюсь, в этот раз цена слишком высока, даже для меня. Гермиона склонила голову набок, разглядывая мужчину из-под полуопущенных ресниц. С того момента, как они отправились в путь, он действительно ни разу не призывал копьё. Не то чтобы она хотела, чтобы он это делал — это определённо привело бы к чьей-нибудь смерти, возможно, даже её собственной. Но ей хотелось понять, почему он решил отказаться от него. Едва ли причина в том, что единственная доступная сейчас для копья душа принадлежит ей. Значит, есть что-то более глубокое и важное, что ей необходимо узнать. — И какая же цена для тебя высока? Томас какое-то время молчал, всматриваясь в пламя огня перед собой. Затем поднёс к нему руку, и один пламенный лепесток перекинулся на его ладонь, совершенно не обжигая. — Каукет была богиней тьмы и хаоса, однако она также была одной из мудрейших богинь огдоады, — спустя несколько долгих минут ответил он и поднял взгляд на Гермиону, — до тех пор, пока не возжелала бессмертия и не создала копьё, чтобы забирать с помощью него души умерших. Стоило ей попробовать одну душу на вкус, как её охватил дикий неутолимый голод, который было не унять. Ведомая этим голодом, она постепенно теряла свой божественный облик, превращаясь в тупое кровожадное животное, которое было не остановить. — Ты боишься потерять свой разум, — слова прозвучали скорее как утверждение, чем вопрос, но Том всё равно коротко кивнул. — Однажды я уже был безумен и чуть не потерял всё. — А сейчас? — тихо спросила девушка. Он поднял на неё горячий алый взгляд. — Сейчас во мне гораздо больше человеческого, но не заблуждайся — я всё ещё чудовище.

***

— Я чувствую, как слабеет моя магия, — произнесла она, умывая лицо в холодном ручье. Том обернулся, стоя по пояс в воде. Брюки насквозь промокли, а с волос капала вода на обнажённую грудь. Внимательно посмотрев на девушку, он протянул руку. Гермиона с сомнением посмотрела на неё. — Холодно же… — пробормотала она. — Ты доверяешь мне? — улыбнулся Томас, все также протягиваю руку. — Нет, — ответила девушка, однако послушно стянула обувь и одежду. Он следил за её движениями со сложным выражением лица, а стоило ей ступить в воду и охнуть от ледяного холода, как тут же притянул её к себе. Гермиона удивлённо подняла глаза, чувствуя, что рядом с ним вода почти что горячая. Том закатил глаза. — Согревающие чары, — пояснил он словно ребёнку. — Пока что я ещё на них способен. — Пока что? — переспросила она, прижимаясь к мужской груди. Между ними не было близости с того самого дня, как они отправились в путь. По крайней мере — физической. Томас больше не пытался её соблазнить, а ей самой… она бы никогда не сделала первый шаг. Кроме того, сложное путешествие по холодным и опасным лесам, где единственная возможность помыться ограничивалась холодной рекой, не располагала к романтике. Тем не менее эмоциональная связь, казалось, крепла с каждым днём. Томас… заботился о ней. Да, эта забота была соткана из противоречий и чего-то неправильного, но это всё же была она. Он учил Гермиону чувствовать магию вокруг и не разделять заклинания на хорошие и плохие. Он заставлял её использовать тёмную магию, бывая при этом невероятно жестоким и пугающим. Ему словно было важно научить её тому, что он знает сам. Для защиты ли или для подпитки собственного эго, но он всегда был непреклонен. Когда она пыталась сопротивляться, он наказывал её, используя не грубую силу, а психологическое давление — в этом он был действительно мастер. Он рушил все её блоки и барьеры, словно боггарт вытаскивая наружу самые глубокие страхи… А ночью залечивал порезы на её руках и ногах, рассказывая удивительные истории из своей жизни и прочитанных книг. Он накладывал на неё согревающие чары и охранял её сны. Он нёс её на себе, когда она выбивалась из сил, и добывал для них еду. Он был её единственным другом и самым страшным кошмаром. Смыслом её жизни и неотвратимой причиной смерти в будущем. И с каждым днём она нуждалась в нём всё больше. Рука Томаса легла на её обнажённую спину, нежно поглаживая покрывшуюся мурашками кожу. — Чем дальше мы идём, тем слабее становимся. Лес питается нашей магией. Совсем скоро мы станем обычными маглами, если не сможем найти хоть какую-то подсказку.

***

Однажды они её нашли. В тот день они наткнулись на маленькую, забытую богом магловскую деревню прямо посреди леса. Истощённые физически и магически, они постучались в первый дом на самой окраине, и им открыла старуха. Она впустила их, отогрела и накормила. — Меня зовут старая София, а вы, кажется, забрели очень далеко… — она внимательно рассматривала их своими подслеповатыми глазами. — Меня зовут Хадес, а это моя жена Прозерпина, и, на самом деле, мы хотели бы зайти ещё дальше, — голос Тома вновь обрёл свои обаятельные ноты, которые он всегда использовал, если требовалось расположить к себе человека. Услышав имена, которыми тот назвал их, Гермиона кинула на него удивлённый взгляд, однако промолчала. — Ну, самим вам туда не добраться, — усмехнулась старуха, — без проводника лес проглотит ваши кости. Том едва заметно подался вперёд. — Где же нам найти этого проводника? — Он сам вас найдёт, когда решит, что вы готовы. А пока живите со мной.

***

— Хадес и Прозерпина? — усмехнулась Гермиона, когда они остались наедине. — Чего же сразу не Аид и Персефона? Лёжа на одной из двух узких кроватей в предоставленной им комнате, Том посмотрел на неё и улыбнулся. — Не думаю, что эти маглы знакомы с древнеримской мифологией. Назовись мы Тьяцци и Идунн — было бы действительно подозрительно. Так что не переживай. Гермиона сложила руки на груди и села на край кровати. Они уже успели пройтись по деревне и познакомиться с местными жителями. К её удивлению, никто действительно не обратил внимание на странные имена и ещё более странную историю — молодая пара из Британии, исследующая местную фауну в составе научной группы, отбившаяся от лагеря и потерявшаяся несколько недель назад. — Да и к тому же… — произнёс Том задумчиво, — не ты ли отправилась за мной в самый ад? Он протянул руку, касаясь её влажных после душа волос. Гермиона фыркнула, однако от прикосновения не ушла. — Аид похитил Персефону, — заметила она. — Скорее заманил хитростью, — улыбнулся он, наматывая локон на палец. — Увидел Аид прекрасную деву на лугу у озера Перг вблизи Генны и заманил он её прекрасными нарциссами в своё царство. И правили они миром мёртвых вместе. Вслушиваясь в его низкий голос и наслаждаясь незамысловатой лаской, девушка улыбнулась и позволила себе раствориться в древней легенде. — Мать её, Деметра, была опустошена и бросила все силы на спасение дочери, отчего земля без её присмотра начала увядать. И тогда потребовали боги у Аида вернуть Персефону обратно в верхний мир. Послушался Аид, но перед этим дал Персефоне отведать несколько зёрен граната… Рука Томаса переместилась с волос на её губы. Он провёл пальцем по пухлой нижней губе, словно бы размазывая по ней сладкий сок. — Чтобы она осталась с ним навсегда… — закончил Том и замолчал, глядя на Гермиону тяжёлым взглядом. …и когда он притянул её к себе и вовлёк в поцелуй, она чувствовала сочный вкус граната на своих губах.

***

Из воспоминаний её вырвала непривычная тишина. Моргнув пару раз, Гермиона обратила взгляд к старой Софии и увидела, как та смотрит на неё с понимающей улыбкой. — Мысли молодых подобны маленькой птице, пытающейся взлететь выше собственных сил. Девушка виновато улыбнулась и убрала прядь волос за ухо. — Прошу прощения, София, я, наверное, сегодня не выспалась. Это была правда. В последнее время сон действительно стал беспокойным. Правда, в её случае причина была в Томасе, который всю ночь мог метаться по постели в полубреду. Она не знала, что ему снится, лишь слушала его стенания, не пытаясь успокоить. Вернее, один раз попыталась. После этого несколько дней ей приходилось прятать следы от его пальцев на шее за воротом водолазки — в сонном бреду он вцепился стальной хваткой ей в шею и обжёг безумным алым взглядом кожу. Не видя перед собой ничего, он сжимал пальцы всё сильнее, пока Гермиона не начала хрипеть. Это подействовало на него пробуждающе — глаза поймали фокус и столкнулись с искажённым болью и нехваткой кислорода лицом. Томас задумчиво нахмурился, далеко не сразу ослабив хватку, а когда сделал это — оттолкнул её и прошипел: — Не уверен, что в следующий раз захочу остановиться. Это означало, что в следующий раз ей не стоит повторять ошибку и лезть к нему во время очередного кошмара. Растирая пальцами кожу и пытаясь восстановить дыхание, Гермиона в ужасе смотрела на уже абсолютно спокойного мужчину. Можно сказать, что эта брошенная фраза была заботливым предупреждением, однако одно она поняла точно — не стоит ждать, что хищник вдруг проникнется чувствами к своей добыче и станет милосерден, он всего лишь даёт ей фору. Утром, пытаясь убрать синие следы от его пальцев, Гермиона поняла, что магии не хватает даже на простейшие чары гламура. Том тоже слабел, однако его магический потенциал истощался медленнее.

***

— Где Хадес? — перебила поток её мыслей старуха. — Скорее всего, опять пропадает в библиотеке или аптечной лавке. Я чуть позже присоединюсь к нему. — Твой муж… — начала было старая София, но запнулась. — Очень необычный человек. Однажды я встречала одного юношу, похожего на него — у него был такой же одержимый взгляд, и он тоже вечно искал… — Что он искал? — тихо спросила Гермиона. София медленно кивнула. — Он искал жизнь, но в конце концов нашёл только смерть. Она вновь замолчала, глядя абсолютно пустым взглядом куда-то мимо девушки. Морщины на её лице словно разгладились, а из уголка рта спустилась тонкая дорожка слюны. Спустя несколько долгих минут она вздрогнула и осоловело посмотрела на Гермиону. — Прозерпина… ветра с юга идут, ты чувствуешь?

***

Гермиона вышла из дома, кутаясь в объёмный вязаный кардиган, который ей одолжила старая София. Несмотря на приближение весны, на улице было всё ещё довольно свежо. Выдохнув облачко пара изо рта, она направилась в центр деревни, где располагалась единственная аптечная лавка, завсегдатаем которой и стал Томас в последние дни. Он помогал хозяину аптеки, собирая травяные сборы для жителей, взамен получая возможность наблюдения за ними и поиска проводника. По дороге Гермиона встретила много местных жителей, снующих по своим делам. Все они радостно улыбались ей и будто бы случайно старались дотронуться, проходя мимо. Было в их улыбках что-то странное, будто бы даже плотоядное, отчего Грейнджер чувствовала себя неуютно. Она списывала это на обострявшуюся паранойю, однако всё равно прибавила шаг. — Мисс Прозерпина! — крикнул ей молодой долговязый парень с полным кривых зубов ртом. Гермиона замедлилась, судорожно пытаясь вспомнить его имя. Пока парень семенил к ней хромым шагом, она вспомнила — Стиг, сын местной пьяницы. Нацепив на лицо доброжелательную улыбку, она поздоровалась. — И вам здрасьте! — склонился он в шутливом полупоклоне. — Вы в аптеку? Можно я с вами? Мамке надо травки взять для чая, а то её голова мучает. Говорил он быстро и шепеляво, Гермионе приходилось дважды прогонять в уме его речь, чтобы понять. — Да, конечно, — сдержанно улыбнулась она. Планы пройтись до аптеки в тишине провалились — Стиг назойливой мухой рассказывал бессвязные истории, вникнуть в которые было непосильной задачей. Гермиона лишь кивала периодически, разглядывая дома и жителей. Удивительно, но стоило Стигу присоединиться к её прогулке, доброжелательность на лицах людей сменилась чем-то вроде презрения. Словно уловив ход её мыслей, Стиг усмехнулся. — Не любят они нас с мамкой, так издавна повелось. У мамки моей в роду ведуны были, да и сама она видеть духов могла и с землей общаться. Ну, пока пьянством все мозги не отшибла. Теперь вот только в горячке может начать околесицу нести про долг крови, про пришествие и тому подобное. Выйдет голая на улицу да кричит диким голосом. Я-то уже привык, мамка же, а вот другие бесятся — выгнали бы, да некуда идти. Гермиона удивлённо вскинула брови. Пока что за все дни, проведённые в этом месте, это была самая полезная информация. Стоило обсудить это с Томасом, вдруг это и есть их проводник? В конце концов, магловские ведуны — это по большей части сквибы из числа маглорождённых волшебников, по разным причинам не ставшие частью магического мира. Колдовать не способны, однако чувствовать магию могут. Правда, из-за жизни среди маглов и оторванности от волшебного мира свои способности зачастую интерпретируют неправильно, оттого среди маглов так много эзотериков, гадалок и ведунов. — Вот и пришли уже! — весело хохотнул парень, останавливаясь перед зелёной деревянной дверью. Зайдя внутрь, они услышали слабый звон колокольчика, оповестивший об их присутствии. Из-за стеллажей с разными склянками и коробками выглянул хозяин аптеки — седой низкий мужчина с острым орлиным носом и таким же острым взглядом. — Стиг… — проворчал он недовольно и прошёл к центральной стойке. — Сага опять пьёт? Парень энергично кивнул и продемонстрировал ряд кривых зубов, обнажив их в улыбке. Скривившись, аптекарь перевёл взгляд на девушку, и выражение его лица стало таким же мечтательным и жутким, как у остальных жителей при виде Грейнджер. Однако что-либо сказать он не успел — из-за стелажей показался второй человек. — Добрый день, Прозерпина, — тихо поздоровался он. — Хадес, — кивнула она, чувствуя, как внутри привычно разливается волнение. Его глаза сверкнули едва уловимо алым цветом, а губы изогнулись в ухмылке. Прочистив горло, Гермиона потянулась к собственному рюкзаку и достала оттуда завёрнутую в полотенце деревянную плошку. — Твой обед, — протянув ему тарелку, она невольно покраснела под пристальным взглядом. — Спасибо… любимая. Томас с удовольствием отметил, как зло вскинула на него взгляд его названая жена. — Любовь — великий дар! — неуместно вставил Стиг, совершено не замечая напряжения между девушкой и мужчиной. — Мамка моя так и говорит — хочешь умаслить богов, подари им того, кого любишь. Старый аптекарь неопределённо крякнул. — Лучше бы твоя мамка вспомнила, что должна мне денег за все травы, которые ты отсюда таскаешь! — Так это… я всё отработаю ведь! Вы скажите, что надо — полы протереть, улицу подмести, крышу подлатать… — Ай, иди уже! От тебя больше пользы, когда ты не лезешь… — аптекарь отмахнулся от навязчивого парня и повернулся к девушке. — Мисс Прозерпина, я приготовил для старой Софии лечебную мазь для её ноги, отнесёте? — дождавшись кивка, он обратился к Томасу: — Хадес, спасибо за помощь. Завтра твоя помощь будет не нужна. Тот кивнул и молча направился к выходу. Гермиона переглянулась со Стигом, и они оба поспешили за ним. Когда они оказались на улице, Том уже сидел на скамейке перед аптекой и ел принесённый обед. Гермиона зависла на несколько секунд над этой картиной — мужчина с аристократичной аккуратностью зачерпывал ложкой похлёбку и подносил её ко рту. Грейнджер покачала головой, чувствуя, как внутри неё что-то отчаянно противится растущему в груди теплу. — Ну, я пошёл! — Стиг махнул рукой и собрался уходить. — Постой! — Гермиона мягко перехватила его за руку, чувствуя на себе удивлённый взгляд Томаса. Удивлённо на неё посмотрел и сам Стиг. Убрав руку, она приняла самый невинный вид и улыбнулась, игнорируя недовольство Тома. — Мне бы очень хотелось познакомиться с твоей мамой, Стиг. Можно мы пойдем с тобой? Парень нахмурился, а затем понимающе усмехнулся. — Чё, погадать хочешь? Гермиона смущённо опустила взгляд. — Мы с Хадесом давно пытаемся… завести ребёнка, я подумала, твоя мама сможет помочь… Грейнджер не увидела, но буквально почувствовала, как подавился воздухом Томас. Она едва сдержала победную улыбку — ей тоже есть, чем его удивить. Стиг кивнул и махнул рукой, мол, пошли. Когда он немного отдалился, Гермиона почувствовала болезненную хватку на своей руке, а затем услышала жаркий шёпот в самое ухо. — Какого дьявола? — он буквально прошипел последнее слово. Она выдернула руку и посмотрела на Тома серьёзным взглядом. — Его мать — местная ведунья. Ты знаешь, кем являются магловские ведуны? Томас скептически поднял брови. — Сквиб? Я слышал, что она скорее беспробудная пьяница. — Одно другому не мешает. — Интересно… — протянул Том, уставившись в спину удаляющемуся парню. — Однако, если она такая же никчёмная, как её сын, едва ли она окажется полезной. Гермиона устало закатила глаза. — Просто… доверься мне, ладно?

***

Дом Стига и Саги находился на другом конце деревни. Как только они приблизились, сразу стало ясно, что его обычно обходят стороной — придомовая территория была усыпана мусором, а сам дом имел обшарпанный и едва ли не разваливающийся вид. — Добро пожаловать! — хмыкнул Стиг, когда они подошли к двери. Внутри дома их встретил затхлый воздух и смрад перегара. — Мамка! К тебе гости! Оденься! — с порога завопил парень и повёл посетителей прямо в гостиную. Гермиона округлила глаза, увидев царивший в ней беспорядок — пустые бутылки, какие-то тряпки, остатки уже давно сгнившей еды, пучки трав и ветки деревьев. Переведя взгляд на Тома, она увидела плохо скрываемое презрение к обстановке и адресованное уже лично ей молчаливое обещание расплаты. Грейнджер быстро отвела взгляд, а затем услышала за спиной шаркающие шаги. — Так вот откуда этот дикий смрад… — раздался у дверей хриплый голос. Они обернулись и увидели в дверях немолодую женщину, завёрнутую в плед на, судя по всему, голое тело. Грязные волосы колтунами торчали в разные стороны, на заплывшем сером лице ярко выделились покрасневшие зелёные глаза, которыми она неприязненно буравила незваных гостей. Тишину разрушил Стиг. — Не, мамка, смрад тут только родной, — хохотнул он, кивнув на комнату. — Зачем пришли? — грубо спросила женщина. Гермиона почувствовала, как резко накалилась атмосфера вокруг. Кинув в сторону Тома осторожный взгляд, она сразу увидела причину — тот едва сдерживал ярость. Алые глаза зло сверкали в ответ на хамство хозяйки дома. Гермиона закусила щеку изнутри — стоило срочно разрядить обстановку, иначе велика вероятность, что Томас убьёт этих людей. И ей совсем не хотелось узнать, хватит ли у того магии или он обойдётся голыми руками. На помощь пришёл Стиг. — Это Мисс Прозерпина и Хадес. Они хотят погадать на ребёночка. Женщина недоверчиво сощурилась, обратив всё своё внимание на Грейнджер. — Чем платить будешь? Та растерянно потянулась к сумке, пытаясь найти в ней что-то ценное. У неё было совсем немного магловских денег и мешочек магического золота, но она не знала, подойдёт ли это в качестве оплаты. Женщина тем временем мотнула головой. — Не ищи, деньги не стоят ничего. Кровью будешь платить. Томас было дёрнулся, но Сага смерила его странным взглядом и сказала: — Нет, твоей мёртвой крови мне не нужно. Гермиона вцепилась в рукав плаща мужчины, взглядом умоляя успокоиться и дать ей решить проблему самой. Выдохнув, она подошла к женщине и протянула руку. Сага довольно усмехнулась. — А вы двое проваливайте. Стойте снаружи. Томас бросил на девушку взгляд, полный холодной ярости, и удалился вслед за Стигом. Когда за ними закрылась дверь, женщина повернулась к Гермионе, и выражение её лица вдруг стало пугающе осознанным. — Тебе не нужно здесь находиться, девочка. — Ваш сын сказал, что вы можете общаться с духами… — Неужели ведьма верит в сказки? — усмехнулась Сага. Гермиона шокированно уставилась на неё. — Значит, вы всё-таки сквиб? Сага скривилась и покачала головой. — Теперь я всего лишь — как вы там говорите? — магла. Ни больше, ни меньше, — она прошла вглубь комнаты к дивану, распинывая ногами мусор. Тяжело опустившись на него, она засунула руку куда-то вглубь подушек и выудила на свет полупустую стеклянную бутылку с вонючей коричневой жидкостью. Откупорив зубами пробку, она сделала жадный глоток. — Откуда тогда вы знаете про волшебников? Сага взглянула на неё исподлобья, словно прицениваясь. — Я тоже раньше могла колдовать… А потом лес сожрал мою магию и чуть не сожрал меня следом, — она отсалютовала девушке бутылкой. — Вас тоже это ждёт, если не уберётесь поскорее отсюда. Гермиона закусила губу и, пересилив брезгливость, подошла к женщине и села с ней рядом на диван. — Сага… — как можно мягче обратилась она к ней. — Ты знаешь, как найти Племя Полуночных Волхов? Женщина нервно повела плечом и снова прислонилась к бутылке. Грейнджер показалось, что за быстрыми глотками та скрывала собственный страх. Наконец, она ответила. — Не я ваш проводник, девочка. А будь я им, увела бы от этого места подальше. — Но почему? Сага повернулась к девушке и схватила ту за руку. — Я не могу больше колдовать, но это как со слепыми, знаешь? Когда обостряются другие органы чувств, тот же нюх. Так вот, ты смердишь смертью, девочка. Словно раненая зайчиха, ты привлекаешь волков, и завтра они выйдут на охоту… — она осеклась. Гермиона непонимающе нахмурилась и переспросила: — Кто выйдет на охоту? Почему завтра? Это как-то связано с Днём весеннего равноденствия? — она придвинулась ближе, но Сага замотала головой. — Человек, который пришёл с тобой… Он очень опасен, но даже он не сможет защитить тебя, когда придёт Остара! Сага вдруг громко икнула, глядя куда-то за спину Грейнджер в сторону окна, а затем словно обмякла на диване и глупо улыбнулась. — Чтобы посадить семечко, из которого затем взойдёт в твоё лоно ребёночек, в растущую луну выпусти в землю свою женскую кровь и закопай в этом месте семя своего мужа… — Сага… — попыталась было остановить этот бессвязный бред Гермиона, но женщина продолжила что-то бормотать, словно больше не замечая девушку рядом. Поднявшись с дивана, она в последний раз окинула женщину взглядом и вышла из комнаты, чувствуя, что вопросов стало только больше.

***

С Томасом получилось поговорить уже после того, как они вернулись в дом старой Софии, которая к этому времени уже спала в своей комнате. Они сидели за столом в странно гнетущей тишине, пока Гермиона не решилась её нарушить. — Что-то странное творится с этой деревней и людьми в ней, — произнесла она, устало потерев виски. Том медленно перевёл взгляд на неё и кивком велел продолжать. — Вначале я списывала это на обособленность нахождения деревни — все эти странные обычаи, поведение людей, даже их разговоры… Но чем дольше мы здесь находимся, тем тревожнее мне становится. Вначале старая София со своими полунамёками и бессвязными рассказами, затем жители, которые будто в какой-то транс вошли перед завтрашним днём, и слова Саги… — Грейнджер неопределённо махнула рукой. — Она сказала, что нам нужно уходить, потому что здесь опасно. Мол, завтра должно произойти что-то плохое. Она взглянула на Томаса, ожидая его реакции. Тот молча смотрел на неё, анализируя услышанное. Затем произнёс: — Судя по архивам в библиотеке и рассказам жителей, деревня существует уже более трёхсот лет. Когда-то её основали волшебники, но со временем волшебство полностью выродилось. Гермиона неверяще уставилась на него. — Волшебники? Но как… — Так же, как будет с нами. У тебя ведь совсем не осталось магии, я прав? Она медленно кивнула. — Я полагаю, это связано с самим лесом и теми, кто здесь скрывается. — Волхвы? Том кивнул. — Жители как-то связаны с ними, но я пока не могу понять, как именно. В любом случае, отсюда все странности, о которых ты говоришь. Гермиона задумчиво пожевала губу. — А что ты думаешь насчёт предупреждений Саги? — Ты знала, что мы первые приезжие за двадцать лет? До нас была пара — мужчина и беременная женщина… — Неужели это была Сага? — ахнула Грейнджер. — Это объясняет её оторванность от остальных жителей. И возраст её сына. — Но где тогда тот мужчина, что прибыл вместе с ними? Ответом ей послужила многозначительная тишина. Гермиона шокировано откинулась на спинку стула, пытаясь осознать услышанное. Ситуация выходила крайне неоднозначной и пугающей. Судя по всему, то, что они застряли в лесу без магии, было не самым неприятным. Создавалось стойкое ощущение, что они угодили в ловушку — правда, так и не могли пока понять, кто её расставил. Жители деревни? Или, может быть, сами Волхвы? Да и для какой цели? — Что мы будем делать? — спросила она спустя время. Томас поднялся со своего места и подошёл к окну, задумчиво вглядываясь в темноту сгустившихся сумерек. Он выглядел непривычно сосредоточенным, словно бы пытался решить в уме сложнейшую задачу. Было странно видеть его таким — обычно Тёмный Лорд всегда контролировал ситуацию и предвидел шаги других людей. Сейчас же он явно был растерян, хотя по нему и невозможно было это считать. И всё же Гермионе было спокойнее от осознания того, что рядом с ней находится именно он. И, несмотря на слова Саги, ей хотелось верить, что среди всех возможных монстров, Томас является самым опасным. А значит — сможет их защитить. Словно бы в подтверждение этой мысли тот повернулся вполоборота и усмехнулся. — Думаю, нам стоит дождаться завтрашнего дня и посмотреть, как выглядит великая Остара, которую все тут так ждут. Может быть, это и есть наш проводник?

***

Гермиона вновь не могла уснуть. Ворочаясь на смятых простынях на своей половине кровати, которую они составили из двух коек в одну общую, она размышляла о прошедшем дне и об информации, которой оказалось слишком много. С момента начала путешествия Грейнджер старалась как можно меньше рефлексировать и размышлять о своей судьбе — слишком она была неоднозначна. Однако мысли всё равно заползали в голову въедливыми насекомыми. Её снедали противоречивые чувства: с одной стороны, приняв предложение Тома отправиться с ним, она перестала принадлежать себе, а с другой — ещё никогда она не чувствовала себя настолько свободной. Вдали от тягостей войны она впервые за долгое время чувствовала, что отвечает только за свою жизнь. Что ей больше не нужно никого спасать, кроме себя. Глобальность каких-то великих целей, включающих в себя всеобщее благо и постоянное морализаторство, сузилась до линейной последовательности простых действий для выживания. Реальность обрела черты примитивности, в которой взаимоотношения базировались исключительно по принципу хищника и его добычи. И если, как сказала Сага, она была раненой зайчихой, то её устраивала мысль быть добычей того волка, которого она уже знает. Оставалось надеяться, что он окажется достаточно силён, чтобы отогнать других хищников. В очередной раз повернувшись на другой бок, Гермиона вздохнула. От всех этих мыслей у неё разболелась голова. Тихо поднявшись с кровати, чтобы не разбудить Тома, она накинула на плечи вязаный кардиган и вышла из комнаты. Пройдя по коридору, она достигла входной двери и бесшумно вышла наружу. Ночной воздух приятным холодом прошёлся по голым ногам и растрепал распущенные волосы, выгоняя все мысли из головы. Гермиона сделала глубокий вдох, наслаждаясь удивительной тишиной, разбавляемой лишь шелестом листьев. И всё-таки — встречать весну было приятно. Неожиданно она услышала шорох в паре метров от себя. Дёрнувшись рукой к палочке — которая по большей части была сейчас бесполезным аксессуаром, — она прищурилась, усиленно вглядываясь в темноту. В отблеске от придомового фонаря показалась пушистая тушка с длинными ушами и мощными задними лапами. — Откуда ты здесь взялся, дружок? — улыбнулась Грейнджер, присаживаясь перед кроликом на корточки и протягивая руку, чтобы погладить. Кролик отпрыгнул от неё на несколько шагов и обернулся, забавно поведя ушами. — Ну и в какую страну чудес ты меня зовёшь? — насмешливо спросила Гермиона, следуя за кроликом. Зверёк проскакал несколько метров и скрылся в деревянной стайке, служившей старой Софии чем-то вроде сарая. Оглянувшись на дом, в котором мирно спали Том и хозяйка, Гермиона неуверенно поёжилась и повернулась обратно к стайке. Взмахнув палочкой, она попыталась создать заклинание Люмос — и лишь с пятой попытки на кончике появилось совсем слабое свечение. — Пойдём в дом, малыш… — позвала она кролика, осторожно заглядывая внутрь тёмной постройки. Крик не успел вырваться из горла, когда она увидела выпотрошенные тушки десятков кроликов, подвешенные за лапы и набитые свежими цветами. Гермиона почувствовала тяжёлый удар по затылку, а затем перед глазами померкло.