Зажги ночь

      Гарри прибывает в Нору под звуки певучих гимнов и теплый аромат глинтвейна. На кухне Артур развешивает лампочки в форме звезд, пока Молли возится со шкуркой жареных куриц, а остальные члены семьи неторопливо занимаются своими обычными делами. Чарли, который редко бывает свободен на воскресный обед, улыбается Гарри из-за огромной коробки рождественских безделушек.       — Мама как раз собиралась начать паниковать, — говорит он, и Молли бросает на Гарри умоляющий взгляд.       — Я не паниковала. Ты не опоздал. Не слушай Чарли. — Она замолкает и хмурится. — Ты в порядке? Выглядишь немного…       — Я в порядке, — заверяет Гарри. — Немного засиделся ночью, но не о чем беспокоиться.       — Ты был в городе, да? — весело спрашивает Артур. — Окрасил в розовый?       — В красный, — смеется Гермиона, возвращаясь из подвала с двумя пыльными бутылками. — Я не была уверена, сколько нужно, Молли, у тебя ведь глинтвейн на подходе.       — Да, да, вино, — говорит Молли, явно не слушая. — Если ты немного устал, Гарри, у меня есть то зелье, которое делает Джордж?..       — Ну правда, все в порядке, — говорит Гарри, и, если не считать какой-то туманности в глазах, он действительно в порядке. — Пожалуйста, перестань волноваться. Я просто выпил несколько чашек кофе с Драко, вот и все.       — Кофе? — повторяет Гермиона, ухмыляясь.       — Ну… некоторые из них были ирландскими, — признает Гарри. — Другие… карибскими? Как называется кофе с ромом?       — Чудесным, — задумчиво говорит Рон. — Звучит вкусно. Почему я никогда не пробовал?       — Потому что тебе хватит только понюхать бутылку рома, и ты упадешь? — предполагает Чарли, ловко уворачиваясь от Жалящего проклятия Рона и ныряя за коробку с безделушками.       — Никаких проклятий на кухне! — ругается Молли.       — Слушайтесь маму, — говорит Артур, слова слегка приглушены, потому что он взбирается на стремянку с цепочкой огней, зажатой между зубами.       — Как Драко? — спрашивает Молли, поворачиваясь обратно к плите. — Он хорошо выглядел вчера, да? Вы просто не разлей вода. Забавно, как все обернулось.       — У него все хорошо, — говорит Гарри, хотя у него такое чувство, что она не слушает его ответ.       — В самом деле? — бормочет Чарли, и Гарри игнорирует его. Старается.       — Мы провели прекрасный вечер, не так ли, Артур? — продолжает Молли, и Артур издает тихий звук согласия, ненароком прилипая рукой к стене. — Я купила несколько очень интересных рождественских открыток у человека, который сказал, что они нарисованы его необычными детьми.       — Разве не все дети необычные? — говорит Рон, ухмыляясь, когда Роуз корчит ему рожу.       Гарри посылает в Артура Отклеивающее заклинание, пока пытается понять смысл слов Молли. Наконец вспоминает и смеется.       — Да, я тоже купил одну. Он сказал, что их нарисовали необычные дети. Он не упомянул, что они его необычные дети.       — О, ну, мы довольно долго болтали, — признается Молли. — Он отдает все деньги, которые зарабатывает, на добрые дела. — Она отворачивается от своих горшков и оглядывается, прищурив глаза. — Где Хьюго и Камилла?       — Они со мной, — устало говорит Флер, появляясь на верхней площадке лестницы с детьми, болтающимися по одному в каждой руке. — Гарри, я очень сожалею об этом.       — О чем? — спрашивает Гарри и видит это.       Кен, прижатый к груди Камиллы, выглядит очень обескураженным. На нем что-то похожее на кукольное платье, ножки просунуты в юбку с оборками, а голова торчит из такого же воротничка. На голове, аккуратно устроенная на гребне, крошечная соломенная шляпка. Гарри смотрит, разрываясь между состраданием к своему униженному питомцу и вполне реальным желанием громко рассмеяться. В конце концов, сострадание становится невыносимым, и, когда Гермиона отворачивается от детей, чтобы хихикнуть в руку, Гарри ничего не может с собой поделать.       — Мы готовили его к Noel, — объясняет Хьюго с самым сочным французским акцентом, который Гарри когда-либо слышал.       — Теперь он готов, — подтверждает Камилла, освобождаясь от матери и протягивая хамелеона Гарри. — Хочешь забрать его?       Гарри принимает Кена со всей серьезностью, на какую только способен. Гермиона, сумев взять себя в руки, обменивается многозначительными родительскими взглядами с Флер, в то время как Рон ерошит волосы Хьюго и бормочет себе под нос о необычных детях. Кен, похоже, смирился со своей судьбой и спокойно сидит на плече Гарри в платье и шляпке.       — Может быть, они помогут тебе согреться, — говорит ему Гарри, поднимаясь на ноги, когда видит Перси, входящего из сада. — Есть минутка, Перси?       — Э… да, полагаю, — говорит Перси, бросая нервные взгляды в окно, где Одри и Люси наблюдают за рыбой в полузамерзшем пруду.       — Это не займет много времени, — заверяет Гарри, ведя его в гостиную и закрывая дверь.       По правде говоря, он вообще не знает, сколько времени это займет, но почти уверен, что оно у них есть; морковь еще даже не приготовлена. Перси и так выглядит встревоженным, а когда Гарри увеличивает громкость на проигрывателе Молли, его глаза расширяются от паники.       — Гарри, ты меня немного нервируешь, — говорит он, отступая назад, когда Гарри приближается к нему.       Он вздыхает.       — Я просто пытаюсь убедиться, что ты меня услышишь, а они — нет, — объясняет он, указывая на закрытую дверь, ведущую на кухню.       — О, понимаю, — громко говорит Перси, и Гарри мог бы рассмеяться, если бы ему не было что сказать. — Тогда продолжай.       — Wizards Unite, — говорит Гарри, складывая руки на груди.       Перси краснеет.       — Ах, это. Ну, это была просто мысль. Я, честно, не хотел тебя обидеть, Гарри.       — Я не обиделся, — заверяет Гарри. — Я был немного удивлен, но подумал, что попробую.       — Ты попробовал? Правда? — кричит Перси, когда хор гимна с ревом оживает. — Боже мой. Как все прошло?       Гарри потирает лицо, вспоминая анкету с дрожью ужаса.       — Ты не поверишь, на какие вопросы мне пришлось отвечать. Перси, ты знаешь, что такое мэнскейпинг?       Перси хмурится и качает головой.       — Нет, я… я хочу знать?       Гарри смеется.       — Нет. Но я ответил на все их чертовы вопросы, и к этому моменту меня таскал по болотам сумасшедший турист, а парень, от которого несло потом, читал лекции в кинотеатре. Я так предполагаю, ты не в курсе, где у меня все пошло не по плану?       — Боже, — бормочет Перси, а затем вспоминает, что нужно повысить голос. — Я не знаю, что тебе сказать. Когда я это делал, было всего несколько вопросов, а затем мы отправились в хороший ресторан. Я действительно… просто подумал, что тут будет то же самое.       — Нет, все не так.       Перси хмурится.       — Должен признаться, я удивлен, что ты решился на это. Ты всегда говоришь, что не хочешь… такого рода вещей.       Гарри вздыхает, отворачиваясь от Перси и наблюдая за плавным вращением винилового диска. Он полирует латунную отделку машины краем рукава. Задается вопросом, проигрывателю Молли столько же лет, как и ему самому? Возможно, больше.       — Это был свадебный подарок, — говорит Перси, и Гарри поднимает глаза. — Мама и папа почти пятьдесят лет вместе. Он время от времени ломается, но им всегда удается запустить его снова.       — Полагаю, это то, чего я хочу, — говорит Гарри, как раз в тот момент, когда игла шипит и отрывается от пластинки, оставляя комнату в тишине. — Чего-то надолго. Все не обязательно должно быть идеально, просто должно быть желание исправлять.       Перси одаривает его странной кроткой улыбкой.       — Звучит разумно. Ты собираешься продолжать ходить на свидания?       Как раз в тот момент, когда Гарри открывает рот, чтобы ответить, дверь распахивается, и Молли спешит в гостиную с совой, хлопающей крыльями позади нее.       — Это тебе, Гарри, — говорит она, пригибаясь, когда сова пролетает мимо нее и садится на спинку дивана. — Я пыталась взять конверт, но она не отпускала.       От вида глянцевого фиолетового конверта у Гарри замирает сердце. Они нашли его. Здесь, в этом безопасном теплом месте жареной стряпни и семейных ритуалов, находится приглашение встретиться с другим странным человеческим существом, и, что еще хуже, теперь ему придется придумывать ложь, чтобы объяснить все это.       Перси виновато ерзает рядом с ним, а затем направляется к двери, которую в данный момент не блокирует его мать. Когда он открывает ее, в комнату вваливаются три маленьких человечка. На мгновение они все выглядят такими же удивленными, как Перси, а затем Роза улыбается Гарри.       — Это любовное письмо? — спрашивает она, и Хьюго с Камиллой хихикают.       — Нет, — быстро говорит Гарри, а затем: — Что ты имеешь в виду?       — Это от сумасшедшего? — требует Хьюго, толкая Камиллу локтем в ребра.       — Или вонючего мужчины! — говорит она, теребя что-то жилистое и телесного цвета, и Гарри хочется свернуться в маленький комочек.       — С чего вы это взяли?       — Мы подслушивали под дверью, — гордо говорит Камилла, игнорируя его вопрос. — С помощью этого!       — Джордж! — ревет Перси.       Секунду спустя он неторопливо входит в гостиную.       — Звали?       — Ты дал своим племяннику и племянницам Удлинители ушей… зачем? — требует Гарри, зная, что становится бессвязным от смущения, и точно так же зная, что ничего не может с этим поделать.       — Кажется, мог дать… а что?       — А то, что они подслушивали наш личный разговор, и теперь знают, что Гарри обратился в агентство знакомств! — рявкает Перси, а затем прикрывает рот рукой.       Все взгляды в комнате устремляются на Гарри, и тишина внезапно становится оглушительной.       — Ладно, — бормочет он, опускаясь в ближайшее кресло и готовясь.       Он не может быть уверен, во что все выльется, но что-то грядет, и Гарри будет готов к этому. В конце концов, он почти не удивляется, когда Джордж заглядывает на кухню, кричит: «Гарри обратился в агентство знакомств!», и вся семья врывается в гостиную. Когда они занимают свои места и смотрят на Гарри жадными до сплетен глазами, Молли рассказывает трем родителям о проступке их детей. Рон и Гермиона размещаются на одном из диванов и закатывают глаза, в то время как Флер смотрит на Камиллу, уперев руки в бедра.       — Разве ты не помнишь наш разговор о взрослых и о тех моментах, когда они хотят поговорить без вас? — спрашивает она с такой тихой напряженностью, что Чарли рядом с ней съеживается в сбивчивом извинении.       — Но, мама… — протестует Камилла.       — Нечего тут мне, — говорит Флер. — Вы должны извиниться перед дядей Перси и дядей Гарри.       — Дядя Джордж подарил нам Удивители ушей! — аргументирует Хьюго.       — Удлинители ушей, — поправляет Роуз, а затем виновато смотрит на Джорджа.       Флер поворачивается к нему, приподняв тонкие брови.       — Ты не помогаешь.       — Хорошо, ребята, идите и поиграйте несколько минут, — говорит Молли, устраиваясь рядом с Артуром в цветастом кресле, достаточно большом для двоих. — Ты тоже, Роуз. Позови меня, если сработает какой-нибудь из таймеров.       Роуз надувает губы.       — Можно мы возьмем Минти Кеннета?       Гарри смотрит на Кена, который пытается расстегнуть свой новый кружевной воротничок.       — Минти Кеннет спит, — врет он. — Может быть, позже.       — Но…       — Кролики, — бормочет Гермиона, и Роуз бросается на кухню вслед за своими кузенами.       — Что это было? — спрашивает Одри, отпуская Люси и позволяя ей присоединиться к остальным.       — Мы пытаемся научить ее перестать спорить обо всем, — говорит Рон. — Работа еще продолжается.       — А кролики? — спрашивает Перси, нахмурившись.       Гермиона улыбается.       — Она получит нескольких, если перестанет спорить.       Молли сияет.       — Кролики такие милые. Она могла бы оставлять их здесь, если у вас недостаточно места.       — Это очень умно, — говорит Артур. — Мы должны были попробовать это на некоторых из наших.       — Эй! — протестует Джинни, а затем пожимает плечами. — Это бы не сработало.       — Думаю, ты только доказываешь точку зрения папы, Джин, — говорит Рон.       — Если ты думаешь, что Джинни была самой дерзкой из всех вас, ты ошибаешься, Рональд Уизли, — говорит Молли, и Рон корчит ей рожу, когда она снова обращает свое внимание на Гарри. — Все в порядке, дорогой, мы все просто немного удивлены.       — Я понимаю, — говорит Гарри, любуясь морем светлой кожи и веснушек, десятью парами любопытных глаз и таким напряженным ожиданием, что во рту внезапно разверзается пустыня. — О боже, Гермиона, пожалуйста, не смотри на меня так.       — Как? — спрашивает она, вся такая кудрявая, невинная и в полосатом джемпере. — Я просто удивлена. Это мое удивленное лицо.       — Забавно, потому что оно очень похоже на твое лицо «Гарри, ты сошел с ума», — вздыхает он, а затем его осеняет вдохновение. — Джордж ходил на свидание на прошлой неделе, почему мы не радуемся этому?       — Спасибо, приятель, — говорит Джордж, но улыбается, когда внимание зала переключается на него. — Милая девушка, сходили пообедать, а потом смотрели игру Гарпии на родном стадионе. Подержались за руки, поцеловались в щеку, скоро снова увидимся. Теперь, как думаешь, мы сможем вернуться к гораздо более интересным делам?       Гарри наблюдает в ужасе, как семья обменивается шепотом мгновение, а затем, все как один, оборачивается, чтобы сосредоточиться на нем.       — В самом деле?!       — Джордж знает, что у нас могли появиться уточняющие вопросы, — говорит Перси.       — Я знаю. Дело в том, что кажется, только на этом сюрпризы не закончились.       Гарри стонет и потирает лицо.       — Ладно. Да, я обратился в агентство знакомств. Не знаю почему, но я подумал, что стоит попробовать. До сих пор все было довольно странно, но я пытаюсь дать этому шанс. — Он смотрит на Перси, который теперь выглядит испуганным, и улыбается ему, надеясь передать уверенность в том, что его секрет в безопасности. — Полагаю, вы все думали, что я был обречен умереть старой… девой? — неуверенно говорит он. — Есть мужская версия?       — Геем-холостяком? — предлагает Чарли, и Перси бросает на него испепеляющий взгляд.       — Гарри не… ох. Да, конечно, это так. — Он краснеет, и Одри сжимает его руку, пряча улыбку в своей чашке с чаем.       — Перси, ты принимал лекарство для мозга этим утром? — спрашивает Джинни, в то время как Джордж достает палочку и надевает сверкающую дурацкую шапочку на голову брата. Тот, кажется, ничего не замечает.       Гарри откидывается на спинку стула и сдерживает виноватую улыбку. Да, они определенно удивлены, и он знает, что будут вопросы, но, похоже, никто не приходит в ужас или не бросается отговаривать его. Они — его семья, они любят его, и это знание заставляет сердце сиять так же ярко, как разношерстное переплетение огней на рождественской елке Молли и Артура. Никто из них не идеален, но все они любимы; Перси, который являет собой воплощение искреннего шутника, нашел терпеливую и добрую женщину, которая, что, возможно, более важно, находит счастье в его маленьких способностях к юмору. Молли и Артур могут препираться, пока рак на горе не свистнет, но они вместе почти пятьдесят лет и явно любят друг друга до глубины души. Он с самого начала занимал место в первом ряду в отношениях Рона и Гермионы, и хотя они не могли быть еще более разными, они поразительно хорошо подходят друг другу. Флер скучает по своему часто отсутствующему мужу больше, чем показывает, но они поддерживают свой брак с помощью писем, открыток и международных звонков.       Он предполагает, что есть много способов вести отношения. Ему просто нужно найти тот, который сработает для него, и, возможно, начало этого лежит прямо тут, внутри фиолетового конверта, прикрепленного к сове, которая сейчас пытается съесть рождественское попурри Молли. Сделав глубокий вдох, он наклоняется и берет конверт.       — У кого-нибудь есть ручка, которую я могу одолжить? Думаю, мне лучше отправить ответ, пока сова не потеряла терпение, — говорит Гарри, и Молли уже встает со своего места.       — Ты ешь мои Праздничные Цветы? — спрашивает она сову. — Кыш. Кыш, убирайся со стола. Вот, Гарри, дорогой, — добавляет она, протягивая ему перо с чернилами из кармана своего фартука.       — Спасибо, — бормочет он, приятно удивленный, когда читает первую строчку записки.       У вас совпадение! Вашего партнера зовут Корриган. Пожалуйста, отправьте ответ, указав предполагаемое место встречи, дату и время.       — В чем дело? — спрашивает Артур, наклоняясь вперед в своем кресле.       — Я сам выбираю, куда идти, — говорит Гарри, и в голове уже мелькают возможные варианты. — Что означает никаких разговоров в кинотеатре и точно никакого спортивного ориентирования.       Наступает момент задумчивой тишины, прежде чем комната взрывается вопросами, и Гарри предполагает, что, вероятно, должен был это предвидеть.       — Что, черт возьми, такое спортивное ориентирование? — спрашивает Джордж, выглядя довольно взволнованным.       — Я предполагаю, что это как-то связано с Китаем, — глубокомысленно говорит Перси.       — Китайская еда? — предлагает Джинни с выражением надежды на лице.       — Флаги! — торжествующе говорит Артур. — Ты бегаешь и собираешь флаги! Мы делали так много лет назад в рамках тимбилдинга. Я сломал лодыжку!       — О, да, — кивает Молли. — Это очень опасно. Ты поранился, Гарри?       — Нет, — заверяет он, — но ты прав, Артур. И это явно не моя чашка чая .       — Чай! — кричит Молли, выбегая из комнаты. — Я как раз собиралась разлить чайник!       — Я думаю, что теперь чай будет немного передержанным, любовь моя, — мягко говорит Артур.       Гарри думает, что, вероятно, так и будет, но когда смешанные ароматы жареной курицы и овощей проникают через открытую кухонную дверь, он решает вообще ни о чем не думать. Он уже точно знает, куда собирается отвести Корригана, и теперь, если семья позволит, он уделит своему воскресному обеду столько внимания, сколько тот заслуживает.       — Мы все еще хотим услышать подробности, — говорит Гермиона, беря его под руку, когда все направляются к столу. — Молли, у тебя есть около десяти секунд до срабатывания таймера.       — Спасибо, милая, — зовет Молли, заставляя замолчать таймеры взмахом палочки, прежде чем они даже успевают пикнуть. — Морковь, Гарри!       Гарри берет дымящуюся кастрюлю и ставит ее на стол.       — Миона, я обещаю рассказать вам все. После обеда.