Последний год

— Да твою ж мать! — Рома со злостью хлопнул по парте ладонью. — У тебя все козыри что ли? — Так я тебе и сказала, — глядя в карты, с ехидной улыбкой сказала Ира. Роме не шла карта. Довольно быстро он понял, что обыграть Иру в переводного дурака практически невозможно. — Валетом ходи, — сидя рядом вполоборота и наблюдая за игрой одноклассников со стороны, подсказал Боря. — Да знаю я, — Рома положил на стол червового валета. — Выкуси, — Ира перевела на него крестового. Рома злобно зыркнул на Борю, в замешательстве смотревшего на парту. — У неё же вышли все валеты… — неуверенно проговорил он. Ира с умилением взглянула на Борю. Её веселила его наивность. Рома собрал карты со стола и вложил в руку. — Отдыхай, — Ира выложила перед ним четыре короля. — Да какого!.. — Рома резко развернулся в сторону. Его гневу не было предела. Аня, сидя за последней партой, искоса наблюдала за игравшими одноклассниками. Вот дурачьё, заняться что ли нечем? Ещё и орут, как на стадионе. — Сворачивайтесь, Эма идёт, — сказала Христина, стоя в дверном проёме. Рома поспешно собрал карты и убрал их в рюкзак, а Ира вылезла из-за парты и направилась на своё место. — Всем здравствуйте, — громко произнёс Эммануил Васильевич, входя в класс. Ученики стоя поприветствовали его. Аня стояла возле последней парты на одной ноге, согнув другую и положив её на стул. Сев на место, она полулегла, уперев подбородок в сложенные на парте руки. Ей хотелось спать. Да впрочем, что угодно, кроме как находиться здесь. — Итак, напомните, на чём мы остановились в прошлый… — начал было Эммануил Васильевич, когда дверь в класс открылась, и вошёл Леонид Константинович. — Сидите, — жестом показал математик, когда дети снова собрались вставать. — Добрый день, Леонид Константинович, — сказал историк, перелистывая учебник в поисках нужного параграфа. — Добрый, добрый, — ответил классрук, оглядывая учеников. — Эммануил Васильевич, дайте им какой-нибудь тест, вопросов на десять, чтоб жизнь мёдом не казалась. Алиев, Леонова, в коридор, — сказав это, он вышел. Под недовольные перешёптывания одноклассников Аня поднялась с места и, засунув руки в карманы толстовки, направилась к двери. За ней вышел Артём, лицо которого выражало непонимание. — Идите и проведите геометрию в седьмом классе, тридцать первый кабинет — рукой указывая в другой конец коридора, сказал Леонид Константинович. — Меня в учительской ждут. Не думайте, что для вас это шанс прогулять просто так, — и он, убирая от лица чёрные волосы, направился к лестнице на второй этаж. — Да мы бы ни за что… — словно оправдываясь, начал было Артём. Но Капитан прервал его, сказав: — На следующем уроке чтоб были, приду, проверю, — и скрылся на лестничном пролёте. Аня вздохнула и, опустив голову и специально растягивая шаг, побрела по коридору. — Ну, придётся рассказывать им что-то, — догоняя её, сказал Артём. — Угу, — произнесла Аня, всё так же глядя себе под ноги. Ей не хотелось говорить. Артём понял это и решил не донимать её. Когда подростки вошли в кабинет, в классе стоял гул: семиклассники громко разговаривали друг с другом, кто-то ходил между парт, а ещё пара мальчишек сидела на подоконниках. — Здравствуйте, — неуверенно и тихо проговорил Артём. Никакой реакции. Школьники продолжали разговаривать, словно одиннадцатиклассников тут и не было. Аня молча опустилась на стул за учительским столом и стала разглядывать исписанную доску, а Артём, стоя перед беспокойным классом, пытался воззвать их к порядку. — Ладно, скажите нам, какая у вас тема… — всё так же тихо говорил юноша, когда его прервал громкий смех, доносившийся из конца класса. Он в растерянности оглядывал детей, не зная, как обратить на себя их внимание. — Уроды, заткнитесь! — неожиданно громко вдруг сказала Аня, с презрением глядя на подростков. Семиклассники смолкли и с удивлением уставились на девушку. Артём тоже недоумённо глядел на неё. Аня была довольно миниатюрной низкой девушкой с белёсыми волосами и тонкими руками. Удивительно, как ей, такой хрупкой на первый взгляд, удалось утихомирить эту орущую кодлу. Дети начали понимать, почему Леонид Константинович отправил на замещение именно этих двоих. До конца урока класс просидел в относительном спокойствии. Артём довольно умело объяснял им материал, а Аня безучастно сидела, откинув голову на спинку кресла и глядя на дверь. — Здорово ты их, — сказал Артём Ане, когда они выходили из класса на перемене. — Спасибо, что помогла. — Пожалуйста, — пожимая плечами, ответила она. — Ты бы тоже мог, голос бы погромче и смелости побольше. Артём коротко кивнул, тряхнув светлыми волосами. Да, Аня была права. Он был человеком довольно робким и редко повышавшим голос. Он уважал Аню за её характер: она говорила хоть и мало, но всегда по делу. — Стой, — вдруг тронув девушку за плечо, сказал Артём, — у тебя прядь выбилась. Аня остановилась и затылком почувствовала прикосновения пальцев Артёма. Умелыми движениями он заправил выбившиеся волосы обратно в пучок. Девушка тронула затылок — с причёской всё было хорошо. — Спасибо, — она подняла глаза на Артёма и самую малость улыбнулась уголками губ. Со стороны можно было и не заметить этот слабый жест. Но Артём заметил. Он молча смотрел на Аню, вглядываясь в её лицо. Он никогда не видел, чтобы она улыбалась. — Леонова, иди, ты следующая, — Аня услышала голос физрука, отвлёкший её от навязчивых мыслей. Она поднялась со скамьи и медленно проследовала к канату, свисавшему с высокого потолка спортзала. — Норматив на время, — сказал физкультурник, смуглый лысый мужчина, и, держа в одной руке тетрадь с записями результатов, второй указал на канат, — давай. Аня вздохнула, вынула руки из карманов толстовки и подвигала плечами, разминая их. Она ухватила руками канат над головой, ногами обхватив его снизу, и сделала рывок. Затем второй. Крепкими ногами плотно сжимая канат, хватаясь узкими ладонями и переставляя их, Аня взбиралась всё выше. Подталкивая себя ступнями и подтягиваясь на выдохе, она преодолела уже половину. — Стоп! — услышала она. — Слезай. Ослабив хватку, девушка быстро проскользила вниз. — Пять и четыре секунды, — констатировал физрук. Аня ловила на себе взгляды одноклассников: кто-то смотрел с удивлением, а кто-то — с уважением. — Ну конечно, — вдруг услышала она, — когда вес меньше, и лезть проще. Аня перевела взгляд на Эдика — тот стоял, облокотившись на подоконник, нисколько не удивлённый. — Эдик, ты чего, — вдруг встрепенулся Артём, стоявший рядом, — это сложно в любом случае, ты и сам понимаешь. Неважно, парень ты или… — Языком-то молоть ты горазд, — прервав Артёма, сказала девушка Эдику. — Посмотрю на тебя, когда ты там пыхтеть будешь. — Ну всё, — вдруг встряла Марина, сидевшая всё это время на скамейке. Но Эдик не собирался останавливаться. — Мне аж страшно стало, — иронично улыбаясь, сказал он. — Может, ещё и побьёшь меня до кучи? — Может, и побью, — спокойно ответила Аня, разглядывая пальцы. — Да что ты говоришь, — со злорадным весельем, выпрямившись и подойдя почти вплотную к ней, произнёс Эдик. — Ростом, боюсь, не вышла, — он глядел на неё сверху вниз. Аня была ему ниже плеча. — Проверишь? — всё так же спокойно спросила она. — Да за здрасьте, — юноша усмехнулся и, развеселённый, отошёл от неё на два шага. Не успев крепко поставить ноги, Эдик почувствовал сильнейший удар справа. Аня с размаху саданула его внешней стороной голени в бок, легко разворачивая тело. Когда Эдик пошатнулся и сместился в сторону, девушка оглушила его точным ударом кулаком под челюсть. Парень отшатнулся от неё, ища рукой опору и сгибаясь от жгучей боли в боку. — Два удара, — подвела итог Аня, обводя взглядом друзей Эдика: Артём стоял, широко раскрыв глаза, явно напуганный, а Марина гневно прожигала взглядом обидчицу. — Зря ты это, Егоров, — сочувственно улыбаясь, сказал Рома, стоявший неподалёку. Он знал, о чём говорит: он не раз дрался с Аней в средних классах. Причиной тому были Ромин вспыльчивый нрав и готовность Ани всегда дать отпор. — Вы что устроили? — прокричал физрук, подходя к столпившимся ученикам. Увидев Эдика, сидящего на скамье и держащегося за больной подбородок, он прогремел: — Да что ж вам неймётся-то?! Леонова, веди его в медкабинет, а потом к своему классному руководителю разбираться. — Я не пойду, — заявила Аня. — Я могу! — воскликнул Артём, озабоченно переводя взгляд то на Эдика, то на физрука. — Тогда оба идите, — ответил тот. — Идите, я сказал! — он прикрикнул, видя решительное нежелание Ани. Девушка сжала челюсти, развернулась и быстрым шагом направилась вон из спортзала вслед за Артёмом и прихрамывающим Эдиком. — Ну ты и сволочь, — слабо, но со злостью проговорил Егоров, когда они втроём брели по пустому коридору. — Мало тебе? — гневно ответила Аня, глядя на него исподлобья. Эдик отвернулся, одной рукой убирая длинные волосы за ухо, а второй всё так же держась за челюсть. Артём, идя и глядя себе под ноги, решил не встревать. Пока Эдик был в медкабинете, Аня и Артём молча стояли в коридоре. Девушка облокотилась на стену, сложив руки на груди. — Это было страшно, — вдруг сказал Артём. — Очень быстро и очень страшно. В ответ Аня пожала плечами: — Сам виноват. — Есть такое, — согласно кивнул парень. — Только ему не говори, что я так сказал, — он виновато улыбнулся и почесал нос. Аня заметила, что он у него красноватый. Ей показалось, что это выглядело довольно мило. Леонид Константинович сидел за столом в учительской, скептично глядя на стоявших возле дверей Аню и Эдика. В его серых глазах читалось раздражение. В другом конце помещения молча стоял Эммануил Васильевич и, размешивая сахар в кружке чая, заинтересованно наблюдал за происходящим. — Вам тут бойцовский клуб? — резко сказал классрук. — Лучше бы поубивали друг друга, ей-богу. Аня хмыкнула и перевела взгляд в сторону. Эдик стоял, потупившись в пол и приложив к подбородку небольшой кусок льда, завёрнутый в полиэтиленовый пакет. — Егоров, иди домой, если челюсть не двигается и ты не можешь ответить на вопрос, — сказал Капитан. — Нет, Леонид Константинович, всё нормально, — через боль проговорил Эдик. — Больше такого не повторится. — А ты? — классрук перевёл взгляд на Аню. Она вздохнула и безэмоционально проговорила: — Я приношу свои извинения, ничего подобного в будущем. — Всё, идите, — отвернулся от них Капитан. Он взял кружку со стола и отпил чай. Выходя в коридор, где ребят ждал Артём, Эдик вдруг сказал: — Рука у тебя тяжёлая, ничё не скажешь. Аня поняла, что это было признанием её победы. — А тебе бы язык укоротить, а то нарвёшься в жизни на что похуже, — ответила она. Эдик выдавил подобие смеха, и они направились прочь от учительской.