Последний год

— Жень, Эммануил Васильевич смотрит, — шепнул Марк соседу по парте. — Отложи пока. — Ща, ща, — ответил Женя, увлечённый построением чертежа, и провёл ещё одну ось. — Евгений, — услышал он голос историка. — Да, Эммануил Васильевич? — поднимая голову, спросил Кирсанов. — Если ты так увлечён чем-то, что явно не относится к истории, надо полагать, что ты и так всё прекрасно знаешь, — учитель склонил голову; его голубые глаза блеснули. На дальнем ряду послышался смех. Егоров, чтоб его. Женя поднялся с места и встал рядом со своей партой. — Расскажи нам о Карибском кризисе. — Произошёл в 1962 году, — не задумываясь, ответил юноша, — в рамках Холодной войны. Женя уверенно отвечал на все вопросы Эммануила Васильевича, не давая подловить себя ни на чём. Он словно заранее знал, что историк спросит его именно по этой теме. Перебрав всё — предпосылки, последствия, стороны конфликта — Женя опустился на место, явно довольный собой. — Как ты это всё запоминаешь? — с лёгкой завистью сказал Марк. — Если учить не по датам, а по сути событий, всё легко ложится, — шепнул ему Женя. — Я сколько не пытался заучивать, ничего не запоминаю, — с досадой вздохнул Бастрыкин. Когда урок закончился, и Эммануил Васильевич ушёл, Эдик включил на колонке музыку. Все расслабились: следующая по расписанию литература, а значит, окно. Уроков не было уже больше месяца. Иногда им ставили замещение, но ничего путного из этого всё равно не выходило. — Ладно… Бразилия, — довольно бросил Костя и откинулся на спинку стула. — Мы в города играем, увалень, а не в страны, — недовольно сказала Ира. — Да пофиг вообще, — хохотнул Спиваков. — Ты мог просто поменять одну букву, — улыбнулась Христина. Эдик сидел один за своей партой. Марина пошла с Сашей в столовую, а он листал список музыки, закинув одну ногу на другую. Парень украдкой взглянул на пустующее место впереди себя. Артём не пришёл в школу и на второй день после вечеринки. На душе было как-то неспокойно. Когда начался урок, Марина вернулась и поспешила показать Эдику фотографию новых распечаток, которые периодически развешивали на стенах в женском туалете. Вдруг дверь распахнулась, и класс смолк. Взгляды школьников были прикованы к высокому мужчине, стоявшему в дверном проёме. Эдик поспешил выключить громкую музыку. — Добрый день, — оглядывая класс, произнёс мужчина. Его голос был глубоким и бархатистым. — Здравствуйте, — неуверенно проговорили ученики. Марина пригляделась к вошедшему. Ей показалось, что она уже его видела. Мужчина прошёл к учительскому столу и поправил круглые очки на переносице. — Подожди, — шепнула девушка Эдику. — Это же… твой брат, — она вопросительно взглянула на парня. — Да, — с досадой проговорил Эдик. Он следил за мужчиной недовольным взглядом. — Добрый день, — повторил мужчина, поправляя светлые волнистые волосы, — меня зовут Заур Григорьевич, теперь я буду вести у вас литературу и язык. По классу прошёлся удивлённый шёпот. Одноклассники переглядывались; Саша и Костя толкали друг друга локтями, хихикая. — Почему меня не предупредил? — спросила Марина. — Я сам узнал только три дня назад, — с кислой миной ответил Эдик. — Итак, я знаю, что у вас долго не было уроков, поэтому сразу перейдём к сути дела… — новый учитель не успел договорить, как дверь открылась, и в класс ввалился Рома. Он тут же застыл в проходе, уставившись на мужчину, явно не ожидавший появления учителя. — Здравствуйте, — наконец нерешительно проговорил он. — Здравствуй, — смеряя Рому взглядом, ответил Заур Григорьевич, — проходи. Рома спешно направился за последнюю парту, попутно бросив вопросительный взгляд Косте; тот только пожал плечами. — Так, я сразу дам вам список литературы на ближайшие три месяца, — перелистывая ежедневник, сказал Заур Григорьевич. — Скажите, кого из классиков вы последнего… Он опять не смог договорить — дверь снова открылась, но на пороге теперь стоял Капитан. — Добрый день, Леонид Константинович, — кивнул ему мужчина. Капитан чуть приподнял бровь и изучающе осмотрел незнакомца. — Добрый, — произнёс он. — А Вы?.. — Заур Григорьевич, — ответил тот. — А, новый учитель литературы, — повёл плечом Капитан. — А Вы, я вижу, даже не заглядывали в моё досье? — не глядя на него, сказал Заур Григорьевич. Женя еле сдержал нервный смешок, а Костя, Саша и Христина переглянулись в азартном страхе. Даже Аня приподняла голову и почти удивлённо взглянула на учителей. Это же надо додуматься, сказать такое Капитану. Все смолкли в ожидании развязки. — Да как-то под руку не попалось, — медленно, с явным презрением в голосе проговорил Леонид Константинович. Он глядел на нового учителя исподлобья, в глазах была сталь. Эдик сидел, подперев голову кулаком и опустив лицо вниз. Марина периодически поглядывала на него с интересом. Юноша понимал, что теперь ему житья в этой школе точно не будет. — Это чё теперь, надо будет на первые уроки ходить? — недовольно воскликнул Костя после урока. — Чёрт бородатый, — буркнул Рома. — Я охерел, когда зашёл. — Рожа у него больно знакомая, — задумавшись, сказал Женя. — Не могу понять, на кого он похож. — На самоубийцу, — хихикнула Саша. — Вы слышали ваще, шо он сказал Капитану? — Чувствую, будет весело, — сказала Ира. — Так, я курить, — Женя поднялся с места и направился к двери. — Подожди меня, — сказал Марк и поспешил вслед за другом. В школьном туалете было пусто, и Женя, усевшись на один из подоконников, достал сигарету и закурил. Марк сидел на соседнем подоконнике и периодически с беспокойством поглядывал на дверь, опасаясь, как бы кто из учителей не зашёл. Ему очень хотелось обсудить с Женей воскресный вечер. Произошедшее не давало ему покоя, и недосказанность между ними сильно на него давила. Но Марк не знал, как подступиться к Жене, потому что тот, казалось, нисколько не беспокоился. — Жень, слушай, — начал Марк, опустив глаза в пол. Он не видел лица друга, между ними была стена, разделявшая окна, и говорить так ему было легче. — М? Марк судорожно вздохнул и продолжил: — Ты же помнишь всё, что было в воскресенье? — Ну да, — раздалось в ответ. — Я, конечно, был бухой, но не до такой степени. — Мы ведь тогда… Мы… — Марк пытался подобрать слова, — …поцеловались. — Тип того, — обычным голосом ответил Женя. — И? — И… Я думал… — Марк запнулся. — Только не говори, что ты захочешь перестать со мной общаться из-за этого, — вдруг обеспокоенно произнёс Кирсанов. — Что? Нет! Я даже не… — Марик, ты мой лучший друг, — сказал Женя, — и я дорожу тобой, как никем другим. Немного сопливо, но это правда. И я не хочу, чтобы дурацкая пьяная игра помешала нашей дружбе. У Марка внутри всё вмиг обрушилось. Дурацкая игра. Вот что думал Женя насчёт поцелуя. Для него это не значило ничего серьёзного. Конечно, могло бы быть иначе? И почему он вдруг подумал, что всё вот так изменится в одну минуту? Марк закрыл глаза и тихо проговорил: — Я даже не думал об этом, Жень. — Это хорошо, а то ты меня уже напугал, — спрыгивая с подоконника и туша сигарету о стену, сказал Женя. — Пошли, не хочу опаздывать на алгебру. Он взял Марка за запястье и потянул за собой. Бастрыкин вздрогнул от прикосновения и, стряхнув с себя неприятные мысли, последовал за другом.